1-ое послание ап. Иоанна, Глава 2, стих 9. Толкования стиха

Кто говорит о себе, что он в свете… – сейчас он разъяснит все, что сказал, – кто говорит о себе, что он во свете, а брата своего ненавидит, тот доселе во тьме . Увы, братья, сколько еще мы будем говорить вам: Любите врагов (Мф. 5:44). Смотрите, что еще того хуже, чтобы к тому же и братьев не ненавидеть. Если вы будете любить только братьев, вы еще не будете совершенны, но если будете ненавидеть братьев, то что же вы такое тогда будете. До чего дойдете? Пусть каждый посмотрит в свое сердце, пусть не держит зла на брата своего за какое-нибудь жесткое слово, за тяжбу о земле, да не станет он сам землей. Ибо всякий, кто ненавидит брата своего, не смеет говорить, что ходит во свете. Что там! Пусть не смеет говорить, что ходит во Христе. Кто говорит о себе, что он во свете, а брата своего ненавидит, тот доселе во тьме. Допустим, кто-нибудь из язычников сделался христианином; смотрите: он был тьмою, когда был язычником, теперь он стал христианином. Благодарение Богу, все поздравляют, читается божественное чтение из Апостола: Вы были тьмою, а теперь вы свет в Господе (Еф. 5:8). Он поклонялся идолам, теперь поклоняется Богу; поклонялся тому, кого сам сотворил, теперь поклоняется Тому, Кто его самого сотворил. Он переменился, благодарение Богу, все христиане радуются вместе с ним. Почему? Потому что он теперь почитатель Отца и Сына и Святого Духа, и омерзитель демонов и идолов. Но Иоанн все еще тревожится за него, и при всеобщих поздравлениях высказывает опасения. Братья! Облобызаем c радостью эту материнскую тревогу! Не зря мать тревожится за нас, в то время как другие радуются. Матерью называю я любовь, ибо именно она обитала в сердце Иоанна, когда он говорил это. Отчего говорил, как не оттого, что все еще боится чего-то в нас, даже когда люди радуются за нас? Чего же он боится? Кто говорит о себе, что он во свете… Кто говорит о себе, что он уже во свете – это что значит? Кто говорит о себе, что он уже христианин, а брата своего ненавидит, тот до сих пор во тьме. Объяснять это не приходится: только радоваться, если этого не происходит, и плакать, если это происходит.

Эта заповедь есть и древняя и новая. Она — древняя, потому что была и в Ветхом Завете, была написана на скрижали сердца и у язычников, но до Христа на земле было царство тьмы, а потому чувство любви заглушалось у людей их страстями и внушениями диавола. A когда Христос принес Себя в жертву и Своею Кровью искупил людей от первородного греха, сокрушив царство диавола в мире, древняя заповедь о любви обновилась в сердцах возрожденных людей, стала как бы новой заповедью и действительно приобрела новый возвышенный характер особенной чистоты, бескорыстия и одухотворенности, бесконечно превосходя любовь и язычников и иудеев. Христианская любовь основывается на высокой идее всеобщего искупления Христом и духовного единства всех людей во Христе, как членов единого духовного тела Христова. Оттого только в христианстве возможна любовь к врагам, немыслимая ни в иудействе ни в язычестве, ибо там нет для нее оснований. Поэтому кто теперь говорит, «что он во свете, а ненавидит брата своего, тот еще во тьме», тот еще не христианин.

Тот, кто говорит, что он Христов и ненавидит своего брата, как может быть Христовым, если он ненавидит своего брата, за которого умер Христос? Или иначе: не от Бога, но от дьявола говорящий, что он - от Бога и ненавидящий Христа, Который стал нам братом, став человеком, согласно изречению: Возвещу имя Твое братиям Моим (Евр. 2:12). Если бы такой человек был от Бога, то любил бы Посланного Богом и назвавшего его братом по благодати.

Господь заповедал любить врагов. Таким образом, если кто говорит, что он христианин, а ненавидит брата своего, тот еще во грехе. И хорошо, что евангелист прибавил здесь слово еще, потому что, конечно же, все люди рождаются во тьме порока и все во тьме пребывают, пока не просветит их благодать крещения Христова. Однако и тот, кто, имея в себе ненависть к брату, приступает к источнику жизни, который воскрешает, принимает драгоценную кровь, которая искупляет, даже если и считает, что его просветил Господь, еще пребывает во тьме. Не очистился еще от греховной тьмы тот, кто не исполнил своего существа любовью.

