Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Иероним Стридонский блаженный

Не вследствие гордости, как полагают некоторые, а по необходимости Павел представляет себя как апостола, избранного не от людей и не через человека, a через Иисуса Христа и Бога Отца, чтобы тех, которые болтали на ветер, будто он стоит вне числа двенадцати, и прибавляли, будто он явился неизвестно откуда или будто был старейшими его поставлен на служение, привести в смущение такой властью. Косвенным образом, можно полагать, здесь также дается ответ Петру и другим апостолам, что ему, Павлу, проповедание Евангелия вручено не апостолами, а самим Иисусом Христом, Который и их поставил апостолами.
*** Иной перевод Не вследствие гордости, — как полагают некоторые, — а по необходимости он представляет себя, как Апостола посланника не от людей, и не чрез человека, а чрез Иисуса Христа и Бога Отца, и это именно с тем, чтобы таким величием пославшей его власти привести в смущение тех, которые болтали на ветер (ventilabant), что Павел стоит вне числа двенадцати, и прибавляли, что он явился неизвестно откуда, или что он был поставлен на служение (ordinatum) старейшими его. Но можно думать, что косвенным образом здесь сказано и относительно Петра, и других Апостолов, что ему, Павлу, проповедание Евангелия вручено не Апостолами, а самим Иисусом Христом, Который и их поставил Апостолами. А все это поставлено в начале послания для того, чтобы никто не мог ему, Павлу, возражать, — когда он говорит против тягостей Закона в защиту благодати Евангелия, — в таком, напр., роде: "Но это Петр сказал", "а это постановили Апостолы", "а это определили твои предшественники". И действительно, в дальнейшей речи эту мысль, теперь предпосланную скрыто, он делает более очевидною: это тогда, когда он указывает, что он ничего не усвоил себе от тех, которые, по-видимому, имеют нечто, и когда пишет, что в лице противостал Петру, утверждая, что ему нет никакой нужды делать уступки лицемерию Иудеев. Поэтому, если некоторым кажется безразсудством, что он, — будь то даже в скрытом виде, — говорил против Апостолов, в то время, как сам направился иди: направлялся в Иерусалим с целию сравнить свое благовествование с их Евангелием, чтобы как-нибудь не обратить в ничто сбои прошедшие и настоящие труды (ne forte in vacuum curreret aut cucurrisset), — поэтому мы обратим свое внимание на следующее. До того дня патриархи Иудеев посылали Апостолов к Галатам; от них то, по моему мнению, тогда развращенные из Галатов приняли обычай соблюдать предписания Закона, а может быть и другой кто из Иудеев, веровавших во Христа, направился в Галатию, и уверял, что Петр, первоверховный из Апостолов, и Иаков, брат Господень, соблюдают обряды по предписанию Закона. Посему для необходимаго отличия тех, — которые посылаются от людей, — Апостол от себя, — посланнаго Христом, — делает такое вступление: Павел Апостол не от людей и не чрез человека; а Апостол, т. е. посланный.— слово свойственное и Еврейскому языку: это также значит и Silas или: Silai, которому дано от послания имя: посланный. По свидетельству Евреев, между ними также есть пророки и некоторые святые мужи. которые одновременно суть и апостолы, и пророки, а другие только пророки. Так (denique) Моисею говорится: Я пошлю тебя к фараону (Исх. 3:10, 11), и он отвечает: усмотри другого, котораго Ты пошлешь, также и Исаии говорится от Бога: Кого Я пошлю, и кто пойдет к этому народу (Ис. 6:8); сии два являются и апостолами, и пророками. Посему также Иоанна Крестителя должно называть и пророком, и апостолом, хотя Св. Писание говорит: Человек был послан от Бога, котораго имя: Иоанн (Ин. 1:6). А в послании к Евреям (Евр. 3:1) Апостол Павел вопреки своему обыкновению не назвал и своего имени, и не предпослал наименовании себя Апостолом; это потому, что он имел в виду говорить о Христе: Итак, имея Первосвященника великаго и Посланника Апостола исповедания, нашего Иисуса; кроме того было и неприлично представлять Павла Апостолом в том месте, где Христос должен был получить имя Апостола. Но есть четыре рода апостолов. Один род это — те, которые не от людей и не чрез человека, а от Иисуса Христа и Бога Отца; другой род это — те, которые от Бога, но чрез человека; третий это — те, которые от человека, а не от Бога; четвертый это — те, которые и не от Бога, и не чрез человека, и не от человека, а от самого себя К числу Апостолов перваго рода относится Исаия и прочие пророки, и сам Апостол Павел, который не от людей и не чрез человека, а послан от Иисуса Христа и Бога Отца; ко второму роду относится Иисус, сын Навина, который поставлен Апостолом, правда, от Бога, но чрез человека Моисея. К третьему роду относится тот, который поставлен (ordinatus) ио благорасположению и стараниям людей. Так (Ut) ныне мы видим весьма многих, которые призваны к священству не по Божественному суду, а по подкупленному голосу простого народа. К четвертому роду относятся лжепророки и лжеапостолы, о которых Апостол говорит: Лжеапостолы этого рода, делатели неправды, преображающие себя в апостолов Христовых суть те, которые говорят: "Сие говорит Господь". А Господь не послал их (2 Кор. 11:13)¹. Но Апостол Павел не таков, потому что он послан и не от людей, и не чрез человека, а от Бога Отца чрез Иисуса Христа. Из этого подтверждается та, — в опровержение ереси Евиона и Фотина, — мысль, что Господь наш Иисус Христос есть Бог; в самом деле (dum) Апостол, посланный для проповедания Евангелия Иисусом Христом, отрицает послание свое от человека. Этим местом пользуются и другия ереси, которыя, доказывая, что плоть Иисуса Христа была только призрачною (putativam), утверждают, что Христос был Богом, а не человеком; то же должно сказать и о новой ереси, которая утверждает, что дело Христа было делом только наполовину (dimidiatam). Таким образом вера Церкви поставлена под удары стольких ложных учений, что, если она будет исповедать Христа человеком, то неожиданно выступают Евион и Фотин; если же она усиливается доказать, что Он есть Бог, то внезапно выплывают как пузыри в кипятке сочинители новаго учения: Манихей и Маркион. Посему пусть они одновременно вместе выслушают, что Христос есть и Бог, и человек. Это не то, что в Нем одно — Бог, а другое — человек, а то, что, бывший всегда Богом, ради нашего спасения удостоил Сам сделаться человеком. Должно знать, что в "Апостоле" Маркиона² не написано: и чрез Бога Отца, так как он хотел показать, что Христос воздвигнут из мертвых не от Бога Отца, а Сам Собою, соответственно тому, что сказано Им: Разорите храм сей, и Я в три дня воздвигну его (Ин. 2:19), как и в другом месте: Никто не возмет души Моей от Меня, но Я полагаю ее Сам Собою. Я имею власть положить ее, и имею власть снова принять ее (Ин. 10:18).

В начале других посланий поставляются Сосфен, Сильван, иногда Тимофей; и только в этом в виду важности значения весьма многих Апостол называет всех братьев. Может быть они и сами были из числа обрезанных, и со стороны Галатов не считались достойными презрения. Действительно, ведь для исправления народа весьма много значит мнение многих и согласие их в одном деле. А относительно его слов: к церквам в Галатии должно заметить и то, что здесь только вообще он пишет не к одной Церкви, одного города, а к церквам всей области, также и то, что он называет их церквами, хотя потом обличает их, как подвергшияся заблуждению. Из этого последняго должно заключить, что церковью может быть называемо нечто двоякое: и та церковь, которая не имеет скверны или порока и есть по истине тело Христово, и та, которая во имя Христово собирается, не имея полноты совершенных добродетелей (Еф. 5:27). Таким же образом (quomodo) и мудрые в двояком отношении называются так: и те, которые отличаются полною и совершенною добродетелью, и те, которые начинают и могут быть отнесены к движущимся вперед. О совершенных говорится: Пошлю к вам мудрых (Лк. 11:49). О недостигших мудрости говорится: Обличай премудраго и возлюбит тебя (Притч. 8:9). В самом деле, тот, который имеет полную и совершенную добродетель не нуждается в исправлении. Соответственно такому значению должно иметь в виду также и прочия добродетели, т. e. (quod scilicet) крепкий, благоразумный, благочестивый, непорочный, праведный и воздержный понимаются то в полном значении слова, то в ограниченном смысле.

Не так, как в прочих посланиях, он полагает благодать Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа и мир, чрез который без наших, имеющих значение заслуги дел (absque operum merito) и прежние грехи нам прощены, и после прощения подан мир; наоборот, он уже благоразумно ведет дело обличения против тех, которые были прежде расположены в пользу Закона и думали, что могут оправдаться от дел Закона; это с тою целью, чтобы они знали, что они спасены по благодати и должны твердо стоять в том, чтоб начали делать.

Ни Сын не предал Себя за наши грехи без воли Отца, ни Отец не предал Сына без воли Сына... А Сын предал Себя, чтобы бывшую в нас неправду Самому заменить оправданием. Премудрость предала Себя, чтобы победить неразумие. Святость и Крепость принесла Себя в жертву, чтобы уничтожить скверну и немощь.
*** На стих 4-5 Который предал Себя Самою за наши грехи, чтобы исторгнуть нас от настоящего века лукавого по воле Бога и Отца нашего, Которому слава веки веков Аминь. — Не Сын не предал Себя за наши грехи без воли Отца, ни Отец не предал Сына без воли Сына. Но в том и проявилась воля Сына, чтобы исполнить волю Отца, как Он Сам говорит в Псалме: Я восхотел исполнить волю Твою, Боже Мой (Пс. 39:9). А Сын предал Себя, чтобы бывшую в нас неправду Самому заменить оправданием. Премудрость предала Себя, чтобы победить неразумие. Святость и Крепость принесла Себя в жертву, чтобы уничтожить скверну и немощь. При этом Он освободил нас не только в будущей жизни, как мы веруем соответственно данному нам упованию, но даже и здесь, в этой жизни, когда мы, умирая со Христом, преобразуемся новыми чувствованиями; перестаем быть от мира сего, который соответственно этому (merito) и не любит нас. Спрашивается: каким образом настоящий век назван злым, лукавым? Дело в том, что некоторые еретики находят обыкновенно в этом повод к тому, чтобы утверждать, что Творец света и будущего века был один, а творец тьмы и века настоящего — другой. А мы утверждаем, что лукавым называется не столько самый этот век, слагающийся из дней и ночей, годов и месяцев, сколько то, что происходит в этом веке по соответствию имени dmwnumwj, каким образом говорится, что для каждого дня достаточно его злобы (Мф. 6:34), и что дни Иакова были кратки и бедственны (Быт. 47:9)? Не потому, конечно, что промежуток времени жизни Иакова был несчастным, а потому, что пережитое им было перенесением различных испытаний. Конечно, то время, когда он был в тяжкой работе ради получения себе жен и переносил многие притеснения (Быт. 29,31), для Исава было временем спокойствия, и таким образом одно и то же время для одного было хорошим, а для другого — дурным; и в Екклесиасте написано: Не говори, что дни мои прежние (priores) или: худшие — pejores были хороши сравнительно с этими (Еккл. 7:10)¹, только с той целью, чтобы различить доброе от злого. Посему и Иоанн говорит: Весь мир во зле лежит (1 Ин. 5:19). Это не то значит, что сам мир есть зло, а то, что зло в мире бывает от людей, которые говорят: Будем есть и пить, ибо завтра умрем (Ис. 22:13); да и сам Апостол Павел говорит: Испытывая время, потому что дни — лукавы (Еф. 5:16)². Поэтому подвергаются ругательствам и тенистые горы, когда они наполнены разбойническими делами, не потому, что земля и леса впадают в грех, а потому, что местам этим присвоено бесславие за человекоубийство. Мы ненавидим и меч, которым пролита кровь человеческая, и чашу, в которой растворен яд, не в следствии греха меча или чаши, а в следствии того, что заслужили ненависть те, которые их употребили во зло. Подобно этому и век, который есть известное количество времени, не сам по себе называется добрым или злым, а соответственно качествам тех, которые живут в течении его. Посему должно с презрением относиться к измышлениям и басням Валентина, который сочинил тридцать своих эонов (aiwnaj = веков), потому что Священное Писание говорит о веках (aiwnaj); он утверждает, что эоны — живые существа (animalia), и соответственно четверицам, восьмерицам, десятерном и двадцатерицам составил такое же число веков, какое породила плодовитая нечистота Энеиды. Должно также спросить: какое различии между веком и веком века, или веком веков, и где говорится о малом количестве времени, а где идет речь о вечности, потому что на еврейском языке olam (עולם) , т. е. век, обозначает вечность там, где пишется со вставкой буквы ѵаѵ, а там, где пишется без буквы (ѵаѵ) обозначает пятидесятый год, который они называют юбилейным. Вот почему тот Еврей, который ради жены своей и детей н из любви к господину своему назначается в рабство через прокалывание уха, получает повеление быть в рабстве на век в смысле: до пятидесятого года (Исх. 21:6). Также и Моавиты, и Аммониты не вступают в Церковь Господню до пятого и десятого поколения и на век, потому что с наступлением юбилея наступал конец всем тяжелым условиям и обязательствам (Втор. 23:3). Некоторые утверждают, что значение слов: во веки веков, то же самое, что и слов: во святом святых, в небесах небес, в делах дел, в песнях песней; и как есть различие неба в отношении к тем, которым принадлежит небо, и различие святилища в отношении к тому, что более свято, чем святилище, и различие деяний, которые по превосходству лучше других деяний и песней, которые возвышаются над всеми песнями; так есть различие и между веками, которые по сравнению с веками суть века по преимуществу. Итак, под настоящим веком разумеют тот, который должно исчислять, начиная от времени, когда созданы небо и земля, и который протекает до времени окончания мира, когда Христос имеет судить всех. А иногда отодвигают и далее, делая шаг в прошедшее, и рассуждая о веках прошедших и будущих: были ли они добры, или злы, или же будут таковыми; при этом вступали в рассмотрение столь глубокомысленных вопросов, что составили даже книги и необъятные свитки (infinita volumina) для их разрешения. А окончание предисловия Павла сделано еврейским словомъ: Аmen ( אמן ),( которое семьдесят переводят обыкновенно словом genoito, т. е. да будет; а Акила словом pepoistwmenoj — истинно, или: верно это слово в Евангелии часто употребляется Спасителем: Он речь свою утверждает словом аmen (Аминь).

