Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Кирилл Александрийский святитель

Веру поставил матерью вечной жизни, и сила истинного Боговедения, говорит, будет причиною вечного пребывания, очевидно, в нетлении, блаженстве и святости. А истинным Боговедением называем то, которое свободно от обвинения в обращении к другому к чему-либо и в уклонении к неподобающему (богослужению). Ведь некоторые стали служить «твари вместо Творца» (Рим. 1:25) и дереву осмелились сказать: «Отец мой – ты, и камню: ты меня родил» (Иер. 2:27). Эти несчастные дошли до такой степени невежества, что лишенным чувства веществам глупо давали божеское имя и усвояли неизреченную славу превышающего все Существа. Итак, «единым» и «истинным» называет «Бога» Отца, как истинного противопоставляя Его лжеименным и противополагая ложно называемым богам. Таков смысл этого изречения. Но, называя Отца единым и истинным, благополезно упоминает и о Своей славе, говоря: «и Кого послал Ты, Иисуса Христа». Никто ведь не может получать совершенного знания об Отце, если рядом и вместе с ним нет знания и о Сыне, ибо кто узнал, что есть Отец, вместе с тем узнал конечно и Сына. Поэтому, назвав Бога и Отца истинным, не исключил и Себя Самого. Будучи в Нем и из Него по природе, Он также будет и истинным и единым в едином. Ведь, кроме Него, не может быть никакого другого Бога истинного и единого, «ибо боги язычников суть демоны» (Пс. 95:5). А тварь служебна, которой, не знаю зачем, поклоняются некоторые, увлекшись в недоброе и безрассудное настроение. Итак, многим, признанным в мире по заблуждению за богов и получившим подложное название, противопоставляется единый и истинный Бог и сущий в Нем и из Него по природе Сын, раздельно и вместе соединенно по природному единству. Раздельно – потому что мыслится имеющим существование Сам по Себе, ибо есть Сын, а не Отец. Но также и соединенно – потому что существование Отца, конечно, должен сопровождать Родившийся от Него по природе (Сын). Вместе существуют Отец и Сын, и если существует и называется Отец, то потому, конечно, что Он мыслится родившим. Итак, «сия есть», говорит, «вечная жизнь, да знают Тебя единого истинного Бога и, Кого послал Ты, Иисуса Христа». Но неужели же – спросит кто из любознательных, которые не легкомысленно стараются усвоять Божественные догматы, – мы должны знание признавать вечною жизнью и будет достаточно знать о действительном и истинном существовании Бога по природе, чтобы иметь всю твердость надежды, и ничего другого не потребуется? Но в таком случае как же это «вера без дел мертва есть» (Иак. 2:26)? Ведь когда мы называем веру, то обозначаем истинное знание о Боге, а не другое какое, ибо чрез веру знание. Это засвидетельствовал Исаия, говорящий: «Если не уверуете, (то) и не уразумеете» (Ис. 7:9). А что знание, состоящее в одних только голых рассуждениях, писания святых объявляют нам делом совершенно бесполезным, это, думаю, можешь понять и из следующего. Один из святых учеников сказал: «Ты веруешь, что един Бог: хорошо делаешь, – (но) и демоны веруют, и трепещут» (Иак. 2:19). Что же скажем на это? Как окажется истинным Христос, называющий вечною жизнью познание Единого и Истинного Отца и Бога и с Ним Сына? На это, полагаю, надо отвечать, что слово Спасителя должно быть, конечно, истинным, ибо знание есть жизнь, как бы рождающая всю силу таинства и вносящая причастие таинственной Евхаристии, посредством которой мы вступаем в общение с Живым и Животворным Словом. По этой, думаю, причине и Павел называет язычников сотелесными и сопричастными Христу (Еф. 3:6), как приобщившихся Святой Его Плоти и Крови. Таким же образом и наши члены должны представляться как члены Христа (1 Кор. 6:15). Итак, знание есть жизнь, вносящая притом благословение чрез Духа, ибо Он обитает в наших сердцах, преобразуя принимающих Его к всыновлению и воссозидая к нетлению и благочестию посредством евангельской жизни. Поэтому Господь наш Иисус Христос, ведая, что знание о Боге едином и истинном является причиною и как бы залогом названных благ, говорит, что оно есть вечная жизнь, как матерь и кормилица вечной жизни, как бы рождающая собственною силою и природою то, что служит причиною жизни и ведет к ней. Надо, полагаю, направить свое любопытство и на то, каким образом, по слову Христа, получается в нас совершеннейшее знание единого и истинного Бога. Заметь, что оно бывает не без знания о Сыне и, конечно, о Святом Духе. Таким ведь образом мыслится и веруется, согласно Писаниям, Единица в Троице. иудеи, Моисеевыми заповедями руководимые к удалению от многих и лжеименных (богов), привлекались к служению Единому и Истинному (Богу), ибо закон говорит: «Господу Богу твоему поклонишься и Ему Единому послужишь» (Втор. 6:13; Мф. 4:10). Но служившие и уже поклонявшиеся Единому и Истинному, как не имевшие еще совершенного знания о Поклоняемом, теперь чрез слова Спасителя нашего призываются к нему (знанию), научаясь не тому (только), что Создатель всего есть един и истинен, но и тому, что Он есть Отец, и Кого родил, даже более – уже и точно созерцая Его в неизменном образе, то есть Сыне. Ведь чрез отпечаток каждый весьма легко может доходить до точного созерцания первообразов. Поэтому Господь наш Иисус Христос считает необходимым, чтобы призванные чрез веру к сыновству и жизни вечной не только узнали то, что Бог един и истинен, но и что Он есть и Отец и Кого есть Отец – очевидно Того, Кто ради нас стал плотью и послан для исправления испорченной природы разумной, то есть человечества.

