Толкование Евангелие от Иоанна, Глава 20: Александр Горский протоиерей

Несмотря на то, другини Иисуса идут на гроб с ароматами. Мария Магдалина предупреждает прочих, видит гроб отверстым. Смутилась, бежит к апостолам: думает, что тело Господа унесено. Эта новая смутная весть, относившаяся собственно до апостолов, произвела одно недоумение; по крайней мере пробудила дремлющий, от уныния дух, возбудила вопросы, догадки, изыскания, которые могли привести к истине.

Двое из апостолов: один всегда отличавшийся решимостью характера, другой – нежностью любви к Иисусу, оставив все догадки, спешат ко гробу и, чтобы удостовериться в сказанном Марией, ищут средств к объяснению этого.

Таким образом Петр и Иоанн и за ними Магдалина достигают гроба – еще не зная о возвещенном от Ангела. Иоанн, окрыляемый любовью, предваряет Петра у гроба; Мария, изнуренная и горестью и первым путешествием, прибегает уже за Петром. Иоанн, приникнув в пещеру, также не усмотрел там тела Иисусова; Петр был решительнее: он осмелился войти внутрь пещеры, за ним и Иоанн, но и оба вместе ничего более не заметили, креме пелен и плата: пелены лежали в одном месте, плат свитый – в другом. Духовное видение было не для них: ни тот, ни другой Ангела не видели.

Несмотря на то, для Иоанна достаточно было видеть и эти памятники пребывания во гробе Иисуса, чтобы увериться в Его восстании (Ин. 20:8, 9).

Вот первый верующий в воскресение Иисуса Христа после мироносиц, которым возвещено было об этом от Ангела. Что же привело к вере Иоанна? Со всей внимательностью любви Иоанн принимал в свое сердце слова Иисуса, и в особенности глубоко напечатлелись в его духе слова последней беседы, в которой Господь неоднократно говорил о Своей жизни по смерти и явлении Своим ученикам.

Сохранение пелен и плата во гробе, притом не в беспорядочном виде устраняло всякую мысль о похищении тела Иисусова. Какая нужда похитителям снимать пелены? Как им сделать это при страже? Да и кому похитить? Врагам Иисуса? Но они о том и заботились, чтобы сохранить Его. Друзьям? Апостолы все были вместе и все были в страхе, не выходя из дома, заключив его двери от Иудеев. Здесь должно быть чему-нибудь другому. Глубокий, внутренний, самопогруженный дух Иоанна помог теперь ему сообразить эти явления с прежними словами Господа. Недоставало еще ясного раскрытия этого предмета из Писания, в котором дух его часто почерпал себе наставления. Но и эти соображения делали для Иоанна мысль о воскресении Господа верной. По крайней мере сердце Иоанна верило в нее. Может быть тот же Ангел вложил в него, по крайней мере, подкрепил эту мысль неощутимо для него самого.

Что же Петр? И он не соглашался с догадкой Марии Магдалины, будто тело Господа похищено. Но чувства лишения Господа и своей вины пред Ним были так мрачны, что не могла блеснуть радостью в душе его мысль о воскресении. Он оставил гроб в том же недоумении, с каким прибежал к нему. Конечно спрашивал и Иосифа, не знает ли он, куда девалось тело Иисуса и от него ничего не мог узнать.

Мария Магдалина, оставшись при гробе, по удалении Петра и Иоанна, в слезах приникла во гроб; видит двух Ангелов. Печаль так глубоко занимала душу ее, что это видение нисколько не смутило ее; она отвечала на вопрос их, о чем она плачет, как будто то были обыкновенные люди. Но в эту пору, как Ангелы должны были объяснить ей, где Господь, Сам Господь является за нею и повторяет ей тот же вопрос; о чем она плачет, чего ищет? Мария не узнала Его ни по виду, ни по голосу. Признала Его за садовника и спрашивает: не Он ли вынес из гроба тело Иисуса, и если Он, то указал бы, где Его взять и отдал бы ей священные останки. Тогда Иисус назвал ее по имени прежним знакомым ей голосом с намерением дать узнать Себя, и Мария со словом: Учитель! бросилась к ногам Иисуса и обняла их, как бы не желая никогда более с Ним разлучаться. Но Иисус сказал ей, что она Его не в последний раз видит. Однако же скоро Он намерен совсем возвратиться к Отцу Своему и потому велит ей скорее объявить апостолам о воскресении Своем. Не прикасайся Мне, не убо взыдох ко Отцу Моему. Иди же ко братии Моей, и рцы им: восхожду ко Отцу Моему и Отцу вашему и Богу Моему и Богу вашему.

