Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Кирилл Александрийский святитель

(V, В, А) Пространное вышло рассуждение у него, ведь он тонко разбирает всё то, что есть в нас, и те проявления насилия, которые обычно претерпевает помышление человека, когда сталкивается со злом. Он утверждал, что хотя временами ум тех, которые более добродетельны, скорбит под тиранией страстей, пребывает в крайнем смятении и стыдится немощей, однако никак не может снять с себя бремя невольного греха, поскольку тяжко нападает на него похоть. Поэтому он и не имеет сил оказать сопротивление, совсем никакой помощи не получая в этом посредством закона. Стало быть, истину говорит божественный Павел, если утверждает, что умом своим он служит закону Божию, а плотию закону греха. И это, полагаю, есть то, о чём он сказал: Желание добра прилежит мне, но чтобы сделать оное, этого нет (Рим. 7:18). Итак, хотя прежде, как я сказал, была в нас возможность, что касается ума и воли в нём, предпочесть служение закону, но плоть принуждала ко греху, противопоставляя как бы собственную волю. Следовательно, было осуждение тем, которые желали исполнять благое, но ещё не были способны на это ввиду тирании страстей. Однако во Христе прекратилось осуждение, то есть насилие плотских движений Ещё одна схолия в рукописи Ас толкованием на это место, надписанная именем свт. Кирилла (CramerJ. А. Ор. cit. 1844. Р. 210), извлечена из его трактата «Сокровище» (PuseyPh. E. Op. cit. Vol. 3. Р. 210. Примем.). .

The apostle’s discourse has grown very long as he minutely investigates everything inside us along with the kinds of assaults that the human mind usually endures in its conflict with evil. He states that the mind is sometimes reluctant, as it were, to do good because it is tyrannized by the passions of the flesh. It wanders all about and is disgraced by its weakness. But it cannot cast off this involuntary sin, since pleasure mounts a fearsome attack. It is too weak to stand up against this pleasure, and it finds no help at all from the law to do so. Therefore, the divinely inspired Paul is telling the truth when he states that “with my mind I am a slave to the law of God, but with my flesh I am a slave to the law of sin.” I think that means the same thing as what he said before: “I can will what is right, but I cannot do it.” 210 Now in ancient times, as I have said, it was within our ability, as far as the mind and its will were concerned, to choose to serve the divine law. But the flesh interposed its own will, as it were, and forced the mind into sin. Therefore, there was “condemnation” for those who wanted to do good but were still unable to because they were tyrannized by the passions. But in Christ that which condemns—that is, the assault of the fleshly impulses—has come to an end.

Для точного прояснения содержащихся здесь понятий необходимо сказать следующее: как плотский помысел Павел называет «законом греха и смерти», отсылая нас ко всяким видам порока, так и духовную волю, то есть склонность разума ко благу, он именует «законом духа жизни» Рим. 6:17-23; 1 Кор. 7:22; Гал. 5:1.

***

(V, В, А) Для точного выявления смысла этих слов, думаю я, необходимо сказать следующее, а именно: как законом греха и смерти он называет плотские помышления, увлекающие нас ко всякому виду порочности, так и законом духа жизни — волю духовную, то есть склонение мыслей к благу; но если сеющий в плоть от плоти пожнет тление, то сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную (Гал. 6:8). Следовательно, хотя закон духа жизни, то есть воля ума, влекущая к жизни, был в нас и прежде, ведь умом мы служили закону Божьему (ср. Рим. 7:25), но он захворал неспособностью к сопротивлению См. выше (7:25 - 8:1). и, уступая плотским вожделениям, осуждался законом. После же того как он отбросил эту болезнь, он окреп благодаря Христу, ведь через Него мы были запечатлены Святым Духом и облеклись силой свыше (Лк. 24:49). Тем самым мы получили искупление и уже не находимся под игом зла, но призваны, как я сказал, к свободному достоинству. Поэтому закон духа жизни, то есть воля ума, склонившийся к благим делам и влекущий к жизни, когда он обогатился благодатью через Христа и освободился от древней немощи, презрев тогда бывшее, проистекавшее от греха зло и одолев закон плоти, освободил меня, говорит апостол. При этом не сам он дал мне свободу, но, скорее, стал ходатаем свободы, подаваемой через Христа. Но как бывшие под законом греха со всей неизбежностью связывались тенетами смерти, так и оказавшиеся вне его и освободившиеся через Христа должны уже, в свою очередь, быть вне смерти, усматриваться превосходящими тление и жить в освящении.

