О том, что Христос в Писании изображается неодинаково.

Против ариан

1. Господь наш Иисус Христос, братия, неодинаково обозначается в Писании, поскольку могли проникнуть мы в смысл священных страниц, говорится ли о Нем в законе и пророках, или в посланиях апостольских, а также в событиях, о которых повествует Евангелие. Во-первых, изображается Он, как Бог, по божеству равный Отцу и совечный Ему прежде воплощения Своего. Во-вторых, с принятием плоти, Он изображается столько же Богом, как и человеком, и столько же человеком, как и Богом, хотя, по некоторому свойству превосходства, и не сравнивается с прочими людьми, будучи ходатаем и главою Церкви. В-третьих, иногда Христос изображается в смысле всей полноты Церкви, т. е. как глава и тело, по образу некоего мужа совершенного, коего мы являемся отдельными членами. Все это несомненно для верующих и для разумных вполне понятно. Конечно, не все многочисленные свидетельства Писания, за недостатком времени, можем мы привести и изъяснить здесь: свидетельства, которые говорят о трех указанных способах изображения Христа. Однако, не хотим и опустить некоторых, чтобы, зная их, остальные вы сами могли подметить и отыскать в Писании.

2. К первому способу изображения Господа нашего Иисуса Христа, Спасителя, Единородного Сына Божия относится то, что является самым главным и самым выдающимся в Евангелии от Иоанна, а именно: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит и тьма не объяла его (Ин. 1:1–5). Замечательны и дивны слова эти, и, прежде чем изъяснить их, необходимо хорошенько продумать. Если бы, например, предложена была вам пища, то один одну часть ее взял бы, другой – другую. Все вкушали бы одну пищу, но не всем досталась бы вся пища. Так и теперь, как бы некоторая словесная пища и питье предлагаются вам. Но до всех и вся доходит она. Разве, когда говорю я, один из вас получает один слог, а другой – иной? Или разве один воспринимает одно слово, другой – другое? Если так, то мне нужно было бы сказать столько слов, сколько людей здесь, чтобы до каждого дошло хотя по одному слову. На самом деле, я безпрепятственно высказываю гораздо больше слов, чем сколько предстоит предо мной людей, и все это делается достоянием всех. Итак, слово человеческое не уделяется по слогам каждому, но все его слышат. Слово ли Божие может делиться на части так, чтобы везде быть понемногу? И неужели, братия, можно приравнять звучащие и преходящие слова наши к тому, неизменно пребывающему Слову? И неужели я уже приравнял, когда привел вышеуказанный пример слова? Но я в возможной мере хотел убедить вас только, что Бог употребляет явления из чувственного мира, для уверения вас в том, чего вы не видите в мире духовном. Впрочем, остановимся на другом, более важном. Ведь слова наши звучат и преходят. Представьте из духовных отвлеченных предметов, напр., справедливость. Вот один, помышляющий о справедливости, на западе, другой – на востоке. Откуда происходит, что и тот представляет всю справедливость и этот? И тот созерцает всю ее и этот? Кто думает о справедливости, сообразно с которой следует поступать ему, справедливо поступает. Созерцает он ее внутренне, а проявляет внешне. Как он созерцает внутренне, когда нет ничего перед ним? И ужели, если он находится в одном месте, до того места не дойдет помышление другого? И вот, когда ты, находясь здесь, мысленно созерцаешь то же, что и другой, находящийся в другом отдаленном месте, и притом все представляешь ты, все и тот, так как, что сверхчувственно и безтелесно, всюду все, верь тогда, что Слово (Божие) все во Отце, все в матери (in utero). Верь этому о Слове Божием, которое есть Бог у Бога.

3. Но выслушай далее и о другом способе изображения Христа в Писании. То, что выше сказал я, относится к Нему прежде Его вочеловечения. Теперь же послушай, что еще говорит Писание: «И Слово стало плотью и обитало с нами». Тот, кто сказал раньше: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть», напрасно стал бы изображать нам божество Слова, если бы умолчал о Его человечестве. Для того, чтобы можно было видеть то Слово, Оно здесь со мною вселяется. Чтобы сделать способным меня к созерцанию того (божества), Бог Сам нисходит к моему недостоинству. Приняв естество человеческое от естества же человеческого, Он стал Человеком, приходит с бременем плоти к тому, кто лежал израненный на пути (Лк. 10:30–37), чтобы таинством воплощения Своего утвердить слабую веру нашу, просветить наш разум, сделать его способным к созерцанию того, чего никогда не лишался Он через то, что принял. Начал быть Человеком, но не перестал быть и Богом. Вот это есть изображение Христа Иисуса как ходатая нашего, и как Главы Церкви, именно, что Бог стал человеком, который вместе является и Богом, по слову св.Иоанна: «И Слово стало плотью и обитало с нами».

* * *

О Троице, 15.

