Толкование Бытие, Глава 4: Димитрий Ростовский святитель

Относительно рождения первых детей Адамовых у летописцев мы находим разноречные мнения. Иные пишут, что Каин родился после первого года изгнания Адамова, а в следующий год родился Авель; так из года в год у Адама и Евы умножались сыновья и дочери (Гавриил Буцелин). Другие повествуют, что в пятнадцатый год своей жизни Адам и Ева родили чадо мужеского пола – Каина – вместе с женским полом – Калманою; когда оба возросли, родители соединили их в плотское супружество для умножения человеческого рода. Потом, когда опять прошли пятнадцать лет от рождения Каина, в тридцатый год своей жизни Адам и Ева родили Авеля вместе с сестрою его Делворой (Иоанн Навклир). Некоторые же написали, что Адам и Ева после своего изгнания из рая непрестанно в течение ста лет плакали о преступлении своем заповеди Божией и о лишении райских благ. В те годы своего плачевного сетования они не познали себя плотски, но пребывали в девстве, не прикасаясь один к другому. По окончании же ста лет они познали себя плотским соединением и стали рождать детей (Корнилий-а-Лапиде, на Бытия, гл. 4, ст. 1). Однако сие не подтверждается чем-либо достоверным. Вероятнее всего, что после изгнания из рая наши прародители, если и не тотчас, то не в продолжительном времени познали друг друга плотски и стали рождать детей: сие частью потому, что оба они были созданы в возрасте совершенном, способном к супружеству, частью же и потому, что в них усилились естественная похоть и стремление к плотскому смешению после того, как была от них отнята прежняя благодать Божия за преступление заповеди. Кроме того, видя в мире сем только себя самих и зная, однако, что они созданы и предназначены Богом для того, чтобы рождать и умножать род человеческий, они желали возможно скорее увидеть подобный себе плод и размножение человечества, а потому вскоре и познали себя плотски, и начали рождать. Заметим, что иудейские раввины считают Каина и Авеля близнецами, но это неверно.

См. Быт. 4:1. Авель был пастухом стад, которые пас ради молока и шерсти, а Каин – земледельцем.

Прародители наши Адам и Ева, не отчаиваясь в милости Божией, но уповая на Его человеколюбивое благоутробие, стали в покаянии своем изобретать виды служения Богу; начали они кланяться к востоку, где был насажден Рай, и молиться Создателю своему, а также и приносить Богу жертвы: или от стад овечьих, что, по смотрению Божию, было прообразованием жертвы Сына Божия, Которому предстояло быть закланным, как агнцу, во избавление человеческого рода; или же приносили от урожая полевого, что было предзнаменованием Таинства в новой благодати, когда Сын Божий под видом хлеба имел приноситься в благоприятную Жертву Богу Отцу Своему во оставление грехов человеческих. Так сами поступая, они и детей своих учили почитанию Бога и приношению Ему жертв и рассказывали им с плачем о райских благах, возбуждая их к достижению обещанного им от Бога спасения и наставляя на богоугодное житие. * * * Авель был пастухом стад, которые пас ради молока и шерсти, а Каин – земледельцем. Оба они приносили Богу в жертву от трудов своих, почитая этим своего Создателя, как были научены (по свидетельству святого Афанасия) своим отцом Адамом. А отсюда ясно, что первым начал жертвами почитать Бога Адам, который потом научил делать сие и чад своих, и дети творили то же, что видели делающим отца своего.

Но праведный Авель более усердно служил Богу жертвами, нежели Каин, ибо он приносил из плодов земных не первородное, но последнее и худшее, удерживая лучшее для себя. И призрел Господь на Авеля и на дары его, а Каину и жертве его не внял.

