В Первой книге Ездры написано о Зоровавеле: «И егда изыде юноша сей, воздвиг лице на небо прямо Иерусалиму, благослови Царя Небесного, глаголя: От Тебе победа, и от Тебе премудрость, и Твоя слава, и аз раб Твой. Благословен ecи» (2 Ездр. 4:58–60). Что означают слова: «Воздвиг лице на небо прямо Иерусалиму» и последующие? Ответ. Имя «Зоровавель», если строго следовать правилам еврейского языка, может произноситься с придыханием и без него, раздельно или слитно, а также быть грамматически упорядоченным. С придыханием оно обозначает «посеянное семя смешения», без придыхания – «восход смешения», слитно – «восход в смешении», раздельно – «восход рассеяния», а употребляемое в грамматически упорядоченной форме означает «сам-отдохновение». Зоровавель есть ум-любомудр. Он, во-первых, сеет семя праведности, каясь в своем смешении со страстями и пленении ими; во-вторых, он есть «восход смешения», поскольку делает явным срам смешавшихся с ним страстей; в-третьих, он – «восход в смешении», через ведение просвещая действие чувства, которое пребывает в смешении и направлено на чувственные вещи, не позволяя ему входить в соприкосновение с этими вещами помимо разума; в-четвертых, он – «восход рассеяния», так как служит причиной восхода праведных дел в силах души, рассеянных в чувственных вещах, – благодаря этому восходу и образуется духовное делание, совокупное с разумом и не лишенное умозрительного созерцания, возводящего рассеянные силы души к умопостигаемому. Наконец, этот ум есть «сам-отдохновение», поскольку он творит всякий мир и сочетает деятельное начало в человеке с Благом по естеству, а начало созерцательное – с Истиной по естеству. Ибо всякому духовному деланию присуще возникать благодаря Благу, а всякое созерцание стремится к ведению благодаря одной только Истине. И когда они достигнут завершения, то не будет уже ничего наносящего удары деятельному началу души или пронзающего чуждыми умозрениями созерцательное начало ее. Тогда душа, оказавшись по ту сторону всего сущего и мыслимого, приступит к Самому Богу – Единому Благому и Истинному, Который превыше всякой сущности и всякого мышления. Такой ум, преуспевший в различных добродетелях, когда после победы отходит от царя Давида, то есть от естественного закона, показывает ему силу любви и истины, сравнивая добродетели со страстями. И законным образом получив всеобщее одобрение, утверждающее его выдвижение и упраздняющее выдвижение других, он правильно распознает, откуда пришла к нему благодать победы. Поэтому он и «воздвиг лице на небо прямо Иерусалиму, благослови Царя Небесного». «Лице» этого ума есть постигаемое мыслью расположение души, сокрытое в тайниках ее, в котором содержатся все отличительные черты добродетелей. Его ум «воздвигает на небо», то есть на высоту созерцания, «прямо Иерусалиму», то есть соответственно навыку бесстрастия. Или еще: «на небо прямо Иерусалиму» означает устремленность ума к небесному жилищу и к граду «написанных на небесах» (Евр. 12:23), о котором «преславная глаголашася» (Пс. 86:3), как говорит Давид. Ибо нельзя иначе благословлять Бога, как воздвигая к высоте созерцания и ведения, в соответствии с навыком бесстрастия, то есть беспечального и мирного состояния», лице душевного расположения, которое образовывается из многих и различных добродетелей, подобных отличительным чертам человеческого лица. И что же говорит он, воздвигнув лице? – «От Тебе победа», показывая, что под «победой» понимается конец деятельного любомудрия, направленного против страстей, и этот конец есть как бы награда за божественные подвиги борений против греха. «От Тебя премудрость», то есть завершение ведения, достигаемое через созерцание, – то завершение, которое кладет конец всякому неведению души. «И Твоя слава» – здесь «славой» называется являемая ими законным образом красота божественной зрелости, которая есть соединение победы и премудрости, делания и созерцания, добродетели и ведения, благости и истины. Ибо, соединенные друг с другом, они излучают единую славу и сияние Бога. Поэтому Зоровавель надлежащим образом добавляет к сказанному: «аз раб Твой», зная, что именно Бог свершает в нас, как в орудиях Своих, всякое делание и созерцание, всякую добродетель и ведение, всякую победу и премудрость, всякую благость и истину; мы же соучаствуем в этом только своим добровольным расположением, желающим блага. Имея такое расположение, великий Зоровавель добавляет еще, обращаясь к Богу: «Благословен ecи, иже дал ecи мне премудрость, и Тебе исповемся, Владыко отцов». Как благоразумный раб, он всё вменяет