 Вот, назвав Закон духовным, т. е. данным чрез Духа, он тут же называет его и законом Божиим. Еще откровеннее он следующими затем словами показывает, что Дух — это Бог, вопия: «закон Духа жизни», чтобы Дух Святой показался бы не только законодателем, но уже и Духом Жизни. И что же это за Жизнь, если не Христос, глаголющий:«Аз есмь воскрешение и живот» (Ин. 11:25)? Итак, когда законополагает Христос, законополагает и Сам Дух, как в Нем и из Него по природе сущий. 

In order to provide a detailed explanation of the meaning of this passage, I need to make the following comments. Just as he calls the fleshly will the “law of sin and death” that carries us off to every kind of wickedness, so also he calls the spiritual will the “law of the spirit of life,” that is, the inclination of the mind toward the good. Indeed, “the one who sows to the flesh will reap corruption from the flesh, but the one who sows to the spirit will reap eternal life from the spirit.” Now the “law of the spirit of life”—that is, the will of the mind that carries us to life—was in us in ancient times, since in our mind we were slaves to God’s law. But our weaker part fell sick, as I said, and resisted the law. Our mind was overcome by the desires of the flesh and was condemned by the law. Yet when it had cast off its illness, it was strengthened by Christ. He sealed us in the Holy Spirit and clothed us with “power from on high.” By this we have been redeemed. We were no longer under the yoke of evil, but we were called, as I said, to the dignity of freedom. So “the law of the spirit of life,” that is, the will of the mind that inclines toward doing good and that carries us into life—when it was enriched by the grace of Christ and delivered from that ancient malady—211 it disregarded the evil effects of sin, gained mastery over the law of the flesh, and “set me free,” he says. That law certainly did not grant freedom of itself. Rather, it became the agent of the freedom that comes to us through Christ. Just as those who are under the law of sin must be utterly entangled in the snare of death, so also those who have been released from sin and freed by Christ must also be released from death, be superior to decay, and live a life of sanctification.

Апостол не просто сказал "в подобии плоти", разрушая хулу нечестивого учения, ибо благодать Духа наперед знает все, но сказал "в подобии плоти греха", дабы мы знали, что слово "подобие" употребил он потому, что Спаситель наш свободен от всякого греха.

***

Тело Христово нельзя было бы назвать «плотью греха», ни в коем случае, но скорее - подобием плоти греха, то есть телом, похожим на наши, но не ведающим недуга плотской нечистоты, ибо божественный этот храм был свят от утробы матери. И что касается понятий и определений природы, никто не поколеблется сказать, что оно, поскольку было плотью, имело в себе собственное и врожденное движение. А так как в него вселилось освящающее все творение Слово, то сила греха была осуждена, чтобы свершение это распространилось и на нас. Ибо мы сделались причастны Ему духовно и телесно. Когда и в нас поселяется Христос через Святого Духа и благословение таинства, тогда, конечно, и в нас осуждается закон греха. Посему верно, что бессилие, которым закон страдал из-за плоти, прекратилось благодаря Христу, осудившему и упразднившему грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас.