И Каин весьма озлобился, видя, что дым от Авелевых жертв прямо возносится вверх, а дым от его жертв стелется по земле. Говорится у святых отцов еще и то, что на жертвы Авелевы сошел огонь с неба и потребил их, а Каиновых жертв и не коснулся, с чем и Златоуст святой соглашается. Зависть охватила Каина, и он стал враждовать на Авеля. От великой зависти и вражды он изменился в лице своем, как говорит Писание: И спаде лице его. Завистию диаволею смерть вниде в мир (Прем. 2:24), – говорит Писание. Завидовать – свойство не человеческое, но диавольское, ибо зависть от диавола. Человек согрешает по немощи, диавол же злобствует от зависти. Зависть – это дочь диавола, и если она с кем соединится, она не может что‑либо иное родить, как только злобу, а злоба порождает смерть. Думаю, что Каин прежде соединился не плотски с дочерью Адамовой, со своею же сестрой Калманой, но духовно с дочерью диавола, со своею же губительницей завистью. Ибо он стал рождать прежде не детей по плоти, но злобу от зависти; злоба же, возмужавши, принесла двоякую смерть: временную для Авеля и вечную для Каина. Зависть – это меч обоюдоострый; она и другому, и себе наносит смертельный вред, но себе прежде, чем другому. Ибо она прежде всего пронзает свое сердце и тяжко болеет, и изменяется в лице, и воздыхает. Сильный делает выговор завидящему святой Василий, говоря: «О завистник! О чем ты воздыхаешь? О своей ли беде, или о чужом добре?» Поистине, не столько завистник мучается своею бедою, сколько чужим добром; видя своего ближнего лучше себя, находящимся в благополучии и чести, он терзается сердцем. И для Каина не столь болезненно было отвержение Богом его жертв, сколько благое принятие жертв брата; он не о своем отвержении тужил, но скорбел, взирая на благоугождение брата, и не исправлял себя примером добродетели брата, но делался еще более злым. И насколько тот преуспевал пред Богом на лучшее, настолько сей преуспевал на злое, и в то время как тот восходил на высоту милости Божией, сей низводился в бездну погибели. О сколь велико зло – зависть! Послушаем, что о ней говорят святые отцы. Святой Григорий Нисский говорит: «Зависть есть начало злобы, мать смерти, первая дверь греха, корень всего зла». Василий же Великий увещевает: «Братие! Да избежим нестерпимого зла зависти, ибо она – змиева заповедь, диавольское изобретение, вражье семя, залог наказания, препятствие к богоугождению, путь к геенне, лишение Царствия Небесного». А святой Златоуст (в толковании на Послание к Римлянам, гл. 3, беседа 7-я, нравоучение 5-е) говорит, что если кто и весьма был добродетелен и чудотворец, но потом побежден был завистью, то нет ему никакой пользы от добрых дел, и он скорее вменяется с великими грешниками. Вот что говорит этот учитель: «Если кто и чудо сотворит, если и девство соблюдет, если и пост, и отвержение всего земного покажет, и даже чрез добродетель приблизится к ангелам, то все же он будет из всех самый сквернейший, имея сие прегрешение (то есть зависть), и большим законопреступником, чем прелюбодей, блудник, разбойник и тать, раскапывающий могилы с целью похищения».

Так стал Авель первым мертвецом в поднебесной. Увидели Адам и Ева на сыне своем то, чего сами ожидали: ожидали они смерти, но не знали вида мертвости. Оба они слышали из уст Божиих, что должны умереть, но что такое смерть, они не знали, но тогда познали, когда увидели своего любимого сына без дыхания, не чувствующего, не движущегося телом, бездействующего, мертвого; и поняли они, что и им предстоит быть такими же мертвыми. И плакали они долго как о зримой сыновней смерти, так и о своей ожидаемой; а вместе с ними плакала неутешно и рожденная вместе с Авелем сестра его Делвора. Когда по истечении нескольких дней труп мертвого естественно начал истлевать, вспомнил Адам сказанные слова Господни: «Земля еси, и в землю паки отъидеши» (Быт. 3:19), и с плачем и рыданием предал земле сыновнее тело. С того времени поле то, на котором был убит Авель, было прозвано Дамасковым, то есть кровавым, ибо «Дамаск» по-еврейски означает «кровавый». Авель, невинно по зависти братом убитый, был прообразом страдания Христа Господа нашего, которому предстояло неповинно быть убитым иудеями по их зависти. И стал Авель первым мучеником и начатком праведных, так как он явил себя первым праведником, что засвидетельствовано у Бога и делом, и словом. Бог засвидетельствовал делом, когда призрел на принесенную им жертву, о чем и Апостол, вспоминая, говорит: «Свидетельствован бысть быти праведник, свидетельствующему о дарех его Богу» (Евр. 11:4). Засвидетельствована его праведность и словом, когда Христос Господь, понося иудеев за их злобу, сказал: «Приидет на вы всяка кровь праведна, от крове Авеля праведнаго даже до крове Захарии» (Мф. 23:35). Таковыми свидетельствами Божиими обнаружено, что праведник был Авель и первоначальник всех других праведников, основавший на крови своей первую Церковь праведников, ибо с его страдальческой кончины начала созидаться ветхозаветная Церковь мученическою кровью избиваемых неповинных праведников и святых Божиих пророков. Святые отцы свидетельствуют также и о том, что праведный Авель умер в девстве непорочном, прежде познания супружества (Василий Великий, Амвросий и Иероним). Августин о нем говорит следующее: «После преступления Адамова первым носителем образа Спасителя нашего был Авель; он – девственник и священник, и мученик: девственник, ибо умер прежде супружества; священник, ибо приносил Богу благоугодные жертвы; мученик, ибо был убит за истинное богопочитание».