19. ...Всякий, кто может понять слово, не только прежде, чем оно прозвучит, но также прежде, чем образы его звуков будут продуманы в душе (ибо оно есть то, что не принадлежит ни к одному языку из тех, что называются языками народов, среди каковых и наша латынь), так вот, всякий, говорю я, кто может понять его, теперь может видеть как бы тем зеркалом, как в той загадке некоторое подобие Того Слова, о Котором сказано: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Ибо когда мы говорим истинное, т. е. когда мы говорим то, что знаем, тогда с необходимостью из самого знания, хранимого нашей памятью, рождается слово, каковое того же самого рода, что и то знание, из которого оно рождается. Ибо мысль, образуемая тем, что мы знаем, есть слово, которое мы произносим в сердце; и это слово не принадлежит ни греческому, ни латинскому, ни какому-либо другому языку. Но когда требуется, чтоб оно дошло до знания тех, кому мы говорим, прилагается некоторый знак для того, чтоб его обозначить. Затем, чтобы слово, которое мы вынашиваем в уме, сообщилось телесным ощущениям посредством телесных знаков, в основном используется звук, иногда же – кивок (первое – для ушей, второе – для глаз). Ведь что означает кивать, как не высказываться зримым образом? И в Святом Писании имеется суждение тому во свидетельство, ибо в Евангелии от Иоанна мы читаем: «Истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит. Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса. Ему Симон Петр кивнул, чтобы спросил, кто это, о ком говорит» (Ин. 13:21–24). Так, он кивком высказал то, что не осмелился высказать вслух. Но мы производим такого рода телесные знаки, будь то для ушей или же глаз тех, с которыми мы разговариваем, поскольку они присутствуют. Буквы же были придуманы для того, чтобы мы могли общаться и с теми, кто отсутствует. Но буквы являются знаками слов, тогда как сами слова в нашей речи являются знаками того, что мы мыслим.

20. Соответственно слово, звучащее извне, есть знак слова, видимого внутри; и скорее последнему подходит имя слова. Ибо то, что произносится плотскими устами, есть (как бы) голос слова, и само называется словом на основании того, для внешнего выявления которого оно используется. Ибо наше слово так становится в определенном смысле телесным голосом, используя каковой оно предстает ощущениям людей, как Слово Божие стало плотью, используя каковую, Оно само предстало ощущениям людей. И так наше слово становится телесным голосом и не изменяется, превращаясь в него, как Слово Божие стало плотью, но не изменяется (да не помыслим мы такого), превращаясь в плоть. Ибо и наше Слово стало телесным голосом, и То другое Слово стало плотью, пользуясь, но не используясь тем, чем стало, настолько, чтобы измениться, превратившись в него. Вот почему тот, кто стремится достичь какого-нибудь подобия Слову Божиему, хотя бы оно и было во многим Ему неподобным, не должен принимать в расчет наше слово, звучащее в ушах, произносится ли оно телесным голосом или же мыслится в молчании. Ведь слова всех звуковых языков могут мыслиться также и в тиши, когда, например, мы пробегаем мыслью по стихам, хотя телесные уста молчат. И не только ритмы слогов, но также и лады напевов (поскольку и то, и другое, являясь телесным, достигает телесного ощущения, которое называется слухом) посредством определенных бестелесных образов наличествуют для тех, кто их мыслит и, молча, таит в душе. Но мы должны оставить их для того, чтобы достигнуть того человеческого слова, посредством подобия какового (каким бы оно ни было) мы могли бы хоть как-нибудь, как в загадке, увидеть Слово Божие. Но теперь посредством того подобия мы стремимся хоть как-нибудь увидеть не то слово, что было сказано тому или иному пророку (и о котором говорится: «И слово Божие росло и умножалось» (Деян. 6:7); и в другом месте: «Итак, вера от слышания, а слышание от слова Божия» (Рим. 10:17); и еще: «Принявши от нас слышанное слово Божие, вы приняли не как слово человеческое, но как слово Божие» (каковое оно есть по истине)» (1 Фес. 2:13); ибо в Писании несть числа подобным высказываниям о слове Божием, которое через уста и сердца человеческие рассеивается в звуках многих разных языков; и оно потому называется словом Божиим, что оно передается Божественным, а не человеческим учением); а то, о Котором сказано: «И Слово было Бог»; о Котором сказано: «Все через Него начало быть»; о Котором сказано: «И Слово стало плотью» (Ин. 1:3, 14); и о Котором сказано: «Источник премудрости – Слово Бога Всевышнего» (Сир. 1:5). Итак, мы должны достичь того слова человеческого, слова разумного животного, слова образа Божия, не рожденного от Бога, но сотворенного Им, которое не есть ни произносимое в звуке, ни мыслимое в подобии звука (что необходимо для слова какого-нибудь языка), но которое предшествует всем знакам, каковыми обозначается, и которое рождается из знания, пребывающего в душе, когда то самое знание проговаривается внутренним образом так, как оно есть. Ибо видение мысли совершенно подобно видению знания. Ведь когда оно высказывается посредством звука или посредством какого-либо телесного знака, оно высказывается не так, как оно есть, но так, как оно может быть увидено или услышано посредством тела. Когда же слово есть то же, что и знание, тогда оно есть истинное слово и истина, каковая ожидается от человека, ибо то, что в ней, есть и в нем, а то, чего в ней нет, нет и в нем; что и признается (словами): «Да, да; нет, нет» (Мф. 5:37). Таким образом то подобие сотворенного образа приближается, насколько может, к тому подобию образа рожденного, в силу какового Бог Сын называется подобным во всем Отцу по сущности. И в той загадке нам следует обратить внимание также и на другое подобие Слову Божиему, а именно на то, что каким образом о Слове Божием говорится: «Все через него начало быть» (посредством чего Бог называется сотворившим все сущее через Свое Единородное Слово), таким же образом нет никакого дела человеческого, которое бы сначала не было проговорено в сердце. Отчего в Писании (мы и находим): «Начало всякого дела – слово» (Сир. 37:20). Но в таком случае слово тогда является началом благого дела, когда оно истинно. Слово же истинно тогда, когда оно рождается из знания того, как действовать благим образом. И сюда также подходят слова: «да, да; нет, нет», так что если в том знании, каковым нам надлежит жить, мы говорим «да», то мы также говорим «да» и в слове, посредством какового нам надлежит действовать; если же «нет» – в одном, то «нет» – и в другом. Иначе бы такое слово было ложью, и оно было бы началом не правого дела, но греха. Впрочем, в том подобии нашего слова есть и подобие Слову Божиему, потому что наше слово может быть и тем, за чем не следует дело, но не может быть дела, которому бы не предшествовало слово. Точно так же Слово Божие могло быть и без того, что бы существовало творение; однако же не могло быть никакого творения, как только через То Слово, через Которое все начало быть. А потому не Бог Отец, не Святой Дух, не Сама Троица, но только Сын, Который есть Слово Божие, стал плотью (хотя Вся Троица – Создатель) затем, чтобы мы жили праведно по нашему слову, следуя и подражая Его примеру, т. е. так, чтобы ни в слове нашем, ни в созерцании, ни в действии не было никакой лжи. Но такое совершенство образа – дело будущее. Дабы это произошло, благой учитель наставляет нас христианской верой и благочестивым учением так, чтобы мы с открытым лицом, (свободным) от покрова закона, который есть тень будущего, как в зеркале, взирая на славу Господню, т. е. как бы через зеркало вглядываясь, «преображались в тот же образ от славы во славу, как от Господня Духа» (сообразно тому, что я говорил об этих словах выше).

