Апостол, но своему обыкновению останавливаться на последнем положении предыдущего стиха, указывает случай, противоположный ему, часто встречающийся в действительности. Ὅτι ἐὰν καταγινώσκῃ ἡμῶν ἡ καρδία, ὅτι μείζων ἐστὶν ὁ Θεὸς τῆς καρδίας ἡμῶν καὶ γινώσκει πάντα. Простого чтения этих слов достаточно, чтобы видеть, что понять этот стих не совсем легко, так как представляется в высшей степени затруднительным установить его точный смысл и определить его отношение к предшествующему и последующему. Экзегеты до сих пор, не смотря на все усилия, не дали сколько-нибудь удовлетворительного разрешения представляющихся трудностей: спорят о значении ὅτι пред ἐάν, ὅτι пред μείζων, о смысле самого μείζων и о смысле всего стиха. Несомненным представляется здесь следующее: 1) Сочетание ὅτι ἐὰν нельзя понимать в смысле местоимения ὅτι ἐὰν (и будем успокаивать пред Ним сердце наше, в чем бы оно нас ни осуждало),717 уже по тому одному, что ἐὰν καταγινώσκῃ (20 ст.) и ἐὰν μὴ καταγινώσκῃ (21 ст.) – оба стоят в первой части условного предложения и, очевидно, находятся в строгом соответствии друг с другом; посему и в нервом случае ἐὰν должно иметь соответственное значение. Кроме того, и повторение ἡ καρδία в относительном предложении было бы совершенно излишним. По тем же основаниям нельзя изъяснять ὅτι ἐὰν в смысле ὅτε ἅν или ὅταν; еще менее можно допустить, что ὅτι стоит вместо ἔτι. Поэтому ὅτι – союз, а с ἐὰν начинается условное предложение.
2) Второе ὅτι не может быть опущено, так как твердо засвидетельствовано אBCKL, громадным большинством минускульных и переводами.
3) Нельзя принимать это ὅτι пред μείζων в смысле повторения δτι, стоящего в начале, как бы после вводного условного предложения, во-первых, потому, что в таком повторении после четырех вводных слов нет никакой надобности (поэтому ссылка на 11 Итак помните, что вы, некогда язычники по плоти, которых называли необрезанными так называемые обрезанные плотским обрезанием, совершаемым руками,Еф. 2:11, 12 ничего не доказывает), и во-вторых потому, что условное предложение ἐὰν καταγινώσκῃ логически стояло бы в совсем неподходящем месте. Если условное предложение поставить за ὅτι, то неизбежно получится такой смысл: мы будем успокаивать наше сердце, потому что Бог, если сердце осуждает нас, больше нашего сердца. Сколько бы ни вставляли: «я говорю» и т. и., указанный смысл от этого не изменится; величие Божие таким образом поставляется как бы в зависимость от осуждения нашего сердца.