Когда злобные замыслы Каиновы осуществились на незлобивом Авеле, Господь Бог грозно сказал Каину: «Где Авель, брат твой?». Он спрашивал не как незнающий, ибо Он – Всевидец, но желая убийцу наставить на путь покаяния, чтобы он исповедал пред Ним грех свой, смирился и сожалел о содеянном грехе. Ожесточенный же грешник не только не исповедал злого своего дела, но, желая его утаить пред всевидящим Богом, горделиво отвечал: «Не вем его, еда страж брату моему есмь аз?». Окаянный убийца лжет, обличается самою своею ложью и ею осуждается, ибо, говоря, «еда страж брату моему есмь аз?», он обнаруживает то, что в нем нет братолюбия, ради которого он должен был бы заботиться и охранять младшего брата, дабы с ним не приключилось какое-либо зло, а «не любяй же брата своего убийца есть» (1 Ин. 3:15).

Господь представляет пред его очи содеянный грех, говоря: «Глас крове брата твоего вопиет ко Мне от земли». Если ты и скрываешься, то самое дело твое говорит против тебя; если брат твой и молчит, то кровь его ко Мне вопиет; если и кровь замолчит, то земля, напившаяся его крови и принявшая в себя труп его, не умолкнет, но возопиет еще более в то время, когда возвратит его из себя живым во всеобщее воскресение.

Проклят ты на земле, которая разверзла свои уста, чтобы принять кровь брата твоего, пролитую твоею рукою; и когда ты будешь возделывать землю, не примешь от нее изобильного плода. Но недостаточно это наказание для твоего великого греха: кроме того, изгнанником и скитальцем («стеня и трясыйся») ты будешь на земле всю жизнь твою, пока тебя, не желающегося покаяться, вечный во аде ужас не приимет.

Каин, будучи обличен Господом, пришел в ужас, застонал и затрясся; и с того же часа начал трястись всю жизнь свою. Отчаявшись в милосердии Божием, он сказал: «Вящшая моя вина, неже оставитися ми»; мой грех столь велик, что нет возможности простить его... Тяжкий грех Каина стал еще более тяжелым, когда он предположил, что его преступление превосходит всякую меру милосердия Божия, и пришел в отчаяние, а это отчаяние и есть крайняя погибель для грешника. И Иуда потом впал не в меньший, но в больший грех, хотя и не своими руками убил Христа, а предал на убиение, ибо, действуя чрез других, он сам сие делает. Если бы он не впал в отчаяние и с покаянием искал бы милосердия Божия, то получил бы прощение, как получил его и Петр, отвергшийся от Христа и горько плакавший; ибо нет такого греха, который победил бы Божие милосердие, и для Бога не невозможно спасти всякого кающегося грешника, как Он Сам говорит в Исаиином пророчестве: «Еда ли не может рука Моя избавити, или не могу спасти?» (Ис. 50:2). Лишь бы только грешник восхотел истинно покаяться и исправиться, а надежда на прощение ему известна из слов Господа, в Иезекиилевом пророчестве говорящего: «Беззаконник аще обратится от всех беззаконий своих, вся согрешения его не помянутся» (Иез. 18:21–22). Нет сомнения, что Каин получил бы милосердие от Господа, если бы искал прощения.