21. Когда же тот образ обновится тем преображением до совершенства, тогда мы будем подобны Богу, поскольку мы увидим Его не как в зеркале, а как Он есть, что апостол Павел выражает словами «лицом к лицу».

***

Рождений Господа нашего Иисуса Христа два: одно Божественное, другое человеческое. Оба удивительны: то без матери-женщины, это без мужа-отца. Обратите внимание на то, первое Его рождение: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Чье Слово? — Самого Отца. Что за Слово? — Сам Сын. Никогда не был Отец без Сына.

И тем не менее Тот, Кто никогда не был без Сына, породил Сына. И породил, и не дал Ему начала. Ибо без начала в рождении не бывает начала. И тем не менее Сын, и тем не менее рожден. Человек скажет: «Каким образом рожден и не имеет начала? Если рожден, имеет начало: если не имеет начала, то каким образом рожден?». Каким образом, не знаю. Ты спрашиваешь у человека: «Каким образом был рожден Бог?». Затрудняюсь ответить на твой вопрос, но призываю пророка: Род Его кто изъяснит? (Ис. 53:8).

Источник

Проповеди 196.1, Cl. 0284,196.PL38.1019.15.

***

Моисей утверждает, как говорят, что в начале сотворил Бог небо и землю (Быт. 1:1) и не упоминает Сына, через Которого все было сотворено, в то время как Иоанн говорит: В начале было Слово и Слово было у Бога и Богом было Слово. Оно было в начале у Бога Все чрез Него было сотворено и без Него не было сотворено ничто (Ин. 1:1-3). Это ли не противоречит, или, лучше сказать, не себе ли противоречат те, кто предпочитает в ослеплении отвергать, нежели в благоговении искать то, чего не понимают?...

Ибо Господь говорит упорствующим в неверии иудеям: Если бы вы верили Моисею, поверили бы и Мне, ибо он обо Мне написал (Ин. 5:46). Так почему же мне не считать Господа тем началом, «в котором» сотворил Бог небо и землю? Ибо в начале сотворил Бог небо и землю, как написал Моисей, который, как подтверждает слово Самого Господа, написал о Господе. Или, может быть, Он не есть начало? Не следует и в этом сомневаться, поскольку Евангелие говорит, что, когда иудеи спрашивали у Господа, кто Он, Он Сам ответил: «Начало»¹, — почему и я говорю вам. Вот в каком начале сотворил Бог небо и землю. Стало быть, небо и землю сотворил Бог в Сыне, через Которого было сотворено все и без Которого не было сотворено ничто; таким образом, при том, что Евангелие согласуется с Бытием, от единомыслия обоих Заветов мы воспринимаем наследие, а вздорные клеветы оставляем лишенным наследия еретикам.

Примечания

Ин. 8:24

Тогда сказали Ему: кто же Ты? Иисус сказал им: от начала Сущий, как и говорю вам

Источник

Проповеди 1.2, Cl. 0284, 1.SL41.21. См. Проповеди 117, где Августин отвечает на заявление ариан, что отец по определению должен предшествовать сыну.

***

То, что по-гречески называется «Logoj», по-латыни обозначает и разум (ratio), и слово (verbum). Но в »том месте лучше переводить как «слово» (verbum), чтобы обозначить не только соотношение с Отцом, но действенную силу, которая проявилась в том, что было сотворено. Ибо разум, даже если через него ничто не совершается, правильно называть разумом.

Источник

О различных вопросах 63, Cl.0289, 63.2.