***

Блаженный Павел, объясняя причины вочеловечения Единородного Сына Божия, пишет: Как закон, ослабленный плотию, был бессилен, то Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грех и осудил грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по Духу (Рим. 8:3-4). И еще: А как дети причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оные, дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола, и избавить тех, которые от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству. Ибо не Ангелов воcприемлет Он, но воcприемлет семя Авраамово. Посему Он должен был во всем уподобиться братиям Евр. 2:14-17. (9) Так вот, мы утверждаем, что из-за преступления Адама человеческая природа подверглась растлению и наш разум терпит насилие со стороны вожделений плоти или прирожденных движений. Поэтому для спасения нас, живущих на земле, стало необходимым вочеловечиться Слову Божию — чтобы Он усвоил человеческую плоть, подверженную тлению и заболевшую сластолюбием, и поскольку Он есть Жизнь и животворящий, тем самым прекратить в ней тление и обуздать прирожденные движения, те, разумеется, что влекут к сластолюбию. Ведь именно так был умерщвлен в ней грех. Помним мы и то, что блаженный Павел назвал врожденные в нас движения законом греховным Рим. 7:23. Итак, раз человеческая плоть стала собственной для Слова, в ней перестало действовать тление, а поскольку Тот, Кто усвоил ее и явил Своею собственною, как Бог не знает греха, то, как сказал я, прекратилась в ней и болезнь сластолюбия. И не для Себя Самого совершило это Единородное Слово Божие, — ибо Оно всегда есть то, что Оно есть, — но, конечно же, для нас. Ведь если мы подверглись тем бедствиям, что последовали за преступлением в Адаме, непременно на нас придет и то, что во Христе 1 Кор. 15:22, то есть нетление и умерщвление греха. Итак, Он стал человеком, а не воспринял человека, как полагает Несторий¹. И чтобы уверовали, что Он стал человеком, хотя и остался тем, чем Он был, а именно Богом по природе, о Нем говорится, что Он голодал и уставал от пешего пути, претерпевал и сон, и страх, и скорбь, и другие человеческие и безукоризненные страсти. А с другой стороны, чтобы видящих Его вполне удостоверить в том, что, будучи человеком, Он вместе с тем является и истинным Богом, Он совершал Божественные знамения, повелевая морем, восставляя мертвых и устраивая иные чудные дела. Перенес Он и крест, чтобы, претерпев смерть плотью — плотью, а не природой Божества, — стать первенцем из мертвых Кол. 1:18, проложить путь человеческой природе к нетлению и, расхитив ад, освободить заключенные там души.