К отчаянию Каин присоединил еще и бегство от Бога. Отчаивающийся в Его милосердии удаляется от Него: «Скрыюся, – говорит, – от лица Твоего». Но где скроешься от всевидящего ока и от вездесущей руки Божией, о грешник! Говорит же смутившийся умом Каин: «Всяк, иже обрящет мя, убиет мя». И вот безумие Каиново: от лица Божия хочет укрыться, а не отрицает, что он может подвергнуться убиению от рук человеческих. Неужели руки человеческие более милосердны, чем руки Божий? Давид потом лучше сказал: «Да впаду в руце Господни, яко многи суть щедроты Его зело, в руце же человечи да не впаду» (2 Цар. 24:14). Нет милосердия в руках человеческих, Господни же руки отцовские: биют любя и наказуют милуя. Удивительно и сие речение Каиново: «Всяк обретаяй мя убиет мя». Еще не умножился род человеческий, еще никого нет, кроме родителей и его самого, а он думает, что уже существуют многие, которые готовы возложить руки свои на него и ищут его убить. Столь злая совесть мнительна и боязлива! И не иного чего она ожидает, как только своей погибели! Есть такие, которые, рассуждая об этих Каиновых словах: «Всяк обретаяй мя убиет мя», говорят, что после рождения Каина и Авеля будто бы были у Адама и иные сыновья и дочери прежде рождения Сифова, а не вспоминаются они все по именам ради их многочисленности; упоминаются же только те, которые по причине памятных своих дел сделались известными и знаменитыми для последующих поколений; что же касается тех детей, которые родились у Адама прежде Сифа, то у них также рождались сыны и дщери; и уже в то время было будто бы много людей на земле, когда Каин убил Авеля; поэтому-то и говорит Каин: «Всяк обретаяй мя убиет мя». Однако другие писатели не соглашаются с этим мнением. Повествуется еще о Каине и то, что он часто бывал в великом ужасе и как бы в исступлении ума, видя страшные призраки. Иногда ему казалось, что он слышит голос брата Авеля, гонящегося за ним, хотящего убить его и вопиющего к нему: «За что ты меня убил?» Иногда, когда он обращал свой взор вверх, он видел небесные воинства, с огненными мечами устремляющиеся на него и грозящие ему смертью, и страшился также частых молний и великих громов, над ним гремевших. Иногда же, когда он смотрел по земле, ему казались змеи, гады и страшные звери, которые готовы ринуться на него. В таком страхе и трепете он бегал туда и сюда и нигде не мог укрыться, так как всюду его настигал гнев Божий. Раввины иудейские говорят еще и то, будто бы земля, когда Каин ходил по ней, двигалась под его ногами, как бы желая разверзнуться под ним и поглотить его живого.

Бог же наложил на Каина знамение, чтобы никто, встретив его, не убил его даже до старости его. Какое же знамение положил Бог на Каине, чтобы его (до известного времени) никто не убил? Раввины иудейские баснословят, что пес ходил впереди него и всюду был его проводником. Иные говорят, что на челе Каиновом был изображен некий письменный знак, а другие утверждают, что лицо Каиново стало безобразным, как некое ужасное страшилище. Но большинство толкователей думают, что не иное какое-либо было на нем знамение, как только трясение главы и правой братоубийственной руки; благодаря сему трясению правой руки Каин ее ни поднести к устам своим с пищею не мог и ни делать вообще что-либо.

И отошел Каин от лица Божия с ожесточенным сердцем. Боясь явиться пред лице своих родителей Адама и Евы, он тайно взял рожденную вместе с ним свою сестру Калману, удалился в далекую страну, поселился в земле Нод и там стал жить и чадородствовать.

