Толкование Деяния апостолов, Глава 20: Александр Горский протоиерей

После этого случая Павел оставил Ефес. Очень вероятно, что здесь и не одно такое несчастье с ним было (см. Деян. 20:18,19; Рим. 16:4; 1 Кор. 15:31; 2 Кор. 1:8 ). В Македонии много встретил он огорчений (2 Кор. 7:5), но и обрадован был ревностью и любовью церквей, подвергавшихся непрерывным гонениям (2 Кор. 8:1 и дал.). Здесь сошелся он с Титом, которого напрасно ожидал в Троаде (2 Кор. 2:13).

Проведши три месяца в Ахаии, Павел, собрав деньги, намерен был отправиться в Иерусалим и таким образом заключить свои апостольские действия на востоке путешествием, которое должно было запечатлеть христианское общение между обеими сторонами, из которых состояла церковь, – утвердить единство новой церкви.

Весной около пасхи 58 или 59 года Павел оставил Коринф. Некоторые из спутников его переправились еще прежде его в Троаду (Деян. 20:4, 5). Павел провел пасху в Филиппах, взял отсюда Луку, оставленного там еще прежде; провел неделю в Троаде, чтобы вознаградить краткость последнего там пребывания, которой причиной было желание поскорее узнать о состоянии церкви коринфской (2 Кор. 2:12). Здесь в первый день недели был он при богослужении церковном, беседовал с братией дома; промысл, видевший нужду утвердить верующих в принятом ими учении и распространить его между язычниками, открыл случай показать себя Божественной силе, действовавшей в апостоле, в самом разительном виде. Один юноша, павший из третьего жилья дома и поднятый мертвым, был возвращен им к жизни. Но поспешая в Иерусалим на праздник Пятидесятницы, Павел не хотел оставаться здесь долее. Спутники его сели в корабль; сам он, доколе можно было, шел еще пеший с троадскими братиями до Асса и чтобы не замешкать в Ефесе, положил миновать его, распорядившись только, чтобы предстоятели ефесской церкви и, вероятно, некоторых других церквей¹ пришли с ним в Милет.

Трогательно было это прощание. Когда собрались к нему в Милете предстоятели ефесские, Павел, проникнутый нежной, отеческой любовью, хочет преподать последнее личное наставление и предостережение на счет будущего.  

Он припоминает им, как он сам трудился у них в проповеди три года, чтобы указать в этом пример для собственной их ревности в пользу церкви. 

 Раскрывает с дружеской искренностью свои обстоятельства и состояние души своей, томимой и влечениями духа и несомненными ожиданиями бедствий в Иерусалиме.

С одной стороны твердое намерение идти с проповедью на запад, с другой начинающие обнаруживаться признаки непримиримой ненависти к нему его соотечественников, к которым он пылал такой высокой любовью (Рим. 9 г.), тревожили дух его и располагали смотреть на настоящее разлучение его с Малой Азией, как на всегдашнее. Опасения со стороны Иудеев он ощущал еще в последний раз, как находился в Коринфе; еще тогда, отправляя отсюда послание к Римлянам, писал он: умоляю вас, братия, Господом нашим Иисусом Христом и любовию Духа, подвизаться со мною в молитвах за меня к Богу, чтобы мне избавиться от неверующих в Иудее (15:30, 31). Еще тогда он должен был, по причине этих опасений, отчасти изменить и план своего путешествия в Иерусалим; вместо того, чтобы из Коринфа прямо плыть в Сирию, он должен был идти в Македонию (Деян. 20:3). Движения Иудеев коринфских, по-видимому, состояли в связи с неудовольствием, какое питали к нему всего более Иудеи иерусалимские; Павел уже ожидал, что там встретят его узы и бедствия (23). Новой печалью для сердца Павлова была неизвестность, как он будет принят самими христианами в Иерусалиме. Известна была свобода, с какой он смотрел на закон Моисеев. Если она не нравилась многим христианам из Иудеев еллинистов, то тем менее могла нравиться христианам из коренных иерусалимских Иудеев, которых так мало по внешности могли отличать от себя Иудеи, что церковь иерусалимская возрастала тысячами, не возбуждая негодования в ревнителях иудейства (Деян. 21:20, 23). Павел всеми мерами старался сохранить единство церкви; богатые милостыни, которые нес он с собой в Иерусалим от христиан из язычников, были одним из средств к поддержанию этого единства. Но он не был уверен в том, чтобы эта мера достигла желаемой цели: потому, прося молитв церкви римской об избавлении его от злобы неверующих Иудеев, он вместе просил ее помолиться и о том, чтобы «его услуга для Иерусалима была приятна святым» (Рим. 15:31).

Столько мрачных ожиданий, столько неизвестности было сопряжено для Павла с мыслью об Иерусалиме. Но не менее прискорбного ощущало сердце его и при взгляде на оставляемые им церкви. Взором духа он провидел, что вскоре должно явиться здесь множество лжеучителей и что некоторые будут такими из среды тех самых христиан, которые теперь еще верны истине. Это уже не те лжеучители, с которыми он доселе боролся, это не иудействующие противники Павла, которые не могли нанести сильного вреда церквам, образовавшимся по большей части из язычников; и едва ли бы можно было ожидать, чтобы из среды самих предстоятелей церкви явились такие. Это были такие лжеучители, которым открывало сюда доступ господствующее направление духа этих стран и которых успехи здесь могли быть тем сильнее.

Возмущаемый такими представлениями, Павел однако же не менее сильное ощущал призвание идти в Иерусалим. В городах, которыми проходил он и где посещал основанные там церкви, являлись из среды братий пророки, которые предсказывали, что узы и бедствия ожидают его там. Это совсем закрывало от него путь в Рим, для которого собственно он предпринимал настоящее путешествие в Иерусалим. Но, готовый принести себя в жертву служения, которое принял от Господа Иисуса, – Павел не колебался.

Потом обращает их взор на собственную их будущность; заклинает беречь свое стадо от грядущих волков, указывает против них оружие в Боге и благодатном слове: «оно может довести вас до желаемого наследия со всеми освященными».

Слова Апостола произвели глубокое впечатление в сердцах его слушателей (Деян. 20:36). Все плакали. Все повергались на выю Павлову. Все целовали его. Насилу вырвались путешественники из рук их (21:1). Это зрелище повторилось потом в Тире, наконец в Кесарии Филипповой. Чем ближе Павел становился к Иерусалиму, тем яснее и разительнее представлялась ему судьба, ожидающая его в Иерусалиме. В Кесарии Агав, тот самый, который назад тому лет четырнадцать или пятнадцать предсказанием о голоде открыл Павлу путь в Иерусалим с милостыней, и теперь встретив его также с милостыней, связал руки и ноги самого благодетеля собственным его поясом. Это значит, говорил притом пророк, что так свяжут этого человека в Иерусалиме и отдадут его в руки язычников. – Но напрасны были все убеждения и мольбы просивших Павла не ходить в Иерусалим. В Тире некоторые начали, по внушению Духа, отклонять его от того (21:4); в Кесарии к мольбам церкви присоединили свой голос и спутники Павла, но все было напрасно. Павел говорил: «я готов не только быть узником, но и умереть в Иерусалиме за имя Господа Иисуса».

Между тем одна краткая черта в предсказании Агава несколько проясняла будущность. Он сказал: свяжут этого человека Иудеи, но не убьют, а отдадут в руки язычников т. е. Римлян. Павлу то и было нужно.