Тот находится во тьме еще до сих пор - то есть до времени раскаяния в дурных делах; или же вплоть до обретения любви.

Что есть тьма? – Грех, любой грех. Чем больше грех, тем больше тьма. Чем его меньше, тем и тьма меньше. Когда человек находится во тьме? – Когда живет во грехе. И когда человек находится во свете? – Когда живет по Евангелию Христа, с Евангельскими Его добродетелями. Каждая из них является проводником “истинного света” от Господа в человеческую душу. Чем больше добродетель, тем больше проводник истинного света. Евангельская любовь к людям исполняет человека истинным светом, которым просвещает человеческие существа и раскрывает в них богоподобных братий его. Он видит просвещенными все пути, какими человеческая душа соединяется с Богом. И прежде всего он видит путь, каким его душа соединяется с Богом, путь, который ведет к Нему. Он тогда знает Богоподобную цель и задачи своего существования и выполняет их с помощью своей евангельской жизни. Он знает, что человеческая сущность из этого мира через евангельские добродетели устремляется в Богоподобный мир, из этой жизни в Богоподобную жизнь, которая выше смерти, которая вечна. Человек, не верующий в Господа Иисуса Христа, в этот истинный свет, не знает, куда идет, не знает действительной цели и задачи своей жизни на земле, не видит и не знает истинной цели и задачи других людей, потому что не имеет истинного света, который единственный освещает все человеческие существа до глубины, до осуществления Божественной цели человеческого существования. Также и мир, который не верит в Господа, слеп и не знает, куда идет. Ради примера: зависть – это тьма. Человек кого-то ненавидит и считает ненавистным, потому что не видит в нем Божьего создания, не воспринимает его как “богоподобную сущность”, не находит пути в своей душе, потому что не имеет истинного света, который освещает сущность им ненавидимого брата и который показывает вечную и бессмертную сторону его. В этой тьме, в этом неведении о человеке живут все те, кто представляет собрата как мертвую сущность, только как плоть, как порождение животного или как животное. И это восприятие является причиной ненависти к человеку, другими словами, является отрицанием небесного и божественного происхождения богоподобной души, в результате чего человек превращается в вонючий и изъеденный червями труп. Поэтому и Иоанн Богослов пишет: Глаголяй себе во свете быти, а брата своего ненавидяй, во тме есть доселе. (Кто говорит, что он во свете, а ненавидит брата своего, тот еще во тьме).

Иоанн говорит: «глаголяй во свете быти, а брата своего ненавидяй, во тме есть доселе». Следовательно, свет в нас (присутствует) по нашему предызбранию – и по желанию, а не по сущности присутствует он в тварях, если ненавидящий брата своего находится во тьме. Единоприродный же есть Свет по существу, ибо имеет это достоинство не как плод предызбрания. Посему не единороден тварям Тот, Кто столь превосходит их.

λέγων praes. act. part, от λέγω говорить. Subst. part, подчеркивает особенность. είναι praes. act. inf. от ειμί быть. Инфинитив в 4косвенной речи, μισών praes. act. part, от μισέω ненавидеть. Subst. part, выделяет особенность, άρτι теперь, в настоящее время.

Глаголяй (себя), сказано, во свѣтѣ быти; — въ свѣтѣ значитъ въ истинѣ; а брата своего, сказано, ненавидитъ: братомъ называетъ, конечно, не только близкаго, но и Господа. Ибо ненавидятъ Его невѣрные и не соблюдающіе Его заповѣдей. Поэтому апостолъ прибавляетъ: любяй брата своего, сказано, во свѣтѣ пребываетъ, и соблазна въ немъ нѣсть. Затѣмъ говоритъ о преуспѣяніи и развитіи душъ, до того времени пребывавшихъ во плоти, и называетъ дѣтками тѣхъ, которымъ оставляются грѣси имене Его ради, ибо многіе вѣрятъ только по имени; отцами же называетъ совершенныхъ, тѣхъ, которые познали Безначальнаго и разумомъ постигли, что это — Сынъ, о которомъ выше Апостолъ сказалъ: Безначальный. Очерки Климента Александрійскаго на соборныя посланія.