Богу, воздавая признательностью Ему, Владыке отцов, за силу дарованных благ. «Благословенным» он называет Бога, поскольку Тот обладает беспредельной Премудростью, вернее, Само-Премудростью; получив от Бога благодать, он Ему воздает хвалу. Еще Зоровавель называет Бога «Владыкой отцов», желая показать, что все духовные достижения святых суть харизмы Божий. Ибо никто ничего не имеет, помимо блага, дарованного Владыкой Богом, которое соизмеряется с добротой и благомыслием воспринимающего его. И человек стяжает только то и столько, сколько он отдает дарующему Владыке. А «отцами» Зоровавель называет всех от века святых, веру которых он воспринял и жизнь которых воспроизвел. Ведь он достиг духовного преуспевания, возжелав родиться от них в Духе и став свободно избранным сыном свободно избранных родителей, что настолько же ценнее для Бога по сравнению с невольно становящимися отцами и чадами по плоти, насколько душа по превосходству сущности отличается от тела. Этот Зоровавель, будучи одним из юношей, представших перед царем Дарием, то есть перед естественным законом, в двух своих речах описал силу божественных благ в людях, опровергнув опрометчивые речи других юношей. Тем самым он привлек к себе царствующий закон естества, пророчески предсказав освобождение сил души, захваченных в рабство постоянной изменчивости страстей. Ибо два других предстоящих перед царем юноши, которые как бы защищали вещественность тела, суть два лукавых духа, и самим свойством этого числа являют страстность и тленность. А ум, защищающий простую по сущности душу, будучи единым, носит образ нераздельной Единицы, с которой смерть вообще не соприкасается, поскольку Ее нельзя ни разделить, ни расчленить. Ибо один, то есть первый юноша, представляя преимущества страстного благоденствия тела, говорит: «Сильнее есть вино» (2 Езд. 3:10). Он называет «вином», давая вместе с тем и определение его, всякое помешательство и опьянение наслаждениями страстей, приводящее в исступление мысль и делающее ложным естественное употребление помыслов. Ведь Писание гласит: «Ярость змиев вино их, и ярость аспидов неисцелна» (Втор. 32:33), называя «вином змиев» кипение плотских наслаждений, а «вином аспидов» – тираническое и высокомерное презрение, вытекающее из непослушания. Ибо этот зверь, как говорят, по сравнению со всеми зверями земными, наиболее глух к любым песнопениям и, вследствие своего высокомерия, тиранически властвует над певчими существами. Другой, то есть второй юноша, говорит: «/Сильнее есть царь» (2 Езд. 3:11), называя «царем» всякую тщеславную похвальбу богатством, властью и другими земными отличиями, порождающую неведение, от которого происходит рассеивание человеческого естества на многие части. Потому что все неведующие о присной славе Божией и презирающие силу ее не знают друг друга, все обрушиваются на всех, одержимые желанием прославиться друг перед другом силой, богатством, роскошью или иными способами. И названные юноши, описав, так сказать, своими доказательствами всю глубинную тину противоестественных страстей, сделали судьей своих речей царя Давида, или властвующий над естеством закон, надеясь склонить его к своим учениям. Третий же юноша, который есть ум – заступник добродетели и ведения, желавший, чтобы душа освободилась от злого рабства страстей, говорит: «Сильнее суть жены́, паче же всех побеждает истина» (2 Езд. 3:12). «Женами» он называет обоживающие добродетели, из которых возникает любовь, соединяющая людей с Богом и друг с другом. Она восхищает душу от всего того, что находится под властью рождения и тления, а также из умопостигаемых сущностей, превышающих эти тленные вещи; сливается, насколько то возможно природе человеческой, в неком любовном объятии с Самим Богом, таинственным образом созидая чистое и божественное сожитие с Ним. А «истиной» он называет единую и единственную Причину сущих – Начало, Царицу, Силу и Славу их, из которой и вследствие которой они произошли и происходят; Ею и через Нее сохраняется их бытие, и ради Нее пребывают боголюбцы в своем ревностном усердии. И, чтобы сказать кратко, словом «жены» третий юноша указывает на любовь как на конец добродетелей – этот конец есть безупречное наслаждение и нераздельное единение с Благом по природе тех, кто сопричаствует Ему. Словом же «истина» он обозначает конечный Предел всех знаний и самих познающих – к Нему, как к Началу и Пределу всех сущих, стягиваются, благодаря некоему всеобщему закону, естественные движения этих сущих; Оно, как Истина, Начало и Предел сущих, является всепобеждающим, привлекая к