См. комментарий на Гал. 1:4.

Слово удаление¹ в первый раз мы встречаем в Книге Бытия, где говорится: Бог удалил² Еноха, и он не был найден (Быт. 5:24)³ ... Кто похищается Богом, тот не бывает найден врагами своими, и не может похитить его строящий козни. Вот это, по моему мнению, и значит: и не был найден. А кто похищается дьяволом, тот переносится в то, что по видимости есть, а на самом деле не существует.

*** Увлечены вы, говорит апостол, к иному благовествованию; но иного нет, потому что все, что ложно, не существует, как и то, что против истины.
*** На стихи 6-7. Я удивляюсь, что вы столь скоро отдаляетесь (transferimini,) от Того, который призвал вас к благодати Иисуса Христа, в след другого благовествования, которое есть не что иное, как то, что являются некоторые, возмущающие вас и желающие извратить благовествование Христово. Слово отдаление (перенесение - translatio) в первый раз мы встречаем в книге Бытия, где говорится: Бог удалил (transtulit) Эноха, и он не был найден (Быт. 5:24)¹. После того также в книге Царств , где говорится, как жена царя Ахава Иезавель отдалила его от истинного богопоклонения к почитанию идолов, чтобы он стал делать все, подобно тому, что делал Аморей, которого Господь рассеял пред лицом сынов Израиля (3 Цар. 21:25-26). Но хотя и то, и другое действие есть удаление (translatio), однако первое Эноха есть дело Божие, а Ахава - дело дьявола. Кто похищается (trausfertur) Богом, тот не бывает найден врагами своими, и не может его похитить строящий козни; вот это, но моему мнению, и значить: и не был найден. А кто похищается дьяволом, тот переносится в то, что, по-видимому, есть, а на самом деле не существует. И мудрецы мира сего увлеченными (translatos) называют тех, которые переносятся от одного учения к другому; так и известного Дионисия назвали они Transpositas или Translatus Metaqemenoj - перенесенный, переложенный с места на место, т. е. отступивший от прежнего убеждения (decreto) к противоположному; это тот Дионисий, который первоначально проповедал учение, что скорбь не есть зло; а потом, под давлением несчастий и терзаемый скорбью, стал утверждать, что скорбь есть величайшее из всех зол. Итак Апостол Павел удивляется, что Галаты увлечены от свободы Евангелия в рабство дел Закона; а потом удивляется тому. что они увлечены столь скоро, потому что не одна и та же ответственность лежит на том, который с трудом поддается увлечению со стороны другого, и на том, который увлекается быстро; то же самое (ut.) и во время мученичества: не одна и та же вина лежит на том, кто без борьбы и истязаний быстро переходит к отречению от веры, и на том, кто через дыбы (equuleos), четвертовальные колеса (fidiculos) и огонь растерзан и вынужден отречься от того, во что веровал. Проповедование Евангелия было еще сравнительно новым, еще не велик был промежуток после того, когда Апостол увлек Галатов от идолов к Христу. Итак он удивляется, каким образом они столь скоро отступили от Того, по имени Которого недавно еще сделались Христианами. Это место заключает в себе оборот речи, называемый перестановкой слов uperbaton, которая в своем собственном порядке может быть прочитана таким образом: Я удивляюсь, что вы так скоро отвлеклись от Христа Иисуса, Который призвал вас к благодати, говоря: Я пришел призвать к покаянию не праведных, но грешных (Мк. 2:17). И действительно, мы спасены благодатью, а не через Закон (Еф. 2:8-9)². А увлечены вы к другому Евангелию, которое не есть иное, потому что все, что ложно, не может быть твердо стоящим (non subsistit); а то, что противно истине, не существует, как видно из следующего: Не передавай, Господи, державы Своей тем, которые не существуют (Есф. 14:12 ?) И Господь призвал то, чего не было, чтобы вызвать к бытию не бывшее. Если же о тех, которые веровали в одного и того же Бога и имели одно и то же Писание, говорится, что они увлечены к другому Евангелию, которое не есть Евангелие, то что мы должны думать о Маркионе и других еретиках, которые отвергают Творца мира и придумывают, что Иисус Христос есть Христос Помазанник другого Бога. Они погрешают и падают не только в толковании Закона и буквального смысла (litterae), или в учении о борьбе плоти и духа; но даже они не согласны в учении об основном (toto) прав Церкви. Но прекрасно говорит Апостол: Это только некоторые, возмущающие вас и желающие извратить Евангелие Христово. Они желают, говорит он, подменить Евангелие, извратить и произвести возмущение, но они этого не в силах сделать, потому что оно таково по природе, что не может быть иным, как только истинным. Всякий истолковывающий Евангелие иначе по духу и мысли, чем содержится в написанном, приводит верующих в смущение и извращает Евангелие Христово, так что стоящее впереди он отодвигает назад, а то, что стоит позади, обращает вперед. Если кто следует только букве, так стоящее позади ставить впереди; а если кто прилепляется к толкованиям Иудеев, тот отодвигает назад то, что по природе своей поставлено впереди. Сверх того (necnon) и усвоение Галатам слова увлечение (translatio) весьма подходит к ним, ибо слово Галатия на нашем языке значит именно увлечение, перенесение (translatio).

Они желают, говорит апостол, подменить благовествование, извратить и произвести возмущение; но они не в силах сделать это, потому что благовестие таково по природе, что не может быть чем-то иным, как только истинным.
*** См. также комментарий на Гал. 1:6.

