Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Филарет Московский (Дроздов) святитель

Как печально, и вместе как грозно говорил о соблазнах Господь наш! «Гope миру от соблазн! – Горе человеку тому, имже соблазн приходит» (Мф. 18:7)! – «Уне ему было бы, аще жернов осельский облежал бы о выи его, и ввержен в море; неже да соблазнит от малых сих единаго» (Лк. 17:2). – О милосердый Господи! о грехах и грешниках глаголеши с толиким покоем, с толикою кротостию: «не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние» (Мф. 9:13): а о соблазнах и соблазняющих так плачевно, и так грозно!.. «Разумех, Господи, яко правда судьбы твоя» (Пс. 118:75); воистину, плачевен грех, и страшен; но соблазн более. Грех мой, при помощи Благодати Твоея, могу я прекратить, и покаянием очистить; но соблазна, если он виною моею подан, и перешел к другим, уже не властен я ни прекратить, ни очистить.
Да страшимся, братия, соблазна; и осторожность против соблазна да содействует нам в осторожности против греха, хотя впрочем греха убегать должно не по одному опасению соблазна, но по внутреннему отвращению от зла, и по любви к Богу, как исповедал о себе Псалмопевец: «неправду возненавидех и омерзих, закон же Твой возлюбих» (Пс. 118:163).
Да страшимся же как подавать соблазн, так и принимать поданный: ибо грех по случаю поданнаго соблазна есть тем не менее грех, и может породить новый соблазн. Не продолжай рода порождений ехидниных; но спеши сокрушить главу змия, – греховный помысл победоносною силою Агнца непорочна и пречиста Христа. Аминь.

Каждое орудие соблазна должно быть «усечено» (Мат. 18:8), каждое движение собственности удержано и прекращено, «каждое земное вожделение связано и умерщвлено: «умертвите... уды ваша, яже на земли» (Кол. 3:5)" В отд. изд.: «каждое вожделение связано и повержено: «не коснися, ниже вкуси, ниже осяжи» (Кол. 2:21)». . Вы должны, подобно повитому пеленами, сохранить свободу, отверзать очи ваши токмо для того, чтобы приобыкнуть спокойно взирать на узы вашего ветхого человека, и таким образом умертвить самое зрение; должны сохранить уста ваши токмо для того, чтобы дышать воздыханиями молитвы. Так верные последователи Господа «носили мертвость его в теле своем, и умирали по вся дни» (2 Кор. 4:10; 1 Кор. 15:31), но в сей самой смерти почерпали новую жизнь: «яко умирающе, и се живи есмы///» (2 Кор. 6:9). Жизнь умерщвления есть непререкаемое знамение пути Христова, и гроб ветхого есть истинная колыбель нового человека.

Сие сказал Христос апостолам, когда, призвав отроча, постави е посреди их: и потому, хотя оное изречение в высшем знаменовании, в качестве притчи, относилось к младенцам веры, но оно сказано было не мимо и естественных младенцев, из которых один был видимым и непосредственным предметом слова Господня, и особенно не мимо детей христианских, которые обыкновенно суть и младенцы веры, по крещению. Посему каждый раз, когда Господь рукою Своего провидения поставляет пред вами дитя, когда оно вам родится, или вверяется вашему попечению властью и законом, или приводится в руки ваши нуждою и беспомощностью, вы можете представить себе, что Господь смотрит на оное и говорит вам: блюдите, да не презрите единаго от малых сих. И как сильно подкрепляет Он сию заповедь! Аминь бо глаголю вам, яко Ангели их на небесех выну видят лице Отца Моего Небесного. То есть Ангели служат хранителями детей; следственно, имеют к ним внимание, заботятся о них, уважают их; как же вам оставлять их без попечения, без внимания, в пренебрежении? Ангели их на небесех и нисходят для них на землю: вы ли не захотите наклонить вашу земную гордость к их малому возрасту? Ангели их выну видят лице Отца Небесного и от сего блаженного созерцания обращают взор к пеленам и колыбели, и слух к плачу или лепетанию младенца; вам ли покажется или скучным, или малым делом попечение о малых сих? И кто же посылает ангелов к младенцам человеческим? Кто, как не Сам Творец ангелов и человеков? Держась слова Господня, скажем несколько слов о том, как осмотрительно должно быть внимание к детям и попечение о них. Блюдите, да не презрите единаго от малых сих. Остерегайтесь, чтобы такое пренебрежение не прокралось, тогда как вы не расположены предаться оному с сознанием. Блюдите, родители и воспитатели, да не презрите единаго от малых сих, которых вы родили, которых вы воспитываете. Вы, может быть, не подозреваете и возможности сего презрения, потому-то и сказано: будьте осмотрительны, остерегайтесь, блюдите. Небрегут о детях, если они по опыту принадлежат кормилице, няне, надзирательнице более, нежели отцу и матери, и более, нежели то нужно. Природа, или лучше, Творец природы, одной и той же особе матери дает и млеко кормилицы, и заботливость няни. Правда, что разделять сии служения нередко, больше или меньше, заставляют то немощь матери, то ее другие обязанности; но если сие делается только по склонности к беззаботной жизни, по необдуманному подражанию примерам подобной беспечности, то лучше бы подумать доброй матери, отнимать ли мать вдруг у двух младенцев — и у младенца кормилицы, и у своего собственного, и заставлять ли своего младенца пить из груди кормилицы, может быть, тоску по оставленном ею собственном детище, вместо того, чтобы он пил любовь из груди своей матери. Мать, которая кормит и носит на руках своего младенца, отец, который в минуты отдыха от своих дел также берет его на руки и учит его первым наименованиям того, что священно и любезно, — блюдите, да не презрите, — делают и прекрасное, и важное дело: они наслаждаются сими занятиями, дитя также наслаждается; и в то же время любовь и доброта родительская непрестанно сеет в сердце дитяти семена детской любви и доброты, и ранним и обильным сеянием приготовляет многоплодную жатву. Небрегут о детях, если хотят только забавлять их и забавляться ими, и особенно тогда, как настает время более учить их, нежели забавлять. Небрегут о детях, если и учат их, но более приятному, нежели полезному. Искусства и познания приятные доставляют жизни человеческой, так сказать, приправы и лакомства, а не хлеб и пищу: не странно ли было бы заботливо собирать к столу как можно более приправ и лакомств и не заботиться о том, будет ли хлеб и пища? Небрегут о детях, если старательнее учат их полезному для жизни временной, нежели спасительному для души бессмертной; если тщательнее меблируют их голову набором слов и понятий, нежели возделывают вертоград их сердца, исторгая из него дикие травы неправильных склонностей и привычек, наслаждая в нем благие чувствования к добродетели, ограждая его от ветров легкомыслия и от бурь страстей; если при воспитании не довольно помнят и не довольно употребляют в дело сколь важное само по себе, столь же благодетельное для всех отраслей познания начало учения: начало премудрости страх Господень: разум же благ всем, творящим его (то есть хорошие познания хороши для тех, которые употребляют их на хорошие дела); благочестие же в Бога начало чувства (Притч. 1:7). Вы обрабатываете в детях будущих граждан, воинов, словесников, письмоводцев, художников, промышленников: хорошо; но блюдите, да не презрите — не пренебрегите того, что еще лучше, того самого, в обрабатывании чего хотят помочь вам Ангели их, которые на небесех выну видят лице Отца вашего Небесного, — не пренебрегите образования в них сынов Церкви, приготовления будущих граждан неба.