***

(V, В, А) Хотя достоин удивления тайноводец и весьма утончён в созерцании, но называет себя невеждой в слове (ср. 2 Кор. 11:6). Потому-то и мы ничуть не стыдимся говорить, что сочетанию предложенных слов чего-то малого недостает для полного выявления их смысла. Ведь следовало бы сказать: Ибо бессилие закона, в котором он ослабевал из-за плоти, к примеру, разрушено или прекратилось, а далее привнести объяснение такого обстоятельства и присоединить способ этого разрушения, прибавив в свою очередь, что ведь Бог, послав Сына Своего в подобии плоти греха и по причине греха, осудил грех во плоти и последующее. А коль скоро сочетание слов таково, давайте рассмотрим способ поданного через Христа исцеления: как прекратилось бессилие закона, и что вообще следует понимать под этим бессилием закона, и какого закона; ведь всё это в подробностях сообщает нам божественный проповедник. Итак, он соглашается, что помогает тем, кто знает его, закон я имею в виду конечно, закон письменный, но и закон духа, по которому мы стали способны желать благого, даже если у нас, вероятно, не было возможности исполнять его. Ведь он говорит: Потому что желание добра прилежит мне, но чтобы сделать оное, этого нет (Рим. 7:18) Относительно текста этого стиха у свт. Кирилла и его перевода см. выше (7:18-20). , поскольку, очевидно, превозмогал грех, и закон плоти обращал ум даже против воли к свойственным себе вещам. Но таким же точно образом, думаю я, справедливо было бы понимать и бессилие закона — письменного, данного через Моисея, как сказал я только что, а также и врождённого в нас, в соответствии с которым даже язычники, хотя у них и нет писаного закона, как видно, по природе делают законное и сами себе являются законом, ведь они показывают, что дело закона у них написано в сердцах (Рим. 2:14-15), как написано. Но пора испытать, каково же бессилие в обоих законах. Дело в том, что хотя письменный закон был учителем благопристойности и наставником добродетели, но он никому совершенно не подал оправдания. Врождённый же в нас закон, который апостол и называет законом духа (Рим. 8:2), хотя и склонен был ко благу, но слишком поддавался тому закону, который звал к постыдным вещам. Следовательно, бессилие, то есть немощь письменного ли, врождённого ли закона, прекратилось через Христа. Ведь ввиду того, что умерщвлена неким образом плоть и словно бы упразднена в нас похоть, никоим образом не будет изнемогать закон духа, или ума. А каким образом умерщвлён грех в нас, давайте по возможности скажем. Дело в том, что Божие Слово по благоволению Бога Отца оказалось в подобии плоти греха, дабы осудить грех во плоти. Ведь Он стал человеком, низведя Самого Себя в исто- щание; и что Его тело одного вида и одной природы (όμοειδές και όμοφυές) с нашими телами — можно ли усомниться? Однако если тела прочих людей можно называть плотью греха по причине того, что они от природы больны появлением нелепых похотей, то о теле Христа можно утверждать, что это не плоть греха, отнюдь нет, но что это скорее подобие плоти греха. То есть хотя оно схоже с нашими телами, но оно более не знает болезни плотской нечистоты, ведь этот божественный храм свят от материнского чрева. И что касается относящихся к (человеческой) природе представлений и понятий, всякий без колебания скажет, что поскольку это была плоть, постольку она могла бы иметь в себе свойственное ей врождённое движение. Но поскольку в ней поселилось освящающее всё творение Слово, постольку осуждена в ней сила греха, дабы и к нам перешло это достижение. Ведь мы стали причастны Ему и духовно и телесно, ибо, когда и в нас водворяется Христос через Святого Духа и через таинственное благословение То есть посредством Евхаристии, цель которой, по словам святителя, состоит в том, «чтобы телесно (σωματικως) вселять в нас Христа причастием и общением Его святой Плоти» (CyrillusAlexandrinus. Commentarii in lohannem 10:2 //S. P. N. Cyrilliarchiepiscopi Alexandrini in D. Johannis Euangelium. Accedunt fragmenta varia necnon tractatus ad Tiberium diaconum duo/ed.Ph.E. Pusey.Vol. 2.Oxford, 1872 ['Bruxelles, 1965. P. 542; рус. пер.: Творения свт. Кирилла Александрийского. Кн. 3. М., 2002. С. 603-604). Мысль о двояком, духовном и телесном, единении со Христом не раз встречается у святителя. См. например: «Мы сделались сотелесниками (σύσσωμοι) Его через таинственное благословение. Соединены мы с Ним и иным способом, поелику соделались общниками Божественного естества Его через Духа: ибо Он обитает в душах святых» (Idem. Glaphyra in Pentateuchum. In Genesim. Lib. I // PG.69. Col.29BC; рус. пер.:Творения свт. Кирилла Александрийского. Кн. 2. М., 2001. С. 16).] , тогда уже и в нас непременно осуждается закон греха.

Итак, истинно, что бессилие закона, в котором он ослабевал из-за плоти,прекратилось через Христа, осуждающего и упраздняющего грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас. Ведь исполнено оправдание закона, то есть предсказанная законом сила, или же обращённая к добродетели воля, поскольку сущий в нас закон, как я сказал, уже никоим образом не изнемогает в нас из-за того, что претерпевает насилие врождённых похотей. Итак, исполнено оправдание закона в нас, живущих не по плоти,но, напротив, желающих жить духовно Далее в рукописи А имеются ещё две схолии, надписанные именем свт. Кирилла (CramerJ. А. Ор. cit. 1844. Р. 218:220). Первая извлечена из его трактата «Сокровище», вторая — из «Толкования на Послания апостола Павла» блж. Феодорита Кирского (Pusey Ph. E. Ор. cit. Vol. 3. P. 213. Примеч.). Пер.еп. Кассиана. .