Эти слова апостола могут быть поняты как гипербола, не означая, будто апостол или ангел с неба могли бы проповедать иначе, чем прежде... хотя ангелы, которые не сохранили своего первоначального состояния, могли претерпевать изменение.
*** На стих 8-9. Но хота бы мы или даже ангел с неба сошел благовествовать вам нечто сверх того, что мы благовествовали вам, да будет отлучен. Как мы сказали прежде, так и теперь я слова повторяю: Если кто-либо будет благовествовать вам нечто сверх того, что вы приняли, да будет отлучен. Эти слова Апостола могут быть приняты, как некоторое преувеличение (hyperbolice), а не в том значении, будто апостол или ангел с неба могли бы проповедать иначе, чем прежде сказали. Но даже если бы и так могло быть, что изменялись бы и апостолы, и ангелы, однако не должно отступать от того, что однажды было принято. Так должно думать особенно, когда сам Апостол показывает твердость своей веры, говоря в другом месте: Я знаю, что ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни владыки, ни настоящее, ни будущее, ни крепость, ни высота ни глубина, и никакая другая тварь не может отлучить нас от любви Божией, которая во Христе Иисусе Господе нашем (Рим. 8:38). Истину говорю вам, не лгу, так как совесть моя дает мне свидетельство (Рим. 9:1)¹. Несомненно, что это сказано не тем, кто мог бы когда-нибудь отступить от веры во Христа и от любви к Нему. Но те, которые хотят видеть в этих словах истину действительную, а не предположение kaq upoqesin dictum, т. е., которые хотят видеть мысль, что и Апостолы и даже Ангелы могут обратиться к злу, представляют в доказательство то, что и сам Апостол Павел знал, что и он может пасть, если будет жить более нерадиво; это видно из его слов: Но я покоряю и порабощаю тело свое, чтобы, проповедуя другим, мне самому не оказаться осужденным (1 Кор. 9:27)², это видно и из того, что и Ангелы, которые не сохранили своего первоначального состояния³, но оставили свое жилище, были способны к изменению в вечных узах под мраком соблюдаются они на суде великого дня (Иуд. 1:6)⁴. Только естество Бога одного неизменно, о чем пишется так: Ты же — тот же самый (Пс. 101:28), и Сам Он говорит о Себе: Я — Бог ваш, и не изменяюсь (Мал. 3:6). Что пал светоносный (lucifer), который восходит утром, это так же известно, как и то, что Посланный некогда ко всем народам был сокрушен на земле. Известный ученый муж Тертуллиан искусно писал относительно этого места против Апеллеса и его сестры Филумены, которою овладел некоторый ангел дьявольского духа и развращенный; он писал, что это тот ангел, против которого задолго прежде рождения Апеллеса Дух Святой пророчески изрек отлучение (анафему) через уста Апостола. Затем anaqema есть понятие (verbum) собственно еврейское и употреблено как в книг Иисуса Навина, так и в книге Чисел (Нав. 6:17-18; Чис. 21:2-3), когда Господь повелел, чтобы все, что было в Иерихоне и принадлежало Модианитам, считалось под заклятием и отлучением. Спросим тех, которые Христа и Апостола Павла считают Одного — Сыном, а другого рабом благого и еще в то время неизвестного (?) Бога, Который не хотел ни злословить (nesciat maledicere — проклинать) ни осуждать кого-либо: каким образом Апостол Его употребляет слово Иудеев, т. е. слово Творца, и выражает пожелание (velit), чтобы погиб или Апостол, ила Ангел, хотя Сам Он не хотел мстить. А прибавление его: Как мы сказали прежде, так и снова я повторяю, показывает, что и в начале Апостол предостерегал от того же самого, т. е. провозгласил отлученіе тех, которые будут учить иначе, и теперь после того, как обнаружилась такая проповедь, он произносит отлучение, которое раньше предсказал. Поэтому он произнес отлучение и себе, так как его обвиняли, будто он в Иудее делает одно, а среда язычников проповедует другое, и против Ангела, который, как это известно было всем, по достоинству выше даже его предшественников Апостолов Так что, по его словам, и значение (auctoritas) Петра и Иоанна не должно считаться столь великим, когда он Павел ни для себя, учившего их Галатов раньте, ни для Ангела не считал позволительным проповедать иначе сравнительно с тем чему они были научены раньше. Итак он обозначил по имени только себя и Ангела, а прочих указал без имени: если кто-либо, говорит он, будет благовествовать вам, чтобы общим словом кто- либо не нанести обиды своим предшественникам, и, однако, в скрытом виде указать их имена.

В начале апостол предостерегал именно от этого, произнеся анафему¹ на тех, которые будут учить иначе. Теперь, после того как обнаружилась такая проповедь, он провозглашает анафему, о которой предсказывал.

*** См. также комментарий Гал. 1:8.

Не будем полагать, что апостол учит нас по его примеру презирать суждение людей... Но если возможно, чтобы мы одинаково угождали Богу и людям, то людям должно угождать; если же мы не иначе угождаем людям, как через неугодное Богу, то мы должны скорее угождать Богу, нежели людям... Слово ныне здесь вставлено специально для того, чтобы показывать, смотря по обстоятельствам, следует или не следует угождать людям. Таким образом, тот, кто теперь неугоден людям вследствие проповеди евангельской, будет угоден им вследствие спасения многих людей.
*** В самом деле, буду ли я склонять к себе¹ теперь лишь людей или Бога, или я стремлюсь быть приятным для людей? Если 6ы я еще угождал людям то не был бы рабом Христовым. Не будем думать, что Апостол учит нас по его примеру презирать суждение людей, ибо в другом месте он говорит: Итак имея страх Господень, мы склоняем к себе людей, а Богу мы открыты (2 Кор. 5:11), и известное слово: Будьте беззазорными для Иудеев и язычников, и для Церкви Божией, как и я угождаю всем во всем, стремясь не к тому, что мне полезно, но многим, чтобы они спаслись (1 Кор. 10:32-33)². Но если возможно, чтобы мы одинаково угодили Богу и людям, то людям должно угождать; если же мы не иначе угождаем людям, как через неугодное Богу, то должны скорее угождать Богу, чем людям. С другой стороны, Апостол и сам присоединяет причину того, почему он угождает людям, говора: Стремясь не к тому, что мне полезно, а к тому, что полезно многим, чтобы они спаслись. А тот, кто, побуждаемый любовью, которая не ищет своего, а чужого, угождает всем, чтобы они спаслись, тот несомненно угождает Богу, Который заботится о спасении людей. В его речи есть и особенное слово теперь лишь (modo), нарочито присоединенное здесь, показывающее: следует ли, смотря по обстоятельствам (pro tempore), угождать или не угождать людям; таким образом тот, кто теперь не угоден людям в следствии проповеди евангельской истины, впоследствии будет угоден им в следствии спасения весьма многих людей. Некогда Павел был угоден иудеям, как настоящий ревнитель отеческих преданий, ибо он прежде безупречно исполнял Закон и имел пламенную ревность к обрядам и обычаям предков в такой степени, что даже принимал участие в побиении Стефана камнями, и в Дамаске стремился, чтобы лишить свободы тех, которые отреклись от Закона (Деян. 7:58; Деян. 8:1; Деян. 9:1-2). Но после превращения своего из гонителя в сосуд избранный и начала проповедования той веры, гонителем которой он некогда был, он стал ненавистным для иудеев, которые прежде любили его. Вот это и значат его слова: Разве я стремлюсь угождать иудеям, в следствии ненависти которых ко мне я сделался угодным Богу? Ведь если бы я был угоден им, то не был бы рабом Христовым, потому что я утверждал бы Закон, разрушая благодать Евангелия; по этой же причине я не стремлюсь к сохранению Закона. Я не могу одинаково угождать Богу и иудеям, потому что тот, который бывает угоден им, не бывает угоден Богу. Да и самое слово suadere взято из обыкновенного словоупотребления (humano usu), именно когда кто-либо имеющееся у него и однажды усвоенное им себе старается внушить и другим, — это слово употребляется в весьма многих местах Писания, к числу которых относится и следующее: Убеждение (suasio) происходит не от того, Который призвал нас (Гал. 5:8)³; то же самое и в книге Деяний Апостолов: Итак приходили к нему в странноприимницу многие Иудеи, которым он изъяснял, подкрепляя свидетельствами, царство Божие и убеждая их относительно Иисуса свидетельствами из Закона Моисеева и пророков до самого вечера (Деян. 28:23)⁴. Все это он делал потому, что о нем был распространен слух, будто он тайно соблюдает предписания закона и в Иерусалиме присоединяется к числу Иудействующих.

