3-я книга Царств, Глава 19, стих 8. Толкования стиха

Число сорок вверено нам как священное и в некотором роде совершенное. Я полагаю, вам, возлюбленные, это известно. Священные Писания весьма часто свидетельствуют об этом. Пост освящен этим числом, вы хорошо это знаете. Ведь и Моисей соблюдал пост сорок дней (см. Исх. 34:28), и Илия столько же дней (см. 3 Цар. 19:8), и Сам Господь наш и Спаситель Иисус Христос держал пост столько же дней (см. Мф. 4:2). Моисей символизирует Закон, Илия символизирует Пророков, Господь символизирует Евангелие . Потому-то и явились на той горе трое, когда Он показал Себя ученикам в яркости лица Своего и одежд Своих (см. Мф. 17:1—3). Ибо Он появился в середине между Моисеем и Илией, как если бы Евангелие получало свидетельство Закона и Пророков (ср. Рим. 3:21). Так вот, и в Законе, и в Пророках, и в Евангелии открывается нам в отношении поста число сорок.

Илия, вставши, еще поел, напился воды и подкрепившись этою пищею, шел сорок дней и сорок ночей до горы Божией Хорива¹, где поселился в пещере.

Вот, Илия спал под деревом. Тогда ангел пришел к нему и разбудил его сон одолел его по причине усталости, печали и разочарования, и придал ему силы, и утешил его пищей, которую приготовил для него. Пища пророка состояла из хлеба, испеченного на углях, и воды. И он сказал: Дальняя дорога пред тобою, то есть: «Ты избежишь печали, которой боишься, не смертью, как ты думаешь, но бегством. Слишком дальняя дорога пред тобою, и это не то, что идти к Хорафу – месту близкому, ты идешь в дальнее место к чужеземцам, и там ты обретешь мир и процветание. Потому до тех пор, пока тебе не позволено это сделать, ты должен есть и пить, собирать силы для дальнего путешествия, ибо в бесплодной и пустынной земле ты не найдешь пищи».

Аллегорически хлеб, испеченный в золе, который страж ангел предлагает Илии, имеет два различных значения: с одной стороны, он явно указывает на тяжесть раскаяния, что наилучшим образом символизирует зола, поскольку она является символом скорби и кающегося сердца; пресный хлеб, пропитанный золой, и вода являются пищей бедных и жалких. Но мы можем с уверенностью сказать, что они являются также символами всех праведников, для которых провидение Творца уготовило полный лишений жизненный путь. Поэтому Он ведет их через страдания, отсутствие пищи и изнурительный пост к полному очищению от всякой земной нечистоты, и затем возводит их на гору, которая есть совершенство святых.

Подкрепившись указанной ангелом пищей, пророк идет к горе Божией Хориву и в 40 дней достигает ее. Хорив (LXX: Сωρηβ; евр. Хореб; Vulg.: Horeb, Исх. 3:1; Исх. 17:6; Исх. 33:6; Втор. 1:6; Втор. 4:10; 3 Цар. 8:9 и др.) именуется горой Божией и нередко в Библии отождествляется с Синаем. Обыкновенно их различают тем, что за Хорив принимают весь горный узел между аади Шуеб, Раха и Леджа, а за Синай – отдельный высокий пик, поднимающийся над ним к югу (Onomastic, 975). Сравнительно небольшое пространство от пустыни, прилегающей к Вирсавии, до Хорива в земле Мадиама пророк прошел 40 дней – вероятно, с продолжительными остановками и уклонениями от прямого пути (для избежания преследователей); прямой же путь в указанном направлении не превышал 50 верст (по Втор. 1:2 от Хорива до Кадес-Варни, лежащего несколько южнее Вирсавии, – 11 дней пути). 40 дней путешествия Илии к горе законодательства имеют аналогию с 40-дневным пребыванием Моисея на горе законодательства (Исх. 24:18), и как Моисей провел 40 дней без пищи и пития (Исх. 34:28; Втор. 9:9, 16, 25; Втор. 10:10), так можно думать, постился во время 40-дневного пути к Хориву и пророк Илия ("подкрепившись тою пищею"; слав.: "иде в крепости яди тоя"; Vulg.: ambulavit in forti tudine cibi illius), страстно желая иметь Откровенние Божие о судьбе Израиля и собственной пророческой миссии.