The mystagogue is admirable and exceedingly detailed in his contemplation, but he also says that he is “untrained in speech.” For this reason we may say without any embarrassment that there is a little bit missing from the words he composes here. They do not quite give us a full explanation. He should have said that the powerlessness of the law, weakened by the flesh, “was destroyed,” perhaps, or “ceased.” Then he could have provided the explanation and joined it to the manner of destruction by adding, “God, by sending his Son in the likeness of sinful flesh and for sin, destroyed sin in the flesh,” and so on. So since that is what these words mean, at least according to their inner intent, come let us examine how Christ heals and how “the powerlessness of the law” ceases, as well as what “the powerlessness of the law” refers to in the first place and what kind of law is meant. The Theologian goes into great detail in this passage. He accepts the law of God as profitable—I mean both the law of the letter and the law of the spirit, according to which we have a good will, even though we may not perhaps have the ability 212 to carry it out. He said, “I can will what is right, but I cannot do it.” That is because sin is violent, and the law of the flesh drags the mind down, even against its will, to the flesh’s level. In the phrase powerlessness of the law, I think it would be reasonable to take “law” in the same way, as referring to the law of the letter by Moses, as I just said, and also to the natural law in us, by which even the Gentiles by nature do the works of the law and are a law unto themselves, even though they do not have the written law. “For they show that the work of the law is written on their hearts,” as it is written. And now it is time to investigate what kind of “powerlessness” is in both. The law of the letter was a teacher of good conduct and an instructor of the best behavior, but it justified absolutely no one. The natural law in us, which he also calls the law “of the spirit,” inclined toward the good, but it is far less powerful than the law that summons us to the worse. So Christ brought to an end the “powerlessness,” that is, the weakness, both of the law of the letter and of the natural law. That is because when the flesh has been mortified in a sense, in that the pleasure inherent in us has been taken away, the law of the spirit or of the mind will not be weak at all. Come, let us discuss, as far as possible, how the sin in us has been mortified. The Word of God, with the approval of God the Father, came to be in the “likeness of sinful flesh” in order to “condemn sin in the flesh.” He became a human being and condescended to empty himself, and his body is the same form and nature as ours. How could anyone doubt that? The exception is that the bodies of all the others would be called “sinful flesh” because their infirmity naturally brings forth alien pleasures, but no one would say that the body of Christ is “sinful flesh.” By no means! Rather, it is the “likeness of sinful flesh”—that is, 213 it is like our bodies, but it is not sick with fleshly impurity. That divine temple was holy from the womb. Now when it comes to the definition and inner constitution of his nature, no one would shrink from saying that since his body was flesh, it would have contained in itself the natural impulses that are proper to the flesh. But since the Word who sanctifies all creation dwelt in it, the power of sin has been condemned so that the restoration may extend to us as well. That is because we participate in him both spiritually and corporeally. When Christ dwells in us through the Holy Spirit and through the Mystical Blessing, then the law of sin is completely condemned in us. Now “the powerlessness of the law, weakened by the flesh,” was truly ended by Christ when he condemned and abolished “sin in the flesh, so that the just requirements of the law might be fulfilled in us.” The just requirements of the law (that is, the force of the law’s decrees, which is that the will should focus on virtue) are fulfilled when the law in us is no longer weakened in any way, as I said, by the tyranny of natural pleasures. Therefore, “the just requirements of the law” are fulfilled in us when we “walk not according to the flesh,” but rather will to live spiritually.

(V, В, А) Он называет помышление плоти смертью, и весьма верно, а помышление духа — жизнью и миром, ведь поистине ходатаем смерти является любовь к плоти, а ходатаем жизни вечной и вышних благ — избрание духовного жительства В рукописях V и В схолия заканчивается на этих словах (Мо/ А. Ор. cit. 1845. Р. 27; CramerJ. А. Ор. cit. 1844. Р. 125); окончание Ф. Пьюзи даёт по рукописи А (Pusey Ph. E. Ор. cit. Vol. З.Р. 221). . Потому что если помышление плоти есть вражда к Богу, ведь оно не выносит покорности божественным законам, — да и не может оно этого, ибо как угодит Богу постыдная и скверная похоть? — тогда незапятнанный нечистотой и страстями ум, насколько это возможно для человеческой природы, непременно находится в мире с Богом.

He calls the mind of the flesh “death,” and rightly so, while he calls the mind of the spirit “life and peace.” The love of the flesh is truly the patron of death, but choosing to live spiritually is the patron of eternal life and blessings from above. If “the mind of the flesh is hostile to God” since 214 it does not allow itself to submit to the divine laws, “indeed it cannot,” how will foul and impure pleasure “please God”? Surely the mind that is cleansed of filth and passions, as far as is possible for human nature, is the one that is reconciled with God.

(А) Когда разумом какого-то человека овладевает земная похоть, тогда он — во плоти, как помышляющий плотское, и он не может угодить Богу. Если же ум обогатился благодатью через Христа, наполнился силой свыше, горит духом и спешит к добродетели, то таковой человек мыслится пребывающим не во плоти, но в духе и он с лёгкостью творит угодное Богу.