На основании этого места сокрушается учение Эвиона и Фотина, ибо это место свидетельствует, что Христос есть Бог, а не человек только. В самом деле, если благовествование Павла происходит не от человека, и если он принял его и научился ему не от человека, а чрез откровение Иисуса Христа, то, без сомнения, Иисус Христос, открывший Павлу благовествование, не есть человек. А если Он не есть человек, то следует, что Он — Бог. Но этим мы не отвергаем того учения, что Он воспринял естество человека, а отвергаем только то учение, по которому Он был только человеком. Спрашивается: Приняли ли Церкви всего мира благовествование от Бога, или от человека? В самом деле, кто из нас был научен чрез откровение Христово, а не получил знание чрез проповедь человеческую. На этот вопрос мы ответим, что те, которые могут сказать: Разве вы ищете доказательства Того, Который, как Христос, говорит во мне 2 Кор. 8:8, и: Но живу уже не я, а живет во мне Христос Гал. 2:20, эти учили не столько сами, сколько живущий в них Бог, который говорит святым: Я сказал: вы — боги, и вы все — сыны Вышняго Пс. 81:6, и вслед затем о грешниках: Вы же, как люди, умрете и падете, как один из первенствующих. Итак, когда говорит Павел и Петр, которые не умирают, как люди, и не падают, как один из первенствующих, то очевидно, что они — боги. А те, которые суть боги, преподают благовестие не человеческое, а Божие. Маркион и Василид, и прочая еретическая зараза не имеют благовествования Божия, потому что они не имеют Духа Святого, без Которого проповедуемое ими благовестие является человеческим. И при этом не будем думать, что Евангелие заключается в словах Писания, а в его смысле, не в поверхностном значении, а во внутреннейшем содержании, не во внешних покровах (foliis) речи, а в корне его смысла. О Боге говорится у пророка: Слова Его благи в отношении к нему Мих. 2:7-70. Писание тогда полезно для слушающих, когда оно не провозглашается без Христа," когда оно не предлагается без Отца, и когда проповедающий не внушает его другим без Духа Святого В противном случае по слову Иезекииля Иез. 8:18 и дьавол, говорящий от Писаний, и все ереси приготовляют себе из него удобную опору (consuunt cervicalia=сшивают изголовье), которую подкладывают под руку (cubitum) людей всякого возраста. Также и сам я, который говорю, если я имею в себе Христа, то имею благовествование не человеческое; а если я — грешник, то мне говорится: Господь сказал грешнику. Почему ты провозглашает оправдания Мои, и принимаешь в уста свои Завет Мой? А сам возненавидел наставление и бросил позади себя слова Мои Пс. 49:16-17 и проч. следующее за тем. Весьма опасно проповедовать в Церкви, потому что вследствие превратного толкования из благовествования Христова может быть сделано благовествование человеческое, или, — что еще хуже, — дьявольское. А между воспринимать и научаться есть то различие, что воспринимает благовествование тот, которому оно сначала внушается и в котором возводится на степень веры, так что он верит, что написанное принадлежит вам. А научается тот, кто познает ясно и раздельно представленное в нем под образами гаданий и притчей, и познает не по откровению человеческому, а но откровения* от Христа, Который открыл Павлу, или чрез Павла, в котором говорит Христос. И самое слово άποκάληψις, т. е. откровение, есть слово свойственное исключительно Писанию, а не заимствованное у Греков от какого-либо из светских мудрецов. Поэтому, кажется мне, как в других словах, которые LXX толковников перевели на Греческий язык с Еврейского, так и в этом особенно, они стремились к тому, чтобы выразить особые свойства иностранной речи, изыскивая новые слова для новых предметов, и дать значение, когда что-либо тайное и прикровенное, по удалении внешнего покрова, делалось ясным и выводилось на свет. Для объяснения этого вот пример. Моисей беседовал с Богом с открытым лицом, т. е. без покрова (Исх. 33-34 глл.); но, обращаясь к народу, он возлагал на свое лице покрывало, потому что народ не имел силы смотреть прямо в лице ему Числ. 4. Так же и пред ковчегом Завета была растянута завеса; и когда она была удаляема, то скрытое прежде выставлялось на вид, и, — воспользуемся этим самым словом, — открывалось (revelabantur). Итак, если те, которые привыкли читать сочинения красноречивых людей светских, начнут издеваться над новизною и безыскусственностью нашей речи, то мы отошлем их к книгам Цицерона, относящимся к философским вопросам; и они увидят, как велика была необходимость употреблять там столь большое число диковинных слов, которых ухо латинского человека никогда не слышало; и это тогда, когда он переводил с греческого языка, который близок к нам. А что должны были перенести те, которые пытались выразить особенности трудных Еврейских оборотов? И тем не менее в столь многих свитках Писаний находится гораздо меньше слов, которые дышат новизною, чем тех, которые Цицерон собрал в своей маленькой книге. Затем, как мы сказали и в начале, при толковании слов: Павел, посланный не от людей и не чрез человека, так и теперь слово его может быть понято прикровенно в отношении к Апостолу Петру и прочим его, Павла, предшественникам в том смысле, что он, имеющий наставником в благовествовании только одного Христа, не был подвигнут каким-либо законом или властью (quod nullius pro Lege et auctoritate moveatur). Далее: он указывает на то откровение, в котором, — во время пути в Дамаск, — удостоился слышать голос Христа и пораженный слепотою телесных очей, стал созерцать свет мира.

На стих 13-14 Такое сообщение весьма полезно для Галатов, именно о том, что Павел, опустошитель Церкви Божией и ревностнейший защитник Иудейства, внезапно обратился к вере во Христа. И это в то время, когда Распятый только что был проповедован в мире, и когда новое учение было гонимо и язычниками, и Иудеями всего тогдашнего мира. Действительно, они могли сказать: „Если тот, кто с малого возраста был наставлен в правилах жизни (disciplinis) фарисеев; кто в иудейских преданиях превосходил всех своих сверстников, если он теперь защищает Церковь, которую когда то весьма сильно преследовал, и предпочитает иметь благодать и новое учение Христа вопреки ненависти всех, а не сохранят старину Закона ради похвалы со стороны многих; то что же делать нам, сделавшимся Христианами непосредственно из язычества? И прекрасны его слова: Чрезмерно преследовал Церковь Божию, так что и из этого возникает удивление к нему, потому что не каждый из тех, которые даже были незначительными преследователями Церкви Божией, обратился к вере, а только тот, который превосходил в гонении прочих. И мудро передает он в своем повествовании, что он не столько служил Закону Божию, сколько отеческим, т. е. фарисейским преданиям, которые учат учениям и заповедям человеческим Мф. 15:9 и Мк. 7:7—9. Как прекрасны подбор и значение выражений: Вы слышали, говорит, о моей жизни в Иудействе некогда; "о жизни" не: „о благодати", „некогда", а не: „теперь", "в Иудействе", а не: „в Законе Божием"; Как я чрезмерно был гонителем Церкви Божией и опустошал ее. Он был гонителем не так, как прочие, а „чрезмерно". И он как будто не удовлетворялся сильным преследованием, но опустошал Церковь, как будто был хищником или разбойником. Также не говорит он: Церковь Христову, какою тогда ее сам считал или: считали, т. е. происходящею от Того, Которого презирал и преследовал, а: Церковь Божию, соответственно своей настоящей вере; причем или указывает в Христе Бога, или говорит, что она — Церковь Того же самого Бога, Который некогда дал Закон. И превосходил в Иудействе многих своих сверстников в роде моем, как более чем должно ревнующий о своих отеческих преданиях. И опять он называет себя превосходящим не в Законе Божием, а в Иудействе, и превосходил не всех, а весьма многих, и не старейших себя, а своих сверстников, так что делает указание и на свои ревностныя занятия, и вместе с тем отклоняет возможность упрекнуть его в хвастовстве. А говоря об отеческих преданиях, но не о заповедях Божиих, он показывает в себе и фарисея из фарисеев, и имеющего ревность Божию, но не по разуму (non secundum scientiam). Даже до настоящего времени люди, понимающие Священное Писание по-иудейски преследуют Церковь Христову и опустошают ее; они развращены не Законом Божьим, а преданиями человеческими.

Мудро говорит Павел в своем повествовании, что прежде он служил не столько закону Божию, сколько отеческим, т.е. фарисейским, преданиям, которые учат учениям и заповедям человеческим (Ср. Мф. 15:1-20; Мк. 7:1-23).
*** См. также комментарий на Еф. 1:13.

На стих 15 и начало 16. Когда же благоугодно было Тому, Который избрал меня от чрева матери Моей, и призвал меня через благодать Свою, чтобы открыть во мне Сына Своего для того, чтобы я благовествовал о Нем среди язычников. Не только в этом месте, но и в послании к Римлянам Павел пишет, что он избран для благовестия Божия. И Иеремия, прежде чем зачат был и образовался в чреве матери своей, представляется, как известный и освященный от Бога (Иер. 1:5); также и от лица Праведника, или, как некоторые думают от лица Христа, говорится: На тебя оставлен я от чрева; от утробы матери моей Ты — Бог мой (Пс. 21:11). А против грешников Давид восклицает: Ибо вот в беззакониях я зачат, и в грехах зачала меня матерь моя (Пс. 50:7); и в другом месте: Со времени пребывания во чреве нечестивые отчуждены от Бога (Пс. 57:4)¹; наконец в том и другом значении говорится: Бог Иакова возлюбил, а Исава возненавидел (Мал. 1:1-3), прежде чем дети родились (Рим. 9:11-13). Еретики находят в этом месте основание для признания нескольких различных природ — именно: духовной, душевной и земной coikhn, из которых одна спасается, другая погибает, а третья занимает средину между теми двумя; они представляют дело так, что праведник никогда не был бы избран, прежде чем не сделал бы какого либо добра, ни грешник не возбуждал бы ненависти прежде совершения преступления, если бы природа спасаемых и погибающих не была различна. На это мы можем ответить просто, что это бывает по божественному предвидению, так что тот, в ком Он предусматривает будущего праведника, бывает возлюблен, прежде чем родится из чрева, а будущего грешника Он ненавидиъ прежде, чем тот согрешит; но это не значит, что Бог бывает несправедлив в любви и ненависти Своей, а только то, что Он по достоинству (debeat) разсматривает их не иначе, как зная вперед, что они будут или праведниками, или грешниками; что Он судит не так, как люди, только о настоящем, ибо для Него и будущее есть уже совершившееся, и что Он произносит Свой приговор по последствиям действий, а не по началу их. Это есть наиболее простое объяснение, и без других более возвышенных разъяснений оно может быть до некоторой степени достаточно для читателя. Впрочем те, которые стремятся утверждать, что Бог несправедлив, на основании того, что мы немного выше сказали: От чрева матери грешники отчуждены от Бога, присоединяют также и далее следующие слова: Они заблуждаются от утробы матери, говорят ложь. Эти люди указывают на следующее: Как это грешники заблуждаются прямо от чрева матери и говорят ложь, когда они еще не могут иметь ни слов, ни смысла? Или: какова же правда предвидения Божия, если Он прежде рождения одного любит и сохраняет, а другого ненавидит? Или же таковые еретики причину такого действия Божия относят к прежней жизни, будто каждый по заслуге своей с самого рождения причисляется к добрым или злым ангелам. Они болтают, что все это место об Иакове и Исаве, о котором мы сейчас упомянули, написано Римлянам так, что на него невозможно дать удовлетворительного ответа без усиленного труда и приема чемерицы Хризиппа т. е. успокаивающего средства. Не одно и то же сказать: Чтобы открыть Сына Своего во мне сравнительно с тем, если бы сказать: Чтобы открыть Сына Своего мне. Действительно, если кому-нибудь открывается что-нибудь, тому может быть открыто только то, чего в нем прежде не было; а если в ком-нибудь открывается, то открывается уже прежде бывшее в нем, и уже после того, как ежу открыто. Подобное этому находим в Евангелии: Среда вас стоит некто, Которого вы не знаете (Ин. 1:26). И в другом месте: Был свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир (Ин. 1:9). Из этого видно, что по природе всем людям присуще познание о Боге, и что никто не рождается духовно без Христа и не имеет в себе премудрости, справедливости и других добродетелей. Поэтому хотя многие без веры Христовой и Евангелия действуют в некотором отношении мудро и даже свято, напр. ut, повинуются родителям, протягивают руку неимущему, не угнетают ближних, не похищают чужого; тем не менее они более повинны пред судом Божьим, ибо, имея в себе зародыши (principia) добродетелей и семена Божественные, они не веруют в Того, без Которого не могут быть. Но открывшийся в Павле Сынъ Божий может быть понят и в другом смысле (aliter), именно в том, что через его проповедь язычникам сделался известным Тот, Которого они прежде не знали.

Действительно, если кому-нибудь открывается что-либо, тому может быть открыто только то, чего прежде в нем не было. А если в ком-нибудь открывается, то открывается уже прежде бывшее в нем, и уже после того, как ему открыто... Из этого видно, что по природе всем людям присуще познание о Боге ¹.

