Деяния апостолов, Глава 26, стих 30. Толкования стиха

Ни Фест, ни Агриппа не признали Павла виновным, но поелику Павел сам взял свое дело на аппеляцию в Рим, то положили отправить его туда вместе с другими узниками. С ним поехали Лука и Аристарх (Деян. 27:2).

Эта вдохновенная речь апостола Фесту кажется плодом мечтательности, сумасбродства, но на Агриппу она производит такое впечатление, что едва не убеждает его сделаться христианином. Что касается до вопроса о виновности Павла, то судьи из речи его вынесли то убеждение, что он совершенно невиновен и что поэтому можно бы его освободить, если бы он сам не потребовал суда кесарева.

 Άνέστη τε 6 βασιλεύς κα'ιό ήγεμών (Встали царь и правитель) —

указание на то, что знак к окончанию судебного заседания судья подавал вставанием, мы находим у Филона Александрийского (Посольство к Гаю, 350): δικαστοΰ μεν γάρ έργα ταϋτα ήν καθίσαι μετά συνέδρων... εκατέρωθεν στηναι τούς άντιδίκους μετά των συναγορευόντων έν μέρει μεν άκοΰσαι της κατηγορίας έν μέρει δε της άπολογίας πρός μεμετρημένον ύδωρ, άναστάντα βουλεύσασθαι μετά των συνέδρων τί χρή φανερώς άποφήνασθαι γνώμη τη δικαιοτάτη — «Вот что был должен сделать судья: устроить заседание с участием советников... по обе стороны от судьи должны были стоять тяжущиеся со своими адвокатами, а он должен был по очереди выслушать обвинение и защиту, пропорционально времени, отпущенному клепсидрой, потом удалиться с заседателями, чтобы обсудить, какое решение они вынесут, руководствуясь самыми справедливыми соображениями, и объявят во всеуслышание».

Но было бесполезно продолжать это зрелище. Любопытство теперь с достаточностью было удовлетворено, и теперь, более чем когда-либо, стало ясно, что хотя и можно считать Павла-узника мечтательным энтузиастом или восторженным фанатиком, но он никоим образом не был уголовным преступником. Царь, вставая с своего седалища, дал знак о прекращении заседания, и когда знатное собрание начало расходиться, то со всех сторон слышались замечания, что Павел не заслуживает смерти или даже заключения. Решение Агриппы было вполне в пользу его оправдания. «Этого человека», сказал он Фесту, «можно было бы освободить, если бы он не потребовал суда у кеса­ря». Решение этого дня спасло жизнь ап. Павлу еще на несколько лет.

– Когда он сказал это и пр.: разбуженное чувство царя было подавлено им и выразилось в легкомысленной остроте; но премудрый апостол не дал совсем подавить его и своим задушевным и трогательным ответом снова поднял его и поднял с такой силой, что царь не мог долее слушать его и потому поспешил закрыть, или собственно прервал, заседание (он же и открыл его, ст. 1), хотя, без сомнения, апостол готов был и еще говорить в свое оправдание, пользуясь дозволением царя (ст. 1).

– Царь встал, за ним Фест, Вереника и все присутствовавшие.

Прервалось заседание потому, что Агриппа не мог более выносить того, что производил в его душе апостол. Царь встал, за ним встали другие и начали вслух делиться своими мыслями о виновности Павла, причем все единогласно говорили, что в нем нет ничего достойного не только смерти, но и уз. Агриппа же добавил, что его можно было бы и отпустить, если бы он не требовал суда кесаря. Поэтому и решено было послать Павла к кесарю. «Теперь Павел отправляется (в Рим) славнее, нежели если бы был свободен от уз. Ибо после того, как столько судей признали его невинным, он отправляется уже не как обвиняемый в возмущениях и нечестии. Таким образом, раскрыв все, где он родился и как воспитан, он отправляется в Рим не просто, но уже чистым от всякого подозрения. Это случилось по смотрению (Божию), и не только это, но и то, что он отправился в узах. Поэтому он и сказал: даже до уз, как злодей (2 Тим. 2:9). Если Господь его к злодеям причтен (Мк. 15:28), то тем более мог он; и как Господь оттого не сделался причастным их бесчестию, так и он; ибо то и достославно, чтобы, считаясь в числе их, не потерпеть от них никакого вреда».