В те же времена Каин, чадородствуя в той стране, в которую убежал, имел первого сына, именем Еноха, во имя которого потом он создал и город Енохию в Сирии, подле гор Ливанских, когда умножился род его сына. Енох же, сын Каина, родил Гаидада; Гаидад родил Малелеила; Малелеил родил Мафусала; Мафусал родил Ламеха двоеженца и человоекоубийцу; Ламех родил, и прочее. Знай, читатель, что когда ты читаешь в Каиновом племени имена Еноха, Малелеила, Мафусала и Ламеха, то не думай, что они те же, которые немного спустя родились в праведном Сифовом потомстве и были праведниками, но они хотя и одноименны, однако другие и небогоугодные. Ибо многие бывают и грешные одного имени с праведными, а праведные одного наименования с грешными, однако честное имя не делает еще человека праведным и святым, если жизнь его будет развращенная, как и нечестное имя не делает мужа бесчестным и грешным, если его житие будет добродетельно. В лике апостольском были два Иуды: один Искариотский, а другой не Искариотский. У обоих одно имя, но житие различно. Один – предатель, а другой – проповедник имени Иисуса Христа; один – супостат, а другой – брат Господень по плоти; один удавился и погиб, а другой, пострадав за Христа, сподобился венца небесного. Два было до потопа и Еноха: один Каинов сын, а другой из Сифова рода. Каинов в ад вселился вместе со своим отцом, а Сифов Енох был восхищен в рай. Было два и Ламеха: один в роде грешничем, а другой же в роде Христовом. Тот, который принадлежал к грешничему роду, был в поднебесной первым двоеженцем, а другой угодил Богу и был отец Ноев и пророк, как потом о нем будет говорить история. Здесь можно подумать и о нашем христианском одноименстве: все мы называемся христианами от имени Христова, но не все угождаем Христу. Крестились мы во имя Христа, а работаем не Христу, а своим похотям: «Имже бо кто побежден бывает, сему и работен есть» (2 Пет. 2:19), говорит святой апостол Петр. Но и Сам Христос Господь наш в Евангелии сказал: «Творяй грех раб есть греха» (Ин. 8:34). И есть среди нас многие, которые на себе только имя христианское носят, а делами отметаются от него, и не Христовы они, но принадлежат диаволу, как говорит святой Иоанн Богослов: «Творяй грех от диавола есть» (1 Ин. 3:8). На таковом сбываются словеса Христовы, сказанные в Апокалипсисе к ангелу Сардийской церкви: «Имя имаши яко жив, а мертв еси» (Откр. 3:1). Внемли, о человек, просвещенный святым крещением! Имя имеешь христианское, которым знаменован в жизнь вечную, а делами твоими смерть вечную во аде себе готовишь. Именем христианин, а делами язычник; ангел по названию, а житием бес; человек по образу, а зверь лютый нравом; одушевлен и вместе бездушен, пренебрегая спасением души твоей: «Имя имаши яко жив, а мертв еси». Пощади же твою душу, пощади и имя христианское, да не хулится чрез тебя имя Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия; но исправься покаянием и покажи чрез добрые дела себя живым и истинным христианином, дабы по имени твоему было и житие твое.

Каиново племя изобрело и различные искусства и мерила, но оно, однако, было предано излишнему плотскому сладострастию. Праправнук его Ламех, не довольствуясь одною женою, взял две: Аду и Селлу; и был он первым в мире двоеженцем.

Ада родила ему Иовила, который изобрел искусство делать шатры из кож: и был он отец живущих в шатрах со стадами.

Родила Ада и другого сына, Иувала, который изобрел музыку, свирели и гусли.

Другая же жена Ламехова Селла родила Фовела (иные его называют Тувалкаином), который был млатобиец, или ковач всех орудий из меди и железа. Сестра же его Ноема изобрела прядение волны (шерсти) и льна и искусство ткания; она же изобрела способ делать из молока животных масло и сыр и была изобретательница прочих женских рукоделий. Научилось племя Каиново и волхвованиям, чародейству и заговорам, а также и общению с бесами. И было сие племя богопротивно и богомерзко, почему впоследствии и подверглось истреблению потопом.

Не неуместно здесь вспомнить о пище первых людей, чем они питались. Праведное Сифово племя питалось хлебом и водою, зеленью и овощами земными, и плодами от деревьев садовых, а также медом и молоком, но мяса не ело. Повествуют некоторые, что пред потопом люди совершенно не знали мясной пищи. Однако о богоненавистном Каиновом племени не известно, воздерживалось ли оно от мясоедения? Ибо это племя занималось ловлею зверей, например, Ламех слепой, убивший праотца своего Каина вместо зверя во время охоты. Если же верить халдейской истории, то она повествует, что после развращения сынов Божиих, когда умножилось число исполинов, среди них началось мясоедение еще до потопа, и сии исполины столь были злы, что пожирали и человеческое мясо, как это будет указано в повествовании после Сифовой кончины. Не обойдем молчанием и Каинову смерть, которая, по сказанию Георгия Кедрина, последовала чрез год после кончины Адамовой (другие же написали, что он умер прежде кончины Адамовой). Кедрин повествует, будто бы Каин умер от того, что на него обрушился его каменный дом. Однако с сим повествованием прочие историографы не согласны. Большинство из них о смерти Каиновой пишут следующее: двоеженец Ламех, который в племени его был сыном Мафусала, внуком Гаидада и правнуком Еноха, Каинова сына, прозванный слепым не потому, что был совершенно слепым и ничего не видел, но потому, что был близорукий, как бы подслеповатый, сей Ламех убил ненамеренно (нечаянно) своего прапрадеда Каина во время охоты. Ибо любил Ламех упражняться в ловитве зверей и для сего часто выходил в дубравы и пустыни, долго пребывая в них. Каин же, имея на себе Божию казнь стенания и трясения от некоего страха и ужаса, часто на него нападающего, а более всего приближаясь в старости своей к смерти, как бы кем-либо гонимый и спасающийся, переходил, скрываясь в пустыне, с места на место. Случилось однажды Ламеху выйти на охоту с отроком своим, который носил за ним колчан и стрелы. И вот увидел отрок в одном месте в лесной чаще, что ветви с листьями движутся. Там отдыхал Каин, утомившийся от своих скитаний, а отрок подумал, что там какой-либо зверь находится, и дал о сем знать Ламеху. Натянул Ламех лук свой, выпустил стрелу в то место, на которое указывал и направлял отрок, и убил Каина, попав в его сердце. Пошли они и нашли не зверя, но своего прапрадеда Каина, раненного стрелою и кончающегося. Тогда Ламех проникся жалостию и, разгневавшись на отрока, стал бить отрока тем же луком и убил его до смерти. Так совершил Ламех в один час двойное убийство, лишив жизни Каина и своего отрока, как он и сам говорит к женам своим: «Мужа убих в язву мне и юношу в струп мне». Ибо уязвился он сердцем и снедался совестью о таком сугубом убийстве. Келейный летописец