Мария приходит к оставшимся; исполненная радости после такой скорби, она без слов была живым свидетелем воскресения. Но странно казалось, что видения бывают только женщинам. Мария, восторженная, не была принята, хотя надлежало было принять, за вестницу воскресения Господа. Может быть Иоанн, который так живо и обстоятельно изобразил это явление Господа. Иоанн одолжен был убеждением в воскресении ее словам. Невероятно, чтобы и Петр, некогда первый исповедавший Иисуса Сыном Божиим и теперь уже слышавший от мироносиц, что Ангел особенно велел уведомить его о воскресении Господа, невероятно, что после сего Петр оставался в прежнем недоумении, – что несогласно с его характером, всегда решительным. Напротив, весьма вероятно, что он сам стал уже верить в воскресение Господа. Только в нем эта вера производила более смущение, нежели радость. Если бы к Воскресшему Господу можно было иметь такой же доступ, как и прежде, он отыскал бы теперь Его и стал бы молить о прощении ему измены. Но теперь не так. Господь посылает вестников и является необычайным образом, как хочет и кому хочет. И теперь Петр видит, что Господь как будто оставляет его в стороне, – не ему первому явился.

Этот способ убеждения в Своем воскресении, в котором сперва раскрыта необходимость прославления только чрез воскресение, потом показано само исполнение этого прославления в лице Иисуса, – совершенно отличен от того, который употреблен для Марии Магдалины и впоследствии для Фомы – от одного чувственного обнаружения Своего прежнего, знакомого им, земного вида.

В то самое время, как эммаусские путники рассказывали апостолам и прочим братиям, с ними находившимся, о явлении Господа и с ними возлежали, Господь Сам входит в их собрание, не смотря на то, что двери были заперты, по опасению от Иудеев. Недоумение, ужас и радость – все смешалось. Господь успокаивает приветствием мира; уверяет в достоверности Своего воскресения знаками на руках, ногах и боку, и вкушением от трапезы. Потом раскрывает необходимость Своих страданий и прославления чрез воскресение – из Писания так же, как эммаусским путникам Отверзе им ум разумети Писания.

Удостоверив таким образом апостолов своих в действительности Своего воскресения, кроме Фомы, Господь оставляет их, но, оставляя, снова повторяет им Свое: мир вам, напоминает им о их призвании. Сам Он уже совершил Свое служение на земле, и передает теперь Свое дело им. Для этого сообщил им часть сил, нужных для будущего их служения, тех именно сил, какие теперь последним Своим подвигом Он в особенности заслужил роду человеческому и каких они сами ни от кого не могли получить, как от Него, Искупителя рода человеческого, и дал им право ими пользоваться с таким же самовластием, с каким бы Сам употреблял их.

Тем заключен был великий день воскресения Христова. Апостолы узнали теперь, что Господь их есть Владыка жизни и смерти, что Его уверения о Себе все несомненны: такого чуда еще не было слыхано никогда доселе, чтобы кто сам воскресал; что следов. не потеряло значения своего и все предшествующее обращение их с Иисусом: они снова апостолы Его. Но когда Воскресший, по явлении Своем, оставил их, не остался с ними, как было прежде, они должны были уразуметь отсюда, что с сего времени они должны находиться в особых отношениях к Нему: да и само явление Его более духовное, нежели плотское (поелику и сама плоть была одухотворена) тоже внушало. Таким образом мало по малу они должны были от прежнего видимого, чувственного обращения с Ним перейти к одному, чисто духовному, невидимому обращению, которое должно было наступить для них со временем Его вознесения. Вероятно в тот же день последовало и явление Иакову (1 Кор. 15:7).

Остальные дни праздника пасхи и следующую за тем субботу апостолы провели в Иерусалиме и вероятно готовились уже оставить сей город, чтобы идти в Галилею, куда Господь звал их чрез первую вестницу Своего воскресения. Но так как между ними оставался один неуверенный в Его восстании: то наперед Господь хочет разрешить его от тяжкого бремени неверия, чтобы легче ему было идти туда.

Увидев пред собой Господа, с Его язвами, – пришедшего только для того, чтобы удостоверить его в Своем воскресении – Фома в радости и благоговении забыл свое желание осязать своими руками Божественные язвы и только мог исповедать: Господь мой и Бог мой. А Господь в лице его имея в виду всех, которые будут с его времени обращаться к Его церкви и вступать в число Его последователей, уже не имея возможности лично обращаться с ними, сказал Фоме: блаженны не видевшие и уверовавшие, – не те только, которые не видели Его воскресения, но и те, которые вовсе Его не видели, но будут веровать в Него.