1-я книга Царств, Глава 14, стих 32. Толкования стиха

Когда говорится о том, что ел народ с кровью, не следует думать, что ел он сырое мясо, сочащееся кровью. В конце концов, поступать так не в природе человека, но только в природе диких зверей. Скорее всего, когда стада были заколоты, они спешно занялись варкой или жарением мяса прежде, чем оно было должным образом промыто и ели его еще не полностью очищенным от крови. Это указывает нам также на учителей ленивых, которые, как мы можем видеть сегодня, утомленные длительным трудом катехизации, посвящают Господу некоторых, кого проповедью своей вырвали из сети демонических заблуждений и языческих ритуалов. Они пытаются подражать Петру, в видении которого множество животных всех видов спустились с неба и которому был голос свыше: заколи и ешь (Деян. 10:13). Но как израильтяне овец, волов и телят заколали на земле, и ел народ с кровью, так и эти ленивые учители не освобождают их новообращенных от земных чувств и соблазнов плоти и крови. Возможно, оттого, что они неспособные учители или по недосмотру своему спешат ввести в Церковь новых членов, еще не приученных к добродетельным поступкам. И при этом сами поступают так не по примеру первого пастыря Церкви Петра, которому в трапезной, что в верхних палатах здания, то есть на наивысшей вершине его жития и вероучения, дано было услышать обращенный к нему глас Духа с наставлением заколоть и съесть приношение, очищенное самим Господом. И нам здесь следует не упускать из виду слабость и несовершенность действий рассудка человеческого. Ионафан добился столь многих и великих свершений и был героем столь великой победы, но по неведению своему преступил, похитив пищу по прихоти чрева своего, в то время как весь народ строго соблюдал время поста. А на следующий день после того памятного дня, когда были повержены враги их, израильтяне сами были побеждены чревоугодием. Воистину искушения чревоугодия многообразны: оно подтолкнуло Ионафана вкушать пищу прежде, чем это было дозволено, и оно же убедило израильтян в дозволенное время есть недозволенное.

В обычае людей надменных не сдерживать свою самооценку, когда языки других смолкают оттого, что их хвалят. В самом деле, когда другие хранят молчание, надменный восклицает, потому что в сердце своём он носит глашатая, возвещающего о его достоинстве. И слова эти легко приложимы к подобным людям: И кинулся народ на добычу, и брали овец, волов и телят, и заколали на земле, и ел народ с кровью. Если кто находит себе множество оправданий своей невинности и хвалится ими, то он берёт овец. Когда же кто-то размышляет о своих трудах проповедничества и припоминает пользу того, что он говорил и как возделывал землю, то он берёт в добычу волов. А если кто возносится тем, что сдерживает или усмиряет позывы распущенности ума, то он берёт телят. Ибо есть две заповеди, которые приносят особую похвалу праведникам: блеск целомудрия и сияние доброделания. Когда гордец возносится в своей оценке, о нём говорят, что он похитил овец и телят. Овцы относятся к невинности добрых дел, телята - к умерщвлению плотских страстей. Ясно, что он добавил к ним и волов потому, что вряд ли совершенно вознёсся тот, кто считает себя слабым или бессильным. Он уже был велик по его разумению, ибо высоко ценил своё целомудрие и свои добрые дела, но он преисполнился гордости, когда счёл себя совершенным в трудах проповеди. А после того говорится: И закололи на земле. Забивать овец, волов и телят на земле - значит возноситься в плотской радости с лишённым добродетелей сознанием. Потому к ним хорошо подходят слова: И ел народ с кровью. Пища ума - это его внутренняя радость. И что же тогда означает есть с кровью, как не отказываться искать похвалы? Кровь исчезнет, когда разум избавится от тщеты радостью доброго дела. Такой разум умеет радоваться доброму делу, потому что он радуется приближению к небесам через свои добрые дела, но избегает того, чтобы, совершая, выставлять их на показ. Тогда есть с кровью - значит взять радость доброго делания и смешать её с тщеславием. Понятно, когда похвала исходит от других, тогда она - искренняя пища даже для высокомерного человека. Но если никто не хвалит его, высокомерие уже не может терпеть, и он, словно добычу, вырывает то, что никто не предлагает по своей воле.

Народ ест с кровью. В сакральных текстах из Угарита и Месопотамии кровь определяется как жизненная сила любого живого существа. Согласно еврейской традиции, кровь, как жизненная сила, принадлежит подателю жизни, Богу–Творцу Яхве. Поэтому израильтянам запрещалось употреблять мясо с кровью. Эту священную жидкость полагалось сцеживать из мяса и «выливать на землю, как воду», т. е. возвращать земле. При совершении жертвоприношения кровь следовало выливать на жертвенник (см.: Лев. 17:11,12). Запрет на употребление мяса с кровью в Лев. 19:26 связан с запретом на ворожбу и гадание. Таким образом, это повеление является не просто пищевым ограничением, а заповедью, направленной против обычая сливать кровь жертвенного животного в землю или в специальное углубление, чтобы привлечь духов мертвых (см.: 1 Цар. 28:7—19) или подземных богов и спросить их о будущем. Описание подобных обрядов содержится в некоторых хеттских текстах и в эпизоде посещения Одиссеем подземного мира («Одиссея», XI, 23–29,34–43). Эта практика осуждалась (Втор. 18:10,11), ибо она подрывала представление о Яхве как Всемогущем Боге, Которому подвластен рок.

См. 1 Цар. 14:24