Толкование Деяния апостолов, Глава 17: Александр Горский протоиерей
Ошибка в тексте ?
Выделите ее мышкой и нажмите
Павел и Сила направили путь свой в отстоящий на двадцать миль от Филипп город Фессалоники, самый большой из городов македонских, где, как в большом торговом городе, много жило Иудеев. Потому здесь можно было найти и синагогу. В продолжение трех недель посещал ее Павел по субботам; обратил своей проповедью многих прозелитов и чрез них отверзлась дверь проповеди и язычникам. Сколько видно из 1 посл. к Фес. 2:10, 11, он не удовольствовался проповедывать только в синагоге и следовательно только по субботам, т. е. один раз в неделю; если бы так, то он должен бы был ограничиться только немногим числом прозелитов, посещавших синагогу. Для своих поучений в синагоге он всегда избирал такую форму, какая особенно была ближе к понятиям Иудеев. В таком случае многое он мог предполагать, многое оставлять без подробного раскрытия, – что для язычников надлежало раскрыть и прежде всего и обстоятельнее. Однако мы знаем из некоторых примеров, он умел очень хорошо различать точку зрения и потребности Иудея и язычника и без сомнения пользовался случаем обращать на то особенное внимание. Конечно и язычники, изъявившие внимание к его проповеди, стали собираться в особых местах слушать его; и из сих-то язычников, самим Павлом обращенных к вере в Единого живого Бога и Искупителя, образовалась по большей части церковь Фессалоникская.
Согласно с словами Иисуса Христа (Мф. 10:10), Павел считал справедливым, чтобы проповедники Евангелия получали себе содержание, которого не могли сами себе снискивать, от тех, коим они преподают несравненно высшие блага (1 Кор. 9:14). Но сам не хотел пользоваться этим правом и таким пожертвованием собственного права хотел только более содействовать успехам апостольской деятельности между язычниками. Такая совершенно бескорыстная любовь, всем жертвовавшая для блага других, переносившая все труды и лишения без возмездия, должна была приобрести ему доверенность многих и таких людей, которые, видя его ревность в трудах, для них непонятную, могли подозревать его в корыстных побуждениях. И ему тем нужнее было удалить от себя всякий повод к таким подозрениям, что некоторые иудейские прозелитотворцы действительно их оправдывали. Его прежнее образование помогало ему везде находить себе средства для содержания. Павел, хотя назначался в иудейские богословы, но, по господствовавшим в школах правилам, вместе с изучением закона занимался плетением палаток, и это ремесло, по причине особого рода путешествования на востоке и других различных употреблений палаток, могло иметь хороший сбыт. Итак днем занятый попечением о духовных потребностях язычников и новых христиан, ночью должен был трудиться, чтобы доставить себе и спутникам своим содержание (1 Фес. 2:1–9), доколе не получил из Филипп себе вспоможения (Флп. 4:14). Однако и в таких случаях он более находил удовольствия в том, чтобы давать, нежели в том, чтобы принимать.
Павел постоянно публично проповедывал в публичных собраниях, но посещал своих верующих и порознь в их семействах (1 Фес. 11:11, 12) и здесь в частных беседах снова возвещал им важнейшие истины Евангелия. Он предостерегал их от грозящих им опасностей и обыкновенно устремлял их взор от скорбей земной жизни к тому времени, когда придет Христос для того, чтобы торжественно открыть Свое царство на земле. Это время для тех, кто удостоен уже искупления, не должно быть предметом страха, но радостных, вожделенных ожиданий. Однако же апостол учил, что не должно назначать какого-нибудь определенного времени для явления сего царства (1 Фес. 5:1–3), или строить своим воображением какие-нибудь образы будущего блаженства: надлежит помнить, что должно еще перенести много скорбей, чтобы его достигнуть (1 Фес. 3:4). Особенно страшен человек беззакония, сын погибели, превозносящийся выше всего называемого Богом или священным (2 Фес. 2:3–5).
В рассуждении нравственности Павел старался предостеречь от того недоразумения, которое так близко было к поверхностному обращению и которое в особенности могло произойти от смешения иудейских понятий о вере с христианским о ней учением, из того начала: будто одно верование без совершенного изменения жизни может иметь достоинство; будто кто отречется от идолов и уверует в Иисуса Мессию, тот уже может обещать себе безопасность от наказаний, угрожающих неверным. Он часто самым выразительным образом напоминал им, что они в целой жизни должны показывать перемену; что они становятся еще виновнее, когда вместо того, чтобы, посвятивши себя Богу служить Ему жизнью святой, возвращаются к прежним порокам и оскверняют себя, сделавшись жилищем Духа Святого (1 Фес. 4:2, 6; 2:12).
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 292-293Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 293-294И еще в ночь, которая следовала за днем возмущения, Павел и Сила оставили город после трех или четырехнедельного пребывания. Так как Павел по этим обстоятельствам должен был удалиться отсюда ранее, нежели как позволяло состояние церкви, то он очень озабочивался, особенно предвидя, что новые христиане будут и впоследствии не мало терпеть от раздражаемых Иудеями язычников. Поэтому он имел намерение, как только волнение поутихнет, опять идти туда (1 Фес. 2:18). Но это намерение осталось без исполнения.
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 294В Верии, отстоящей от Фессалоник около десяти миль, их лучше приняли Иудеи; много обратилось и язычников. Но возбужденное Фессалоникскими Иудеями возмущение понудило Павла скоро оставить этот город. Сопровождаемый некоторыми из верующих, он взял путь в Афины: Сила и Тимофей остались в Верии.
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 294Сколько ни малозначительны были сначала действия проповеди апостола Павла в Афинах, однако явление его здесь без всякого сомнения, принадлежит к достопримечательнейшим событиям христианского мира. Павел является с учением, которое своей божественной силой должно преобразовать образ жизни и мыслей древнего мира, – в таком городе, который был источником греческой образованности и философии, которому был обязан своей образованностью весь римский мир, который вместе был средоточием греческого богослужения и с одушевленной привязанностью ко всему древнему греческому сохранял крепче других привязанность к древнегреческому богослужению (оно удержалось в нем до IV столетия). Ревность почитания богов, из коих каждый здесь имел свой храм и свои алтари, каждый был прославлен памятниками искусства, – была славой Афин в древнем мире.
Сначала Павел намерен был дожидаться прибытия Тимофея и Силы, чтобы открыть здесь свои действия и потому с возвращающимися в Верию проводниками наказывал им, как можно скорее, приходить в Афины. Но видя себя окруженным идолами, жертвенниками и храмами – творениями искусства, предвосхищающими честь, принадлежащую единому живому Богу, он не мог долго противостоять влечению святой ревности – свидетельствовать о том, кто зовет заблудших к покаянию и обещает им спасение. Он проповедывал не только в синагоге Иудеям и прозелитам, не дожидался здесь того, чтобы, как в других городах, чрез прозелитов найти себе путь к язычникам. Так как с давних Времен было в Афинах в обычае сходиться под покрытыми портиками на публичных площадях для рассуждения о делах маловажных и значительных, а в настоящее время, также как при Демосфене, собиралось такое множество людей, которые ничем столько не дорожили, как новостями, то и Павел каждый день являлся сюда, чтобы с текущими разговорами как-нибудь связать и свои беседы о предметах, важнейших для человека. (Одушевлявший его энтузиазм не имел ничего общего с тем энтузиазмом фанатиков, который, увлекаясь односторонним направлением своего сердца, не может видеть, что это самое его направление служит для других препятствием, чтобы признать за истину, что представляется таким ему). Он очень хорошо знал, как сам говорит, что проповедь о распятом Спасителе человечества может казаться буйством мудрецам века сего, доколе они сами еще глупы, доколе, т. е. не познали недостаточности своей мудрости для познания предметов божественных, для удовлетворения религиозных потребностей человека (1Кор. 1:23–9:18). Но он не стыдился, как сам же опять признается, свидетельствовать пред мудрыми, также как и невеждами, еллинами и варварами о том, в чем, по собственному опыту, он находил силу Божию, творящую блаженными всех принимающих это с верой (Рим. 1:16).
