Читать толкование: Евангелие от Матфея, Глава 22, стих 39. Толкователь — Мефодий (Кульман) епископ

Когда все сердце твое, вся душа твоя, все помышление твое будет посвящено Богу, тогда всякое желание твое будет добродетельно, всякое помышление — непорочно, всякое рассуждение свято. Любовь к Богу должна царствовать над всем что есть в душе человека, занимать его собой ежечасно, ежеминутно. Всякое доброе дело только тогда и будет Богу вполне приятно, когда оно согрето любовью, идущей из самой глубины нашего духа, нашего сердца. Но из нее же, из любви к Богу, как из своего источника, вытекает и любовь к ближнему: Вторая же заповедь подобна ей, первой заповеди, возлюби ближнего твоего, как самого себя; делай ему всякое добро, какое можешь, как самому себе, не делай и не желай ему никакого зла, как не желаешь зла самому себе. Сколько стараешься и заботишься о себе самом, столько же старайся и заботься о твоем ближнем. Иной заповеди больше сих нет. На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки: эти две заповеди держат на себе, как на прочном, вечном основании, заключают весь Ветхий Завет, весь закон и всех пророков; в них сущность всего Ветхого Завета, сущность всего, что говорили и чего требовали Моисей и все пророки. "Все Божии законы, заповеди, повеления, советы, проистекают из любви, как воды из источника: любовь есть мать всех заповедей Божиих. Люби Бога и ближнего, и никакое искушение не подвигнет тебя с основания добродетели. Бог хочет, чтобы ты возлюбил Его, ибо в любви к Нему — твое счастье, твое земное благополучие, мир души, радость и вечное блаженство. Он хочет, чтобы ты любил Его от всего сердца твоего, от всей души твоей, от всего помышления твоего, и трижды повторяя это слово: от всего, Он хочет показать тебе, что это — праведно, это полезно, это необходимо. Если отдашь, посвятишь Богу только часть души твоей, помышлений твоих, сердца твоего, а другую часть отдашь миру, тогда в ту часть, непосвященную Богу, вселятся злые помыслы, похоти плотские, вселится грех, который осквернит и растлит и часть Богу посвященную. Если же посвятишь все сердце, всю душу, все помышление Богу, тогда грех не найдет в тебе места, ибо и сердце, и душа и помышление твое будут обителью живущего в тебе Бога (Никифор, архиепископ Астраханский). Так Господь Иисус Христос, желая полнее и совершеннее раскрыть весь дух Своего Божественного учения, дал законнику ответ шире и глубже, чем он вопрошал: "Его вопрошали о первой заповеди, а Он привел и вторую — говорит святой Иоанн Златоуст — почти столько же важную, как и первая; ибо хотя и называется второй, но подобна первой. Почему же подобна ей? Потому что вторая пролагает путь к первой и взаимно поддерживается первой." "Ибо кто любит Бога по заповеди первой, тот непременно соблюдет и все прочие заповеди: если любите Меня, соблюдите Мои заповеди (Ин. 14:15), говорит Господь. А первая заповедь после любви к Богу есть заповедь о любви к ближнему. Посему, кто истинно любит Бога, тот непременно любит и ближнего своего; все люди братья, дети Отца Небесного: "и всякий, любящий Родившего, любит и рожденного от Него." Но кто не любит своего ближнего, тот и Бога не любит: "ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, которого не видит?" (1 Ин. 5:1; 1 Ин. 4:20). Любовь есть искра божественного огня в нашем сердце, а огонь не может не согревать. Если любовь, эта теплота верующего сердца, не согревает ближнего, то значит ее вовсе нет в твоем сердце, нет теплоты, восприемлемой от источника жизни — Бога, Который есть любовь. Бог всех любит: если ты воистину, не на словах только, не целым сердцем любишь Бога, то как же не будешь любить тех, кого любит Бог? Мерой любви к Богу Господь положил всю нашу любовь, какой только способно любить наше сердце: "возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всей душой твоей, и всей мыслью твоей," а мерой любви к ближнему — ту любовь, которой любим самих себя: "возлюби ближнего твоего, как самого себя" (архиепископ Никифор). Ответ Господа ясно показал фарисеям, что они оттого и не могут согласиться между собой, оттого и спорят: какая заповедь больше, что не понимают самого духа закона, только считают и измеряют заповеди вместо того, чтобы исполнять их на деле. Господь упомянул и о единстве Божием, чтобы иудеи, когда Он называл Себя Сыном Божиим, не толковали слов Его так, как будто Он проповедует двоебожие. В предупреждение такой клеветы Он ясно и с силою говорит, что Бог есть един. Книжник, вопрошавший Господа, со вниманием выслушал Его Божественный ответ; видно, что слово Господа коснулось его сердца. Евангелист Марк говорит, что книжник сказал Иисусу Христу: "хорошо Учитель! Совершенную истину сказал ты, что един есть Бог, и нет иного кроме Его; и любить Его всем сердцем и всем умом и всей душой, и всей крепостью, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжений и жертв." "Из уст книжника-фарисея слышать такое здравое суждение, произнесенное от сердца и с силой — был случай редкий, — говорит архиепископ Иннокентий Херсонский. Господь во все время Своего служения не много слышал таких здравых суждений. "Ты не далек от царствия Божия," — сказал Он книжнику, и светлый, исполненный милосердия взгляд подтвердил этот отзыв. Тем огорчительнее было для прочих фарисеев слышать от своего собрата слова, которые отзывались явной изменой их секте, постоянно утверждавшей, что предание выше Писания, обряды выше заповедей. Можно думать, что этот книжник, рано или поздно воспользовался близостью к нему царствия Божия и, сделавшись последователем Иисуса Христа, собственной жизнью оправдал, что любовь к Богу и ближнему есть большая всех заповедей." Презрев низшие обязанности, — говорит святой Иоанн Златоуст, — он постиг, в чем состоит начало добродетели. Ибо все прочие обязанности, как то: хранение субботы и другие имеют целью любовь. Впрочем, Спаситель не приписывает ему совершенной похвалы, а показывает, что ему еще многого недостает. Ибо слова: "ты не далек от царствия Божия," означают то, что он еще не достиг его, и сказаны с тем намерением, чтобы он искал чего ему недостает. А что Спаситель похвалил его, этому не удивляйся, но пойми из сего, как Он применяется к понятиям приходящих к Нему. Пусть они говорят о Христе много такого, что недостойно славы Его, только бы не дерзали отвергать бытия Божия. Он хвалит законника, когда тот сказал, что кроме Отца нет иного Бога, это не значит того, чтобы Иисус Христос не признавал Себя Богом; да не будет сего. Но так как еще не пришло время открыть Ему Свое Божество, то Он и оставляет законника при прежнем учении, и хвалит его за то, что он хорошо знает древний закон, чтобы таким образом сделать его способным к принятию учения новозаветного, когда оно открыто будет в приличное время. Впрочем, слова эти: "один есть Бог и нет иного, кроме Него," как в Ветхом Завете, так и в Новом, приводятся не в опровержение Божества Сына Божия, а для того, чтобы отличить идолов от истинного Бога. С этой мыслью и Спаситель хвалит законника произнесшего эти слова." После этих опытов Божественной премудрости Иисусовой уже никто не смел предлагать Ему вопросов. Но когда все совопросники умолкли, Господь Сам начал разговор с фарисеями. Сердцеведец знал, что они предлагали Ему вопрос о заповедях с затаенной мыслью: не назовет ли он Себя Сыном Божиим и Богом: тогда они обвинили бы Его в богохульстве. Как бы отвечая на эту тайную их мысль, Он предложил им со Своей стороны вопрос, "неприметным для них образом приводя их к тому, чтобы они не только Отца, но и Его признали Богом," говорит святой Иоанн Златоуст.