***
Если, в противоположность лжеименным языческим богам, единственным истинным Богом является Отец, соединенный, конечно же, по тождественности природы с Сыном, то пусть посмотрят называющие Его творением, не выходят ли они за пределы всякого нечестия, говоря, что сотворенным является Тот, Кому поистине присуще быть Богом вместе с Родившим Его?

В только что изложенных нами рассуждениях я уже основательно, как мне кажется, доказал, что Христос вел речь к Небесному Отцу как по Божеству, так и по человечеству (как Бог и вместе как человек). Построяет слово по отношению к обеим (природам), ни заключая ее в пределы одного только человечества, ни относя ее всецело к Божеской славе, но также и здесь опять сохраняется тот же самый характер. Как Бог по природе и начертание Неизреченной Природы, Он говорит к Своему Отцу: «Явил Я Твое имя людям», вместо славы ставя «имя», как это обычно употребляется и в нашей речи. Так, премудрейший Соломон написал: «Лучше имя хорошее, чем богатство многое» (Притч. 22:1), то есть доброе мнение и слава лучше знатности и блеска, доставляемых богатством. Также и Сам Бог говорит в одном месте устами Исаии тем, которые «оскопили себя ради Царства Небесного» (Мф. 19:12): «Да не говорит евнух (скопец), что я древо сухое, – вот что говорит Господь скопцам (евнухам): которые соблюдут заповеди Мои и сотворят, что Я хочу, дам им в доме Моем и в ограде Моей место именитое, лучше сынов и дщерей имя вечное дам им» (Ис. 56:3–5). Никто, конечно, не подумает, если он благоразумен, что воздаяние со стороны щедрости Божией будет состоять в простых только названиях имен людям благочестивым и добродетельным, препобедившим всякое удовольствие в мире, и умертвившим «члены, что на земле» (Кол. 3:5), и почтившим одно только согласное с Божественными законами. Но имя опять вместо славы употребляет, ибо достославны будут соцарствующие Христу. Итак, Спаситель ясно утверждает, что Он «явил имя» Бога и Отца, то есть по всей вселенной соделал явною славу Его. Как или каким образом? Себя, очевидно, в Своих превышающих слово подвигах, представив в доказательство. Ведь Отец прославляется в Сыне как в образе и отражении Своего образа, ибо в начертании всегда проявляется красота первообразов. Так, является Единородный, существенно будучи премудростью и жизнью, Художником всего и Творцом, победившим смерть и тление, праведным, незлобивым, милосердым, святым, добрым. Таковым же стал познан и Родивший Его, ибо Он не может быть по природе другим, отличным от Того, Кто из Него по природе. Итак, Он просиял, как в образе и отражении Своего образа, в славе Своего Сына, ибо таково было о Нем слово у древних, а теперь и воочию является нам таковым. Ведь в отношении веры созерцаемое воочию, кажется, всегда бывает сильнее выражаемого в словах. Не лишено, полагаю, значения то, что уже сказано нами об этом изречении. Однако же должно идти и другим некоторым путем рассуждений (в изъяснении толкуемых слов). «Явил имя» Отца Сын, очевидно приведши нас к разумению и ясному представлению не только Того, что есть Бог, – это было возвещаемо чрез Богодухновенное Писание и ранее пришествия (Христа), – но и того, что, кроме бытия истинным Богом, Он есть и Отец не в лжеименном смысле, имея в Себе и от Себя Собственного Сына, совечно сосуществующего Его Собственной природе. Это потому, что, конечно, не во времени родил Творца веков. Но более, так сказать, соответствующее Богу имя Отец, чем Бог. Это служит обозначением достоинства, а то заключает в себе указание на существенное свойство. Кто говорит «Бог», тот указывает на Господа всяческих. А кто называет Отца, тот выражает особность или личное свойство (ἰδιότητος), ибо являет, что родил. И Сам Сын усвоял Богу имя Отца как более, так сказать, собственное и истинное, когда говорил не: «Я и Бог», но: «Я и Отец одно есмы» (Ин. 10:30), или еще в другом месте о Себе Самом: «ибо Сего Отец запечатлел Бог» (Ин. 6:27). Но и повелевая ученикам Своим крестить все народы, ясно заповедал совершать это не во имя Бога, а «во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф. 28:19). Ведь и божественный Моисей, повествуя о творении этого мира, не одному лицу усвоял образование мира, написав так: «И сказал Бог: «сотворим» человека по образу «Нашему» и по подобию» (Быт. 1:26), и в этих словах – «сотворим» и по подобию «Нашему» – обозначается Святая Троица, ибо создал все и призвал к бытию Отец чрез Сына в Духе. Но не вполне удобопонятно было это для древних, вернее – совсем была неясна эта речь, ибо ни Отец не назван особо, ни лицо Сына не выставлено ясно. Господь же наш Иисус Христос без всякого прикровения и с великим дерзновением (ясно) называл Бога Своим Отцом, а Себя Самого именуя Сыном и показав истинным плодом владычествующей над всем Природы, тем самым явил имя Отца и возвел нас к совершенному знанию. Ведь полнейшее знание о Боге и начале всего состоит в ведении не только того, что Бог есть, но и того, что Он есть Отец и Кого – Отец, включая сюда очевидно и Святаго Духа. И действительно, знать о Боге только то, что Он существует, принадлежит нам отнюдь не более, чем подзаконным, ибо это не выходило за предел иудейского разумения. И как закон ничего не