Блюдите, да не презрите единаго от малых сих: глаголю бо вам: яко Ангели их на небесех выну видят лице Отца Моего небеснаго. Прииде бо Сын человеческий взыскати, и спасти погибшаго. Мф. 18:10-11. 
Предприемлющие ныне призрение малых сих, знают, кто сей Великий Сын Человеческий, который так заботится о малых детях человеческих, что не просто запрещает презирать их, но велит беречься сего презрения, как беды, или преступления По Евр. сборн. этих слов нет. , и следственно заповедует пещись о них с любовию и уважением.
Как же скоро вы знаете, кто дает сию малую заповедь пещись о малых: сего уже довольно, чтобы она соделалась для вас великою и любезною. Если приятно услышать и исполнить облагодетельствованному слово благодетеля, помилованному слово помилователя, избавленному от погибели слово спасителя: то как должно быть приятно услышать и исполнить Христианину слово Христово? Благочестивые предки наши знали силу и увлекающую сладость сего чувствования. От слова: «подай Христа ради», отверзались железныя двери сокровищниц. От слова: «прости Христа ради», сокрушались По Евр. сборн.: от слова «прости Христа ради», разрывались узы, сокрушались...  оковы, и мечь упадал из руки правосудия. Уповаю, что и предприемлющим сие призрение бедных детей, дело сие приятно, как исполнение заповеди Того, Который, будучи «Бог Благословенный во веки», нас ради соделался не только сыном человеческим, но беднейшим на земли младенцем.
Но не оставим без особеннаго внимания тех побуждений к призрению малых, которыя Он предлагает По Евр. сборн.: которыя предлагает Сам Сын человеческий. .
Первое побуждение не презирать малых: «яко Ангели их на небесех выну видят лице Отца небеснаго».
Смотря на детей очами плоти, мы усматриваем в них немощь, несовершенство, часто даже неблагообразие и нечистоту. От того люди, склонные По Евр. сборн.: люди, получившие вкус к изяществу чувственному и склонные...  к неге, мало иногда пекутся даже о тех детях, с которыми связаны узами природы. От того лучшее в отношении к малым сим естественное чувствование, может быть, есть жалость о их безпомощности, а не уважение к сему малому и слабому существу: но сего-то уважения требует Господь По Евр. сборн.: Сын человеческий. . «Блюдите, да не презрите». Что же делает Он, дабы вдохнуть сие Благодатное чувствование человеколюбия? – Отъемлет завесу плоти; отверзает пред нами духовный мир, и, на месте младенца и няни, показывает нам душу и Ангела ея. Теперь осмелимся ли пренебрегать? И что еще сказывает он? – «Ангели их на небесех выну видят лице Отца Моего небеснаго». Почему говорит Он о их только Ангелах? А мы возрастные разве не имеем также Ангелов? Разве наши Ангелы не «выну видят лице Отца небеснаго?» «Не вси ли суть служебнии дуси, в служение посылаеми, за хотящих наследовати спасение?» (Евр. 1:14) Ах! трудно говорить о наших Ангелах так, как По Евр. сбор.: так утвердительно, как...  об Ангелах младенцев. Кто знает, не уклоняются ли уже от нас Духи света, будучи отражаемы темными В собр. 1844 г. этого слова нет. По Евр. сборн.: мрачными...  делами и помышлениями нашими? Может быть и тогда, когда они приближаются к нам для некоего служения, принуждены ограждать себя облаком от нашей нравственной нечистоты, несносной для них и не могущей сносить прикосновения чистаго света их. Но Ангелы Хранители младенческаго сердца, еще не омраченнаго страстию, не растленнаго пороком, без препятствия обращаются между малыми сими и Отцем небесным, и приемлемым от Него светом ограждают их от мрачных сил, и своим сообщением с ними дают им то, что в детях и незнающие Ангелов признают Ангельским. Итак благо человекам, которые Христианским попечением о малых сих входят в участие небеснаго Ангельскаго служения, охраняя их и руководствуя со стороны видимаго мира, подобно как Ангелы охраняют их и руководствуют со стороны мира невидимаго. Сие значит дружиться с их и своими Ангелами небесным содружеством.
Другое побуждение не презирать малых: «прииде бо Сын человеческий взыскати и спасти погибшаго».
Помышление о цели пришествия Сына Божия на землю есть самый обильный, самый чистый источник благотворительных расположений во всяком роде. Если Сын человеческий «прииде взыскати и спасти погибшее», то, что уже погибло: то можно ли последователям Его, то, что Им так чудесно спасено, по нерадению вновь предавать опасности погибнуть? Если Он с небес пришел на землю искать погибшаго: простительно ли было бы нам не перейти от одного состояния человеческаго к другому состоянию, дабы приближиться к тому, что имеет нужду в помощи или сохранении? Если Он оставил Божественное блаженство, чтобы доставить спасение бедному человечеству: велико ли, когда мы уделим часть дарованных от Него временных благ на призрение малых сих, которые равно с нами суть наследники вечнаго блаженства? И как великое дело, сим малым средством, совершиться может! Спасенные Великим Спасителем становятся орудиями спасения, и, так сказать, малыми спасителями для малых сих, и, если не дерзновенно сие сказать, некоторым образом благодетелями По Евр. сборн.: спасителями...  своего Спасителя: ибо Он сказал: «понеже сотвористе единому сих... меньших, Мне сотвористе» (Мф. 25:40). Если вы призрением и попечением спасли жизнь, здравие, благоденствие, чистоту сердца, одному из малых сих: вы сделали благодеяние По Евр. сборн.: спасительное дело...  Мне. «Мне сотвористе».
Да благословит Господь открывающееся здесь ныне учреждение к призрению и воспитанию малых сих. Да даст благодать всем участвующим в деле сего призрения и воспитания, чтобы они творили дело сие в Духе Христовом По Евр. сборн.: в Духе Сына человеческаго. . Да даст благодать призираемым, чтобы они познали Отца небеснаго, Который дал им земных родителей, и теперь дарует еще других, в замен первых, и чтобы, возрастая по внешнему человеку, сохранили младенческую чистоту и простоту сердца, любезную человекам и Ангелам, и которой Царь и Судия небесный присудит право на Царствие Небесное.

Блюдите, да не презрите единаго от малых сих: глаголю бо вам: яко Ангели их на небесех выну видят лице Отца Моего небеснаго. (Мф. 18:10). 
Слава и благодарение Царю Царствующих! День рождения Благовернаго Государя Цесаревича, Наследника Престола, возвращается к нам, сыны России, не только с обычною радостию, но, можно сказать, с радостию возрастающаго В рукописи Автора вместо сего слова читается: возрастающаго вместе с возрастом сего виновника настоящаго...  торжества. Его жизнь является нам, не только как благословенная отрасль благословеннаго корени, не только как цвет прекрасный, блистающий изящными качествами наследственными, но уже и как цвет, оплодотворенный достойным высокаго рождения и назначения воспитанием. Первенец и Наследник Царя, по сему самому, очевидно, выше всего в царстве: но не видали ль вы, как Он являлся сперва в рядах простых воинов, потом пред их рядами в низших степенях военнаго начальствования; как знаки сих степеней, один по другом, приобретал Он успехами в преподаваемом Ему воспитании; как самое имя Цесаревича получил Он не только как свое достояние, по праву Наследника Престола, но и как награду, по времени, по заслуге? Так руководствовал и руководствует Его благопопечительный Родитель, чтобы в Наследнике Престола образовать Наследника Отеческих доблестей: и собственною, так сказать, рукою возводя Его к сему совершенству, сим же самым подает высокое, но всем понятное, и для всех убедительное, наставление родителям и детям.
И сие-то подает теперь и мне мысль предложить, для обыкновеннаго круга жизни, несколько размышлений об особенном внимании, какого требуют дети и их воспитание.
Общее правило: пекись о детях, не требует долгаго учения и многих доводов. Его проповедует природа. Она говорит в сердце родителей в пользу детей; и не удивительно: жизнь родителей чувствует свою отрасль в жизни детей, и естественно хочет, чтобы она расла и цвела. Но, что более удивительно, природа в самых детях говорит за них, и еще прежде, нежели они говорить умеют: вид младенца умягчает и не родительское сердце, и, если он безпомощен, влечет к тому, чтобы оказать ему помощь.
Безсловесныя проповедуют человеку попечение о детях. Большая часть из них питают своих детей; охраняют с заботливостию и ревностию, переходящею в ярость, и даже с опасностию своей жизни: а некоторыя и учат своих детей тому, что принадлежит к свойственному их жизни совершенству.
Но человека сильнее, нежели безсловесных, влечет природа к попечению о детях внутренним побуждением, и нудит необходимостию внешнею. В безсловесных привязанность к детям оканчивается с незрелостию их возраста: в человеке она простирается далее, и остается навсегда. Дети безсловесных скорее и с меньшими пособиями выходят из состояния безпомощности и незрелости, нежели дети человека. Если бы при сем земечании вздумалось кому спросить: не обижен ли таким образом человек в сравнении с безсловесными? – На сие не обинуясь отвечать можно: нет. И во-первых, потому, что некоторыя несовершенства рождения и жизни человека, нами примечаемыя, не принадлежат к первоначальной, чистой природе человека, но, как показывает священное предание, суть последствия и признаки ея повреждения прародительским грехом, в начале произвольнаго, а потом уже наследственнаго. Во-вторых, потому, что как безсловесныя тем более пособий к жизни должны были получить от природы, чем менее способны увеличить оныя своим действием, не имея разума; так напротив человека нужно было не слишком ограждать пособиями природы, чтобы не стеснить поприща, предоставляемаго разуму его и свободе. Если бы пособия и побуждения природы так же властно, и так же легко, как безсловесных, двигали человека к целям жизни: то что было бы делать его разуму? Где была бы его свобода? Где достоинство разумнаго и свободнаго выбора, заслуга, добродетель, а следственно и высокое нравственное блаженство свободнаго существа? Дорого же, скажут, покупается совершенство человеческой жизни, всегда только искомое, очевидно жалким несовершенством ея начала! – Да, может быть, не дешево; за то и покупается драгоценное. Какая цена может быть довольно дорога, чтобы купить небесное совершенство, к которому приготовляется человек на земли? Но и самыя низшия совершенства земной жизни человека не бывают так малы, чтобы можно было пожелать променять оныя на подобныя совершенства жизни безсловесных. Захотел ли бы, например, человек променять свой прекрасный, или даже простой, дом на жилище бобра, или гнездо птицы, хотя сии последния одним побуждением природы, легче, нежели дела человеческаго разума, устрояются без архитектора, без каменщика, без плотника, без денег? Сие мимоходное оправдание судьбы человека в несовершенстве его рождения, не отводит меня от цели настоящаго размышления, но ведет к оной. Если человек раждается более прочих животных безпомощным, и более их требует пособий к усовершенствованию своей жизни: то особенная судьба человечества говорит родителям: попекитесь о детях. Если природа не так усильно обработывает человека, потому что не хочет владычествовать над ним, как над рабом; потому что доверяет обработать его разуму и свободе; а разум и свобода в человеке открываются не вдруг, и не без помощи, но требуют пособия от разума прежде открытаго, и направления от свободы прежде испытанной и обработанной: то достоинство разума и свободы говорит родителям: попекитесь о детях. Если человек, зачатый в беззакониях и рожденный во грехах, должен быть очищен и возведен к совершенству небесному, то жалкое начало, и высокое назначение, вдруг, и печальным, и торжественным голосом, говорит родителям: попекитесь о детях.
Но там, где глаголет Христос, всего лучше послушать, что Он глаголет. «Блюдите, – глаголет, – да не презрите единаго от малых сих: глаголю бо вам, яко Ангели их на небесех выну видят лице Отца Моего небеснаго». Сие сказал Он Апостолам, когда, «призвав отроча, постави е посреде их» (Мф. 18:2): и потому, хотя оное изречение, в высшем знаменовании, в качестве притчи, относилось к младенцам веры, но оно сказано было не мимо и естественных младенцев, из коих один был видимым и непосредственным предметом слова Господня, и особенно не мимо детей Христианских, которые обыкновенно суть и младенцы веры, по крещению. Посему каждый раз, когда Господь рукою Своего Провидения поставляет пред вами дитя, когда оно вам родится, или вверяется вашему попечению властию и законом, или приводится в руки ваши нуждою и безпомощностию, вы можете предствалять себе, что Господь смотрит на оное, и говорит вам: «блюдите, да не презрите единаго от малых сих».
И как сильно подкрепляет Он сию заповедь! «Аминь бо глаголю вам, яко Ангели их на небесех выну видят лице Отца Моего небеснаго». То есть: «Ангели» служат хранителями детей; следственно имеют к ним внимание, заботятся о них, уважают их: как же вам оставлять их без попечения, без внимания, в пренебрежении? Ангели их «на небесех», и нисходят для них на землю: вы ли не захотите наклонить вашу земную гордость к их малому возрасту? Ангели их «выну видят лице Отца небеснаго», и от сего блаженнаго созерцания обращают взор к пеленам и колыбели, и слух к плачу или лепетанию младенца: вам ли покажется или скучным, или малым делом попечение о малых сих? И кто же посылает Ангелов к младенцам человеческим? Кто, как не Сам Творец Ангелов и человеков? Подумайте же: небо приходит в движение, чтобы сберечь на земле жизнь или непорочность вашего младенца; а между вами нет ли таких, которые без сострадания слышат вопль младенца на коленях нищеты, которые смотрят на возрастание собственных детей не с большим вниманием, как на траву, растущую в поле? Пожелаем, чтобы не нашлось столь жестокосердых, или столь нерадивых, и не станем более говорить о них.
Держась слова Господня, скажем несколько слов о том, как осмотрительно должно быть внимание к детям, и попечение о них. «Блюдите, да не презрите единаго от малых сих». Остерегайтесь, чтобы такое пренебрежение не прокралось, тогда как вы не расположены предаться оному с сознанием. «Блюдите», родители и воспитатели, «да не презрите единаго от малых сих», которых вы родили, которых вы воспитываете. Вы, может быть, не подозреваете и возможности сего презрения: потому-то и сказано: будьте осмотрительны, остерегайтесь, «блюдите».
Небрегут о детях, если они по опыту принадлежат кормилице, няне, надзирателю, надзирательнице, более, нежели отцу и матери, и более, нежели то нужно. Природа, или лучше, Творец природы, одной и тойже особе матери дает и млеко кормилицы, и заботливость няни. Правда, что разделять сии служения не редко, больше или меньше, заставляют, то немощь матери, то ея другия обязанности; но если сие делается только по склонности к беззаботной жизни, по необдуманному подражанию примерам подобной безпечности: то лучше бы подумать доброй матери, отнимать ли мать вдруг у двух младенцев, – и у младенца кормилицы, и у своего собственнаго, и заставлять ли своего младенца пить из груди кормилицы, можеть быть, тоску по оставленном ею собственном детище, вместо того, чтобы он пил любовь из груди своей матери. Мать, которая кормит и носит на руках своего младенца, отец, который в минуты отдыха от своих дел, также берет его на руки и учит его первым наименованиям того, что священно и любезно, – «блюдите, да не презрите», – они делают и прекрасное и важное дело: они наслаждаются сими занятиями, дитя также наслаждается; и в то же время любовь и доброта родительская непрестанно сеет в сердце дитяти семена детской любви и доброты, и ранним и обильным сеянием приготовляет многоплодную жатву.
Небрегут о детях, если хотят только забавлять их, и забавляться ими, и особенно тогда, как настает время более учить их, нежели забавлять. Такое неосмотрительное обращение с детьми обличает, и совет против онаго подает древний Мудрец в следующих изречениях: «ласкай чадо, и устрашит тя; играй с ним, и опечалит тя. Не смейся с ним, да не поболиши о нем. Накажи сына твоего, и делай им, да не в безстудии его поткнешися» (Сир. 30:9-10:13). Премудра и спасительна та родительская любовь, которая, стесняя саму себя, несколько удерживает ласку к детям, несколько скупится на утешения им, чтобы сберечь сие в поощрение и в награду их послушанию, или успехам в полезном учении.
Небрегут о детях, если и учат их, но более приятному, нежели полезному. Искусства и познания приятныя доставляют жизни человеческой, так сказать, приправы и лакомства, а не хлеб и пищу: не странно ли было бы заботливо собирать к столу, как можно более, приправы и лакомств, и не заботиться о том, будет ли хлеб и пища?
Небрегут о детях, если старательнее учат их полезному для жизни временной, нежели спасительному для души безсмертной; если тщательнее меблируют их голову набором слов и понятий, нежели возделывают вертоград их сердца, исторгая из него дикия травы неправильных склонностей и привычек, насаждая в нем благия чувствования к В рукописи Автора: и.  добродетели, ограждая его от ветров легкомыслия и от бурь страстей; если при воспитании не довольно помнят и не довольно употребляют в дело, сколь важное само в себе, столь же благодетельное для всех отраслей познания, начало учения: «начало премудрости страх Господень; разум же благ всем творящим его» (то есть: хорошия познания хороши для тех, которые употребляют их на хорошия дела); «благочестие же в Бога начала чувства» (Притч 1:7). Вы обработываете в детях будущих граждан, воинов, словесников, письмоводцев, художников, промышленников: хорошо; но «блюдите, да не презрите» – не пренебрегите того, что еще лучше, того самаго, в обработывании чего хотят помочь вам «Ангели их», которые «на небесех выну видят лице Отца вашего небеснаго», – не пренебрегите образования в них сынов Церкви, приготовления будущих граждан неба.
Предоставляю слушающим продолжить сии размышления: ибо имею причины думать, что внимание к предмету сих размышлений, то есть, к воспитанию детей, довольно распространяется. Пример Царя, благословеннаго Отца и благопопечительнаго Воспитателя, и пример Первенца Царева, расширяющаго юныя крила во след великоорлему полету Родителя, величественно и усладительно светит и родителям, и детям, и воспитателям, и воспитываемым; и благодетельная попечительность о воспитании детей простирается от высших до средних, и даже до низших сословий народа. В сей самый день гражданство сей Столицы открывает памятник незабвеннаго дня совершеннолетия Государя Цесаревича, Наследника Престола: и сей памятник будет не бездушный мрамор или медь, но осмидесятерица отроческих душ, у которых бедность отнимала надежду добраго воспитания, и которыя получат сие благодеяние от добрых душ Россиян, благодарных Богу за своего Царя, славу России, и за Наследника Его, надежду России.
Воистину, благодарение Царю Царствующих, благостынно хранящему и возращающему доблести Престола, и оттоле распространяющему всякое добро в царстве и народе. Ангелы Его, хранители Царей и Царств, да ополчаются выну окрест Благочестивейшаго Государя нашего Императора, Благочестивейшия Государыни супруги Его, Благовернаго Наследника Его, и окрест всего Августейшаго Дома; и охраняя Их, сим самым да охраняют благо и спасение всея России. Аминь.

Наконец, – что всего ближе должно быть к каждому из нас, – есть Ангелы хранители каждаго человека, принадлежащаго к царству благодати Божией. Сие можем уразуметь из слов Самого Иисуса Христа: «блюдите, да не презрите единаго от малых сих: глаголю бо вам, яко Ангели их на небесех выну видят лице Отца Моего небесного» (Мф. 18:10). Сила сего изречения состоит в том, что Господь, убеждая не пренебрегать детей, указует на пример Ангелов, которые, хотя «выну видят лице Отца небеснаго» в славе небесной, однако не почитают для себя низким пещись о малых чадах человеческих, и называться «их» Ангелами. Если же таким образом для малых детей, которых духовныя силы и способности еще не довольно раскрыты к самодеятельности, и которые потому менее, нежели возрастные, подвержены искушениям, не излишним признано сие устроение, чтобы они имели своих Ангелов: то тем паче надлежит заключить, что не исключены из сего устроения и возрастные, более искушаемые, следственно имеющие более нужды в духовной помощи, и, при высшем раскрытии сил духовных, более способные к духовным общениям. Православная Церковь так сильно убеждена в потребности сего Ангельскаго служения для каждаго из хотящих наследовати спасение, что каждый день несколько раз просит нам от Бога «Ангела мирна, верна наставника, хранителя душ и телес наших».

 Прииде бо Сын человеческий взыскати, и спасти погибшаго (Мф. 18:11).
Изображая совершенства и благодеяния Божией Матери, Церковь между прочим, говорит о Ней, что Она есть «взыскание погибших». То есть: Ее человеколюбие так велико, что Она не только приходящих просить Ее помощи приемлет и подает им помощь, но и Сама ищет имеющих нужду в помощи, дабы не только скорбящих утешить, немощных укрепить, болящих исцелить, несчастных облагоденствовать, но даже невозвратно, по-видимому, погибших найти, обратить и привести ко спасению.
Опыт сего можно указать в Марии Египетской. Не надлежало ли почесть ее отверженною и невозвратно погибшею, когда, погрязши в пороке, она невидимою силою недопущена была в храм Божий, хотя в него многие грешники допускаются? Но в сии самые минуты отвержения, как скоро воззрела она оком молитвы на образ Божией Матери, Матерь Божия воззрела на нее оком милосердия, и храм Божий с Его святынею отверзся для отверженной, и сердце ея отверзлось для покаяния и приятия благодати, и погибшая спасена, и чудными подвигами благочестия изгладила в себе следы чудовищного разврата.
В неограниченном человеколюбии Матерь Божия подражает Своему Единородному Сыну и Богу. Христос Спаситель Сам возвестил о Себе, что «прииде... Сын человеческий взыскати и спасти погибшаго».
Милосердие создало сей храм. От милосердия родилась и та мысль, чтобы ознаменовать сей храм именем Божией Матери, «Взыскательницы погибших». В намерении было сделать, и сделано то, что храм сей именем своей Покровительницы, и своим наименованием, непрестанно говорит входящим в него и окружающим его: как бы вы ни находили себя несчастными, не предавайтесь унынию; хотя бы даже погибшими почитали вы себя, не предавайтесь отчаянию; есть и для «погибших" «взыскание и спасение".
Но и тем, которые, может быть, и не думают, и не опасаются, что могут быть в числе погибших, стоит труда подумать, что такое «взыскание погибших».
«Прииде... Сын человеческий взыскати и спасти погибшаго». Кто сей погибший? Один ли это какой-нибудь человек? Без сомнения, не один, а многие. Нельзя думать, чтобы Сын Божий соделался Сыном человеческим для спасения одного только человека.
Много ли же погибших, которых Он пришел спасти! И есть ли сверх их человеки непогибшие, которые не требуют от Него спасения? На сие говорит Апостол Петр: «несть... иного имене под небесем, даннаго в человецех, о немже подобает спастися нам» (Деян. 4:12). И Апостол Иоанн «свидетельствует, яко Отец посла Сына Спасителя миру» (1 Ин. 4:14). Если Апостолы свидетельствуют, что всякий человек может спастись не иначе, как именем Иисуса Христа; что Бог Отец послал Его спасти весь мир; Сам же Он говорит, что пришел спасти «погибшаго»: то не должно ли заключить, что под именем «погибшаго» надобно разуметь всякого человека, весь мир? Так точно.
Пророк открыл, можно сказать, закон погибели, когда воззвал к Богу: «се удаляющии себе от Тебе, погибнут» (Пс. 72:27). Не просто сказал: «погибнут», при чем можно было бы думать о погибели только вероятной, или отдаленной; но сказал: «вот погибнут», указуя на гибель близкую и неизбежную. В самом деле, если верно Апостольское выражение отношения человека к Богу, что мы «в Нем... живем, ...движемся и есмы» (Деян. 17:28): то не менее верно и то, что по мере удаления от Бога, человек лишается свойственной себе жизни, деятельности, благобытия, словом, погибает.
Но как может человек удалиться от Бога вездесущего? Конечно, не местом, а умом, волею, сердцем. Человек удаляется от Бога сердцем, когда перестает любить Его; удаляется от Бога волей, когда желает противного воле Божией; удаляется от Бога умом, когда забывает его и погружается пристрастными мыслями в твари.
Так удалились от Бога первые прародители всех человеков, когда отвратились от Него умом и сердцем, и вняли клевете, и предались прельщению врага Божия, когда отступили волею своею от воли Божией, и нарушили заповедь Божию. Они пали в грех, и чрез грех в смерть и погибель.
И пoелику, таким образом, природа первых человеков подверглась глубокому повреждению, и уже в сем состоянии повреждения началось от них потомство, и Адам, как сказует священное бытописание, и как естественно было, «роди сына по виду своему, и по образу своему» (Быт. 5:3), то есть, родил грешный грешного, смертный смертного, погибший, или ,по крайней мере, погибающий погибающего: то вследствие сего и все мы, потомки Адама, от утробы матерней износим с собою семя греха и начало смерти и погибели, и кто может похвалиться, что он не возрастил и не расплодил семени греха прирожденного грехами произвольными? Посему и говорит Писание, что мы вне благодати Христовой, «мертвы прегрешенми», и «естеством чада гнева» (Еф. 2:1:3).
Далее, пoелику Бог, при сотворении человека, даровал ему «обладание» (Быт. 1:26), обладание тварями видимого мира, действующее не поверхностною внешнею властию, но внутреннею силою образа в нем Божия: то повреждение природы человека должно было отразиться на природе видимого мира; и вследствие сего проникшая в нее смерть и погибель вырывается тлетворными действиями и разрушительными переворотами, доколе наконец, нынешняя «земля, ...и яже на ней дела сгорят» (2 Пет. 3:10), и нынешние видимые «небеса... погибнут» (Евр. 1:10-11).
Итак вот погибший, требующий от милосердия Божия быть взыскан и спасен: это всякий человек, весь человек, весь человеческий род, весь мир.
Есть люди, которые не видят и не признают греховной смерти и погибели, о которой теперь говорим. Они живут в свое удовольствие; и чаще или реже, уловляют, как им кажется, минуты счастья. Не завидно ли это? Напротив, это очень жалко. Такие люди подобны спящему в темнице, который во сне не видит себя в темнице, а мечтает быть на свободе, или больному горячкой, который в бреду не чувствует себя больным, а воображает себя здоровым, и который тем опаснее болен, что не чувствует своей болезни. Если ты не сознаешь своей греховности, сокрытой в ней смерти и погибели: то сам себя делаешь чуждым Того, Который «прииде... взыскати и спасти погибшаго».
Пробудись, в небрежении спящая душа; отвергни обольщающие мечты и призраки чувственности; светом закона Божия возжги светильник твоей совести, и ты усмотришь, что грех заключил тебя в темницу мрака духовного, за которою недалеко и темница адская; и уразумеешь, почему не бывший никогда в темнице вещественной вопиял к Богу: «изведи из темницы душу мою исповедатися имени Твоему» (Пс. 141:8).
Прииди, больная грехом душа, в сознание опасности твоей болезни; вразумись, что болезненный огонь греховных страстей, которому ты попускаешь в себе разгораться, есть начаток огня геенского; и не медли просить исцеления от врача небесного.
Душа, уязвленная печалью греха и страхом следующей за грехом смерти и погибели! Поспешай покаянием и верою взыскать с своей стороны Того, Который един может взыскать и спасти тебя погибшую.
Се Он уже пришел. Веки ожидали Его и надеждою пришествия Его питались, как пищею жизни. Наконец он пришел и не удаляется, только бы мы не удалялись от Него и не упорствовали в своем удалении.
Единородный Сын Божий, не оставляя престола своего Божества, сокровенно от самого неба сошел на землю; облекся, как бы в странническую одежду, в естество человеческое, нарекся Сыном человеческим Иисусом Христом; и не только странствовал по земле, но простер свое странствование даже до ада, всюду взыскуя погибшее человечество, чтобы спасти его. И чего не сделал Он для сего?
Пoелику человек удалился от Бога умом, то Сын Божий «прииде, и дал есть нам свет и разум, да познаем Бога истиннаго, и да будем во истиннем Сыне Его Иисусе Христе» (1 Ин. 5:20).
Пoелику человек удалился волею от воли и закона Божия: то воплощенный Сын Божий в своем человечестве, исполнил за нас всю волю Божию и весь закон Божий, и дал нам побуждение, пример и силу исполнять волю Божию и заповедь Божию.
Пoелику человек удалился сердцем от любви Божией: то Спаситель наш дал нам «новую», или обновил обветшавшую, «заповедь любви» (Ин. 13:34) и "любовь Божию излиял в сердца наша Духом Святым данным нам» (Рим. 5:5).
Пoелику человек-грешник не только погиб сам собою, но и правосудием Божиим осужден на смерть, то Пришедший спасти погибшего на себя принял и нашу вину, и нашу смерть, и с тем вместе умертвил нашу смерть Своею Божественною жизнию, и иссохший в нас корень жизни райской напоил Своею кровию, для произращения в нас жизни небесной.
Наконец, спасая погибшего человека, Он хощет спасти и погибший через человека мир: и мы «нова... небесе и новы земли по обетованию Его чаем, в нихже правда живет» (2 Пет. 3:13).
О «Пастырь добрый» (Ин. 10:11-14), – безмерно добрый Божественный Пастырь духов и душ! Есть близь Тебя «девять десять... в горах» (Мф. 18:12) небесных, – нет, – есть там у Тебя тысячи тысящ и тмы тем, пасомых Тобою, водимых гласом Твоим, питаемых светом Твоим. Не довольно ли? Но Ты не презираешь и удалившейся от Тебя своеволием, блуждающей в дебрях земли, бедной словесной овцы, «и шед ищешь заблуждшия» (Мф. 18:12). Кто исследит пути Твоего милосердия? Не видим, но веруем, что пришел Ты ныне таинственно и в сей храм, и это все для того, чтобы и искать заблуждших, спасать погибших, чтобы сладкою свирелию духовных песней привлекать к себе словесных овец, чтобы питать их словом жизни и благодатию таинств. Ты един видишь, кто из собранных видимо в ограде Твоей близок к Тебе и внутренно, и кто «сердцем ...далече отстоит///» (Мф. 15:8) от Тебе, и блуждает, и любит свое заблуждение. Буди милостив ко всем. Погибших извлеки из бездны погибели, заблудших обрящи, удаленных обрати и привлецы, обращающихся к Тебе и приближающихся приими и спаси, спасенных облаженствуй, да будет Тебе всеблагому слава со безначальным Твоим Отцем и со Святым Духом, во веки. Аминь.

 

 

Или чувство недостоинства подавляет вас, и препятствует божественному желанию окрылиться? Отделите чувство недостоинства, которое справедливо, от подавляющей безнадежности, которая несправедлива. Для достойных ли приходил на землю Сын Божий? – «Не приидох, – говорит, – призвати праведники, но грешники на покаяние» (Мк. 2:17). «Прииде Сын человеческий взыскати и спасти погибшаго» (Мф. 18:11). Если не только к недостойным и грешным, но и к погибшим пришел Спаситель: то и взаимно не только недостойные и грешные, но и погибшие имеют надежду приближиться к своему Спасителю; только бы возжелали, подвиглись, потщились уготовить себя к сему приближению, не своею силою, но Его же благодатною помощию.

О «Пастырь добрый» (Ин. 10:11-14), – безмерно добрый Божественный Пастырь духов и душ! Есть близь Тебя «девять десять... в горах» (Мф. 18:12) небесных, – нет, – есть там у Тебя тысячи тысящ и тмы тем, пасомых Тобою, водимых гласом Твоим, питаемых светом Твоим. Не довольно ли? Но Ты не презираешь и удалившейся от Тебя своеволием, блуждающей в дебрях земли, бедной словесной овцы, «и шед ищешь заблуждшия» (Мф. 18:12). Кто исследит пути Твоего милосердия? Не видим, но веруем, что пришел Ты ныне таинственно и в сей храм, и это все для того, чтобы и искать заблуждших, спасать погибших, чтобы сладкою свирелию духовных песней привлекать к себе словесных овец, чтобы питать их словом жизни и благодатию таинств. Ты един видишь, кто из собранных видимо в ограде Твоей близок к Тебе и внутренно, и кто «сердцем ...далече отстоит» (Мф. 15:8) от Тебе, и блуждает, и любит свое заблуждение. Буди милостив ко всем. Погибших извлеки из бездны погибели, заблудших обрящи, удаленных обрати и привлецы, обращающихся к Тебе и приближающихся приими и спаси, спасенных облаженствуй, да будет Тебе всеблагому слава со безначальным Твоим Отцем и со Святым Духом, во веки. Аминь.

 

 

Уже глаголы святой Церкви, по ее уставу, взяли столько времени, что едва ли можно и немногие минуты уделить для произвольного слова служителя Слова, без опасения утомить некоторых предстоящих. Скажем, однако, нечто о значении настоящего торжества.
Ревнители православия, послушные Церкви, взирают на торжество православия, как на торжество поучительное, исполненное утешительных воспоминаний.
Но те, которые послушанием Церкви не ограничивают свободы мудрствовать по своему усмотрению, смотрят на церковное торжество православия с некоторым недоумением. Их неприятным образом поражают некоторые строгия осуждения, провозглашаемые среди церкви; и они спрашивают: довольно ли сообразно сие с кротостию и человеколюбием, свойственными христианству?
Чтобы разрешить сей вопрос, да будет и нам позволено предложить вопросы вопрошающим.
Каждую неделю несколько раз вы слышите в Богослужении изречение Псалмопевца: «прокляти уклоняющиися от заповедей Твоих» (Пс. 118:21). Думаете ли вы за сие строгое суждение обвинить Богодухновенного Псалмопевца в недостатке человеколюбия?
Читаете в послании святого Апостола Павла к галатам, и слышите читаемое в церкви изречение: «аще кто вам благовестит паче, еже приясте, анафема да будет» (Гал. 1:9). Думаете ли обвинить Богодухновенного Апостола в недостатке кротости?
Если не можете не признать, что Пророк и Апостол произнесли строгие суждения согласно с данною им от Бога премудростию: то должно признать, что и ныне святая Церковь теже суждения произносит согласно с тою же премудростию. Надобно правильно понять намерение премудрости: и тогда не будет казаться странным дело ее.
Когда законодатель за тяжкое преступление полагает в законе, и провозглашает тяжкое наказание: скажете ли, что в сей строгости недостает человеколюбия? Напротив, есть человеколюбие в самой строгости: строгое наказание полагается, во-первых, для того, чтобы, по возможности, пресечь преступнику пути к новым преступлениям, и, следственно, сберечь от него добрых людей, во-вторых, для того, чтобы людей, которые не тверды в добродетели, и могут искушением быть увлечены к преступлению, поддержать на добром пути страхом строгого наказания.
Подобно сему надлежит рассуждать о действии Церкви, которое кажется усиленно строгим. Среди верных чад своих она встретила людей, которые, по выражению Апостолов, «от нас изыдоша, но не беша от нас» (1 Ин. 2:19), которые «вносят ереси погибели, ...искупльшаго их Владыки отметающеся» (2 Пет. 2:1). Что было делать иначе, как разве отсечь зараженные и заражающие члены от здравого тела и сделать сие так открыто, чтобы и зараженные злым учением удобно могли увидеть свою погибель, и прибегнуть к всецелебному врачеству покаяния, и здравые в вере несомненно знали, кого и чего должно им остерегаться; и как необходимо остерегаться бдительно.
И сие, как и все вообще, делает святая Церковь, не по своемыслию, но всегда на основании слова Божия и священного предания. Она имеет от Самого Христа Спасителя повеление: «аще кто ...Церковь преслушает, буди тебе якоже язычник и мытарь» (Мф. 18:17), то есть, да будет чужд Христовой Церкви, а следственно, и сущей с нею благодати. На сем основании Церковь не только может, но и должна отлучать от себя людей, «преслушных» не только ей, но и самому Богу, в священном писании глаголющему.
И как же исполняет она сей долг? Она не хочет от себя произнести тяжкого слова: она произносит строгий суд устами Апостола Павла: «кто благовестит вам паче, еже приясте», кто проповедует погибельное учение не веровать во единого Бога в Троице, в воплощенного Сына Божия Спасителя мира, кто отметает провидение и суд Божий, «анафема да будет».
И в том, что сей суд православия не карательный, а только обличительный и предохранительный, провозглашается в определенное время соборно, православная Церковь следует примеру, поданному Самим Богом в Церкви ветхозаветной. Было Божие чрез Моисея повеление: «да даси благословение на горе Гаризин и клятву на горе Гевал» (Втор. 11:29). И сие исполнялось во всенародном соборе. «Левиты... гласом великим» произносили проклятие; и народ подтверждал оное словом: «буди» (Втор. 27:14-15). Но православная Церковь, исполняя тяжкий долг, не преминула воспользоваться и приятною частию повеления Божия: «да даси благословение». Произнесши суд на людей, которые угрожали ей разрушением, радостно «дает" она «благословение///» тем, которые данными от Провидения Божия средствами споспешествовали и споспешествуют ее упреплению, распространению мира.

Аминь глаголю вам, глаголет Христос Спаситель, яко аще два от вас совещаета на земли о всякой вещи, еяже аще просита, будет има от Отца Моего, Иже на небесех. Что значит, что двум обещает Он сие, а не одному? Хочет вразумить нас чрез сие, что в молитве единодушное усердие многих увеличивает силу каждого и всех. Уразумейте же и убедите себя, сколь великую помощь предприемлемому делу обрести можете, если столь многие, как бы едино и душою, и сердцем, совещаете о вещи, еяже просите от Отца Небеснаго. И согласно с сим разумением, просите Его единодушно, да дарует каждому из вас свет усмотреть истинно полезное для общества, решимость избрать оное, твердосг держаться разумно избранного, проницательность, чтобы не обмануться ложными видами, благонамеренность, чтобы не увлечься пристрастием или своекорыстием, ревность к общему благу, чтобы не воздремать в лености, тогда как отечество обыкновенного требует бодрствования и деятельности.

 Даже в частных наших случаях Он желал, чтобы, по крайней мере, «два или трие совещались просить о всякой вещи Отца небеснаго» (Мф. 18:19). Итак, не отрекайся от молитвы за других под предлогом опасения, что за себя умолить не можешь: но в самом деле опасайся, что не умолишь о себе, если за других молиться не будешь. Если каждый о себе только молиться будет; то каждый останется только с своею молитвою, хладный с хладною, немощный с немощною: но если каждый будет молиться за всех; то каждый вспомоществуем будет многомощною молитвою всея Церкви Христовы и всех Святых Божиих.

Воплощенный Сын Божий учил молитве словом и примером; побуждал к ней; пролагал и облегчал ей путь к Богу, Своим о нас ходатайством, котораго не прекращает и ныне, и не прекратит до скончания века; и, одушевляя к подвигу чаемым плодом подвига, Он дал христианской соборной молитве уполномочивающее обетование: «аминь глаголю вам: яко аще два от вас совещаета на земли о всякой вещи, еяже аще просита, будет има от Отца Моего, Иже на небесех» (Мф. 18:19). «О всякой вещи, еяже аще просита»: – какое обширное, какое, можно сказать, неограниченное полномочие! «Будет от Отца, Иже на небесех»: – какое высокое и, очевидно, никакою иною властию непреоборимое полномочие! А что в обетовании говорится о наименьшем соборном числе: «аще два от вас совещаета»: это для того, чтоб и малый, по нужде, собор церковный не почитал себя слишком недостаточным для участия в обетовании Господнем, и чтобы тем паче уповал на обетование собор великий.
Хотите ли видеть сие обетование в исполнении, сие полномочие в полном действии? Посмотрите в первоначальную Церковь Апостольскую.
После одной из первых, успешной проповеди, на Апостолов возстали все иерусалимския власти. Ввергают их в темницу; потом, взяв из нея, допрашивают в соборе князей, старцев и книжников, и грозно запрещают им учить о имени Иисуса. Буря сильна. Новонасажденное христианство было в опасности не только поколебаться, но и быть исторгнуто с корнем. Нужна была чрезвычайная опора, особенное подкрепление свыше. «И помолившимся им, подвижеся место, идежe бяху собрани, и исполнишася вси Духа Свята, и глаголаху слово Божие со дерзновением» (Деян. 4:31). «Место, идеже бяху собрани», очевидно было домом молитвы и домом Божиим внутренно, хотя еще не время было тогда возвеличить оное внешно, и осенить крестом, как у нас ныне.
В другое время, «Петра стрежаху в темнице: молитва же бе прилежна бываемая от Церкве к Богу о нем» (Деян. 12:5). Что же сделала сия церковная молитва? То, что Ангел разрешил Петра от оков, и сквозь запертыя двери, мимо стражей, вывел из темницы на свободу.
Нужно ли говорить более, чтобы возбудить покоющуюся уверенность, что наименования дома молитвы и дома Божия не суть только почетныя наименования, поверхностно наложенныя на предмет, но выражают нечто существенное в предмете, хотя не всегда и не всем открывающееся? Кажется, все мы знаем, что в доме молитвы, в соборе церковном, есть особенная благодатная близость Бога вездесущаго; что в доме Божием есть таинственное вселение Бога невместимаго: что в сем доме богатаго благостию Домовладыки, больше нежели где либо, совокуплены сокровища даров, пособий, благодеяний, милостей, утешений, света, силы, жизни, спасения, и чадам и присным сего дома предоставлен ключ от сих сокровищ молитва веры. Кажется, все мы знаем достоинство и важность дома Божия, как о сем свидетельствует самое наше собрание, и общий образ благоговения, господствующий в сем собрании.

Скажет ли кто еще: желаю престать от грехов, но не имею силы освободиться от них? Не спорю против сего признания, и поспешаю показать тебе близкое, отверзтое хранилище силы духовной. Сие хранилище есть храм. Что могущественнее Слова Божия, которым сотворено все, и которым возсозидается все? Здесь оно действует. Что сильнее молитвы, которая проходит облаки и преклоняет к себе Вышняго? Здесь она живет, как в своем доме: ибо храм, по слову Писания, есть «дом молитвы» (Лк. 19:46). Что благотворнее присутствия Господа нашего Иисуса Христа, Который для того и «прииде в мир, чтобы грешныя спасти» (1 Тим. 1:15)? Здесь Он присутствует и духовно, по Своему непреложному обещанию: «идеже еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их» (Мф. 18:20), и ощутительнее, нежели духовно, в пречистом Теле Своем, за нас ломимом, во оставление грехов, и в Божественной Крови Своей, за нас изливаемой, во оставление грехов. Что суть и все совершаемыя здесь таинства, как не сосуды, в коих благодатная Божественная сила, победоносная над злом, благопомощная для добра, заключена и открыта – заключена видимо, открыта невидимо; заключена для испытующаго разума, открыта для верующаго сердца; заключена для невнимательнаго и некающагося грешника, открыта для искренно кающагося, и подвизающагося о своем исправлении? Приходи, приступай, очищайся, укрепляйся и победишь зло, и успеешь во благе. Показую тебе храм; да престанешь от грехов своих.

***

 Где же большее и совершеннейшее бывает собрание во имя Его, как не во святом храме? Итак, здесь Он благодатно присутствует посреде нас; а где благодатно присутствует, там и действует благодатно и спасительно.
Здесь каждый день в Евангелии слышим слово Христа, Сына Божия. А оно есть едино и тоже В рукописи автора: «то».  слово, которым Он сотворил мир, которым Он «носит... всяческая», как «глаголом силы Своея» (Евр. 1:3), которое во днех плоти Его, исцеляло больных, прогоняло бесов, воскрешало мертвых. Чего же не сделает оно и здесь для верующего и молящегося? И, посему, благознаменателен и достоин внимательного соблюдения тот обычай, что во время чтения Евангелия вы преклоняете главы, а некоторые подклоняют главы под самое Евангелие, чтобы вас осенила благодатная сила слова Христова.

Евангельское чтение настоящаго воскреснаго дня назначает предметом настоящаго слова учение о прощении согрешающих. Сие не будет неблаговременно и для особеннаго настоящаго торжества о Благочестивейшем Государе императоре Нашем, Богом венчанном и священно-помазанном. Святое учение кстати встречается с достойным себя примером, и назидательныя размышления облегчаются приятными воспоминаниями верноподданнической любви.
Сколько в обширной державе Благочестивейшаго Императора Нашего людей, которые пред Его правосудием были в долгу, иногда и очень тяжком, но которых судьба может быть изображена сею Евангельскою чертою: «милосердовав же господь раба того, прости его, и долг отпусти ему!» (Мф. 18:27) Сколько, следственно, таких, которых Он сильным примером собственнаго милосердия может учить милосердию к согрешающим: «не подобает ли и тебе помиловати клеврета твоего, якоже и аз тя помиловах?» 

Можно ли не воспомянуть теперь, что и Первородный Сын Благочестивейшаго Государя нашего В Христ. Чтен.: Великодушнаго Николая. , вступая с возрастом в неотсрочное наследие Родительских добродетелей, одно из ранних движений наследственной благости явил в сострадательном внимании к судьбе должников правосудия, и в ходатайстве пред Августейшим Родителем о ея облегчении, какое только возможно милосерднию без оскорбления правосудия; и что милосердие Царя с радостию отозвалось милосердию Сына Царева?
И так возвратимся к Евангелию, и возмем оттуда побуждение и способ перенести и в наши домы и в наши сердца – добродетель, столь светло сияющую пред нами на престоле.
Чтобы учение о прощении согрешающим соединить с побуждением к исполнению онаго, Божественный Учитель наш предлагает оное в поразительной притче.
Царь требует отчета от подданных, у которых было в руках множество богатства, ему принадлежащаго.

 Приводят одного, который должен ему десятью тысячами талантов, то есть, долгом, для подданнаго неоплатным...

Царь требует отчета от подданных, у которых было в руках множество богатства, ему принадлежащаго. Приводят одного, который должен ему десятью тысячами талантов, то есть, долгом, для подданнаго неоплатным, и который за то, по законам царства, должен быть продан с женою и детьми.

... и который за то, по законам царства, должен быть продан с женою и детьми. Несчастный, не зная, что делать, просит отсрочения уплаты.

Но Царь сжаливается, и совсем прощает долг.
Величественное зрелище милосердия! Должник не имеет средств к оправданию; закон осуждает его; царь имеет всю власть исполнить осуждение; повинный не почитает возможным просить, чтобы долг был прощен, а разве только отсрочен: и внезапно – долг прощен. Это так прекрасно, что, если бы Господь, не продолжая речи, сказал, как некогда в другой притче: «иди, и ты твори такожде» (Лк. 10:37), сердцу неокаменелому надлежало бы тотчас отвечать: пойдем, исполним.