***

Мы исследуем, братья, не только каким образом можно понять, что сказано. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Это можно понять неизреченно: не требуется человеческих слов, чтобы понять. Мы исследуем Слово Божие и говорим: почему не понимаем? Мы сейчас говорим не для того, чтобы понять, но говорим о том, что мешает тому, чтобы понять. Ведь есть некий Образ, Образ не по образу, но Образ всего, что по образу: Образ неизменный, без погрешности, без изъяна, без времени, без места, превосходящий все, являющийся для всего как бы основанием, на котором все находится и кровом, под которым все находится. Если говоришь, что все в Нем, ты не лжешь. Ибо сказано, что Само Слово — Премудрость Божия, и мы имеем написанное: все премудростью сотворил Ты (Пс. 103:24). Стало быть, в Нем все, и тем не менее, поскольку Слово Бог, все — под Ним.

Источник

Проповеди 117.3, Cl.0284, 117.PL38.662.42

***

...Как наше знание не похоже на Божие, так и наше слово, которое рождается от нашего знания, не похоже на то Слово Божие, Которое рождено от сущности Отчей. (Это то же самое, как если бы я сказал: «От знания Отчего, от премудрости Отчей», или, что выразительнее: «От Отца, Который есть знание, от Отца, Который есть премудрость».) Стало быть, Слово Божие есть Единородный Сын, во всем Отцу подобный и равный, Бог от Бога, Свет от Света, Премудрость от Премудрости, Сущность от Сущности, и Оно во всем как Отец, но, однако, не есть Отец, потому что это — Сын, а то — Отец. И поэтому Он знает все, что знает Отец, но для Него знание — от Отца, как и бытие. Ибо знать и быть в этом случае | одно. И потому для Отца как бытие не есть от Сына, так и знание.

Поэтому словно бы произнося Себя Самого Отец породил Слово, Себе равное во всем. Ибо Он не произнес бы Себя Самого цельно и совершенно, если бы в Его Слове было что-то меньшее или большее, чем в Нем...

Наше же слово (то, которое не имеет ни звука, ни представления о звуке, но о той вещи, которую, созерцая, мы произносим) внутри, (и поэтому ни на каком языке), таким образом в какой-то степени в той загадке подобно Слову [Божию, (Которое также есть Бог, ибо как это слово рождается от нашего знания, так и То от знания Отчего рождено. Стало быть, таково наше слово), которое, как мы выяснили, в какой-то степени сходно с Тем, а насколько также и несходно, (и я не прочь рассмотреть, как оно произносится нами)... Так что же есть, скажу я, это способное образоваться, но не образовавшееся¹, как не некая способность нашего ума, которую мы устремляем то туда, то сюда в каком-то изменчивом движении, когда размышляем то об одном, то о другом, на что направлено наше внимание, или что случайно встретится? И тогда появляется настоящее слово, когда та способность, которую, как я сказал, мы устремляем в изменчивом движении, направляется на ту (вещь), которую мы знаем, и там образуется (слово), принимающее в точности подобие той (вещи), так что какова вещь, которую мы знаем, такой она и мыслится, то есть без голоса, без представления о голосе (что, безусловно, свойственно некоему языку), так произносится в сердце. И поэтому, если здесь мы согласимся, — чтобы не показалось, что мы заняты спором о звуках, — что нам следует назвать словом ту способность нашего ума, которая может образоваться от нашего знания, даже прежде, чем образуется, потому что она, так сказать, способна образоваться, — кто тогда не увидит, каково отличие нашего слова от Того Слова Божия, Которое пребывает в образе Божием не так, чтобы раньше Оно было способно образоваться, а потом образовалось, и не так, чтобы Оно когда-то могло быть безобразным, а потом — образовавшимся, но Оно является образом простым и в простоте равным Тому, от Которого происходит и Которому удивительным образом совечно? Поэтому, так говорится о Слове Божием, чтобы не называть Божием Размышлением, чтобы ничего текучего не предполагалось в Боге, что могло бы то принимать образ, то воспринимать его, чтобы быть словом, то терять и пребывать текучим и безобразным.

Примечания

Источник

О Троице 15.10.18-11.20, Cl.0329, SL50A.15.13.46.

***

Наши слова обесцениваются от ежедневного произнесения, ибо слова, звуча и замолкая, обесцениваются и кажутся не чем иным, как словами. Есть слово и в самом человеке, слово, которое пребывает внутри: ибо звук выходит из уст. Есть слово, которое произносится поистине духовно, то, которое постигаешь в звуке, но которое не есть сам звук. Вот, я говорю слово, когда говорю: «Бог».

Сколь кратко то, что я сказал, четыре буквы и два слога (лат.Deus)! И неужели это весь Бог, Deus, четыре буквы и два слога? Или, насколько это малоценно, настолько дорого то, что в этих буквах постигается? ...Что же тогда есть в сердце твоем, когда ты помышляешь о некоей Сущности живой, вечной, всемогущей, бесконечной, повсюду сущей, всюду цельной, нигде не пресекающейся? Когда ты это помышляешь, это слово о Боге в сердце твоем. И неужели этот тот звук Deus, который состоит из четырех букв и двух слогов? Стало быть, то, что произносится и умолкает, — это звуки, буквы, слоги. Это, звучащее, слово умолкает, но то, что обозначается звуком и перебывает в том, кто помыслил и сказал, и в том, кто услышал и понял, оно остается, хотя звуки и умолкают.

Источник

Трактат на Евангелие от Иоанна 1.8, Cl.0278, 1.8.10.

***

Как мы нередко слыхали от святого старца Симплициана, который впоследствии был поставлен епископом Медиоланской Церкви, некий платоник говорил: «Это начало святого Евангелия, которое названо по имени Иоанна, надо написать золотыми буквами и по всем церквам выставить на возвышенных местах».