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 294-295Площадь (άγορά, прежде έρετρία), на которую он являлся, была близко к месту собрания философов (στοά ποικίλη). И здесь он сталкивался с философами эпикурейской и стоической школы. Обращая внимание на взаимное отношение философии стоической и эпикурейской; зная, что стоики признавали божество вседействующим началом во вселенной и в натуре человеческой, что они были одушевлены стремлением к идеалу, основанному в нравственной природе человека, опираясь на религиозные потребности человека и свидетельствующие о том предания, – а эпикурейцы, хотя оставляли существование вере в богов, но представляли из нее что-то праздное, случайное, совершенно лишнее; высочайшей целью человеческого стремления поставляли удовольствие и над существующими религиями издевались, как над произведениями человеческого бессилия и устрашающим призраком, – принимая все это во внимание, можно было бы заключать, что стоики были ближе к христианству, нежели эпикурейцы. Однако отсюда еще не следовало, чтобы они вдруг могли принять его с благосклонностью. Учению, которое требовало покаяния и следов самоуничижения, проповедывало отпущение грехов, благодать и оправдание чрез веру, – этому учению в них сильно противоречила мысль о нравственном самодовольстве мудрого. Их высочайшее божество, – живущий во вселенной, бессознательный, вечный ум был не тот живой Бог, не тот небесный Отец с Своей любовью, какого проповедывало Евангелие. Бог христианский должен был казаться стоикам слишком человеческим существом. Наконец стоики и эпикурейцы сходились между собой, к новому вреду для христианства, в том, что зараженные своей философской гордостью не могли без презрения смотреть на учение, предлагаемое в иудейских красках, не развиваемое в философской форме; для них оно было народной верой, на которую философ позволяет себе смотреть с сожалением.
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 295-296Впрочем некоторым из собиравшихся сюда было по крайней мере любопытно услышать что бы то ни было новое; поэтому им было очень желательно получить более подробные сведения о чужом боге. Они возвели Павла на тот холм, где обыкновенно собирался первый трибунал афинский – Ареопаг и где удобнее можно было найти место, чтобы его могли слышать многие. Речь Павла перед этим собранием есть живое доказательство его апостольской мудрости и красноречия; мы видим здесь, как Павел, по собственному его выражению, мог быть язычником для язычников, чтобы язычников приобресть Евангелию.
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 296Казалось бы, уже по одному чувству, воспитываемому в сердце каждого благочестивого Иудеянина с самой юности, по одной пламенной ревности к славе своего Бога, одушевлявшей апостола, Павел должен был исполниться отвращения при воззрении на окружающее его идолопоклонство и легко мог позволить себе так говорить, как внушало это чувство. Но вместо того, чтобы начать речь свою изъявлением этого своего отвращения, вместо того, чтобы прямо опровергать заблуждение, он отыскал лежащую в основании его истину и стараясь возбудить в своих слушателях подавленное силой этого заблуждения врожденное сознание о Боге, покушался мало по малу возвесть их к тому, кого пришел возвестить им. Как говоря, с Иудеями, у которых сознание о Боге под влиянием Божественного Откровения постоянно возводило было к ясной и чистой идее о Мессии, – мог Павел ссылаться на всю историю теократии, на закон и пророков: так здесь он ссылался на не отрицаемое естественное требование Божества недоведомого. Он начал свою речь той мыслью, что в религиозной ревности афинян выражается хотя неправильно, однако не без основания, действительно религиозное чувство, непреодолимое влечение сердца к божественному.
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 296-299...нельзя не одобрить их благочестия, которое между прочими алтарями поставило один и Божеству неизвестному1. Эта надпись по смыслу тех, кто ее сделал, конечно, не означала того, чтобы они были исполнены благоговения к какому-то возвышенному над всеми другими богами неизвестному божеству, но только то, что они считали виновником приятных и неприятных с собой приключений, кроме известных, и еще одного неизвестного Бога, и эта неизвестность в отношении к полноте Богопочитания тесно соединяется с политеизмом; Он по самой природе Своей должен быть бесконечен. Но Павел, дав этой надписи более глубокий смысл, употребил ее в основание к тому, чтобы в ней указать высшее, несознаваемое политеизмом, но лежащее в его основании, стремление. (Политеизм происходит от чувства зависимости от высшей недоведомой силы, с которой человек имеет потребность состоять в правильном отношении; но вместо того, чтобы, следуя этому чувству, перейти от сознания чего-то вышеестественного, сродного с Божеством в своей природе, к сознанию о Божестве, витающем над всей природой, – он останавливается на натуре, действующей на него чувственно. То, что делает он теперь предметом своего почитания, уже много разнится от того, чем было занято первоначальное его религиозное чувство). На всю религию афинян апостол смотрит, как на почитание одного им самим недоведомого Божества и объявляет себя человеком, который хочет привести к ясному сознанию их отношений к Нему. Сего-то Бога, говорит он, Которого вы, не зная, почитаете, я проповедаю вам.