4) По вопросу о том, как понимать величие Божие – μείζων ὁ Θεός – экзегеты разделились на две группы. Одни и при том большинство понимают эти слова в смысле утешения читателям; – в случае особенной тревоги наших сердец, иногда слишком скрупулезных, должно полагаться на Бога, Который больше нашего сердца и знает все, знает, следовательно, лучше, чем мы сами, и оценит нашу любовь к Нему и наши стремления к совершенству, омрачаемые сознанием общей греховности и недостоинства. Другие, напротив, усиливают резкость осуждения: если сердце наше осуждает нас, то мы не должны забывать, что всеведущий Бог больше, чем наше, способное к самообману, сердце, и, следовательно, пред Ним мы тем более не можем устоять. Ближе к истине стоят вторые и безусловно неправы первые, которые полагают в основу мысль, что христианин на самом деле, пред судом Божиим, оказывается добродетельнее, чем он сам думает о себе. Подобная мысль не может быть принята, ибо она противоречит всему ходу мысли и воззрениям Апостола Иоанна. Апостол во всем послании неоднократно обращается к голосу внутреннего сознания при решении существенных вопросов христианской жизни. В виду этого является совершенно невозможным ни на один момент предположить, что Апостол, в противоречие с самим собою, говорит, что, если наше сердце обвиняет нас в нарушении закона любви, мы можем успокоиться на той мысли, что Бог, Который знает нас лучше, чем мы сами знаем себя, устранит это осуждение нашего сознания и, в противоположность ему, уверит нас, что мы все-таки остаемся в общении с Ним. Таким образом, внутреннее сознание уже оказывается способным ошибаться и потому не может быть надежным руководителем в христианской жизни. Особенно это толкование кажется невозможным в виду того, что в 21-м стихе Апостол говорит, что мы имеем дерзновение к Богу в том случае, если сердце не зазрит нам, Не ясно ли отсюда, что мы не можем обладать παῤῥησία, которая составляет преимущество истинных христиан (II, 29; IV, 17; V, 14), если сердце осуждает нас; следовательно, внутренний голос опять восстановляется в своих правах. Нельзя принять в полном виде и второго мнения. Кроме того, что оно представляет свободное толкование текста и вводит идею, которая ходом речи совершенно не намечена, оно имеет и ту неблагоприятную сторону, что, если строго держаться указываемой им идеи, тогда никто не устоит пред судом Божиим; даже тот, кто успокаивает пред Ним свое сердце, не может быть уверенным в своем истинно христианском состоянии.
5) Ἐὰν καταγινώσκῃ ἡμῶν ἡ καρδία стоит в первой части условного предложения и требует второй части, которой наличные предложения стиха не представляют; поэтому восполнение необходимо.718 Что же можно дополнить? Для этого необходимо предварительно решить
6) вопрос, в каком значении употреблены первое и второе ὅτι. Что касается второго ὅτι, то почти всеми исследователями оно принимается в значении причинного союза «потому что». И это вполне естественно, так как положение, что «болий есть Бог сердца нашего и весть вся», не может быть ни предметом убеждения, ибо для христианина это – самоочевидная истина, ни выводом из поставленной в условном предложении посылки. Но относительно первого ὅτι нет столь твердых данных. Не это ли заставляет значительное большинство толкователей понимать его в смысле местоимения? Впрочем, и относительно него можно сказать, что ὅτι в значении «что» не имеет в данном случае никакого смысла и основания, а потому и первое ὅτι вероятнее принимать в значении «потому что».
Рассмотрим еще остальные понятия, входящие в состав стиха. Καταγινώσκειν, которое у Апостола Иоанна, кроме 20 и 21 ст., больше не встречается (ср. 11 Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию.Гал. 2:11), в своем значении лучше всего определяется по сравнению с глаголом κατακρίνειν – осуждать. Κατακρίνειν заключает в себе судебное определение о наказании (10 Иисус, восклонившись и не видя никого, кроме женщины, сказал ей: женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя?Ин. 8:10, ср. 4), тогда как καταγινώσκειν указывает только на имеющееся против обвиняемого знание чего-либо предосудительного, относительно которого еще не произнесен судебный приговор. Такое значение καταγινώσκειν особенно ясно выступает во Второзак. 25:1, 2 (по LXX), где сначала требуется предъявление вины (καταγινώσκειν), а затем уже определяется наказание. Но при этом все-таки в καταγινώσκειν заключается указание на вину, за которую необходимо должно быть положено наказание. В параллель к нашему месту ср. 2 Блажен, кого не зазирает душа его и кто не потерял надежды своей.