Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Иванов А.В. профессор

По четыренадесяти летех. Разногласят в определении того времени, с котораго нужно считать означенные здесь 14-ть лет. Одни начинают их с Вознесения Иисуса Христа, хотя нет ни одного доказательства в пользу того, чтобы новозаветные писатели вели свои счисления с этого времени. Другие считают 14-ть лет со времени обращения Апостола Павла, хотя опять не видно, чтобы Апостол Павел полагал это событие пределом своих хронологических счислений. Скорее всего согласно с течением речи и намерением Апостола надо полагать, что эти 14-ть лет прошли от его перваго свидания с Апостолом Петром, о чём он говорил выше (Гал. 1:18). Судя по обстоятельствам этого путешествия, как оно описано у святого Павла, оно было тем самым, которое описывает Лука в книге Деяний (глава 15) и которое сделано было Павлом и Варнавою по поручению Церкви Антиохийской для решения спора об обрезании язычников, то есть: путешествием на Собор Апостольский. Если же здесь (2) Павел говорит, что он ходил в Иерусалим по откровению, то это касается его личнаго побуждения. Лука говорит о внешнем поводе к путешествию Павла, сам Павел прибавляет, что был и внутренний повод — откровение. Поем с тобою и Тита. О путешествии Тита в Иерусалим Евангелист Лука не упоминает, но не исключает его, говоря, что с Павлом и Варнавой отправились и некоторые другие (Деян. 15:2).

Наедине же мнимым. Эти мнимые, или как в Русском переводе, знаменитые, несомненно те же, которых поимённо Апостол называет ниже (9). Святой Павел предлагает свое учение перед лицом всех Иерусалимских христиан, и в отдельности — наедине — перед знаменитейшими из Апостолов, чтобы таким образом авторитетом их расположить в пользу своего учения тех, которые видели в Апостоле Павле нарушителя евангельскаго учения. Да не како вотще теку, или текох. Странным может показаться, что Павел решается проверить и подкрепить своё учение авторитетом других Апостолов после долгаго промежутка времени — именно по истечении 14 лет от начала своей проповеди; но такое позднее соглашение Апостола в учении со старейшими Апостолами было вынуждено обстоятельствами и сделано Павлом не для себя, а для других. Умножение лжеучителей в тех местах, где проповедывал Павел, и усилия их унизить авторитет его в глазах обращённых им Христиан могли сделать напрасным весь его труд, лишить его плодов. Опасаясь этого, Апостол, по внушению Духа Святаго, идёт в Иерусалим, чтобы в присутствии верных свидетелей — Варнавы из обрезанных и Тита из необрезанных — перед признанными столпами Церкви изложить своё учение и вызвать с их стороны разрешение вопроса о необходимости или безполезности обрезания для Христиан из язычников. Уже одно присутствие Тита — необрезаннаго — в общении с Апостолами — о которых распускалась молва, что они требуют обрезания язычников — должно было доказывать и Эллинам и Иудеям, что верховные Апостолы решают вопрос об обрезании в пользу язычников. Павел потому и прибавляет, что ни Тит, иже со мною, Эллин сый, нужден быстъ обрезатися (3).

Привнидоша соглядати свободы нашея. Разумеется свобода от Закона. Лжебратия думали, что Апостол Павел в присутствии главных Апостолов не решится так свободно отступать от Закона Моисеева, как это он делал перед язычниками, или же встретит осуждение со стороны Апостолов — и тогда они будут иметь возможность обличить Павла в нерешительности и в намеренном обмане или ненамеренном заблуждении. С этой целью они и приходили в Иерусалим. Кто именно были эти лжебратья, Апостол не называет. Думают, что главным между ними был Керинф.

Имже ни к часу повинухомся. Некоторые предполагают, что Павел, желая сохранить истину благовестия у язычников, сделал на время уступку требованию Иудействующих и обрезал Тита, как сделал это с Тимофеем (Деян. 16:3), хотя ни Апостолы, ни постановления Собора не принуждали Павла поступать так. Но допустить, чтобы Павел обрезал Тита, значило бы допустить, что он сделал уступку лжи, изменил своему собственному, самому сильному убеждению: этой уступкой он предал бы себя в руки противников и сгубил бы плоды всех своих трудов, потому что за одной уступкой они потребовали бы другой и так далее. Если же он обрезал Тимофея, то не ради лжебратий из иудействующих Христиан, а ради самих Иудеев; необрезаннаго они и не впустили бы к себе и не слушали бы его проповеди — то есть заградили бы ему доступ к себе.

От мнящихся же быти что (якови некогда беша, ничтоже ми разнствует). Скобки означают вносную мысль. Сказав о том, что он предлагал своё учение знаменитым Апостолам, святой Павел замечает что мнимии ничтоже привозложиша ему, то есть не прибавили ничего от себя к изложенному им учению. Что же касается до того, как учили другие Апостолы прежде, каковы они были некогда, это для Павла безразлично: для него важно то, что они не отличались в своём учении от него тогда, когда он беседовал с ними. Можно эти слова относить и к последующему времени. Апостол говорит: я передаю учение в том виде, в каком предлагал знаменитым Апостолам: если же говорят что теперь они учат не так, как я, то это меня не смущает; я представляю их перед вами в том виде, каковы они были тогда. Русский перевод развёртывает скобки и представляет мысль текста в таком виде: как бы важен ни был авторитет знаменитых Апостолов в деле учения, для меня он не представляет ничего особеннаго, потому что я действую по откровению Божию, а Бог на лица не взирает; знаю только одно, что я ничему не научился от знаменитых Апостолов.

