Читать толкование: Иов, Глава 7, стих 20. Толкователь — Григорий Двоеслов святитель

Стих 20. Я согрешил; что мне сделать Тебе, о, Ты, Страж людей? Иов. 7:20. 51. Узрите, как он признает больным то, что он сделал, но то хорошее, что он должен представить Богу в качестве компенсации, он нигде не может найти, потому что, какие бы добродетели человек не являл на практике, они не имеют силы, чтобы смыть вину греха, если только Его милосердие в пощаде не простит их, а Его справедливость в суде не будет давить слишком тяжело на них. Потому хорошо сказал псалмопевец: ибо милость Твоя лучше, чем жизнь; Пс. 62:4, ибо, насколько бы невиновным он не казался, по строгому Суду наша жизнь не устанавливает нас в свободе, если милость Его милосердия не простит ему долг его вины. Или, на самом деле, когда говорят: что мне сделать Тебе?- это ясно показывает нам, что эти самые хорошие вещи, к которым мы приводимся на практике, не являются выгодой для Него, Того, Кто приводит нас, но являются выгодой для нас. Потому снова сказал псалмопевец: Боже мой, блага мои не Тебе Пс. 15:2. Теперь, презренность нашей немощи показана, когда Бог называется «Хранителем людей», ибо, если Его спасающая рука не защитит нас от козней тайного противника, глаз нашей тщательности спит на часах, как псалмопевец снова изрекает, который говорит: если Господь не охранит города, сторож бодрствует, но тщетно Пс. 126:1. Ибо из-за самих себя мы пали на землю, но подняться снова собственными силами – это за пределами нашей способности. По вине нашей собственной воли мы пали низко один раз, но наказание из-за нашей вины топит нас все глубже с каждым днем. Мы стремимся усилиями наших стараний поднять себя в непорочности, которую мы потеряли, но мы удерживаемся внизу под тяжестью себя самих. И, следовательно, он добавил справедливо: почему Ты поставил меня противником Тебе, так что я в тягость самому себе? Иов. 7:20. 52. Тогда Бог «поставил человека противником Себе», когда человек пренебрег Богом, согрешив. Ибо, будучи взят в плен уговорами Змея, он стал врагом Тому, Чьи заповеди он презирал. Но праведность Творца «установила человека противником Себе», потому что он стал Его врагом по гордости. И само это противостояние греха создает тяжесть наказания человеку, потому что он, будучи неправильно свободным, может служить своему собственному тлению, тот, который, служа праведно, ликовал в свободе нетления. Ибо, уйдя от целебного оплота смирения, он был окован из-за растущей гордости игом немощи, и в возведении сразу же склонил шею сердца, потому что, отказавшись подчиниться заветам Бога, простерся в подчинении под своими собственными нуждами; особенно хорошо мы это видим, когда ставим в этих нуждах на первое место нужды плоти, а потом духа, который попал в подчинение после того, как был низвержен на землю. 53. Ибо очевидно, что тот подвержен боли и страдает, кто лихорадочно дышит; само состояние нашего тела, которое называется здоровье, стеснено своей собственной болезнью. Ибо, опустошаясь от праздности, оно падает от работы; падая от недостатка пищи, оно обновляется пищей так, чтобы снова встать; но переедая, оно теряет умеренность, и опять перестает быть энергичным; оно купается в воде, и перестает быть сухим; оно вытирается полотенцем, потому что из-за этого самого купания оно становится слишком влажным; оно оживляется трудом, чтобы ему не было слишком скучно от покоя; оно обновляется отдыхом покоя, чтобы не упасть при физической нагрузке труда; находясь в бодрствовании, его тянет в сон; утомленное сном, оно пробуждается к активности бодрствования, чтобы не быть еще больше утомленным от своего собственного отдыха; оно покрывается одеждой, чтобы не быть пронизанным холодом; падая от жары, оно ищет освежающего дуновения ветра. И в то время как оно сталкивается с неприятностями, исходящими от той же самой стороны, откуда оно стремилось от этих неприятностей укрыться, будучи тяжело ранено, так сказать, оно препятствует своему собственному излечению. Поэтому лихорадка