When earthly pleasure gains mastery over the human mind, a person is in the flesh since they think about fleshly concerns. Such a person cannot please God. But when the mind is enriched by the grace of Christ and full of power from above and seething with the Spirit and striving for virtue, such a person is not “in the flesh” but “in the spirit” and easily accomplishes great things for God.

Обрати на эти слова тщательное внимание. Назвав Дух Христов живущим в нас, тотчас же присовокупил: «аще же Христос в вас», указуя тем самым на полное подобие Сына с Собственным Его и от Него по природе изливающимся Духом¹. Вот почему и «Духом сыноположения» называется, и мы «о немже вопием: Авва, Отче» (Рим. 8:15) и, как блаженный Иоанн говорит: «о сем разумеем, яко в нас есть, яко от Духа Своего дал нам» (1 Ин. 4:13).

***

Начало толк. на ст. 9 см. под ст. 8.

(А) Если кто в духе, он будет также в праведности и в жизни, когда едва ли не умерло тело греха и угасла всякая нелепая похоть; ведь невозможно, чтобы в одно и то же время были праведность и беззаконие, освящение и нечистота. Под духом же в словах дух есть жизнь Пер. еп. Кассиана (ст. 10). Ср.: «дух жив» (Син.). мы понимаем дух человеческий, оживотворяемый благодатью Святого Духа и обогащающийся в общении с Ним праведностью, ведь так мы являемся причастниками Божественного естества (2 Пет. 1:4) Пер. еп. Кассиана. , ибо Христос обитает в нас через Святого Духа Далее в катене А представлены ещё два фрагмента свт. Кирилла (CramerJ. А. Ор. с it. 1844. Р. 228-229), которые извлечены из других его творений: 7-й диалог «О Святой Троице» и «Сокровище» (Pusey Ph. E. Ор. cit. Vol. 3. P. 214. Примеч.). .

Восприми же также и отсюда правильные понятия о Святом Духе, дабы тебе узнать сущего от сущности Спасителевой и не чуждого единого Божества. Ибо Павел, открыв нам Духа Самого Бога, тут же называет Его и Духом Христовым, показывая, что все отличительные свойства Отца переходят на рожденного из Него по природе Сына. И обратно, он тут же называет Духа Христом, говоря: «Аще же Христос в вас», и показывая Его не чуждым природы Слова, но таким образом соединенным, — хотя Он и имеет самостоятельное существование — что Он пребывает в Сыне, и Сын — в Нем, по причине тождества сущности.

Anyone who is in the spirit is also in righteousness and life since the body of sin has all but died and all alien pleasure has been extinguished. After all, it is impossible for righteousness and unrighteousness or for sanctification and impurity to exist in the same person at the same time. We take the phrase “the spirit is life” to refer to the human spirit that is given life by the grace of the Holy Spirit and enriched with righteousness by communion with the Holy Spirit. That is how we are “participants of the divine nature” since Christ dwells in us through the Holy Spirit.

(V, В, А) Господь наш Иисус Христос воздвигнут Отцом, притом жизнь окрест тела Его приводилась в действие Духом Святым, Который есть Дух Христа Букв. «Его». Переводим по контексту. Святитель часто акцентирует, что Святой Дух был «Духом Христа», что важно было для него как в ранних творениях, в полемике с арианством, так и в поздних, при опровержении несторианства. . Ведь о том, что Сам Он оживотворял собственный храм, Он говорит иудеям: Разрушьте храм этот, и Я в три дня воздвигну его (Ин. 2:19). Следовательно, даже если говорится, что Он воскрешён Отцом, однако и Сам Он был Тем, Кто воскресил (этот храм) через Святого Духа, поэтому Христос воскресит из мертвых и наши тела В катенеА следом идут ещё три схолии, надписанные именем свт. Кирилла (CramerJ.A. Ор. cit. 1844. Р. 233-234). Они также заимствованы из других его творений: первые две из «Сокровища»,третья - из 7-го диалога «О Святой Троице» (PuseyPh.E. Op.cit.Vol. 3. Р. 215. Примеч.). .