4-я книга Царств, Глава 16, стих 14. Толкования стиха

См. 4 Цар. 16:13

Медный жертвенник. См. коммент. ко 2 Пар. 4:1. Это был главный жертвенник во внутреннем дворе святилища, использовавшийся для жертвоприношений животных. Перемещение жертвенника. Медный жертвенник располагался строго к востоку от храма, т. е. перед входом. Первоначально новый жертвенник Ахаза был поставлен между входом во внутренний двор и медным жертвенником, но, после того как медный жертвенник был смещен по оси восток–запад и поставлен с северной стороны нового жертвенника, последний занял во дворе центральное положение. Таким образом, новый жертвенник фактически заменил бронзовый жертвенник.

поставил его сбоку сего жертвенника на север. Новый жертвенник, таким образом, потеснил старый на его центральном месте в храме, и, соответственно старый жертвенник был лишен своей функции в богослужении.

И если вы скажете: «За что Господь Бог наш сделал нам все это зло?», то отвечай им: так как вы оставили Меня и служили чужим богам в земле своей, то будете служить чужим в земле не вашей (Иер. 5:19). Следует осмыслить буквальный смысл, и в настоящий момент достаточно напомнить его тем, кто способен слышать буквальное значение. Итак, сыны Израиля имели святую землю, храм, дом молитвы. Они должны были служить Богу, но, преступая божественные заповеди, они служили чужим богам и принимали идолов Дамаска, как написано в книгах Царств, и приносили чужих языческих богов в святую землю. И за то, что они принимали этих языческих идолов, они сделали себя достойными быть изверженными в землю идолов и остаться там, где поклонялись идолам.

По-видимому, однако, Ахаз на этот раз не имел в виду и не решался прямо удалять богослужение истинному Богу из храма Соломонова: он оставляет это богослужение в силе и в согласии с законом Моисеевым (ст. 15), но только во имя своего каприза повелевает переставить жертвенник ("медный"), сделанный при Соломоне (2 Пар. 4:1), на боковую северную строну (ст. 14), на центральное же место священнического двора храма, им доселе занятое, поставить новый, устроенный по ассирийской модели, и на нем именно совершать все отправления жертвенного культа. Ахаз, по-видимому, не хотел всецело и навсегда присваивать себе священнические функции: может быть, из боязни кары, постигшей Озию за подобное святотатство, самолично совершив однажды жертвы на вновь построенном жертвеннике (ст. 13), он затем дает повеление Урии (а в лице его священству вообще) совершать на этом жертвеннике всякие жертвоприношения - жертвы постоянные или повседневные, утренние и вечерние (ст. 15, ср. Исх. 29:38-42; Чис. 28:3-8), и жертвы частные особенные, как от народа и отдельных членов его, так и от царя (ср. Лев. 4:22 след. Иез. 46:17 сл.). Место это (ст. 15, ср. 13) важно для характеристики жертвенной практики данного времени (VIII века до Р. X. ) и, в частности, может приведено в качестве одного из исторических доказательств против предполагаемого многой западной библейской критикой происхождения сложного жертвенного ритуала лишь после плена, как и части Пятикнижия (в средних книгах его, так называемый "священнический кодекс"), содержащие законоположение об этом ритуале, предполагаются происшедшими равным образом не ранее плена Вавилонского. Вопреки этому, ст. 13 и 15, бесспорно доказывают, что 1) даже при нечестивом Ахазе в храме Иерусалимском регулярно приносились утренние и вечерние жертвы в точном согласии с законом (Исх. 29:1, Чис. 28:1) и 2) что различались определенными терминами жертвы: кровавая (евр. ола , всесожжение; шламим, мирная жертва) и бескровная (евр. минха , дар - хлебное приношение, несех, возлияние) - также в соответствии с законом Моисея (Чис. 15:2-12), и в целом весь жертвенный обряд представляется здесь делом давней исторической, богослужебной традиции (ср. Stade, Gesch. d. Volk, Jsr. I, s. 598: Kittel, Bucher d. Konige, s. 270-271). Нерешительность свою во введении языческого элемента в богослужебный строй Иудейства Ахаз выказал и распоряжением, чтобы (cт. 15) "медный (Соломонов) жертвенник оставался до его усмотрения" (евр. лебаккер, Vulg. ad. volimtatem meam (erit paratum). LXX смешали евр. глагол бакар с именем сущ. бокер, "утро": 'εσται μοι εις то πρωι, слав.: да будет мне на утро, что не имеет смысла в данном контексте Проф. Гуляев (с. 342-343) говорит: "70 читают: пусть останется мне на утро Некоторые из новейших, обращая на первое значение (гл. бакир) открывать, переводят: пусть будет мне для вопрошения Иеговы (т е. для получения от Него откровения). Но первый перевод не может быть принят, после того, как выше сказано, что Ахаз приказал приносить все и утренние и вечерние жертвы на своем большом жертвеннике; второй невозможен и по своей натянутости, и потому, что Ахаз, упорный язычник, не только сам не изъявлял желания просить в нужных случаях откровения Иеговы, но даже и в то время, когда ему предлагали это, он отказывался Ис. 7:11-12. Между тем это же слово употребляется и в значении внимательно смотреть, размышлять". : по-видимому, Ахаз не решался сразу и вовсе удалить из храма древний и, конечно, чтимый народом жертвенник, а хотел выждать, какое впечатление на народ произведет допущенное им в храме новшество, и уже затем производить дальнейшие отступлений от чистоты ветхозаветного культа. Но путь религиозного синкретизма, смешения богооткровенной религии с язычеством, на который вступил - первым из царей иудейских - Ахаз, оказался очень соблазнительным: Ахаз более и более привносил в богопочитание элементы разных языческих культов: эмблемы, идолы, жертвенники и высоты для служения разным языческим богам Ахаз во множестве распространил по всему Иерусалиму и по другим городам иудейским (2 Пар. 28:24-25). Кроме туземных, хананейских культов, напр., Молоха (ст. 3 рассматриваемой главы) Ваала (2 Пар. 28:3), а также хананейского же суеверия - вопрошания мертвых (Ис. 8:19 - запрещено в законе, Лев. 19:31; Втор. 18:15), Ахаз с особенной ревностью совершал ассиро-вавилонский культ "всего воинства небесного" и "созвездий" (знаков Зодиака) с посвящением этим светилам жертвенников на кровлях дворцов, солнцу же были посвящены особые кони, поставленные Ахазом во внешнем дворе храма (см. 4 Цар. 23:5, 12; Иер. 19:13; Иер. 32:29; Соф. 1:5). Таким образом, царствование Ахаза как в гражданской, политической жизни иудейского царства отмечает начало вассальной зависимости этого царства от Ассирии, так и в религиозной области представляет новую степень падения истинной религии в Иудейском царстве, именно вторжение сюда ассиро-вавилонского сабеизма (Ср. у М. Пальмова, Идолопоклонство у древних евреев, с. 513-517). И та и другая зависимость от Ассирии продолжалась до смерти Ахаза. Но если в гражданской области верность Ахаза принятым на себя (ст. 7) обязанностям вассала ассирийского царя могла быть необходима и полезна для слабого Иудейского царства, то увлечение Ахаза языческим культом своих победителей могло лишь вести к гибели его царство.