причиняет боль не из-за какого-то нашего действия, а само наше дыхание есть болезнь, которое не желает необходимого введения лекарства. Вот в каждом удобстве, что мы ищем для каждого случая жизни, мы как бы находим лекарство от нашей болезни; но само это лекарство тоже превращается в болезнь, потому что, как только мы принимаем лекарство, которое мы искали, мы еще больше падаем из-за того, что, как мы думали, даст нам выздоровление. И вот, сама самонадеянность на исправление приводит к тому, что гордыня падает. Ибо, если мы даже когда-либо принимаем высокий дух, каждый день мы все равно несем грязь, которая изливается. 54. И сам наш ум, тоже будучи изгнан из безопасного восторга внутреннего тайного места, то обманут ложной надеждой, то мучается страхом; в одно мгновенье он низвержен горем, в другое – светится от ложного веселья; он упорно привязывается к преходящим вещам, и постоянно страдает от их потери, потому что он также постоянно претерпевает изменения, проходя по пути, который уносит его; и, будучи подчинен изменчивости, он также вступает в противоречие с самим собой. Ибо, ища того, чего у него нет, он с тревогой получает это, и как только он начинает обладать этим, он заболевает от получения того, что он искал. Очень часто он любит то, что он когда-то презирал, и презирает то, что раньше любил. Он учится посредством боли, какие вещи действительно вечны, но он забывает их в момент, если он перестает испытывать боль. Это занимает много времени, чтобы искать то, что действительно стоит найти, но получив только малость от того, что выше, быстро падает обратно в его привычные пути, не сохраняя даже малой частицы вещей, которые он обнаружил. Желая стать просветленным знаниями, с трудом он достигает того, чтобы уйти от своего невежества, и став знающим, он ведет жесткую борьбу с гордостью из-за этих же самых знаний; с большим трудом он подчиняет узам свою плотскую часть, но она все еще являет образы греха внутри, даже будучи одолена и связана внешне. Он поднимает себя в поисках своего Творца, но, будучи отброшен, он сбит с толку туманом, который присоединяется. Он желает обследовать себя и посмотреть, как бестелесное может иметь власть над телом, и он не может. Он спрашивает удивительным образом то, на что он не может найти ответ, и, оставаясь без ответа, находится в недоумении по поводу того, что вопрошал с мудрой целью. Видит себя и большим, и малым одновременно, и не понимает, как сформировать правильную оценку себе, потому что, если бы он не был велик, он не исследовал бы вопросы столь глубокого, и снова, если бы он не был мал, то он был бы в состоянии найти то, что он вопрошает у себя. 55. Вот поэтому он сказал: Ты поставил меня противником Тебе, так что я в тягость самому себе, ибо человек, будучи изгнан, одновременно подвержен тяготам плоти, и растерянности ума, и конечно, он несет сам себя как тяжкое бремя. С каждой стороны он сталкивается с болезнями, с каждой стороны ему трудно бороться с недугами, потому что тот, кто отказавшись от Бога, счел себя самодостаточным, но не смог найти ничто в себе, и в суматохе беспокойства, он пробует улететь из себя в поиске, но, поставив своего Творца в ничто, у него нет того места, куда лететь. О бремени этого состояния немощи и мудрец справедливо восклицает: тяжелое иго на сынов Адама, от того дня, когда они выходят из чрева матери, до того дня, когда они возвращаются к матери всех вещей Сир. 40:1. Но благословенный Иов относительно этих вещей, ища со стонами, почему они были так упорядочены, не упрекает справедливость, но умоляет о милости; чтобы спрашивая, он мог в самоуничижении нанести себе удар, чтобы Божественная милость могла в пощаде изменить его. Как будто он говорил простыми словами: «Почему Ты презираешь человека, ставшего врагом Тебе, Кто, я уверен, не восхотел, чтобы погиб даже тот, которого Ты презираешь?». Потому он справедливо продвигается дальше, чтобы одновременно выразить покорность, исповедуя, и приобщить голос свободного вопроса в словах: