Числа, Глава 22, стих 18. Толкования стиха

Те, которые живут на земле для земли и чувств, рано или поздно пленяются корыстью земной и чувственной; а живущие на земле для неба пренебрегают всеми корыстями: «у Бога нашего нет мздоимства» (2 Пар. 19:7). Поэтому Валаам, исполненный страха Божия, не принимал никаких богатых обещаний царя земного, чтобы не оскорбить Царя Небесного. «Если даст мне Валак», — отвечал он царю через посланников,— «Если даст мне полный дом свой серебра и золота, не могу преступить повеления Господа Бога»

Валаам и Яхве. Если Валаам действительно был месопотамским пророком, говорившим от имени многих богов, то выражение «Господь, Бог мой» по отношению к Яхве звучало в его устах необычно. Вероятно, Бог израильтян был известен Валааму по слухам (см. рассказ Раав в Нав. 2:9–11). С другой стороны, он мог называть так любого бога, с которым имел дело, чтобы продемонстрировать свой пророческий авторитет. Интерес Валака к Валааму обусловлен способностью пророка призывать благословения или проклятия, а не тем, к какому богу он обращается. Маловероятно, что Валаам служил только Яхве.

« И сказал (Валаам) рабам Валаковым: хоть бы Валак и дал мне полный свой дом серебра и золота, не могу преступить повеления Господа Бога моего»… (Ст. 18). Как судить о бескорыстии Валаамовом? Фальшивость и лицемерие этого бескорыстия видны из следующего стиха. Отказавшись идти к Валааку, он, однако же, решается просить Бога, чтобы позволить ему идти (Чис. 22:19); хотя Господь уже прямо сказал, что это неугодно Ему (Чис. 22:12). Так не поступают истинные ревнители Божьи. Видно напротив, что золото и серебро сильно подействовали на Валаама.

Я сказал: не повредите дара своекорыстием. Подлинно, как тонкое врачебное вещество повреждается в нечистом сосуде, так духовно-врачебная или спасительная сила благодати не может сохраниться в душе, неочищенной от своекорыстия. Валаам двукратным посольством царя Моавского призываем был проклинать Израиля: «отвеща Валаам и рече князем Валаковым: аще ми даст Валак полну храмину свою злата и сребра, не могу преступить слово Господа Бога, еже сотворити то мало или велико в разуме моем». Пока сохранял он себя в сем бескорыстии, он имел чистые видения и пророчествовал. Но когда совратился от оного, тогда сей тайнозритель и пророк сделался учителем разврата и погиб в общем наказании с развратными. И один из двенадцати избранных между избранными от Самого Сына Божия, очевидно приявший общую с прочими благодать проповедывать царствие Божие, исцелять, воскрешать, – как сей проповедник царствия Божи другим, потерял оное для себя? Как сей исцелитель заразился сам неисцельно? Как сей воскреситель умер без надежды воскресения? Каким образом зло успело сделаться в нем столько ядовито и смертоносно, сколь целебна и живоносна была благодать? Не знаем другого яда, которым бы могла быть отравлена в Иуде жизнь Апостольская, и безвозвратно погублена жизнь человеческая, кроме яда корыстолюбия татьбы. Слово в день рождения Ее Величества Благочестивейшей Государыни Императрицы Александры Феодоровны (Говорено в Свято-Троицкой Сергиевой лавре 1-го июля) 1828 год

Я сказал: не повредите дара своекорыстием. Подлинно, как тонкое врачебное вещество повреждается в нечистом сосуде, так духовно-врачебная или спасительная сила благодати не может сохраниться в душе, неочищенной от своекорыстия. Валаам двукратным посольством царя Моавского призываем был проклинать Израиля: «отвеща Валаам и рече князем Валаковым: аще ми даст Валак полну храмину свою злата и сребра, не могу преступить слово Господа Бога, еже сотворити то мало или велико в разуме моем» (Чис. 22:18). Пока сохранял он себя в сем бескорыстии, он имел чистые видения и пророчествовал. Но когда совратился от оного, тогда сей тайнозритель и пророк сделался учителем разврата и погиб в общем наказании с развратными. И один из двенадцати избранных между избранными от Самого Сына Божия, очевидно приявший общую с прочими благодать проповедывать царствие Божие, исцелять, воскрешать, – как сей проповедник царствия Божи другим, потерял оное для себя? Как сей исцелитель заразился сам неисцельно? Как сей воскреситель умер без надежды воскресения? Каким образом зло успело сделаться в нем столько ядовито и смертоносно, сколь целебна и живоносна была благодать? Не знаем другого яда, которым бы могла быть отравлена в Иуде жизнь Апостольская, и безвозвратно погублена жизнь человеческая, кроме яда корыстолюбия татьбы.