довел до совершенства (Евр. 7:19), сообщая детоводственное научение (Гал. 3:24) и не достаточное для достижения совершеннейшего благочестия, так и знание о Боге сообщал несовершенное, только отклоняя от преданности к лжеименным богам и заставляя поклоняться Единому и Истинному: «Да не будут, – сказано, – тебе боги другие, кроме Меня» (Исх. 20:3), «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему Одному служи» (Мф. 4:10; Втор. 6:13). Господь же наш Иисус Христос, приложив к постановлениям Моисеевым нечто лучшее и предложив учение превосходнейшее, чем подзаконная заповедь, даровал знание, которое выше и славнее того древнего знания. Он соделал явным для нас, что Творец всего есть не только Бог и Господь, но и Отец. Доказательство – налицо: Он объявил Себя образом Божиим в словах: «Видевший Меня видел Отца» (Ин. 14:9), «Я и Отец одно есмы» (Ин. 10:30). И это справедливо, так как Он, будучи Богом и от Бога (рожденным) по природе, возвышенно и свойственным Богу образом говорит это к Своему Отцу. Но тотчас же присоединяет, говоря более свойственным человеку образом: «коих дал Ты Мне от (из) мира, Твои» (буквально Тебе, у Тебя) «были, и Мне их дал Ты». Впрочем, надо думать, Господь сказал не потому, чтобы во владычестве Бога и Отца было что-либо особо и отдельно выделенное и отличное, чего бы не было у самого Сына. Ведь Он есть Царь предвечный, по гласу Псалмопевца (Пс. 73:12), (Пс. 54:20), и вечный общник владычества Отца. Так и премудрый евангелист Иоанн учит, что все принадлежит и подчинено Ему, очевидно при соцарствии с Ним Отца, когда пишет: «В Свое пришел, и Свои Его не приняли» (Ин. 1:11), собственностью Его называя и тех, которые еще не знали Его и отвергали как бы иго царства Его. Сказал же это теперь, ставя на вид слушателям, что в этом мире были некоторые, которые совсем не имели понятия об едином и истинном Боге и служили твари и диавольским измышлениям. Но хотя они и не знали Творца всего, блуждая вне истины, все же они были собственностью Бога, поскольку Он есть Владыка всего, как Творец. Все есть собственность Бога и вообще нет ничего, среди тварного, что не имело бы владыкою Единого, хотя бы сама тварь и не знала этого. Ведь никто, конечно, не скажет, чтобы заблуждение некоторых могло лишать Творца всего власти над всем, напротив – подчинит Его власти все, что чрез Него сотворено и приведено к бытию. Если поэтому это истинно, то Богу Истинному принадлежали и те, которые одержимы были диавольскими заблуждениями и преданы мирским мерзостям. Но дано Сыну каким образом? Бог и Отец благоизволил, чтобы Еммануил царствовал над ними не так, что Он теперь только начал царствование над ними, – Он всегда был Господом и Царем как Бог по природе, – но так, что, став человеком и отдав Себя за жизнь всех, всех искупил Себе и чрез Себя привел к Богу и Отцу. Таким образом, искони и от начала царствуя как Бог вместе с Своим Родителем, Он поставляется царем как человек, Которому вместе с другими дается царствование, по мере природы человеческой. Ведь царь есть не то же, что человек как разумное животное, обладающее умом и знанием, имея это в качестве природных свойств. Это (ум и знание) заключается в понятии сущности (человека), а то (царское достоинство) есть внешнее, придаточное и не принадлежит к нераздельно прирожденным свойствам: оно бывает и исчезает, нисколько не изменяя предмета, насколько это касается сущности. Таким образом, царское достоинство является данным и отвне привходящим к человеку – от Бога, «ибо чрез Меня, – говорит, – цари царствуют и властелины чрез Меня властвуют над землею» (Притч. 8:15, 16). Итак, царствуя над всем с Отцом, поскольку был и есть и будет Богом по природе, Он принимает владычество над живущими в мире, соответственным человеку образом и мерою. Поэтому говорит, «что все, что дал Ты Мне, у Тебя есть». В собственном и точном смысле все есть собственность Бога, а нам, Его тварям, только дается. И если Божественной природе подобает обладать и владычествовать всем, то нам свойственно опять только получать. И действительно, Он засвидетельствовал, что несомнительно верующим в Него свойственно искреннее рабство и ревностное послушание, ибо говорит: «потому что слова, что дал Ты Мне, дал Я им, и они приняли и познали истинно, что от Тебя Я исшел, и уверовали, что Ты Меня послал». Свои изречения ясно называя «словами» Бога и Отца, по причине тожества сущности и так как Бог Слово открывает желания Отца, подобно как, без сомнения, и исходящее из наших уст и чрез внешнее произношение входящее в слух ближнего открывает тайны, лежащие в глубине сердца. Поэтому-то и пророческое слово сказало о Нем, что «называется имя Его: “Велика Совета Ангел”» (Ис. 9:6). Поистине чудный и сверхъестественный и великий совет Родителя открывает сущее в Нем и из Него Слово, чрез произнесение слов, как человек, когда стал подобным нам, а после восшествия на небеса – чрез познание и световодительство духовное. Ведь достойным Он открывает тайны Свои, что и Павел засвидетельствует в словах: «Доказательства ли ищете того, что во Мне говорит Христос?» (2 Кор. 13:3). Итак, Он засвидетельствовал о любящих Его, что они приняли и соблюли данные Ему от Бога Отца слова.