Милосердый Господь, желая утешить Адама и Еву, неутешно плачущих о смерти Авелевой, дал им опять чадородие, и зачав, они родили сына, и нарекли ему имя Сиф, говоря: «Воскреси нам Бог семя Другое, вместо Авеля, егоже уби Каин». От сего Сифа начался род Христов по плоти, как ясно видно в благовестии святого Луки (Лк. 3:23–38). Адам, по изгнании из рая, родил Сифа в год своей жизни: Библия – 130, Хронографы – 230, Рим. хронографы – 130. Вместе с Сифом родилась также и сестра его Асвама (как с Каином Калмана, а с Авелем Делвора). Ибо так изначала Создателем было устроено человеческое естество, чтобы рождать двойни, мужской и женский пол, дабы размножился человеческий род на земле. И соединялись тогда брат со своей вместерожденной сестрою, пока не умножились люди. Когда же человеческий род размножился, тогда этот естественный закон и разум человеческий, не без Божьего, конечно повеления, пресек, устранив близкое, купнородное супружество. И установлено было, чтобы брат с сестрою, будучи единоутробными, не сопрягались в плотское сожитие.

    Праведный Енос, когда умножилось его племя, начал соборно славить Бога, как пишется о нем: «Сей упова призывати имя Господа Бога», не то чтобы до него никто не призывал имя Господне, но (по изъяснению толковников) то, что он был первым изобретателем соборного (совместного) славословия Божия. Ибо и прежде него Адам, Авель и Сиф призывали Господа, молились Ему и жертвы приносили, однако каждый из них творил сие особо и отдельно от других Енос же начал собирать вместе всех детей своих и детей от детей своих (то есть внуков) каждый день утром, чтобы соборно (совместно всем) принести Богу жертву, славословие и молитвы. Он составил некоторые песнопения и молитвы и записал их на досках, так как он привел в совершенство письмена, получившие свое начало от отца его Сифа. Ибо Сиф (как было прежде сказано) начал письмена, а Енос их завершил. Написав же песнопения и молитвы, которые составил, он передал их племени своему для соборного моления к Богу; посему-то о нем и пишется, что он начал призывать имя Господне, то есть соборно славословить и молиться Богу.     Святые праотцы, вразумляемые Богом, первыми уведали, сколь велика потребность молитвы для человека, чтущего Бога! И они как сами в ней обучались, так научали ей и детей своих, внуков и правнуков. Молитва столь же нужна человеку, сколь потребна повседневная пища телу: хлеб укрепляет плоть, молитва же душу. Ибо молитва, по сказанию Лествичника, есть пища души (Лествичник. Слово 28, гл. 1). И как тело без пищи изнемогает, так и душа без молитвы. Не может душа приять от Бога благодать для своего укрепления и оживления, если не испросит ее молитвою. «Просите, — сказано, - и дастся вам, просяй приемлет» (Мф. 7:7—8).     Молитва — это тот ключ к сокровищам Божиим, посредством которого всякий желающий отверзает себе дверь милосердия Божия и входит, и исходит, и пажить обретает (Ин. 10:9). Не молитвою ли Илия святой отверз заключенное небо? Помолился он, и небо дало дождь, и земля произрастила плод свой.    Молитва столь же нужна человеку, как воину в брани оружие; ибо наша жизнь есть непрестанная война, и мы — воюющие, а супостаты наши, невидимо против нас постоянно действующие, суть диаволы. Какой воин выходит на брань без оружия? Кто же желает победить невидимые сатанинские полки, не будучи вооруженным молитвою? Оружием враги прогоняются, а молитвою бесы.    Вот мы слышим святого Златоуста, который говорит: «Если где демоны увидят нас вооруженными молитвою, они оттуда убегают так же, как разбойники и злодеи, когда видят где-либо над своею главою обнаженный воинский меч». Но и видимых супостатов сильна молитва побеждать. Не молитвою ли Моисеевою (Исх. 17:8—16) видимый враг Амалик был побежден в пустыне?    