Себе движение тварей. Так беседует любомудрый ум с естественным законом, ниспровергая всю ложь, внушенную ему лукавыми духами. Он убеждает этот закон решить дело в пользу помыслов и сил души, захваченных в рабство страстей; возвестить освобождение и избавление заключенным во тьме (Ис. 9:1–3), то есть в пристрастии к чувственным вещам, так чтобы они, придя в Иудею, то есть к добродетели, построили в Иерусалиме, то есть в навыке бесстрастия, храм Господень, то есть ведение, вмещающее в себя и премудрость. Итак, мудр и весьма премудр Зоровавель, поскольку он от Бога воспринял премудрость, благодаря которой и смог противопоставить убедительные доводы каждому положению, выдвигаемому на погибель рода человеческого лукавыми бесами, воюющими с телом; победить, опровергнуть и своими возражениями полностью свести на нет аргументы противников, а тем самым освободить душу от лукавого рабства страстей. Ибо если бесы с помощью «вина» стремятся воздать почести кипению плотских наслаждений, а с помощью «царя» – одобрить силу мирской славы, то ум с помощью «жен» представляет духовное и беспредельное наслаждение, а с помощью «истины» показывает незыблемую силу, убеждая презирать блага преходящие и придерживаться благ будущих. Таков, как мне кажется, правильный и мудрый смысл ответа на поставленные вопросы, достойный Духа и того, чтобы письменно запечатлеть его для нашего назидания. А если кто-нибудь, в соответствии с дарованной ему божественной способностью разумения, в силах постигнуть более возвышенное значение написанного, то нет зависти в нашем сердце. Ибо благодати Духа не присуще терзать тех, кто ей сопричаствует (таким терзанием обычно и порождается страсть зависти), даже если один обладает ей в большей, а другой – в меньшей степени. Ведь каждый стяжает проявляющееся действие Духа соразмерно своей вере, а поэтому каждый есть распорядитель своей благодати, и если он – благомыслящий, то никогда не будет завидовать другому, прославившемуся благодатными дарами, поскольку и в нем самом заложено внутреннее расположение к приятию божественных благ. Однако перейдем теперь к другому таинственному рассмотрению указанного места Писания, которое раскрывает изначальную истину написанного. Согласно такому рассмотрению, Зоровавель есть истинный, новый и через ветхое преобразовательно указанный Господь и Бог наш Иисус Христос. Он, воспринятый в смешение нашего естества, зачатый в нем и рожденный, стал совершенным по естеству Человеком, дабы возвести к Самому Себе это естество, отделившееся от смешения. Не будучи вместе с нами пленником и не переселенный в смешение страстей – ибо Он «не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его» (1 Пет. 2:22; Ис. 53:9), – Он был рожден среди нас, пленников, как пленник, и вместе с нами к «злодеям причтен» (Лк. 22:37; Ис. 53:12). Через Свое человеколюбие родился Он «в подобии плоти греха и по причине греха» (Рим. 8:3). «В подобии плоти греха» – потому что, будучи по природе Богом бесстрастным, Господь непреложно по Домостроительству Божиему соблаговолил стать Человеком, по природе страстным. А «по причине греха» – потому что вследствие грехов наших пошел Он на смерть, за нас принял мучения, изъязвлен был за грехи наши и мучим был за беззакония наши, дабы ранами Его мы исцелились (Ис. 53:2–5). Ибо в Писании говорится: «Дух лица нашего помазанный Господь ят бысть в растлениях их, о Нем же рехом: в сени Его поживем в языцех» (Плач. 4:20). Он есть праведный «восход» наш из греха «рассеяния», и о Нем Святой Дух через пророка говорит, что Он восставит для нас «восток праведный» (Иер. 23:5) и «се, муж, Восток имя Ему, и под Ним возсияет» (Зах. 6:12), а также: «возсияет... Солнце правды, и исцеление в крилех Его» (Мал. 4:2). Выражение «под Ним» показывает неизреченное таинство Воплощения Слова, от которого и произошло спасение всех. А «крылья Солнца правды» суть два Завета, благодаря которым прилетевшее к нам Слово исцеляет рану, нанесенную преступлением заповеди, и укрепляет нас в совершенной добродетели: через Ветхий Завет Оно ниспровергает порок, а через Новый утверждает добродетель. Или иначе: «крылья» суть Промысел и Суд Божий, благодаря которым парящее Слово неведомым образом спускается на сущие, исцеляя логосами Премудрости тех, кто желает этого, а медлительных в отношении добродетели врачуя способами сурового воспитания, – с первых Оно счищает греховную скверну плоти, а у вторых лечит язвы души. Именно это Слово и вывело истинный Израиль из плена: не из земли в землю, как это сделал древний Зоровавель, переведя народ свой из