Один из величайших польских поэтов XX в., лауреат Нобелевской премии по литературе, Че́слав Ми́лош всю жизнь был верующим католиком. Родился поэт на территории современной Литвы (тогда ещё Российской империи) в 1911 г., а в годы Первой мировой вместе с семьей жил в Сибири. После войны семья вернулась в родной дом, который оказался на территории независимой Польши. В начале 1930-х Милош начал писать стихи и вместе с товарищами по университету создал объединение молодых поэтов, прозванных «катастрофистами» за характерное для их творчества предчувствие надвигающейся катастрофы.

Во время Второй мировой Польша была оккупирована нацистами. Милош принимал активное участие в культурной жизни сопротивления, но после подавления Варшавского восстания (1944 г.) был вынужден скрываться. Как только война закончилась, поэт опубликовал сборник стихотворений «Спасение», куда вошли стихи, написанные им во время войны. Этот сборник считается одним из важнейших для польской поэзии XX в.

В послевоенной Польше Милош нашёл себя на дипломатическом поприще, много работал за рубежом. В 1948 г. в возрасте 37 лет он опубликовал свой творческий манифест «Моральный трактат». В нём поэт провозглашал непримиримость искусства с любыми идеологиями, поскольку те ограничены и неспособны осмыслить и отразить постоянно меняющуюся реальность.

После публикации трактата Милош был вынужден эмигрировать: сначала во Францию, а в 1960 г. – в США. В Америке он перевёл на английский язык стихи многих польских поэтов, что способствовало открытию польской литературы на Западе. В 1980 г. Милош получил Нобелевскую премию по литературе, но вернуться на родину он смог только в возрасте 80 лет, уже после падения коммунистического режима. Поэт поселился в Кракове и до конца своих дней (2004 г.) много писал и преподавал.

Наследие Милоша нельзя ограничивать поэзией: одним из его последних сочинений стал «Теологический трактат» (2001 г.). Стихи и проза Милоша автобиографичны, в его творчестве как в капле отражается весь XX век. Переживший две мировые войны, возникновение независимых государств Восточной Европы, становление и падение коммунистического режима, Милош и сейчас крайне актуален. В его последних произведениях видно, как, анализируя прошлое, поэт с большим интересом вглядывается в лицо наступившего нового века.

Стихотворение «Песня о конце света», написанное в 1944 г., отражает ощущения поэта от трагических событий Второй мировой войны, когда самые ужасные события происходили на совершенно бытовом фоне. У людей всё хорошо, они занимаются обычными делами, а тем временем параллельно происходят события, которые уничтожают весь привычный мир. Поэт задаётся вопросом: может быть, и конец света случится так же, и никто его не заметит? Этот поэтический образ созвучен со словами Христа: «как было во дни Ноя, так будет и в пришествие Сына Человеческого: ибо, как во дни перед потопом ели, пили, женились и выходили замуж, <…> пока не пришел потоп и не истребил всех, – так будет и пришествие Сына Человеческого» (Мф. 24:37-39). За мирскими заботами, вопросами обустройства своей земной жизни, люди не замечают приближения катастрофы.

В творческом воображении поэта даже природа не улавливает приближение вселенских изменений: пчела всё так же собирает нектар, дельфины «скачут» в морях, воробьи и змеи отдыхают на солнце. Люди, ожидающие «архангельской трубы» и небесных знамений разочарованы несоответствием этой безмятежности описанию конца света в Книге Откровения («пошлёт Господь ангелов Своих с трубою громогласною» Мф. 24:31, «седьмой ангел вострубил и… царство мира соделалось царством Господа» Откр. 10:7, Откр. 11:15). Милош допускает, что апокалиптические образы могут быть символами, недоступными пониманию человека, и в действительности привычный нам мир закончится гораздо более прозаично. Это показывает глубокое знакомство автора с текстом Священного Писания, ведь помимо ярких и легко запоминающихся образов мировой катастрофы, характерных для Откровения, в Евангелии звучат слова Христа о том, что люди до последнего момента будут жить привычной жизнью, продолжая трудиться, пахать поле и молотить пшеницу. Каждый будет судиться не по роду занятий или месту пребывания, а по личным поступкам: из двоих соработников «один возьмётся, а другой оставится» (Лк. 17:34-36).

Поэт ярко описывает недоумение людей, ожидавших, что Царство Божие «придёт приметным образом» (Лк. 17:20) при блеске молнии и шуме грома (Лк. 17:24), когда «солнце померкнет и луна не даст света» (Мф. 24:29). Подобным образом, наверное, был удивлён и пророк Илия, когда вместо бури, землетрясения и огня встретил Бога «в веянии тихого ветра» (3 Цар. 19:11-12).

Представления, отражённые в стихотворении, нельзя назвать каноничными. Несмотря на то, что Милош отсылает читателя к словам Христа о неожиданности второго пришествия, он сознательно дистанцируется от Его слов о явном пришествии Царства Божия и образов мировой катастрофы, характерных для Апокалипсиса. Выбор поэта в пользу «неприметности» Дня Господня, скорее всего, можно объяснить его личным опытом. Ведь он собственными глазами видел, как катастрофа приходит «тихой сапой», как в оккупированной Варшаве всё внешне осталось как прежде, а на самом деле полностью изменилось.

Перевод с польского: Владимир Орданский