***
Так о каком же имени Отца говорит Спаситель, о котором Он утверждает, что сделал его явным для человеков? Уж не то же ли это самое, как сказать: «Я провозласил Тебя Богом перед человеками»? Что же тогда такое слова пророков? Богом или не Богом они называли Владыку всех за столько лет до вочеловечения? Что же большее открыто чрез Христа? Ведь Он равным образом называет Отца Зиждителем и всего мира Творцом и Художником. Но ведь первым блаженный Моисей, составивший книгу о сотворении мира, провозглашает Его и Богом, и Творцом, говоря: «В начале сотвори Бог небо и землю» (Быт. 1:1). Так какое же имя Он говорит, что явил? Не очевидно ли, что Отца? Ведь, поскольку апостолы уверовали в Него как в Сына, то, конечно, вместе с тем исповедали и то, что есть Отец, и познали, Кто есть Отец и каков Он, от природной красоты (ώραιότητος) Сына будучи возводимы к красоте (κάλλος) Родившего <75.561 >, и от точного Образа обращая мысленный взор к Первообразу (άπό τής ακριβούς είκόνος τό άρχέτυπον βλέ- ποντες). Итак, что же из этого выстраивается? Если Сын есть творение, то из этого невозможно уразуметь, что Бог является Отцом; ведь творение мыслится по отношению к творцу, а сын — к отцу; ибо таково всегда положение имеющих то или иное соотношение с чем-либо. Если же должно мыслить, что Бог поистине является Отцом, — действием и сутью, — то необходимо исповедовать Сыном
Того, Кто произошел из Него. То же самое будет иметь силу и относительно Сына. Ибо если веровать, что Он есть Порождение, а не творение, то тем самым одновременно с Ним будет, несомненно, вводиться и знание Родившего; и таким образом, истину говорит глаголющий: «Явих имя Твое человеком».