Примечания
В Афинах были жертвенники богам неизвестным. Pausan. 1, 1, 4,
βωμοί Θεών τών όνομαζομένων άγνώστων καί ήρώων – Philostrat. in vit. Apollon. 6, 2.
Άϑήνησιν, ού καί άγνώστων Θεών βωμοί ίδρύνται. Итак самый факт несомненен. Происхождение таких жертвенников объясняют примером, известным из Диогена Лаэрция. Бл. Иероним (ad Tit. 1, 12) говорит, что в Афинах не было собственно такой надписи, какая приводится в речи ап. Павла:
αγώνστω Θεώ, но был жертвенник с надписями: Diis Asiae, et Evropae et Africae, diis ignotis et peregrinis (и у Экумения приводится надпись
: Θεοίς Ασίας καί Εύρώπης καί… Θεώ άγνώστω καί ξένω). Но такой надписи неизвестно по дошедшим до нас памятникам и описаниям. Нужно допустить, что Апостол изменил надпись и представил ее в другом виде
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 296-299Это Бог, Который сотворил мир и все, что в нем. Он, Господь неба и земли, живет не в храмах, созданных руками человеческими; Он не требует себе служения рук человеческих; Он вседовольный, Сам всему даровал жизнь и дыхание и все.
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 296-299От Него получил начало и весь род человеческий и Он же направляет развитие всех частей его к одной цели. Он произвел все народы земные от одного человека и в распространении народов по земле господствует не случай, но Его промышление; Он каждому народу указал его жилище; Он назначил истории народов свои периоды (местное и временное развитие народов – все зависит от Его всеправящей премудрости).
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 296-299А открывает Себя таким образом в судьбах народов с той целью, чтобы заставить людей искать Его. Не сознают ли они Его, не найдут ли Его? Сознать Того, Кто не далеко от каждого из нас, в Ком источник нашего бытия, очень легко.
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 296-299В доказательство сознания этого первоначального сродства с Божеством Павел приводит язычникам слово одного из них, стихотворца Арата, соотечественника апостола: «мы Его и род».
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 296-299После этого указания на всеобщее высшее самосознание, Павел заключает: если же мы род Божий, то не должны думать, что Божество подобно какой-нибудь земной материи или образцу человеческого искусства. В этом отрицательном выводе заключалось следующее положительное учение: мы напротив более должны возноситься к Божеству тем самым, что в нас есть от рода Божественного. Но вместо того, чтобы вести далее полемику против идолопоклонства, апостол оставляет своих слушателей их собственной совести; и положив таким образом в основание сознание виновности, но не развивая его далее, немедленно присоединил к кому проповедь о Евангелии.
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 296-299Долго, терпеливо перенося эти времена невежества, Бог объявляет теперь истину всем и призывает всех к покаянию.
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 296-299Затем следовала проповедь об Искупителе, о даруемом Им прощении грехов, о Его воскресении, которое служит подтверждением Его учению и залогом воскресения к блаженной жизни для верующих, о имеющем быть суде.
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 296-299Доколе апостол развивал истины, имеющие основание свое во всеобщем богосознании, дотоле слушатели его, привыкшие к урокам еллинской философии, были к нему внимательны. Но как скоро он коснулся учения, которым христианская философия необходимо входила в противоречие с языческой; как скоро он заговорил о воскресении мертвых, тотчас некоторые из его слушателей прервали речь его с насмешкой; другие просили его поговорить об этом в другой раз, – что означало или только отказ, или может быть и искреннее желание получить дальнейшее наставление относительно этого предмета его учения.
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 296-299Немногие пристали к апостолу, между ними был один член ареопага Дионисий, который в особенности потом послужил к основанию церкви в Афинах и был ее предстоятелем1.
Примечания
- *1 Evseb. Histor., IV. 23
Источник
Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 296-299