Вавилона в Иудею, но от земли – на небо, от порока – к добродетели, от неведения – к познанию истины Божией, от тления – к нетлению и от смерти – к бессмертию. Или, говоря более кратко, Слово вывело истинный Израиль из мира чувственно-явленного и текущего в мир постоянный и духовный, из жизни прекращающейся – в жизнь нерасторжимую и вечно пребывающую. Оно есть истинный Зодчий разумного храма, подмываемого потоками прегрешений и поджигаемого чуждым огнем, которым мы обжигаемся, приближаясь к свету огня нашего и к пламени, опаляющему нас, – тем самым мы не только подготавливаем умное начало души рабски следовать за плотским помышлением, но и своим действием воспламеняем материю страстей. Именно это Слово и убедило Своей Премудростью царя Дария, то есть закон естества. Ведь нельзя в этом месте Писаний понимать «Дария» как «диавола», поскольку он добровольно содействовал благодати в избавлении народа Израильского из плена, уверовав, что нет ничего более сильного и более полезного для спасения естества человеческого, чем вера и благая совесть. Ибо вера содержит в себе и внутренний смысл истины, а благая совесть вводит в место Божественной любви, которая аллегорически и обозначается словом «жены», – пребывающий в такой любви вообще не может преступить Божией заповеди. Это Слово воздвигает в Себе, согласно неизреченному и нераздельному единению, «скинию Давидову падшую» (Ам. 9:11; Деян. 15:16), то есть естество человеческое, разрушаемое смертью вследствие греха. Оно есть Зоровавель, со славой восстановивший поверженный дом Божий, о котором Святой Дух говорит: «Зане велия будет слава храма сего последняя паче первыя» (Агг. 2:9). Ибо Слово приобщило Себя к естеству (человеческому] вторым общением, намного более необычным, чем первое, поскольку Оно сначала уделило этому естеству от лучшей части Своей, а затем по Собственной воле восприняло худшее, дабы спасти образ Свой, сделать плоть бессмертной и, соединившись с естеством человеческим, полностью уничтожить слово змия, вновь восстановить это естество в изначальной чистоте, свободной от порока, и благодаря обожению соделать его еще более превосходным, чем первое творение. И поскольку Слово сделало плоть такой, какой она не являлась изначала, то Оно возвратило ей, постоянно текущей, то, что было утеряно, благодаря непреложности преградив путь новому падению, и исполнило в отношении нее силой Своего Вочеловечивания весь совет Бога и Отца. Ибо Писание гласит: «Руце» духовного Зоровавеля «основаша храм сей», то есть человека, «и руце его совершат его» (Зах. 4:9) – речь идет о прежнем творении человека и о возрождении его Словом по неизреченному единению. Таков истинный Зоровавель, Избавитель пленников, имеющий в руке Своей «камень, иже от чистого олова», украшенный семью очами Господа, которыми Бог призирает «на всю землю» (Зах. 4:10). Ведь если следовать буквальному толкованию, то Зоровавель никак не мог держать в руке камень чистого олова, имеющий семь очей Господа, взирающий на всю землю. А поскольку такое толкование невозможно, мы опять обращаемся к духовному смыслу написанного. Зоровавель есть, как часто уже говорилось, Господь Бог наш Иисус Христос. Камень Его есть вера в Нео, а слова «в руке» означают то, что вера во Христа становится явной посредством исполнения заповедей. Ибо «вера без дел мертва» (Иак. 2:26), как и дела без веры. Ведь очевидно, что «рука» есть символ делания. Поэтому Господь, неся в руках камень, научает нас обладать деятельной верой в Него, украшенной семью очами Господа, то есть семью энергиями Святого Духа. Далее, в Писании говорится: «И почиет на нем Дух Божий, Дух премудрости, дух разума, Дух ведения, дух знания, Дух совета, дух крепости, дух страха Божия» (Ис. 11:2). Дух страха Божия есть воздержание от деятельного осуществления зла; дух крепости – смелая устремленность и движение к духовному деланию и осуществлению заповедей; дух совета – навык различения, благодаря которому мы разумно исполняем Божий заповеди, отделяя от лучшего худшее; дух знания – безошибочное познание способов духовного делания соответственно добродетели: соизмеряя свои поступки с этими способами, мы никогда не отпадем от правильного суждения разума; дух ведения – постижение логосов, содержащихся в заповедях, в соответствии с которыми и образуются способы добродетелей; дух разума – внутреннее приятие способов и логосов добродетелей, или, лучше сказать, усвоение их, благодаря чему и происходит слияние естественных сил души со способами и логосами заповедей. А дух премудрости есть вознесение к Причине