Молитва столь нужна для души, заботящейся о своем спасении, сколь необходимы стены для города, осажденного иноплеменниками. Ибо душа есть город великого Царя Бога, и в этом городе добрые дела обитают как граждане, а дарования Божий хранятся как царские сокровища. Сей душевный град, о в сколь великом всегда пребывает он осаждении невидимыми врагами, которые день и ночь борются против него всеми своими лукавыми кознями, пытаются его добыть, завоевать, разорить и покорить своей темной области! Но что может возбранить злобному их намерению и отогнать многокозненную их силу? Поистине, только молитвенная стена, когда она крепка и имеет дерзновение к Богу. От этого получив помощь, град душевный соблюдается цел и невредим, как об этом мы находим много написанного в житиях святых.    Молитва так же нужна всякому верному, как необходим переутомившемуся старцу в пути жезл, как сидящему в темноте ночной свеча как загрязненному болотом чистая вода для омовения и как для созидаемого дома основание. Ибо ею мы, обремененные грехами, подпираемся на нашем жизненном пути; ею тьма и мрак наш душевный просвещаются; ею омываются греховные скверны наших душ; на ней созидаются добрые дела как на основании.    Никакое доброе дело не может хорошо начинаться и созидаться, если не будет утверждено на молитвенном основании. Напрасно кто-либо начинает делание свое, если прежде не вознесет к Богу теплую свою молитву. Посему-то святой Иоанн Лествичник (в слове о молитве) и называет молитву матерью и царицей, и источником добродетелей, очищением грехов, средостением скорбей, сокрушением полков, ходатаицей дарований, просвещением ума, секирой отчаяния, извещением упования и разрешением печали и другими похвальными наименованиями ее ублажает, указывая в тех наименованиях ее силу и действенность.    Нам же да будет известно, что молитва только в то время имеет сию силу и действенность, когда она, творимая нами, бывает угодна Богу. Ибо весьма часто бывает, что молитвы многих являются не только неугодными, но и мерзостными пред Богом, и не только нисколько не действуют во благое, но и вменяются в грех, как говорится в псалмах: «Молитва его буди в грех» (Пс. 108:7).    Тот, кто желает, чтобы его молитва была угодна Богу, тот прежде всего должен сам в себе поучиться, как начать моление. Сирах советует: «Прежде молитвы уготови себе» (Сир. 18:23). Уготовать же себя значит прежде всего отложить всякие житейские попечения и отсечь все суетные помышления, а затем весь ум свой обратить к Богу, вперить в Него, предстать пред Ним со страхом, благоговейно и честно, как кто стоит пред земным царем. Молиться же подобает со вниманием и разумением произносимых слов, по увещанию Давидову: «Пойте Богу нашему, пойте разумно» (Пс. 46:7—8), то есть внимайте и разумейте то, что читаете и поете в молитве. Ибо какая польза в той молитве, которая творится без внимания и разумения? В устах молитва а в уме небогоугодные помышления; язык молится, а сердце прогневляет Того, к Кому молится; уста чтут Бога, а сердце далече отстоит от Него. Может ли быть таковая молитва приятной Богу, и услышит ли ее Господь? Святой Киприан говорит: «Как ты желаешь быть услышанным от Бога, когда сам себя не слышишь? Хочешь, чтобы Бог памятствовал о тебе, когда ты молишься, ты же сам о себе не помнишь» (Киприан, в книге «Мир с Богом»).    Молитва без внимания есть как бы кадильница без огня и фимиама, светильник без елея, тело без души; таковая молитва — мерзость, а не угождение Владыке нашему Христу, ибо не слова, из уст исходящие, умоляют Его, но ум, всецело обращенный к Нему. Не глас гортани достигает до слуха Господа Саваофа, но воздыхание из сокрушенного сердца; и не к многоглаголанию молящегося преклоняется Господь.    