И иде в крепости яди тоя четыредесять дней, и четыредесять нощей до горы Божия Хорив. И вниде тамо в пещеру, и вселися в ней, и се глагол Господень к нему (3 Цар. 19:8-9). 
Во многих церквах, как здесь, память Святаго Пророка Илии совершается по особенному Церковному чину. Усердствующие собираются в первенствующий храм места, и, с предношением священных знамений веры, с пением духовных песней, путешествуют в другой храм, особенно посвященный памяти Пророка, и здесь уже совершается торжественное Богослужение. Что была за мысль Богомудрых Отцев наших в сем учреждении, каковаго для многих других Святых, и даже для многих Господних праздников, не сделано?
Чтобы с основанием отвечать на сей вопрос, заметим общее правило Святыя Церкви: представлять видимые образы и подобия того, что воспоминается или созерцается духовно в ея праздниках. Так, воспоминая Крещение Господа, она ведет вас на реку и совершает молитвы над водою; торжествуя Воскресение Господне, она пробуждает вас в полночь, и преизобильным светом светильников во храме изображает день вечныя жизни в горнем Иерусалиме, где светильник Агнец, где солнце не нужно, где нощи не будет.
По сему правилу, по сим примерам, догадываться можно, что наше крестное хождение в день Илии Пророка есть для назидания нашего представленный, уменьшенный образ многих его хождений, по истине крестных, то есть, соединенных с подвигом и страданием ради Бога и благочестия, и в особенности образ великаго и чудеснаго путешествия его в гору Хорив, где он сподобился созерцать торжественное явление Божества.
И так, с благоговейным вниманием приведем себе на память хождение Пророка Илии во время бездождия и глада к потоку Хорафову и здесь его чудесное препитание служением вра́нов; потом его хождение в Сарепту, и там чудеса неоскудевающей горсти муки, неизсякающаго елея, воскресения сына вдовицы; обратное хождение в землю Израильскую, и чудеса низведения дождя на землю, и огня небеснаго на жертву; бежание пред Ахаавом во Иезраель, может быть, с желанием и нечестивую Иезавель обратить к Богу силою совершившихся чудес, и обратное отшествие души ради своея, не потому, чтобы подвизающийся для неба дорожил земною жизнию, но потому, что не хотел доставить торжества нечестию, в предосуждение благочестию; наконец великое, как я сказал, путешествие, к которому Ангел приготовляет Пророка двукратным сряду обедом, без сомнения, потому, что постник не хотел вкусить довольно, тогда как сие По Евреин. сборн.: постник в первый раз не хотел вкусить столько, сколько...  нужно было для его укрепления на долгий путь, – чудесно трудное путешествие в продолжение четыредесяти дней и четыредесяти нощей без пищи, впрочем достаточно награжденное беседою с Богом и непостижимым для нас блаженным ощущением: «тамо Господь» (3 Цар. 19:12). Не буду говорить о последнем путешествии Пророка из Галгал в Вефиль, из Вефиля в Иерихон, из Иерихона за Иордан, при чем Илия старался скрыть себя и славу своего вознесения от Елисея. С нашими еще очень земными движениями ума и сердца не догнать нам путешественника, поспешающаго на небо.
Особенно меня останавливает вопрос о Хоривском путешествии Пророка, подобный вопросу о нынешнем нашем крестном хождении: что была за мысль послать его в столь дальний и необыкновенный путь? Если бы спросили: за чем послан он был во время бездождия на поток Хорафов; ответ не труден: там еще сохранялось естественно хотя одно из средств жизни, вода. За чем в Сарепту? – За тем, что в Хорафе воды не стало, а в Сарепте нашлась верующая женщина, которая достойна была и сама быть сохранена от глада чудесно, и послужить сохранению человека Божия. Но за чем в Хорив? Для беседы с Богом? Для явления Божия? Но не беседовал ли Бог с Илиею и в Хорафе, и в Сарепте? Не равно ли для Вездесущаго явиться в пустыне Иудейской, или Аравийской? Не обвините меня по сим вопросам в любопытстве или дерзости. Внимайте спокойно; я ищу наставления.
Подлинно Бог везде может беседовать с верующим; везде может дать узреть Себя чистому сердцем. Однако из сего не можно заключить, что Илии не нужно было идти в Хорив: ибо идти туда повелел ему Бог, а Бог не может повелеть что-либо излишнее или безполезное. Благодатное общение всегда готово для человека со стороны Бога; но человек с своей стороны не всегда готов для общения с Богом, и требует большаго или меньшаго приготовления, смотря по тому, в каком состоянии обыкновенно находится, и к чему приготовляется. «Очисти я днесь и утре: и да исперут ризы: и да будут готовы в день третий» (Исх. 19:10-11). Сим повелением сам Бог очевидно приготовлял Евреев к великому откровению на горе Синайской. «Уготовихся и не смутихся, сохранити заповеди Твоя» (Пс. 118:60), говорит к Богу Псалмопевец: и тем дает разуметь, что если для исполнения заповедей Божиих в порядке, без смущения, нужно приготовление, кольми паче для принятия благодатных общений и духовных откровений. Чем особеннее общение, к которому Бог призывал Пророка Илию, тем особеннее требовалось к оному приготовление, которое и заключалось в его четыредесятидневном крестном ходе.
Ход Илии был в мире, но от мира к Богу; во плоти, но от плоти к духу; по земли, но от земли к небу.
Ход его был от мира: потому что час от часа далее оставлял он за собою и невразумимое безумие Ахаава, и неукротимую злобу Иезавели, и мерзости лжепророков, и бедственное ослепление Израильскаго народа. Как луна от тумана и облаков, душа Пророка освобождалась от темных, печальных и нечистых воспоминаний мирской суеты, порока и нечестия; возвышалась в светлости, в спокойствии, в чистоте, и силою уподобления, более и более По Евреин. сборн.: более и более непосредственно...  открывала себя Богу, Который есть свет и мир.
Ход Илии был от плоти к духу: ибо хотя он и прежде сего не покорялся плоти, а предстоял Богу духом, почему и был способен слышать глас Его, и принимать Его повеления; но когда надлежало ему вступить в ближайшее, и после сокровеннаго в открытое некоторым образом общение с Богом, тогда потребовалось крайнее очищение и утончение внешняго человека, дабы сей бренный сосуд не распался от прикосновения высочайшей духовной силы. Больной глаз не может сносить обыкновеннаго света, который приятен оку здравому: но чтобы смотреть безопасно на солнце, потребно зрение орлиное. Так плотский, грехом зараженный человек, не способен к благодатным ощущениям даже низшей степени: но чтобы откровенным лицем взирать на славу Божию, или хотя под покрывалом предстоять ей вблизи, для сего и очистившийся от скверн плоти, и причастившийся духа, требует новаго возведения. Посему, как Синайскому с Богом общению Моисея сопутствовал четыредесятидневный пост: так и Хоривскому с Богом общению Илии предшествовало четыредесятидневное путешествие, в котором он не питался ничем другим, как только помышлением о Боге и молитвою.
Ход Илии был к небу и к Богу: ибо хотя он, вероятно, не знал предварительно, что будет с ним в Хориве; но идучи на сию гору, которая сопредельна и в основании своем есть одна с Синаем, почему и названа «горою Божиею», без сомнения, вспоминал славное Богоявление Синайское, и сим благоговейным воспоминанием не только «приступал к горе осязаемей, и разгоревшемуся огню, и облаку, и сумраку, и буре, и трубному звуку, и гласу глагол» небесных, но, как созерцатель, и к самому Глаголателю небесному, «Егоже глас землю тогда поколеба» (Евр. 12:18-19:26), и таким образом, когда ноги Илиины текли все по земли, дух Илиин все восходил к небу, и приготовлялся к высокому общению с Богом.
Таков, братия, великий крестный ход Илии; таков его святый праздник, в который он нимало не работал плоти, нимало не занимался миром, точно праздновал единому Богу. По сему можно судить, каков должен быть и наш, хотя малый, крестный ход, и наш, хотя не столь совершенный, духовный праздник.
Когда в священном шествии ведут тебя от одного святаго места в другое для протяженнаго молебствия и торжественнаго Богослужения: помышляй, что и тебя хотят приготовить к общению с Богом, елико можно, чистому, елико можно, близкому. А если ты внимателен: то и всякий обыкновенный твой путь из дома во храм Господень совершай по возможности, как деятельное приготовление к общению с Богом. Еще же лучше, да будет и вся жизнь твоя, по примеру Святых, не иное что, как непрерывный крестный, крестом Христовым предваряемый, управляемый и охраняемый, кресту Христову последовательный ход, от плоти к духу, от земли к небу, от мира к Богу. Да будет твоим праздником не только то, чтобы ты был празден от тяжких рабских дел, но то наипаче, чтобы ты был свободен от приятной работы чреву, разсеянию, тщеславию, суетам разнаго рода. Соделывай всемерно ум твой, сердце твое и самыя чувства твои праздными от всякой твари, прельщающей, озабочивающей, смущающей, да возможешь принять Бога в уме, в сердце, во внутреннем чувстве, созерцанием, желанием, ощущением, чрез духовное учение, чрез чистую молитву, чрез дела благия и святыя.
После сего что сказать о тех, которые без благоговения, без размышления, без внимания идут на праздник Церковный, как на мирское зрелище, на место святое, как на место увеселения чувственнаго? Да сохранит их Бог, чтобы они не приобщились к праздникам Ахаава и Иезавели: но чтобы они участвовали в празднике Илии Пророка, того конечно сказать о них не можно.
Щедрый стяжатель даров духовных, не отказавший Елисею в недовольно скромном домогательстве иметь вдвое более тебя! Не откажи и нам дерзновенно просящим: ходатайствуй пред Богом твоим и нашим о усугублении благодати празднующим день твой вместе с тобою молитвою и воздержанием, или, с препитавшею тебя вдовицею, делами человеколюбия и милосердия. Но и на тех, которые не постигают еще высоты и чистоты твоего праздника, низведи от благопослушливаго тебе неба не огнь гнева пожирающий, но свет благодати просвещающий, да и сии наконец путем истины и правды приидут в гору Божию святую, и вселятся в ней во веки. Аминь.

***

 Что же касается до особенных подвигов, благочестивых упражнений и духовных опытов, которые встречаем в житиях святых, в их обилии и разнообразии мы можем и должны находить и усвоять, каждый для себя, то, что может послужить нам руководством, применительно к состоянию нашей души и к обстоятельствам нашей жизни, а зрелищем высоких подвигов частию смирять свои помыслы, частию пощрять себя к ревности в наших посильных упражнениях благочестия и благоделания. Например, если плоть твоя тяготится постом: устыди ее, и подкрепи твое благонамерение воспоминанием четыредесятидневного, совершенно беспищного, поста пророка Илии.

Для чего постился Илия сорок дней на пути к Хориву? – Сей пост мог бы показаться ненамеренным делом случайной необходимости: потому что Пророк путешествовал по местам пустынным. Но Ангел дает нам разуметь, что это было дело не случая, а распоряжения, и притом небеснаго распоряжения. Пророк, видно, и сам не много заботился о пище; и, после того, как «иде в пустыню дне путь» (3 Цар. 19:4 и сл.), не ужинав, «ляже, и успе под садом. И се Ангел Господень коснеся ему, и рече ему: востани, яждь и пий». Пророк вкусил ячменнаго опреснока и воды, приготовленных ему Ангелом, так не много, как свойственно любителю поста; и почувствовал нужду дополнить прерванный сон: «Возвратився успе». И что же? «Обратися Ангел Господень вторицею, и коснеся ему, и рече ему: востани, яждь и пий, яко мног от Тебе путь». Что была за надобность будить Пророка, уснувшаго тотчас по принятии пищи, и вновь заставлять его принимать пищу? Если Ангел заботился о его пропитании; то мог бы после, благовременнее, на пути явиться ему с своим ячменным опресноком и корчагом воды, если нужно, и не однажды. Видите, что Ангел не пир дает Пророку, а распоряжает пост. Подкрепи, говорит, себя пищею сильнее, потому что тебе долго надлежит остаться без пищи, тебе предлежит четыредесятидневный путь, и с тем вместе четыредесятидневный пост. Куда же привел Илию четыредесятидневный путь и четыредесятидневный пост? – К чудесному боговидению, подобно как и Моисея.
Таким образом пост в лице Илии представляется не только добровольным подвигом Пророка, но и непосредственным последованием небесному руководству. Братия! на небесах знают, что делают, и для чего повелевают. Видно, есть особенная надобность в посте для особеннаго приближения к Богу. Можно и нам несколько понять сию надобность. Если, как говорит Премудрый, «тело тленное отягощает душу» (Притч. 9:15), то судите, когда она способнее возвышаться к небесному и сообщаться с Божественным, тогда ли, когда «тленное отягощающее» обильно получает приращение тяжести и тления, или тогда, когда оно, по возможности, облегчается и утончается, посредством благоразумно размеренных лишений?