Но сопротивное. Апостол хочет сказать, что вопреки распространённому мнению о том, что я не могу называться Апостолом, оказалось, что самые знаменитые Апостолы признали моё призвание быть Апостолом необрезанных. Петру обрезания. Павел и Петр являются представителями необрезания и обрезания не потому, что они одни проповедывали у язычников и Иудеев, и не потому, что им только проповедывали; но по преимущественной своей деятельности, с которою не могли сравниться другие Апостолы.

Иаков и Кифа и Иоанн, мнимии столпи быти. "Словом мнимии он не отвергает того, что они действительно были таковыми, но приводит мнение и других»"(Златоустый). Столпы — Церкви. Образ взят со здания, с которым сравнивается Церковь, и он тем более подходит к Петру, что само имя его служило в известном случае поводом для Иисуса Христа сравнить Церковь Свою с непоколебимым зданием (Мф. 16:18). Десницы даша мне и Варнаве общения. Это было знаком того, что верховные Апостолы смотрят на Павла и Варнаву как на общников и сотрудников благовестия, и на единство проповеди.

Точию нищих да помним. Милостыня должна была служить средством общения Христиан из язычников с Христианами из Иудеев.

Егда же прииде Петр во Антиохию, в лице ему противу стах, яко зазорен бе. Отцы Церкви и толкователи старались дать указанному здесь факту какое-нибудь особое значение. Святой Иоанн Златоустый, в отдельной беседе на это место (Перевод С.-Пб. Дух. Акад. т. 3 ее. 385-402), доказывает, что Пётр и Павел поступили здесь с целью устройства Церкви и вразумления заблуждающих относительно исполнения Иудейских обрядов. И что здесь было притворное обличение; но блаженный Августин и большинство других толкователей доказывают, что допущение подобнаго притворства со стороны Петра и намереннаго обличения со стороны Павла, ведёт к ещё большим затруднениям и опасным выводам относительно правдивости сказаннаго в Священном Писании, чем допущение действительной уступчивости Петра и резкаго обличения его со сто­роны Павла. Поэтому они принимают факт сделанной Петром ошибки, и исправления его замечанием Павла. Относительно же опасения некоторых, что признанием действительности лицемерия Петра в данном случае подрывается авторитет Апостолов, как Богодухновенных проповедников и непогрешимых столпов Церкви, то самое опасение напрасно: не Апостолы и не мнимые столпы Церкви непогрешимы, а сама Церковь или, лучше, Дух Истинный, живущий в ней и изливаемый на неё от непогрешимаго и вечно пребывающаго с нею Главы — Христа. Как человек, по человеческой немощи, Пётр погрешил; как орудие непогрешимаго Святаго Духа, Павел исправил его погрешность (Сравните 1 Ин. 1:8-10).

Приити неким от Иакова. Здесь имя Иакова упомянуто не как имя покровителя Иудейства, а как имя лица, жившаго в Иерусалиме, откуда пришли иудействующие. Председатель Собора, на котором решена была свобода язычников, не мог требовать исполнения Закона от тех, кого освободил. Сам Павел немного выше говорит, что Иаков с Петром и Иоанном подали ему десницу общения, и не возложили на него никакого обязательства по отношению к Закону Моисееву. Стало быть, пришедшие не были в собственном смысле приверженцами Иакова, а только прикрывались именем его.

Яко и Варнаве пристати лицемерству их. Здесь Варнава выставлен не как лицо важнейшее Петра, а как спутник Павла, разделявшей одни с ним мнения; то есть, как такое лицо, от котораго Апостол Павел наименее мог ожидать подобной уступки Иудействующим.

Не право ходят во истине благовествования. Явное указание на то, что здесь Пётр и Варнава и прочие действительно погрешили против истины. Иудей сый, язычески, а не Иудейски живеши. Разумеется предшествовавшее поведение Апостола Петра, когда он в Антиохии обращался с язычниками, как язычник, находя для себя затруднительным выполнять все требования Закона Моисеева. Почто языки нудиши Иудейски жительствовати. Если Пётр лично от себя и не заявлял такого требования, то его поведение давало Иудействующим возможность и право требовать от язычников покорности Закону Моисееву. Смелость, с которою Павел обличает Петра перед собранием многих, объясняется положением самого дела. Недавно ещё на Соборе Апостольском решён был в присутствии самого Петра вопрос о свободе язычников, как тут Пётр отступает от этого решения к общему соблазну многих, и к удовольствию тех, которые неблагоприятно смотрели на свободу язычников. Павел и поспешает исправлением, чтобы не дать злу вторгнуться в Церковь. Эта смелость Павла заставляет признать, что разсказываемое здесь событие было уже после Собора, а не прежде него, как думали некоторые, потому что тогда Павел не только был бы неправ, принимая на себя не принадлежащую ему власть судии и обличителя, но и Пётр едва ли бы позволил себе жить сначала по-язычески, а потом уклоняться от язычников.