Сепаратисты, или отступники, изгнанные из христианской общины, к которой обращается Иоанн, разорвали отношения с истинными христианами, тем самым показав, что ими движет «ненависть», а не «любовь». "Ветхий Завет и иудаизм запрещали «ненависть к своим братьям и сестрам» (Лев. 19:17); в контексте иудаизма этот термин относился к собратьям-иудеям (хотя ср. также: 19:34); в контексте христианства он относится к собратьям-христианам.

Любовь есть свет, все просвещающий, отсутствие любви к ближнему или ненавидение его есть тьма, все омрачающая, — на этом основывается вся аргументация учения: ненавидение ближнего свидетельствует сим, что ненавидящий пребывает во тьме, а кто пребывает в любви к ближнему, тот сим свидетельствует, что он во свете. Иначе: ненавидящий ближнего — не христианин, хотя бы и считал себя таковым, в нем христианское начало духовной жизни недейственно, и он — во тьме; любящий ближнего свидетельствует сею любовию, что истинное начало благодатной жизни в нем действенно, он — истинно христианин и во свете. Апостол говорит о противоположностях и безусловно: или любовь, или ненависть. Конечно, в жизни бывает бесконечно много степеней любви, но апостол берет безусловное вместо относительного: и слабость, и несовершенство братской любви, и поползновение к братоненавидению в виде зависти, раздражения, неудовольствия и т. п.

Но если где-либо, то в области нравственного усовершенствования в особенности, опасность самообольщения насколько легка, настолько же и пагубна. Необходимо быть особенно осторожным в суждении о степени своего нравственного развития, постоянно испытывать его. Пробный камень лежит в обнаружении его во внешнем поведении; между последним и первым неразрывная и необходимая связь, как между следствием и причиною. Поэтому Апостол и сказал, что истинное познание Бога необходимо должно обнаруживаться в соблюдении Его заповедей, и «кто говорить: я познал Бога, но заповедей Его не соблюдаете тот лжец и нет в нем истины» (ст. 3. 4). Также и теперь, сказавши, что истинный свет уже светить на земле и что постепенное осуществление христианского идеала должно признать особенно обязательным для христиан при наступивших новых условиях христианской жизни, Апостол ближе определяет, кто принадлежит к этой области света, какой знак, по которому можно различить сынов света от принадлежащих к противоположной области тьмы. Если при определении, так сказать, теоретической стороны христианской нравственности Апостол употребляет абстрактное понятие заповеди, то перейдя в область исторического ее осуществления, он указывает и признак ее более конкретный – это «любовь к брату». При условиях земного бытия христианину на каждом шагу приходится входить в соприкосновение с ближними и прежде всего с присными по вере, с которыми у него несравненно больше общих интересов, чем с кем-либо другим, а потому больше всего и поводов испытать свое внутреннее состояние. Это – во-первых. Во-вторых, любовь не может быть произведена никакими внешними заповедями, никаким внешним давлением: она исходит из глубины внутреннего существа человека, как внутреннее побуждение к соответствующему поведению; поэтому в любви и ее противоположности – ненависти лучше всего обнаруживается в своем истинном свете внутреннее состояние человека в его существе. Наконец, заповедь о любви к брату содержит все, что другие заповеди имеют своею целью; в ней они находят свое исполнение: Любовию работайте друг другу, – говорит Апостол Павел: ибо весь закон в едином словеси исполняется, во еже: возлюбиши ближнего твоего якоже себе (Гал. 5:14). Но это еще не все. «Любовь к брату» есть полное выражение живого общения с Богом и, следовательно, хождения во свете. Припомним учение Апостола Иоанна о любви. Абсолютная любовь существует только в Боге, Который есть любовь (IV, 8); всякая любовь имеет свой источник в Нем; отсюда обратно: всякий любящий рожден от Бога (IV, 7), пребывает в Боге и Бог в нем пребывает (IV, 1 6). Далее, любовь Бога к людям особенно обнаружилась в посольстве единородного Сына для умилостивления за грехи наши, – чрез Него мы сделались детьми Божиими (III, 1). Но если всякий верующий, что Иисус есть Христос, от Бога рожден, то всякий любящий родившего должен любить и рожденного от Него (V, 1), т. е. должен любить брата своего. Отсюда: если любовь к брату есть факт, то это есть несомненный знак, что любящий рожден от Бога и ходить во свете, и по I, 7 общение друг с другом есть следствие хождения во свете, равно как отсутствие этого признака свидетельствует о совершенно противоположном. Спаситель в Своей прощальной беседе указал на взаимную любовь Апостолов как на признак, но которому всякий может узнать, что они Его ученики, находятся с Ним в постоянном общении: заповедь нову даю вам, да любите друг друга: якоже возлюбих вы, да и вы любите себе. О сем разумеют вси, яко Мои ученики есте, аще любовь имате между собою (Ин. 13:34-35; cp. Ин. 15:12, 17). Якоже возлюбих вы, – говорит Иисус Христос. Таким образом, в Нем осуществлен высочайший идеал любви; ибо Он, возлюбль своя сущия в мире, до конца возлюбил их (XIII, 1). Такова необходимая связь между братскою любовью и хождением во свете, хождением, как Он ходил, или иначе истинным христианским состоянием. Братская любовь есть существенная часть обязанностей христианина, тогда как ненависть есть отрицание их. Поэтому в тесной связи с концом 8-го стиха Апостол выдвигает на первый план хождение во свете и указывает отличительный признак его в любви к брату. Ὅ λέγων ἐν τῷ φωτὶ εἶναι καὶ τὸν ἀδελφὸν αὐτοῦ μισῶν ἐν τῇ σκοτίᾳ ἐστὶν ἕως ἄρτι. Утверждающий, что он принадлежит к тому кругу, в котором идеал христианства находит свое действительное осуществление, своим поведением доказывает совершенно противоположное; он еще не воспринял в себя света божественного; тьма κόσμος’а господствует в нем. Он принадлежит отчужденному от Бога миру. Это обнаруживается в том, что он ость ἀδελφὸν αὐτοῦ μισῶν. Ἀγαπᾷν Апостол противопоставляет не μὴ ἀγαπῶν, но μισῶν, которое составляет диаметральную противоположность первому, как будто между ними не существует никаких посредствующих ступеней. Попытки сгладить противоположность между ἀγαπᾷν и μισεῖν в данном случае нужно признать совершенно неуместными. Апостол все рассматривает с точки зрения принципа и конечных результатов; отсюда для него существует только два царства или направления – царство света и царство тьмы; на одной стороне Бог, на другой мир; там – жизнь, здесь – смерть (III, 14); там – любовь, здесь – ненависть. В каждый данный момент человек определяется принципами того или другого; совместное действование обоих направлений невозможно, так как φῶς исключает σκοτία. Истина, глубина и сила христианской этики основывается именно на этом исключающем друг друга «или – или». Поэтому, если в человеке нет любви к братьям, то в нем непременно господствует противоположное чувство. То же самое вытекает и из самого существа чувства любви и ненависти. Bengel справедливо заметил: ubi non est amor, odium est: cor non est vacuum. Индифферентизм здесь невозможен. Ἀδελφός становится к нам в такие или иные отношения и неизбежно вызывает определенное чувство с нашей стороны; выбор может быть только между «за» и «против», – другими словами: между любовью и ненавистью. И если в обычной жизни говорят только о расположенности или нерасположенности, то это в конце концов есть ничто иное, как не достигшая своего полного развития и ясного сознания любовь и ненависть. Но как любовь есть отличительный признак христиан, так и ненависть принадлежит κόσμος’у (III, 13; ср. 12; Ин. 15:18; ср. Рим. 1 след.; Тит. 3:3; 2 Тим. 3:2-4). Предметом ненависти является ἀδελφός – не ближний вообще – ὁ πλησίον, – но христианин, брат во Христе, чадо Того же небесного Отца. Такое понимание термина ἀδελφός более согласно с употреблением этого слова в послании. В III, 13 οἱ ἀδελφοί несомненно указывает на христиан (ср. Ин. 21:23), и хотя от он ἀδελφοί трудно заключать к ὁ ἀδελφός, так как во множественном числе член отмечает определенную корпорацию, однако в III, 14 τὸν ἀδελφόν употреблено, очевидно, в том же смысле, как и τούς ἀδελφούς; а в V, 1 – при сопоставлении с IV, 21, – ἀδελφός равно ὁ γεγεννημένος ἐκ τοῦ Θεοῦ. Вообще Апостол всегда говорит об отношениях христиан друг к другу; основание их взаимной любви он полагает в рождении от Бога (IV, 7; V, 1), в пребывании в Боге и в пребывании Бога в любящих, при чем последнее относится как к той, так и к другой стороне «друг друга» (IV, 12). Да и весь вообще тон послания, писанного к христианам, говорит в пользу этого понимания ἀδελφός. Само собою понятно, что этим не исключаются другие члены человеческого рода, но они вне поля зрения Апостола в данном случае, как и в других подобных. Сила выражения лежит именно в сочетании понятий ἀδελφός и μισεῖν. Ἀδελφός должен естественно вызывать в действительно принадлежащем к области света только любовь. Бытие во свете само собою включает в себя братскую любовь; последняя является не только как заповедь, от исполнения которой мы не можем отказаться, но под влиянием света она делается внутреннею необходимостью нашего существа. Поэтому мера братской любви является мерою нашего истинного просвещения. Но если это так, то ненависть к брату оказывается вопиющим противоречием нашим уверениям, так как для нее нет места в области света. Ненависть к брату разом обнаруживает истинное существо притязающего на бытие во свете и отводит ему место в совершенно противоположной области – ἐν τῇ σκοτίᾳ: он есть сын космоса и фактически становится в ряды врагов истинных христиан (III, 13; XVII, 14). Апостол не говорить (как I, 6; II, 4), что он лжет или лжец, по просто утверждает, что он находится во тьме, т. е. в нравственном состоянии, совершенно противоположном утверждаемому, и таким образом как будто признается возможным, что сам он не сознает этого противоречия; объяснение этого состояния дает 11-й стих. Ἅρτι обозначает настоящий момент не абсолютно, но в отношении к прошедшему или будущему; отсюда и ἕως ἅρτι указывает на ἤδη 8 стиха и сообщает словам тот смысл, что такой человек и доныне, до последнего момента, принадлежит к области тьмы, когда, с другой стороны, уже сияет истинный свет, под влиянием которого он должен был признать сынов света своими братьями и любить их.

Раз установлено, что истинный свет Боговедения и любви христианской уже светит на земле и что постепенное осуществление христианского идеала обязательно для всех христиан при наступивших новых условиях жизни во Христе, то легко определить, кто принадлежит к этой области света, и кто - к противоположной области тьмы. Бесспорный признак, по которому можно различить сынов света от сынов тьмы, есть братская во Христе любовь к ближним (ср. Ин. 13:34-35): присутствие этой любви в человеке доказывает действительную принадлежность его к области света 1 Ин. 2:10, а отсутствие ее в человеке, хотя бы именующем себя сыном света, - верный знак того, что он - не христианин, сын тьмы . "Близость или любовь к Богу прежде всего узнается из любви к ближнему. Ибо невозможно, чтобы освещенный знанием Бога и исполненный любви к Нему имел тьму ненависти к брату своему; потому что свет и тьма в одно и то же время в одном и том же предмете не могут быть вместе.

Поскольку же заповедь о любви к ближним дана была и иудеям и язычникам, то апостол и говорит, что при древней заповеди, которую вы слышали, о любви к ближнему, пишу вам еще новую заповедь, которая истинна и в Том, Кто присвоил вас Богу чрез общение с Ним, и в вас, которые вступили в общение с Ним; ибо Он говорит: Я свет пришел в мир (Ин. 12:46), и истинный Свет, по слову Его, уже светит, а во свете нет тьмы. Пусть же светит истинный свет любви в истинном и нелицемерном расположении к братьям, и тьма ненависти пройдет, то есть исчезнет; ибо такое значение придает слову проходит и апостол Павел, когда говорит: ибо проходит образ мира сего (1 Кор. 7:31).