*** Я знаю, что многие думают, будто эти слова плоть и кровь сказаны об апостолах... Но сохрани меня Бог от того, чтобы считать Петра, Иакова и Иоанна плотию и кровью, которые не могут наследовать Царства Божия (Ср. 1 Кор. 15:50) ... Итак, несомненно, что апостол Павел после откровения не положился на плоть и кровь в том смысле, что не хотел бросать жемчуга пред свиньями и давать святыню псам (Мф. 7:6).
*** Тотчас же я не положился на плоть и кровь, или, как еще лучше имеется в греческом: Не посоветовался (contuli, греч. projaneqemhn) с плотью и кровью или: не доверился плоти и крови. Я знаю, что многие думают, будто это плоть и кровь сказано об Апостолах; действительно и Порфирий возражает, что после откровения Христова Павлу не было бы пристойно идти к Апостолам и совместно с ними обсуждать дело проповеди, т. е. после научения от Господа получить наставление от плоти и крови. Но сохрани меня Бог от того, чтобы считать Петра, Иакова и Иоанна плотью и кровью, которые не могут наследовать царства Божие ({{1 Кор. 1:26-28}}} Ср. 1 Кор. 15:50). Действительно, если бы духовные Апостолы были плотью и кровью, то что мы должны думать тогда о телесных coikoij? Итак несомненно, что Апостол Павел после откровения не положился на плоть и кровь в том смысле, что не хотел бросать бисера перед свиньями и давать святыню псам ({{Мф. 7:6}}}). Посмотри, что написано о грешниках: Нe останется Дух Мой в людях сих, потому что они - плоть и кровь ({{Быт. 6:3}}})¹. А если с такими, которые суть плоть и кровь, не открывшие Петру Сына Божия ({{Мф. 16:16}}}), Апостол не советовался о благовествовании, которое ему открыто, но мало-по-малу от плоти и крови обратился к духу; то именно он вверил им сокровенные святыни (occulta sacramenta) благовествования. Но кто-нибудь, может быть, скажет: «Если он непосредственно не посоветовался о Евангелии с плотью и кровью, то подразумевается, что после того он посоветуется с плотью и кровью, и то значение места, по которому отрицается принадлежность Апостолов к плоти и крови, не может держаться, потому что, как я сказал, тот, кто в начале не советовался с плотью и кровью, по крайней мере в последствии посоветуется с ними». Такое предположение вынуждает нас указать такое различие: мы не должны соединять слово «тот час же» (statim или: continuo) со словами «плоти и крови» , но связывать их с вышестоящими: Когда же благоугодно было Тому, Который избрал Меня о т чрева матери и потом: Чтобы открыть во мне Сына Своего и наконец: Чтобы я благовествовал Его тотчас же язычникам, так что слова: Не доверился плоти и крови являются собственно началом, и преимущественно так именно нужно думать, потому что тот, который непосредственно после откровения от Христа чтобы возвестить Евангелие язычникам, не терял времени в каком-нибудь промедлении, идя к Апостолам и совещаясь с людьми об откровении Господнем, но удалился в Аравию, а потом, спусти три года проповедования, снова возвратился в Дамаск, и вот тогда (tunc demum), отправившись в Иерусалим, увидел Петра, Иакова и Иоанна.

Какую пользу приносит мне сообщение, которое мы читаем далее, что Павел непосредственно после откровения Христова отправился в Аравию?.. Сам апостол дает мне повод к высшему пониманию этого места в том же самом послании, когда рассуждает об Аврааме, Агари и Сарре: В этом есть иносказание. Это два завета: один от горы Синайской, рождающий в рабство, который есть Агарь, ибо Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве (Гал. 4:24-25). И он учит, что Ветхий Завет (т.е. сын рабыни¹), был установлен в Аравии... Таким образом, Павел, как только уверовал, обратившись к закону, пророкам, таинствам Ветхого Завета, уже склонявшегося к закату, искал в них Христа, проповедовать Которого язычникам он получил повеление.

*** И не пошел в Иерусалим к Апостолам, предшественникам своим. Если Апостол говорит: Не доверился плоти и крови, то какая нужда была повторять то же самое в словах: И не пошел в Иерусалим к Апостолам, своим предшественникам? Итак должно держаться того значения, которое мы выше изложили. Но пошел в Аравию, и снова возвратился в Дамаск. По видимому порядок событий не совпадает в том отношении, что Лука в Деяниях св. Апостолов сообщает (Деян. 9:19-27) так: когда Павел, уверовав в Христа, многие дни дерзостно проповедал Евангелие в Дамаске, то против него были устроены козни, и он ночью в корзине был спущен со стены, а потом прибыл в Иерусалим, пытаясь присоединиться к ученикам. Когда же они избегали его, боясь к нему приступить, то он был приведен к Апостолам Варнавою, и у них сообщил, как видел Господа на пути, и как в Дамаске с твердою верою действовал во имя Господа (или с прибавлением: Иисуса). Был с ними, говорит он, входя и исходя из Иерусалима и с твердою верою действуя во имя Господа. Беседовал также и состязался с Греками, а они пытались убить его; когда же братия, узнали об этом, то отвели его в Кесарию и потом отпустили в Тарс (Деян. 9:28-30). А в послании Апостол говорит, что он сперва ходил в Аравию и, снова возвратившись в Дамаск, пришел, спустя три года, в Иерусалим, видел Петра и провел у него пятнадцать дней. и не встретился ни с кем другим из Апостолов, кроме Иакова, брата Господа. А что это было действительно так, чтобы веровали ему (потому что не бывшим с ним это могло показаться сомнительным), он утверждает свои слова клятвою: А то, что я говорю вам, вот перед Богом, я не измышляю. Мы, согласно с повествованием Луки, можем думать, что Павел действительно был в Иерусалиме, но не как у Апостолов, своих предшественников, чтобы научиться от них чему-либо, а с тем, чтобы отклонить от себя опасность преследования, которую он навлек на себя в Дамаске ради проповеди Евангелия, и таким образом он пришел в Иерусалим, как пошел бы в какой-либо другой город. А оттуда он поспешно удалился в Аравию в следствии козней, или снова в Дамаск, откуда спустя три года возвратился в Иерусалим, чтобы повидаться с Петром. Конечно, могло быть и так: непосредственно после крещения и подкрепления себя пищей, он в течении нескольких дней пробыл с учениками в Дамаске и к изумлению всех в Иудейских собраниях (синагогах) непосредственно стал проповедать, что Иисус есть Сын Божий, а потом пошел в Аравию и из Аравии возвратился в Дамаск, где и пробыл в течении трех лет, о которых, как о днях многих, свидетельствует и Писание так: Когда исполнились многие дни, Иудеи составили совещание, чтобы умертвить Его (Деян. 9:23). Но Савлу сделались известны их замыслы, поэтому они день и ночь сторожили двери, чтобы умертвить Его. Поэтому-то ученики взяли его ночью и через стену выпустили, спустив его в корзине. А когда он пришел в Иерусалим, то сделал попытку присоединиться к ученикам. Апостол Лука может быть потому опустил сведения об Аравии, что Павел не достиг там ничего достойного проповеди Апостольской и предпочел сообщить в кратких словах, то, что, по его мнению, было достойно Евангелия Христова. Если даже он провел время в Аравии и без особых последствий (frustra), то и этого не должно относить к медлительности Апостола, а к тому, что может быть было какое-либо повеление и даже заповедь от Бога относительно молчания. Ибо и после того мы читаем, что Павлу, вышедшему с Силою, было запрещено от Духа Святого проповедовать в Асии (Деян. 16:6). Иначе: Но пошел в Аравию и снова возвратился в Дамаск. Какую пользу приносит мне это сообщение, если я прочитаю, что Павел непосредственно после откровения Христова отправился в Аравию, а из Аравии тотчас возвратился в Дамаск, ибо я не знаю, почему он ходил туда, или: какую пользу принесло его хождение и возвращение? Сам Апостол дает мне повод к высшему пониманию этого места в том же самом послании, когда рассуждает об Аврааме, Агари и Сарре: Действительно, это выражено иносказательно, ибо здесь два Завета, именно: один от горы Синайской рождающий в рабство, это - Агарь, потому что Синай есть гора в Аравии; она соединена духовно с той, которая ныне в Иерусалиме (Гал. 4:24-25). И он учит, что Ветхий Завет, т. е. сын рабыни установлен в Аравии, что значит: униженная и близкая к падению. Таким образом Павел, как только уверовал, обратившись к Закону, к Пророкам, к таинствам Ветхого Завета, уже склонявшегося к закату, искал в них Христа, проповедовать Которого язычникам он получил повеление. Но, открыв Закон, он не долго оставался в нем, а возвратился в Дамаск, т. е. к крови и страданиям Христовым, а оттуда подкрепленный чтением пророчеств направился в Иерусалим, т. е. к месту видения и мира, не столько для того, чтобы научиться чему-нибудь от Апостолов, сколько для того, чтобы сравнить свое учение Евангелия с учением их Апостолов.