Какое же поэтому это моление и по какой причине просит у Отца благоволения для Своих истинных последователей? «Я не (есмь) в мире», говорит, «а они в мире (суть), а Я к Тебе гряду». Сожительствуя и соприсутствуя еще святым Апостолам с плотью на земле, Он был явным и видимым ходатайством, как бы всегда готовым и способным оказать помощь подвергавшимся опасности, почему они и были весьма дерзновенны. Ведь человеческий дух обыкновенно более полагается и надеется не на то, что темно, но на то, что вполне явно. Говорим это отнюдь не затем, чтобы утверждать, будто Господь немощен в деле спасения кого-либо, хотя бы Он и не присутствовал видимым образом. Так думающий совершенно справедливо оказался бы глупцом. «Ведь Иисус Христос вчера и сегодня Тот же и во веки» (Евр. 13:8). Но Он знал, что ученики будут впадать в немалое малодушие, как бы оставленные одни на земле, между тем как мир наподобие свирепых волн бушует и невыносимыми ужасами и чрезмерными опасностями обычно нападает на проповедников Божественного слова еще не посвященным.

Итак, так как «Я», говорит, «иду к Тебе» – ибо вскоре вознесусь, чтобы совосседать и соцарствовать как Бог с Богом и Отцом, а они останутся пока «в мире», – то «о них молю». Данные Мне, они и Твоими стали, и как о Твоих, так и о Моих считаю должным заботиться, и «прославлен Я в них, потому что все, что дал Ты Мне, Твое есть, и Твое – Мое». И истинна эта речь, ибо потому только что некоторые из сущих в мире даны Христу и поэтому стали собственностью и Отца, они не откажутся славословить Того, чрез Кого вступили в общение с Богом и Отцом, но приведенные чрез Него, останутся нисколько не менее и Его собственностью. Ведь у Него все общее с Отцом, как Божество по природе, так и всемогущество, ибо один Бог у нас, во Святой и Единосущной Троице поклоняемый. Бога собственность все мы, одного и единственного и истинного, в качестве рабов подчиненные Святой и Единосущной Троице.

...

Отче Святый! соблюди их в имени Твоем, еже дал еси Мне, да будут едино, якоже Мы

Замечай повсюду соединение воедино двух сторон, – то есть человеческой, имеющей свойственную нам ничтожность, и божеской, обладающей превышающею все славою. Речь представляет смешение из того и другого и, как мы подробно говорили в предшествующих рассуждениях, ни божеское не доводит до последней высоты, ни выступает совсем из свойственных нам пределов. И это потому, что Он есть Бог, ставший человеком несказанным некиим и неизреченным соединением занимая как бы среднее какое место, так что ни из определения истинного Божества не выходит, ни оставляет совсем и границ человечества. Неизреченное от Бога и Отца рождение, поскольку Он Слово есть и Единородное, возводит Его в Божескую сущность и в славу, справедливо следующую Ему. А уничижение низводит Его в подобие нам, не принуждая к сему насильственно Того, Кто вместе с Отцом является царем над всем, – Единородный никогда не мог быть вынужден к противному Его воле, – напротив, как добровольное, из любви к нам принятое и сохраненное. Ведь Он унизил Себя Сам (Флп. 2:7), то есть добровольно и без всякого принуждения. В противном случае, то есть если бы кто в состоянии был всецело властвовать над Ним и приказывал бы Ему идти на это против Его желания, то Он оказался бы уже не добровольно подвергшимся состоянию уничижения. Итак, Он уничижил Себя Сам добровольно ради нас. Ведь иначе и мы никогда бы не получили названия сынов по благодати и богов, если бы Единородный не подверг Себя унижению за нас и ради нас, сообразно Которому, преобразуясь чрез причастие Духа, и сами мы называемся чадами Божиими (Ин. 1:12; 1 Ин. 3:1) и богами (Ин. 10:34–35 из Пс. 81:6). Поэтому, когда говорит что-либо, соединяя некоторым образом с божеским и человеческое, то не соблазняйся этим и оставь неразумное изумление придуманному несравненному искусству речи, всегда тонко выдерживающему для нас этот двойственный образ, так что говорящий в одно и то же время является и Богом по природе, и истинным человеком, прекрасно сочетавая ничтожество человечества с славою неизреченной Природы и безукоризненною и свободною от всякого упрека выдерживая совершеннейшим образом сообразность (речи) по отношению к тому и другому.

Говоря это, мы утверждаем не то, что природа Слова низошла в худшее состояние, чем была вначале. Отнюдь нет, ибо такое мнение будет не лишено крайней глупости, так как божество всецело бесстрастно, не допускает никакого изменения, напротив – сохраняет неизменным свое состояние, но то, что образ добровольного уничижения, как бы по необходимости усвоенный вид смирения, по человечеству, заставляет как бы в низшем состоянии, чем в каком находится Отец, являться равного Ему и сообразного и в Нем и из Него явившегося Бога Единородного 2). И не удивляйся, если слышишь, что Сын по человечеству кажется ниже величия Отца, так как и Павел уверяет нас, что Он по тому же (человечеству) ниже Ангелов, когда пишет так: «Мало чем пред Ангелами умаленного Иисуса, ради претерпения смерти славою и честию увенчанного» (Евр. 2:9), хотя и святым Ангелам заповедано поклоняться Ему, «ибо когда, – сказано, – вводит Первородного во вселенную, говорит: и да поклонятся Ему все Ангелы Божии» (Евр. 1:6; Пс. 96:7), а также и святые серафимы стояли вокруг и занимали служебное положение, когда Он являлся пророкам «восседающим на престоле высоком и превознесенном» (Ис. 6:1). Итак, поскольку речь идет о подлинном и действительном рождении Его от Бога Отца, человеческое не есть собственность Сына. Но, с другой стороны, оно и собственность Его, поскольку явился человеком, оставаясь всегда, чем был и есть и будет непрестанно, низведши Себя, ради нас, в то, чем не был.

«Отче», говорит, «Святый! Соблюди их в имени Твоем, что дал Ты Мне, да будут едино, как Мы». Силою и всемогуществом неизреченной природы желает охранять учеников, со всею справедливостью усвояя истинному и действительному Богу силу сохранять тех, кого Он пожелает. И этим прославляет опять не другую какую природу, но Свою собственную, именно как бы в лице Отца, от Которого рожден как Бог. Поэтому и говорит: «Отче, соблюди их в имени Твоем, что дал Ты Мне», то есть Божественном (имени). А дается, говорит, имя Божества Ему опять не так, что Он, не будучи Богом по природе, призван к приобретенному (отвне) им достоинству Божества. В таком случае Он был бы усыновлен, как мы, и имел бы подложную и приобретенную славу и неистинную природу (Божественную), что не подобает нам мыслить. Поэтому же Он перестал бы быть и Сыном (Божиим) по природе. Но так как, согласно свидетельству Божественных Писаний, стало плотью Слово (Ин. 1:14), то есть человеком, то и принял, сказано, то, что имел как Бог, ибо имя и действительное обладание Божественною славою не может природно принадлежать человеку.

Пойми же опять и уразумей точно, как Он явил Себя живою и ипостасною силою Бога и Отца, посредством Которой все совершает. Ведь восклицая и говоря: «Соблюди их», не удовольствовался только этими словами, но опять искусно ввел и Себя Самого как действующую в этом охранении силу и орудие Родившего Его, ибо говорит: «Соблюди их в имени Твоем, что дал Ты Мне». Заметь точность выражения. Наблюдение над нами и промышление уделяя и усвояя одной только Божественной природе, тут же утверждает, что по причине человеческого вида Его Ему данным оказывается то, что присуще Его природе, то есть «имя выше всякого имени» (Флп. 2:9). Поэтому и говорим, что Сыну это принадлежит по природе, как (рожденному) от Отца, а по человечеству – в качестве дара, так как принимает как человек, поскольку это относится к подобному с нами человечеству Его. Ведь человек не есть Бог по природе, а Христос – Бог по природе, хотя мыслится человеком, потому что от нас.