Мы естеством Иудеи, а не от язык грешницы. Этот и следующие стихи служат продолжением речи Апостола Павла к Петру — включительно до конца главы, в чём убеждает нас тесная связь между этим стихом и предшествующим. Но так как высказанныя в 15-21 стихах мысли служат основанием дальнейшаго разсуждения Апостола Павла об оправдании верою, то их можно отделить от предшествующаго историческаго разсказа, без нарушения последовательности в речи. Апостол начинает свою речь об оправдании с указания на преимущественное положение Иудея. По самому рождению Иудей уже получал право на оправдание, мог быть негрешником; тогда как язычник в силу того же рождения считался грешником, не имел возможности оправдаться, потому что не имел к тому никаких средств. Но несмотря на такое выгодное преимущество Иудея, исторический опыт и собственное наблюдение Апостола убедили его, что человек не может оправдаться делами Закона.

Уведевше, яко не оправдится человек от дел Закона. Откуда Апостол узнал, что человек не может оправдаться делами Закона? Очевидно, из собственнаго размышления о Законе и ясных указаний Писания, что никто не может похвалиться чистотою сердца и свободою от греха (Притч. 20:9; 3 Цар. 8:46; Иов. 14:4). Здесь Апостол открывает нам ту предварительную внутреннюю работу своей мысли, которою он дошёл до сознания своего безсилия к оправданию и до признания необходимости веры во Христа. И хотя не все Христиане дошли таким путём до признания предложенной Апостолом истины, но, имея в виду доказать её, Апостол считает её как бы узнанною, знакомою всем. В этом случае он исходит из факта веры в Иисуса Христа как такого акта, который уже скрывает в себе невольное признание верующим недостаточности Закона; потому что кто уверовал во Христа с целью получить через Него оправдание, тот этим актом веры ясно отрёкся от прежних средств спасения или высказал, что Закон безсилен спасти его. Не оправдится от дел Закона всяка плоть. Эти слова составляют свободный парафраз выражения Псалмопевца: не оправдится пред Тобою всяк живый (Пс. 142:2). Псалмопевец в сознании своей виновности перед Законом Божиим молится, чтобы Господь не входил в суд с ним; Апостол открывает самыя причины возможности оправдания перед Богом в трудности исполнения Закона.

Христос греху не служитель? Верование во Христа показывает, что верующие ищут в нём оправдания, котораго не мог доставить им Закон. Возвращение опять к Закону показывает, что Христиане и по уверовании во Христа признают себя грешниками, для которых нужно исполнение Закона. Но такое признание своей греховности в Христианстве приводит к вопросу: для чего же служит вера во Христа? Для того ли, чтобы быть грешниками? Короче: Христос служит ли для греха?! Да не будет. Вера во Христа ведёт нас к такой святости, к такой чистоте жизни, что здесь о грехе и помину быть не может. Этими словами Апостол выразил силу и полноту оправдания, совершённаго Иисусом Христом, и вместе с тем дал сокровенное увещание к жизни безгрешной.

Аще бо яже разорих созидаю, преступника себе представляю. Другой необходимый и печальный вывод из возвращения к Закону Моисееву будет тот, что Христиане должны будут сознаваться в преступлении этого Закона, потому что они признали его недостаточным для спасения и стали искать оправдания во Христе и ещё более должны будут сделаться преступниками Закона, потому что сам Закон повелевает обращаться ко Христу, а Христиане вместо того обращаются к Закону. Последняя мысль о необходимости отказаться от Закона, по требованию самого Закона, основывается у Апостола на том, что Закон имел целью только приготовить ко Христу и сделаться излишним с появлением Его.

Аз бо Законом Закону умрох. В силу указаннаго выше требования Закона слушаться уже не Закона, а Христа, я сам, — говорит Павел, — умер для Закона, перестал существовать, как исполнитель его; не живу под Законом и по Закону — чтобы жить для Бога. Придают этим словам и другой смысл: Закон умертвил меня, потому что я не мог выполнить его предписаний, и как мертвец, пришёл из-под власти Закона; но Бог оживил меня, и я теперь живу для Бога. Связь перваго объяснения с предыдущими словами Апостола заставляет предпочесть его второму объяснению. Да Богови жив буду: Христови сраспяхся. Смерть для Закона произошла оттого, что я распялся со Христом и умер с Ним в крещении (Рим. 6:6); но в крещении же я и ожил, только не плотью и не для Закона, а духом для Бога. Иначе: теперь во мне Христос, ожививший меня и изливший на меня Свою благодать.

Не отметаю благодати Божия. Исполнение Закона для достижения оправдания поведёт к отвержению благодати, к отрицанию важнаго значения смерти Христовой. Но это такия истины, с отвержением которых значило бы отвергнуться и Самого Христа. Апостол со страхом отвращается от такого вывода и с твёрдостью исповедует, что он не отвергает благодати Божией.