Павлу не нужны были продолжительные наставления, так как он очень долгое время готовился к свиданию с Петром. И хотя некоторым кажется излишним обращать внимание на счет чисел в Писании, я полагаю, что не без пользы будет заметить то, что пятнадцать дней, в течение которых Павел был у Петра, обозначают полное знание, законченное учение. Действительно, и в Псалтири есть пятнадцать стихов и пятнадцать ступеней, чрез которые приступают к Богу для пения¹.

*** Потом спусти три года пошел в Иерусалим, чтобы увидеть Петра, не с тем конечно, чтобы посмотреть на его глаза, щеки, или выражение лица, или видеть, худой ли он, или тучный, с орлиным или прямым носом, покрыто ли его чело волосами, или он плешивый, как об этом сообщает Климент в своих «Периодах». Я не признаю, чтобы для Апостольской строгости было важным делом после столь долгого - трехлетнего приготовления желать знакомства с какой-нибудь человеческою стороною Петра. Но он Павел созерцал его теми очами, которыми мы видим его в настоящее время в его посланиях. Теми же очами он созерцал Кифу, которыми сам Павел ныне созерцается некоторыми благоразумными людьми. А если кому-либо это кажется не так, тот пусть все это свяжет с вышеуказанным смыслом: с тем, что апостолы ничего ему не сообщили; потому что, если он и получил повеление идти в Иерусалим, то идти для того, чтобы повидать Апостола не ради научения от него, так как и у него самого был тот же самый источник (auctorem) проповеди, но ради воздания чести первому Апостолу. И пробыл у него дней пятнадцать. Ему не было нужно продолжительных наставлений, так как он столь долгое время приготовлялся к свиданию с Петром. И хотя некоторым кажется излишним делом обращать внимание на счет чисел в Писании, но я полагаю, что не без пользы будет заметить, что пятнадцать дней, в течении которых Павел был у Петра, обозначают полное знание, законченное учение. Действительно, и в Псалтири есть пятнадцать стихов и пятнадцать степеней, через которые приступают к Богу для пения, и праведник восходит, чтобы пребывать в жилищах Божьих. Также и Езекия удостаивается получить знамение с помощью ступеней, когда ему было дано для жизни пятнадцать лет (Ис. 38), и празднества Божии начинались с пятнадцатого дня. И кроме того (так как мы следуем двоякому пониманию) когда он указывает пятнадцать дней, то делает это затем, чтобы показать, что не велико было время, в течении которого он чему-нибудь мог научиться от Петра, так что все сводится к одному и тому же пониманию, с которого он и начал: т. е. он научен не от человека, а от Бога.

То, что помимо двенадцати апостолов еще и некоторые другие люди называются апостолами, объясняется тем, что все видевшие Господа и потом проповедовавшие Его были названы апостолами (Ср. 1 Кор. 15:5-8).
*** А другого из Апостолов не видел никого, кроме Иакова, брата Господа. Я вспомнил, что когда я был в Риме, то по побуждению братьев писал книгу о непрестанном девстве святой Марии. В ней мне было необходимо вести продолжительное рассуждение о тех, которые названы братьями Господа. Поэтому, каково бы ни было написанное нами, мы должны им довольствоваться. Теперь для нас достаточно только того, что он Иаков назван братом Господним по превосходному своему нраву, по несравненной вере и по необыкновенной (non mediam) мудрости, а также потому, что он первым предстоятельствовал в той Церкви, которую прежде других составили уверовавшие во Христа Иудеи. Впрочем, и остальные Апостолы называются братьями Господа, напр.. (sicut) в Евангелии: Иди, и скажи братьям Моим: Иду к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему (Ин. 20:17). И в Псалме: Возвещу имя Твое братьям Моим, посреди Церкви буду воспевать Тебя (Пс. 21:23)¹. Но преимущественно братом называется этот, так как ему Господа отходя к Отцу, вручил сынов матери Своей. И подобно тому, как Иов и прочие патриархи называются служителями Божьими, но Моисей называется так, как будто имеющий нечто более превосходное, так что относительно его написано: Но не как Моисей служитель Мой (Евр. 3:5)²; так и блаженный Иаков в особенном значении назван братом Господним (как мы прежде сказали). А когда помимо Аностолов еще и другие некоторые называются Апостолами, то причина этого заключается в следующем: Все видевшие Господа и потом проповедавшие его, были названы Апостолами, как это написано в послании к Коринфянам: Что Он явился Кифе, после этого известнымъ (illis) одинадцати³, потом явился более чем пятистам братьям одновременно simul), из которых многие остаются в живых еще и до настоящего времена, а некоторые уже уснули [умерли, потом явился Иакову, потом всем Апостолам (1 Кор. 5:5-7). Действительно, с течением времени, понемногу и в других местах, из числа тех, которых Господь избрал, были поставлены Апостолы (огdinati sunt apostoli), как об этом говорит известное слово к Филиппийцам: Но я счел необходимым послать к вам брата Епафродита, сотрудника и соратника своего, а вашего Апостола и служителя в нужде моей (Флп. 2:25)⁴. О таковом же случае пишется и к Коринфянам: Или Апостолы Церквей, слава или: в славе Божья⁵ (2 Кор. 8:23)⁶. Сила и Иуда также названы Апостолами от Апостолов. Поэтому очень сильно заблуждался тот, который думал, что этот Иаков есть Апостол, брат Иоанна, который, как известно, пролил кровь за Христа после Стефана, по свидетельству (juxta fidem) книги Деяний Апостольских (Деян. 12:2). А этот Иаков был первым епископом Иерусалима и имел прозвание Праведный, человек, известный такою святостью и пользовавшийся в народе такою славою, что к краю одежды его ревностно стремились прикоснуться. Это и есть тот, который впоследствии был сброшен Иудеями с вершины храма, имел преемником Симона, которого также предали ради распятого Господа. Итак он Павел говорит, что кроме этих не встречался ни с кем из Апостолов, чтобы не оказалось противоречия, именно: хоти и не был наставлен Петром, однако у него были другие Апостолы в качестве наставников. Но он не видался с ними, и не потому, что руководствовался пренебрежением (contemptui), а потому, что они рассеялись по всему миру для проповеди Евангелия.