Источник

Августин Иппонский, О граде Божием 10.29

Сl. 0313,SL47.10.29.99.

***

Кто, таким образом, может понять слово не только до того, как оно прозвучит, но даже до того, как представления о его звуках возникли в сознании... Можно увидеть в этом отражении и в этой загадке некое подобие Того, о Ком сказано: В начале было Слово... Ибо необходимо, когда мы говорим правду, то есть говорим то, что знаем, чтобы из самого знания, которое мы держим в памяти, рождалось слово, которое будет как раз таково, каково то знание, из которого оно родилось. Ибо слово — это представление, образованное из того, что мы знаем и произносим в сердце, не по-гречески и не по-латыни, и не на каком другом языке, но, когда нужно передать знание при помощи того, что мы произносим, мы избираем некий знак, которым это будет обозначаться... Поэтому слово, которое звучит снаружи, есть знак того слова, которое светит внутри и которому более пристало наименование слова. Ибо то, что произносится плотскими устами, это голос слова, и само оно называется словом по имени того, от чего берет начало, чтобы явиться снаружи.

Источник

Августин Иппонский, О Троице 15.10-11 19-20

Сl.0329, SL50А. 15.10.64

***
1. (1) Размышляя по поводу того, что мы недавно слышали во время апостольского чтения, а именно, что «душевный человек не понимает того, что от Духа Божия» (ср. 1 Кор. 2:14), и зная, что и сейчас среди множества вас, возлюбленные, неизбежно многие являются душевными, которые до сих пор разумеют по плоти и все еще не могут подняться до духовного понимания, — я нахожусь в страшном недоумении: каким образом я смогу (да поможет мне Господь) сказать или в меру сил своих растолковать то, что можно прочесть в Евангелии: Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Ин. 1:1), ибо душевный человек этого не понимает. Так что же, братья, мы замолчим из- за этого? Зачем же это читать, если потом хранить молчание? Или зачем слушать, если не последует затем истолкования? Но зачем истолковывать, если не поймут? И опять же, поскольку я не сомневаюсь, что среди вас есть те, кто не только мог бы понять истолкование, но и уразуметь, прежде чем что-то будет разъяснено, то я не стану обманывать ожидания тех, кто понять может, из-за страха сказать излишнее для слуха тех, кто не в состоянии понять. Наконец, да не покинет нас милосердие Божие: так что, надеюсь, все будут удовлетворены и всякий обретет то, что сможет, ведь и тот, кто обращается к вам с речью, говорит лишь то, что может сказать. Ведь кто может сказать, как есть?

(2) Дерзну сказать, братья мои, что, возможно, и сам Иоанн сказал не как есть, но — как смог. Ибо он говорил о Боге, будучи человеком: хотя он был вдохновлен Богом, однако же оставался человеком. Поскольку он был вдохновлен, то и сказал кое-что особое о Боге; если бы он не был вдохновлен, то не сказал бы ничего. Но поскольку, Col. 1380 будучи вдохновленным, он не перестал быть человеком, он сказал не все как есть, но сказал то, что мог сказать человек.

2. (1) Ибо, братья возлюбленные, этот Иоанн был из числа тех гор, о которых написано: «Да обретут горы мир для народа Твоего и холмы правду» (ср. Пс. 71:3). Горы — это возвышенные души, холмы — души малые. Но для того горы и обретают мир, чтобы холмы могли обрести правду. Что за правда, которую обретают холмы? Это вера, ибо праведный верою жив (Рим. 1:17; ср. Авв. 2:4). Ведь не восприняли бы веру меньшие души, если бы большие души, которые названы горами, не были озарены Самой Премудростью, чтобы суметь преподать малым то, что малые сумели бы принять, и чтобы холмы могли жить верою благодаря тому, что горы обрели мир. Сами эти горы обращаются к Церкви: мир вам!{Ин. 19:20). И горы эти, возвещая мир Церкви, не отделяли себя от Того, от Кого обрели они мир, чтобы истинно, а не поддельно возвещать мир.

3. (1) Ибо есть другие, грозящие кораблекрушением, горы, наскочив на которые, разбивается всякий корабль. Ведь тем, кто оказался в опасности, не трудно, когда они видят землю, попытаться пристать к земле; но порой земля открывается в виде горы, а под горой сокрыты скалы, и когда кто-то пробует причалить к горе, налетает на скалы и находит там не гавань, а погибель.

(2) Так, были некие горы: они слыли среди людей великими, но чинили ереси и расколы и разделили Церковь Божию. Но те, кто разделил Церковь Божию, не были теми горами, о которых сказано: «Да обретут горы мир для народа Твоего» (ср. Пс. 71:3). Ибо разве могли как-либо обрести мир те, кто разделил единство Церкви? Col. 1381

(1) Те же, кто обрел мир, чтобы возвестить его народу, созерцали Саму Премудрость, насколько в состоянии было постичь человеческими сердцами то, что не видел глаз, не слышало ухо и не восходило к сердцу человека (ср. 1 Кор. 2:9). Если же это не восходило к сердцу человека, то каким образом взошло к сердцу Иоанна? Или Иоанн не был че-ловеком? Или, может быть, взошло не к сердцу Иоанна, но сердце Иоанна взошло к этой Премудрости? Ибо то, что восходит к сердцу человека, то находится по отношению к человеку снизу, а то, куда взошло сердце человека, стоит выше человека. Итак, братья, можно сказать, что, если это взошло в сердце Иоанна (если некоторым образом можно так сказать), то взошло в сердце Иоанна настолько, насколько сам Иоанн не был человеком. Что значит: «не был человеком»? Он не был человеком настолько, насколько начинал быть ангелом, ибо все святые — ангелы в том смысле, поскольку они — вестники Божии.