Сир. 14:2: μακάριος οὗ οὐ κατέγνω ἡψυχὴ αὐτοῦ. Обыкновенно καταγινώσκειν соединяется с родит. лица и винит. вины; поэтомуἡμῶνправильнее понимать не в смысле определения к ἡ καρδία, но в смысле дополнения кκαταγινώσκειν; тем более, что в других случаях стоит τὰς καρδίας ὑμῶν. Объектом кκαταγινώσκειν может быть ни что иное, как объект γινώσκομεν 19 стиха; на это указывает и связь, и изменение выражения γινώσκειν в καταγινώσκειν: знанию, что мы от истины, т. е. дети Божии, Апостол противопоставляет осуждающее нас знание сердца, которым отнимается то блаженное сознание и причиняется беспокойство. Слово μείζων Апостол Иоанн употребляет очень часто; он обозначает им обыкновенно (ср. 51 И говорит ему: истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому.12 Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит, потому что Я к Отцу Моему иду.13 Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.20 Ибо Отец любит Сына и показывает Ему все, что творит Сам; и покажет Ему дела больше сих, так что вы удивитесь.Ин. 1:51; 5:20; 14:12; 15:13; 3 Ин. 4) высшее достоинство и больший авторитет, например, как свидетеля (V, 9; 36 Я же имею свидетельство больше Иоаннова: ибо дела, которые Отец дал Мне совершить, самые дела сии, Мною творимые, свидетельствуют о Мне, что Отец послал Меня.Ин. 5:36), преимущественное положение и значение кого-либо (16 Истинно, истинно говорю вам: раб не больше господина своего, и посланник не больше пославшего его.20 Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше.12 Неужели ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь и сам из него пил, и дети его, и скот его?53 Неужели Ты больше отца нашего Авраама, который умер? и пророки умерли: чем Ты Себя делаешь?Ин. 4:12; 8:53; 13:16; 15:20) и безусловное величие Бога в сравнении со всеми (28 Вы слышали, что Я сказал вам: иду от вас и приду к вам. Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: иду к Отцу; ибо Отец Мой более Меня.29 и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло - в воскресение осуждения.Ин. 5:29; 14:28). Но вообще ближайшее значение его определяется ходом речи. В данном случае для определения его смысла важно предыдущее ἐὰν καταγινώσκῃ ἡμῶν ἡ καρδία. Весь образ выражения Апостола показывает, что Бог сравнивается с нашим сердцем; последнее рассматривается в качестве обвинителя, поэтому необходимо признать, что μείζων указывает на величие Бога, как Судии. Καὶ γινώσκει πάντα уже не относится к сравнению, но изъясняет его, показывая, что ὃς πάντα γινώσκει должен быть большим, чем наше сердце, и в καταγινώσκειν.
Теперь можно решить вопрос и о том, что нужно поставить в качестве второй части условного предложения при ἐὰν καταγινώσκῃ ἡμῶν ἡ καρδία. Само собою очевидно, что καταγινώσκῃ составляет противоположность к предыдущему πείσομεν. Отсюда с необходимостью следует, что и в основании их должно быть соответствие, и если πείσομεν τὰς καρδίας ἡμῶν обусловлено чрез γινώσκομεν, ὅτι ἐκ τὴς ἀληθείας ἐσμέν, то и καταγινώσκῃ ἡμῶν ἡ καρδία должно быть показателем совершенно противоположного состояния: γινώσκομεν, ὅτι ἐκ τῆς ἀληθείας οὐκ ἐσμέν;последнее и составит вторую часть условного предложения. Таким образом, смысл стиха можно представить в следующем виде: дело между нами и нашим сердцем происходит ἔμπροσθεν αὐτοῦ, т. е. τοῦ Θεοῦ, и поэтому именно результаты его являются несомненными и столь важными для нас. Мы будем или должны (если будущее признать за выражение повелительного) убеждать, успокаивать наше сердце пред лицом Бога, и это ясный знак, что мы действительно стоим в согласии с волею Божией, что мы от истины и поистине дети Божии. Но если сердце наше на этом же суде осуждает нас, если наши доводы не убеждают внутренний голос прекратить обвинение, то несомненно, что его обвинения справедливы: мы должны уразуметь, что мы не от истины и не можем назваться истинными детьми Божиими, и это несомненно именно потому, что суд происходит пред лицом Бога. Окончательный суд как в том, так и в другом случае принадлежит Богу (ἔμπροσθεν Θεοῦ), и если сердце наше осуждает нас, и именно пред лицом Бога, то этот суд уже не его только, но и Бога; а как таковой, этот суд несомненен, потому что конечный Судия – Бог более сердца нашего, взятого самого по себе, и знает все.