Кроме этого, тому, кто хочет возносить угодную Богу молитву, потребно присоединить к молению и несомненную веру в получение просимого надеждою, как учит святой апостол Иаков: «Да просит же верою ничтоже сумняся: сумняйбося уподобися волнению морскому; да не мнит человек он, яко приимет что от Бога» (Иак. 1:6—7). А святой Феофилакт говорит: «Если не верует человек, что он с пользою приимет то, о чем просит, то напрасно он творит молитву» (Толкование на Евангелие от Луки, гл. 18). И Лествичник говорит о необходимости для молитвы веры, так как последняя воскрыляет молитву, и без веры молитва на небо возлететь не может. Он указал следующие два молитвенных крыла — незлобие и милость, дабы прощать согрешившему и подавать просящему. Если ты желаешь что-либо испросить себе у Бога, то ты прежде всего сам не презри просящего у тебя. Если желаешь умолить Христа о прощении своих согрешений, то прежде прости сам брату твоему, опечалившему тебя. И Евангелие учит не прежде приносить Богу дар с молитвою, пока не совершится примирение с братом, и разрушится вражда (Мф. 5:23—24).    И многое другое, подобающее доброй молитве (о чем подробно мы ныне не говорим), пусть собирает себе хотящий богоугодно молиться, как, например, пост, воздержание, безмолвие, долготерпение, труды и умерщвление своих вожделений. При всем этом наиболее важным является то, чтобы молитва совершалась с чистою совестью. «Аще бо сердце наше (то есть совесть) не зазрит нам, — говорит Апостол, — дерзновение имамы к Богу, и еже аще просим, приемлем от Него, яко заповеди Его соблюдаем» (1 Ин. 3:21—22). Вот признак доброй и богоугодной молитвы: сердце незазорное, совесть чистая, не снедающая внутри и не обличающая пред Богом, не постыжающая молитвы и сохраняющая заповеди Божий. Дерзновение к Богу действует в нас тогда, когда мы соблюдаем Его заповеди; и в то время мы приемлем от Него то, что просим. Чтобы достойно мы могли помолиться к Господу нашему, мы должны прежде всего очистить совесть нашу истинным покаянием и держаться сохранения заповедей Господних, иначе же Невозможно Его умолить ни о чем.    По какой причине Бог иногда не внемлет молитвам грешных? Потому, что они не слушают повелений Его. Об этом ясно говорит Приточник: «Уклонивый ухо свое не послушати закона (Господня), сей молитву свою омерзил» (Притч. 28:9). Мерзка пред Богом молитва грешника не кающегося и не повинующегося законам Божиим. И как такой грешник может умолить Бога, Которого постоянно днем и ночью тяжело опечаливает? Послушаем, что Господь Бог чрез уста Своих пророков вещает к нераскаивающимся грешникам: «Понеже наполниша землю беззакония и обратишася разгневати Мя, ...и Аз убо сотворю им с яростию, и не пощадит их око Мое, и не помилую; и воззовут во уши Мои гласом великим, и не услышу их» (Иез. 8:17—18).    Вот мы видим, что именно делает нашу молитву пред Богом неблагородной и мерзкой и восставляет Его более на гнев, чем на милосердие: это совесть наша злая, грехи наши, от которых мы не хотим отстать и покаяться. Как язва на теле, которая имеет засевшее в себе железо, никаким образом не может исцелиться; если прежде всего из нее не будет извлечено железо, точно так же невозможно и умолить Бога о прощении грехов, если прежде всего мы не изгоним из нашей души грехи наши и не возненавидим их.    Все сие о молитве говорилось вкратце, а в остальном да просит каждый от Самого Бога молитвенного дара, Который Сам научает молитве молящегося: «Ниже бо вемы помолитися, якоже подобает, аще не Он наставит нас Духом Своим Святым» (Рим. 8:26). Хорошо послушать и совет Давида, который говорит: «Насладися Господеви, и даст ти прошения сердца твоего» (Пс. 36:4). Каким же образом «насладитися Господеви», об этом желающий да вопросит у любви Божественной, и та научит; знают сие те, которые постигли, что есть теплая любовь, обращенная к Богу, и каково ее учение. Келейный летописец