(2) Поэтому что сказал апостол плотским и душевным, не способным понять, что принадлежит Богу? «Ибо когда вы говорите: я Павлов, я Апол- лосов, то не люди ли вы?» (ср. 1 Кор. 3:4). Кем он хотел называть тех, кого он упрекал в том, что они были людьми? Хотите знать, кем он хотел, чтобы они были? Послушайте в псалмах: Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы (Пс. 81:6). К этому именно призывает нас Господь, чтобы мы не были людьми. Но тогда лишь мы не будем людьми, а станем лучше, если прежде признаем себя, что мы люди, то есть если мы будем подниматься к той вершине от смирения; право же, когда мы будем считать себя чем-то, не будучи ничем, мы не только не обретем того состояния, которого у нас нет, но и утратим то, которым обладаем.

4. (1) Стало быть, братья, к таким горам принадлежал Иоанн, который сказал: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Ин. 1:1). Эта гора обрела мир и созерцала божество Слова. Какова была эта гора? Сколь высока? Она поднялась выше всех вершин земных, выше всех воздушных пространств, выше всех высоких звезд, выше всех хоров и легионов Ангелов (ср. Мф. 26:53). Ибо если бы она не оказалась выше всего тварного, она не достигла бы Того, через Кого все было сотворено. Вы не сможете постичь того, выше чего она оказалась, если не поймете, Кого она достигла. Ты спрашиваешь о небе и земле? Они сотворены. Спрашиваешь о тех, кто пребывает на небе и на земле? Разумеется, они тем более были сотворены. Спрашиваешь о духовных творениях, об Ангелах, Архангелах, Престолах, Господствах, Силах, Началах (ср. Кол. 1:16)? И они были сотворены. Ибо когда псалом все эти вещи перечислил, он так завершил: «Он сказал, и были созданы; Он повелел, и были сотворены» (ср. Пс. 148:5). Если «Он сказал, и были созданы», то были созданы Словом. Если же они созданы Словом, то сердце Иоанна не могло взойти к тому, о чем он говорит: Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Ин. 1:1), — если бы он не поднялся выше всего, что было сотворено Словом.

Вот какая это гора! Вот сколь она свята! Сколь высока среди тех гор, что обрели мир для народа Божия, дабы холмы могли обрести правду! (ср. Пс. 71:3)

(1) Посмотрите же, братья, разве Иоанн не из числа тех гор, о которых чуть ранее мы пели: Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя (Пс. 120:1)? Так вот, братья мои, если вы хотите понять, так ли это, возведите очи свои Со1.1382 к этой горе; то есть возвысьтесь до евангелиста, возвысьтесь до мысли его. Однако поскольку те горы приняли мир, а в мире не может быть того, кто полагает надежду в человеке, то не возвышайте столь сильно очей к горе, сочтя вдруг, будто надежду свою должно полагать на человека.

(2) Говорите же так: Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя (Пс. 120:1), — и тут же прибавляйте: Помощь моя от Господа, сотворившего небо и землю (Пс. 120:2). Итак, возведем очи свои к горе, откуда прибудет помощь нам. И все же не на горы должно возлагать надежду нашу, ибо горы сами получают то, что служит нам: стало быть, на то следует возлагать надежду нашу, откуда сами горы получают то, что нам служит. Когда мы возводим очи наши к Писаниям, то, поскольку Писания даны нам посредством людей, мы возводим очи наши к горам, откуда для нас прибудет помощь. И все же, поскольку те, кто написал Писания, были людьми, они не сами из себя излучали свет, но Тот был Светом истинным, Который просвещает всякого человека, приходящего в этот мир (ср. Ин. 1:9).

(3) Горой был и тот Иоанн Креститель, который изрек: Я не Христос (Ин. 1:20), — чтобы никто, возлагая надежду на гору, не отпал от Того, Кто озаряет горы и в отношении Кого он сам, исповедуя, говорит: ибо от полноты Его все мы приняли (Ин. 1:16). Итак, ты должен говорить: Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя (Пс. 120:1), — но не приписывать ту помощь, что приходит к тебе, самим этим горам; но ты должен продолжить и сказать: Помощь моя от Господа, сотворившего небо и землю (Пс. 120:2).

5. (1) Итак, я к тому, братья, хотел бы призвать вас, чтобы после того, как возгласит Евангелие (когда вы уже вознесли сердце к Писаниям): Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Ин. 1:1) и прочее, что можно прочесть далее, вы понимали, что вознесли очи свои к горам. Ибо если бы не говорили этого горы, то вы вообще не знали бы, как помыслить об этом. Стало быть, с гор пришла к вам помощь, чтобы вы хотя бы услышали это.