духовных логосов, содержащихся в заповедях, и соединение с Ней. Соответственно этой Причине мы, неведомым образом посвящаемые (насколько то дозволено человекам) в таинство простых логосов сущих, которые в Боге, возвещаем из сердца, словно из некоего бьющего ключом источника, другим людям истину, многоразлично проявляющуюся во всем. Тем самым мы восходим от сущностей конечных, от Бога удаленных, а нам близких, к сущностям первым, от нас удаленных, а Богу близких, – и это восхождение осуществляется последовательно и по порядку. Ибо от бездействия в отношении зла вследствие страха Божия мы переходим с помощью крепости к деятельному осуществлению добродетелей; от осуществления добродетелей – к различию совета; от различия – к навыку добродетелей, то есть к знанию; от навыка добродетелей – к ведению логосов, которые в добродетелях; от этого ведения – к навыку, способному преобразовать познанные логосы добродетелей, я имею в виду – разуму; от него – к простому и строгому созерцанию истины, которая есть во всех сущих; побуждаемые им, мы сможем держать многие и разнообразные речи об истине перед людьми благочестивыми, исходя из мудрого созерцания чувственных и умопостигаемых сущих. Восходя посредством этих очей веры, то есть посредством озарений, мы собираемся воедино в божественной Единице премудрости, сосредотачивая происшедшее ради нас различие харизм в единой Причине их путем постепенных восхождений через каждую из добродетелей. И при содействии Божием мы не должны пропускать ничего из вышеназванного, дабы, постепенно впадая в беспечность, не превратили бы мы веру нашу в слепую и безглазую, не имеющую озарений Духа, стяжаемых через дела. Ибо в таком случае мы по справедливости предадимся каре на беспредельные века, поскольку и в самих себе, и в том, что касается нас по вере, мы ослепили божественные очи. Ведь всякий, кто вследствие бездействия в осуществлении заповедей вырвал у самого себя таковые очи веры, естественно, становится осужденным, поскольку не имеет Бога, взирающего на него. И, думаю, по той причине в Писании вера называется «камнем чистого олова», что она является и наказывающей тех, кто не украшает ее заповедями, и спасающей тех, кто сохраняет ее сияющей с помощью энергий Духа. Ибо великий Симеон, говоря о Господе, изрек, что Он будет «на падение и на восстание многих в Израиле» (Лк. 2:34) – на падение неверующих и на восстание верующих. Ибо, как говорят некоторые, олово состоит из серебра и свинца. А свинец является символом воспитания, наказания, кары и тяжести осуждения; серебро же есть образ сияния, славы и блеска. Если же это так, то вера, обозначаемая через олово, с одной стороны, немощью плоти, словно свинцом, воспитывает, наказывает, карает и осуждает тех, кто вследствие своего бездействия в осуществлении заповедей оказались негодными для нее, – а ведь эта плоть получила крепость благодаря соединению с Богом Словом. С другой стороны, эта же вера заставляет блистать, прославляет, просвещает и ведет к обожению тех, кто вследствие исполнения заповедей оказались испытанными в ней, обладая, словно серебром, Божеством Слова, Которое целиком, насколько это: возможно, озаряет достойных. Некоторые понимают «камень... чистого олова» как образ Господа нашего Иисуса Христа, состоящего из двух природ – Божества и человечества. И если кто желает рассмотреть веру во Христа или Его Самого более духовным образом, то и вера, и Сам Христос предстанут перед ним, с одной стороны, как свинец, воспитывающий душу, наказывающий плоть, карающий страсти и осуждающий бесов, а с другой – как серебро, покрывающее сиянием добродетелей ум, прославляющее его знаниями и, благодаря обожению, делающее его целиком светом – подобием Первого Света. Согласно такому пониманию, легко постигается и смысл слов «падение» и «восстание», причиной которых является Господь. Ибо Он производит «падение» плоти или плотских помышлений, грехов и бесов, а «восстание» – ума или духовного помышления, естественных добродетелей и мыслей, в своей совокупности объемлющих ведение. И если сказать кратко, Слово производит в достойных падение ветхого по Адаму человека и буквы закона – и восстание нового по Нему Самому человека и закона Духа. Возможно, в Писании вера потому сравнивается с камнем чистого олова, что обладавшие ею и очернившие своими пороками ее добродетель и ведение могут через покаяние и в соответствии с деланием и созерцанием вновь заставить блистать ее и вернуть сразу свойственное ей светлое сияние жизни. Вопросоответы к Фалассию.

Толкования. 2-я книга Ездры, Глава 4, стих 59