Впрочем, хочет в полном единомыслии и согласии желаний сохранять учеников, как бы соединенных друг с другом душою и сердцем, – и законом мира и взаимной дружбы связывает в некий неразрывный союз любви, дабы они достигли такого единения, чтобы отобразом и природного единства, разумеемого в Отце и Сыне, стало их добровольное соединение, то есть нерасторжимым и неослабным, не отвлекаемым никакими мирскими предметами или страстями к несходству желаний, но сохраняющим в единстве благочестия и святости неослабною силу любви, как это и действительно случилось. Так, в Деяниях Апостолов читаем: «(У) множества верующих было сердце и душа одна» (Деян. 4:32), очевидно в единении Духа. То же самое высказано и самим Павлом: «Одно тело и один дух» (Еф. 4:4) – «одно тело многие мы (есмы) во Христе, ибо все от одного хлеба причащаемся» (1 Кор. 10:17; ср. Рим. 12:5) и все в одном Духе Христовом помазаны. Как будущих сотельников (Еф. 3:6), причастников одного и того же Духа, и желает охранять Своих учеников в единстве духа, отнюдь не расторжимом, и единомыслии невредимом.

Если же кто подумает, что и другим образом объединяются ученики, подобно как «одно» суть Отец и Сын не по одной только сущности, но и по волению, ибо одно желание во Святой Природе и одна и та же во всем воля, тот может понимать и так и не уклонится от надлежащего разумения, так как у истинных христиан можно видеть единство желаний, хотя единосущие в нас и не таково, как в Отце и сущем из Него и в Нем Сыне.

И в этих словах опять показал и поставил на вид, за кого Он имеет нужду ходатайствовать пред Богом и Отцом и о ком именно подобало делать это, когда уже мыслится Он нашим Посредником (1 Тим. 2:5), Первосвященником (Евр. 3:1) и Ходатаем (1 Ин. 2:1), по Святому Писанию, дабы, если случится кому совершить какое падение, или погрешить против надлежащего разумения или дела, или иногда подвергнуться неожиданным искушениям, или обуреваться диавольскими злокознями, Он приступал за нас (к Богу) с подобающим образом посредства и вместе с Своим Родителем подавал блага достойным людям. Ведь и это подобает Ему как истинному Богу по природе. Итак, говорит, принявшие чрез Меня Твое, Отец, слово, имеют Мой, отражающийся в них, образ, стали сообразными Твоему истинному Сыну, по примеру Его отгоняя волнение мирского зла и оказываясь далекими и чуждыми в этой жизни от чувственных страстей и всякого постыдства. Поэтому «соблюди их в истине» Твоей. Ведь природна во Христе и превыше слова чистота, ибо Он есть Бог истинный, не ведающий и не допускающий впадения в грех, напротив – источник всякой добродетели и сияния святости. Божественная и всем владычествующая природа ничего, конечно, другого и не может делать, как только то, что поистине подобает и мыслится присущим ей. В святых же учениках или во всех верующих в Него чистота, то есть непричастность мирскому злу, появляется не иначе как посредством вышнего милосердия и благодати, устраняющей скверну уже прежде содеянных падений и удаляющей преступления жизни, напротив – сообщающей чистоту святой жизни, однако же не без затруднений пребывающей в постоянстве. Поэтому премудрыми представляются мне слова Павла: «так что думающий устоять, смотри, не упади» (1 Кор. 10:12). Ведь наши дела всегда в волнении (находятся) и наша жизнь подвергается разнообразным колебаниям, так как лукавый непрестанно искушает, всегда подстерегает и желает запятнать трудноуследимыми кознями злодейств даже, если бы было можно, и тех, которые уже очищены, ибо «яства его – избранные», по слову пророка (Авв. 1:16). Итак, засвидетельствовав ученикам Своим внемирную жизнь и сообразность Его существенной (по существу) чистоте чрез подражание, просит и у Отца, чтобы они были сохранены, говоря как бы так: «О Всесвятой Отец! Если бы они были в мире, то есть если бы проводили чтимую в этом мире жизнь, – если бы, предав свое сердце земным и временным удовольствиям, как бы начертывали в себе самих безобразнейший вид (ἰδέαν) лукавого, – тогда он (лукавый) не нападал бы своими искушениями на них и отнюдь не вооружался бы на своих собственных чад, находя в них отражение присущего ему зла. Но так как они, по Моему примеру презирая прелесть этого мира, соделались вне мира и в своих нравах отображают яснейший образ Моей несравненной чистоты и ради этого имеют своим соглядатаем и врагом всегда скрежещущего на святых сатану, то Я и почитаю, наконец, необходимым, чтобы они были охраняемы. Но охранение, конечно, невозможно без «истины» Твоей, то есть без Меня, ибо Я – по природе истина Твоя, Отец, существенное и живое и ипостасное Слово». Это именно, можно предполагать, выражает Он в данном изречении. Смотри же, как во всех, так сказать, словах Своих к деятельности Отца, к чему бы ни относилась она, всегда присоединяет и Свое собственное лицо, как бы доказывая истинность того, что «все чрез Него стало и без Него не стало ничего» (Ин. 1:3). Итак, в немного выше приведенных словах Он просил Своего Родителя о сохранении учеников «в имени», данном Ему (Ин. 17:11). А в этих словах Он желает, чтобы прошение за них исполнилось «в истине». Что же это означает или чего желает это различие в словах? Не того ли, чтобы показать единою деятельность Отца, совершаемую чрез Него в охранении святых? Там, в словах, что ученики должны охраняться «в имени Отца», высказывает, что подвергающимся бедствиям ради Бога принадлежит изъятие силою и славою Божества из-под власти желающего делать зло (диавола), каковое нечто и было с ними, о чем Христос хотя и умалчивает теперь, но что некогда открыл Своим ученикам в словах: «Симон, Симон! вот сатана выпросил Вас (рас)сеять как пшеницу: Я же умолил о тебе, чтобы не оскудела вера твоя» (Лк. 22:31–32). Многое ведь устроено относительно нас сокровенно, так как Христос промышляет и защищает жизнь каждого. Здесь же словами «соблюди их в истине» ясно указывает на руководство к восприятию истины чрез просвещение истины. Это потому, что никто не может ни прийти к познанию истины без просвещения чрез Духа, ни приобрести себе точное усвоение Божественных догматов, разумеется, в доступной людям мере. Ведь тайны, содержащиеся в Богодухновенном Писании, превышают наш ум, и потому не бесславным даром является хотя бы даже и умеренное знание о Христе. Так, блаженный Петр, исповедав Господа истинным Сыном Бога Живого, справедливо услышал: «Блажен ты, Симон Вар-Иона (сын Ионы), потому что не плоть и кровь открыли тебе, но Отец Мой, Сущий на небесах» (Мф. 16:17). Он открывает святым Своего Сына, Который есть истина, – Сына, не допускающего сатане направлять ум верующих к ложному знанию, чему предавшись некогда, Именей и Александр «крушению подверглись в вере» (1 Тим. 1:19–20), так как отвергли правое слово истины. Поэтому великое значение для надлежащего пребывания в правоте помыслов и дел имеет охранение Отцом в имени Божием и истине, чтобы мы ни отпадали от чистоты дел, ни, уклонением к невежеству, удалялись от догматов истинной религии. Это и с нами самими легко может быть, как скоро мы являемся ставшими вне мира, не отрицая своего рождения в мире – из грязи ведь все мы и из земли были образованы, по написанному (Быт. 3:19; Иов. 33:6), – но качеством дел своих удаляясь от жизни в мире, ибо любители сообразности Христу, ходя на земле, жительствуют на небе. Должно опять обратить внимание на то, что весьма благоусмотрительно называет здесь «святым» Отца, едва не напоминая Ему, чтобы, будучи святым заботился о святых. Свято же все, что является удаленным от мирской нечистоты, что во Христе есть природно, по подобию с Отцом, но приобретенным и привзошедшим в святых учениках чрез освящение благодатию и чистоту и святость жизни. Так каждый может сообразоваться с Божественным и сверхмирным Образом.

***

Христос негде говорит Своему Отцу о нас: «Святи их во истину Твою» . И, в свою очередь, Сам Бог говорит чрез пророка Иезекииля: «И буду им Бог, а они будут Ми людие. И уведят языцы, яко Аз есмь Господь освящаяй я» (Иез. 37:27-28). Итак, если Бог обещает освятить преданных Ему, а Дух является исполняющим это слово и освящающим, то Дух, стало быть, есть Бог и не чужд высшей всех прочих сущностей Сущности.