(2) Но вы еще не можете понять то, что услышали. Призывайте помощь Господа, сотворившего небо и землю (Пс. 120:2). Ибо горы могли говорить, но сами при этом не могли давать свет; ибо они, слушая, сами обрели свет. Поэтому, братья, и Иоанн, изрекший такое, воспринял это: он возлежал на груди Господа (см. Ин. 13:23) и испил из Господней груди то, что дал испить и нам. Но он напоил нас лишь словами, смысл же ты должен воспринять оттуда, откуда испил тот, кто утолил твою жажду. Так что возведи очи к горам, откуда придет к тебе помощь, чтобы получить оттуда словно бы чашу, то есть призванное напоить слово. И все же, поскольку помощь тебе дается от Господа, Который сотворил небо и землю, насыть сердце оттуда, откуда насытил его тот Иоанн. Вот почему ты произносил: Помощь моя от Господа, сотворившего небо и землю (Пс. 120:2): пусть насытит Тот, Кто в силах это сделать. Я вот что имел в виду, братья: пусть каждый вознесет сердце свое, насколько найдет это возможным, и пусть поймет то, что сказано.

(3) Но, возможно, вы скажете, что я ближе к вам, чем Бог. Отнюдь! Он гораздо ближе. Ведь я стою пред очами вашими, а Он руководит вашей совестью. Ко мне вы обращаете очи, а к Нему сердце, чтобы насытить и то и другое. Смотрите, вы возводите очи свои Со!. 1383 и телесные чувства к нам (даже не к нам, — ибо мы не из числа тех гор, — а к Евангелию, к евангелисту), а сердце, чтобы насытить его, возносите к Господу. И пусть каждый так возносит свое сердце, чтобы видеть при этом, что он возносит и к Кому возносит.

(4) Что я сказал, произнеся: «что он возносит и к Кому возносит»? Пусть видит, какое он сердце возносит, ибо возносит его к Господу: чтобы, отягченное бременем плотских удовольствий, оно не пало прежде, чем окажется вознесено. Но всякий ли видит, что он несет бремя плоти? Пусть постарается через воздержание очистить то, что будет возносить к Богу. Ведь блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5:8).

(1) Давайте посмотрим, какая польза от того, что прозвучали слова: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Ин. 1:1)? Мы тоже, когда сказали это, произнесли слова. Неужели у Бога было такое же Слово? Неужели то, что мы произнесли, не прозвучало и не смолкло? Так, значит, и Слово Божие прозвучало и смолкло? Каким же образом «все чрез Него было сотворено, а без Него — ничто» (ср. Ин. 1:3)? Каким образом через Него происходит управление тем, что через Него начало быть, если Оно прозвучало и смолкло? Что же это за Слово, если Оно произносится и не умолкает? Ср.: Сет. Григорий Нисский. Большое огласительное слово. 1; Преп. Иоанн Дамаскин. Точное изложение Православной веры. I, 6. — Ред.

Внимайте, возлюбленные, это важнейший вопрос! От каждодневного употребления слова у нас обесценились, ибо, звуча и умолкая, слова утратили ценность, и они кажутся лишь словами и ничем иным. Есть слово в самом человеке, которое пребывает внутри, ибо звук выходит из уст. Есть слово, которое произносится воистину духовно: то, что ты воспринимаешь на звук, но звуком не является. Вот, смотри, я произношу слово, когда говорю: «Бог». То, что я произнес, весьма кратко: четыре буквы {Deus) и два слога! Неужели же это все и есть Бог: четыре буквы и два слога? Или насколько оно ничтожно, настолько же дорого то, что под ним подразумевается?

(2) Что происходит в сердце твоем, когда ты слышишь: «Бог»? Что происходит в сердце моем, когда я произношу: «Бог»? На мысль приходит некая великая и высокая сущность, которая превосходит всякое изменчивое творение, плотское и душевное. И если я скажу тебе: «Бог неизменен или подвержен изменению?» — ты тотчас ответишь: «Невозможно, чтобы я подумал или поверил, будто Бог подвержен изменению: Бог неизменен!» Твоя душа, сколь бы ни была она мала, сколь бы ни оставалась по-прежнему плотской, не могла ответить мне как-то иначе, кроме как: «Бог неизменен». Всякое же творение подверже-но изменению. Каким же образом ты смог проникнуть в то, что стоит выше всякого творения, чтобы ты ясно ответил мне, что Бог неизменен? Что же происходит в сердце твоем, когда ты представляешь некую сущность: живую, вечную, всемогущую, бесконечную и при этом сущую, при этом целостную, ничем не ограниченную? Когда ты представляешь эти [качества, это и есть слово о Боге в сердце твоем.

(3) Неужели же это — тот звук, который состоит из четырех букв Латинское слово Deus (Бог). — Ред. и двух слогов? Итак, все, что произносится и перестает звучать, — звуки, буквы, слоги. То слово умолкает, которое звучит, а то слово , которое выразило звук и пребывает в том, кто произнес, когда он воображает, и в том, кто услышал, когда он осмысляет, остается и после того, как звуки смолкают Данное учение о «двух словах» — слове внутреннем и слове произнесенном см. у таких авторов II—III вв.: Афинагор Афинский. Прошение о христианах. 10, 2—3; Свт. Феофил Антиохийский. Послания к Автолику. II, 22; 10; Тертуллиан. Против Праксея. 5; Апологетик. 21 и др. — Ред. .

6. (1) Обрати душу к этому слову. Ведь ты можешь заключить в сердце своем слово, словно бы замысел, рожденный в уме твоем; так что ум твой рождает замысел, и Col. 1384 замысел находится в тебе, словно порождение ума твоего, словно дитя сердца твоего. Ведь прежде сердце твое должно породить замысел, чтобы ты смог построить какой-нибудь дом и воздвигнуть на земле нечто величественное.

(2) Замысел уже рожден, а труд еще не завершен, но ты понимаешь, что тебе предстоит сделать. Кто-то другой не станет восхищаться, пока ты не отстроишь полностью и не воздвигнешь здание и пока ты не придашь этому сооружению внешнюю красоту и совершенство. Только после этого люди оценят удивительное сооружение и восхитятся замыслом архитектора, только после этого они придут в изумление от того, что увидят, и будут признательны тому, что не увидят: кто же сможет узреть замысел? Итак, если из-за некоего величественного сооружения заслуживает похвалы человеческий замысел, не хочешь ли узреть, сколь великим замыслом Божиим является Господь Иисус Христос, то есть Слово Божие?

(3) Взгляни на это здание мира, воззри на то, что было создано через Слово, и тогда ты поймешь, сколь велико Слово! Взгляни на эти два тела мира: небо и землю, — кто передаст в словах красоту неба? Кто передаст в словах щед-рость земли? Кто по достоинству восславит смену времен года? Кто по достоинству восславит силу семян? Вы видите, о сколь многом я молчу, чтобы из-за долгого перечисления не сказать вдруг меньше, чем вы можете знать сами. Узрите же из величия этого здания, каково то Слово, посредством Которого оно было сооружено, и не только оно. Ибо все это видимое, поскольку доступно телесным чувствам. Но посредством того Слова были сотворены Ангелы, посредством того Слова были сотворены и Архангелы, Власти, Престолы, Господства, Начала (ср. Кол. 1:16).

Через то Слово было сотворено все, — постигни из этого, каково Слово!

7. (1) Возможно, кто-то тотчас ответит мне: «Кто же может постичь это Слово?» Итак, когда ты слышишь «Слово», не воображай себе что-то ничтожное и не представляй слово, как оно употребляется ежедневно: «он сказал такие слова», «он произнес такие слова», «ты рассказываешь мне в таких словах». Ибо из-за постоянного употребления имени «слово» само слово как бы утратило ценность. И когда ты слышишь: В начале было Слово, — то, чтобы ты не представлял чего-то маловажного (как ты привык воображать, когда обычно слышишь человеческие слова), послушай, о чем ты должен задумываться: Слово было Бог (Ин. 1:1).

8. (1) Пусть выступит теперь какой-нибудь не-честивый арианин и пусть скажет, что Слово Божие было сотворено. Каким образом может быть, чтобы Слово Божие было сотворено, если Бог сотворил все посредством Слова? Если и Само Слово Божие было сотворено, то посредством какого другого Слова Оно было сотворено? Если ты говоришь, что есть Слово Слова, посредством которого Оно было сотворено, то я Его и назову единственным Сыном Божиим. Если же ты не признаешь Слово Слова, то согласись, что не сотворено то Слово, посредством Которого все было сотворено. Ведь не могло само по себе возникнуть то, посредством чего все было сотворено.

(2) Поверь же евангелисту. Ведь он мог бы сказать: «В начале Бог создал Слово», — подобно тому как Моисей сказал: В начале сотворил Бог небо и землю (Быт. 1:1) и как перечисляет все далее следующим образом: «Сказал Бог: да будет, и было создано» (ер. Быт. 1:3 и далее). Если «сказал», то Кто сказал? Надо полагать, Бог. А что было создано? Некое творение. Между изрекшим Богом и созданным творением что пребывает, посредством чего осуществлено творение, если не Слово? Ибо «сказал Бог: “да будет”, — и было создано». Это Слово не подвержено изменению. И хотя через Слово возникли изменяемые творения, само Оно не подвержено изменению. Col. 1385

9. (1) Так вот, не верь, будто является творением то, посредством чего все было сотворено: иначе ты не сможешь быть восстановлен через Слово, посредством Которого все восстанавливается. Ибо ты уже создан посредством Слова, но надлежит тебе восстановиться через Слово; если вера твоя в Слово будет ненадежна, ты не сможешь быть восстановленным через Слово. И если случилось тебе появиться через Слово, так что ты сотворен посредством Его, то из-за слабой веры ты сам себя губишь. Если ты сам себя губишь, то возродить тебя может Тот, Кто тебя сотворил. Если ты сам делаешь себя хуже, то воссоздать тебя может Тот, Кто создал. Каким же образом Он воссоздаст тебя через Слово, если ты кое в чем дурно мыслишь о Слове?

(2) Евангелист сказал: В начале было Слово (Ин. 1:1), — а ты говоришь: «В начале было создано Слово». Тот говорит: «Все чрез Него было сотворено» (ср. Ин. 1:3), — а ты говоришь, что и само Слово было сотворено. Евангелист мог бы сказать: «В начале было создано Слово». Но что он сказал? В начале было Слово. Если оно «было», значит не создано, так что все появилось чрез Него и ничего без Него (ср. Ин. 1:3). Стало быть, коль скоро было в начале Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Ин. 1:1), и если ты не в состоянии постичь, что это значит, отложи этот вопрос до тех пор, пока не вырастешь. Это пища твердая, пей молоко, чтобы насытиться, чтобы стать годным к вкушению твердой пищи (ср. Евр. 5:12—14).

Источник

Толкование на Евангелие от Иоанна. Перев. проф. Тюленева В.М. Размышление 1. М. Сибирская благозвонница, 2020. - С. 37-50

Евангелие от Иоанна, Глава 1, стих 1. Толкования