Читать толкование: Евангелие от Иоанна, Глава 20, стих 17. Толкователь — Михаил (Лузин) епископ

Не прикасайся ко Мне: со словом — раввуни Магдалина, вероятно, со стремительностью восторженной бросилась к Господу, но услышала — не прикасайся ко Мне; видно, что она хотела прикоснуться к Нему, иначе излишне было бы запрещение. Несколько спустя Господь не воспретил ей вместе с другой Марией ухватиться за ноги Его (ср. прим. к ст. Ин. 20:18 и Мф. 28:9), вечером того же дня предлагал ученикам осязать Себя, показав руки Свои и ноги (Лк. 24:39), спустя восемь дней предложил Фоме осязать Себя (ст. Ин. 20:27). Из этого, а равно из указанной Господом причины, почему Он не позволяет теперь Магдалине прикасаться к Нему, надобно заключить, что это запрещение имело основание в теперешних мыслях и намерениях Марии, с каковыми она устремилась к нему. «Ещё земная мудрствует жена: тем же и отсылается не прикасатися Христу» (Утрен. стихира 8-го гласа). Как видно из всего рассказа, она не ожидала воскресения Господа, подобно прочим ученикам, хотя, конечно, и знала о предречениях Его о Своём воскресении, также подобно прочим ученикам, и — вот вдруг неожиданно видит пред собою Господа, узнав Его по голосу. Какое смятение и возбуждение чувств и мыслей должно было произойти в ней, и — притом какое быстрое, мгновенное так сказать! Это Он — несомненно; но что же Он? В теле ли действительном, воскресшем или восставшем из гроба, или это только дух Его (ср. Лк. 24:37 и прим.), вошедший по смерти телесной к Богу и теперь снисшедший от Бога и явившийся ей в телесном виде? Мгновенно всё это и подобное предносится в её мысли возбуждённой и — она устремляется к Нему, чтобы осязанием увериться в том, что видит глаз, чтобы удержать Его, так сказать, насильственно, если это только дух в образе телесном (при высоком возбуждении душевном не рассуждается о невозможном), чтобы «может быть, обнять Его как Возлюбленного и обращаться с Ним, как и прежде» (Феофил.). Господь, читавший, что происходило в душе её, любвеобильно устраняет искреннее, но неуместное теперь, в её мыслях, «возводит мысль её, чтобы она помыслила нечто высшее» (Феофил., ср. Злат.); а законному желанию её удостовериться — Он ли это — удовлетворяет удостоверением слова, а не осязания. — Не прикасайся ко Мне, говорит Господь; для удостоверения тебя, что это Я, пусть будет достаточно для тебя Моего слова, а не осязания, для рассеяния же твоих недоумений — не дух ли Я в телесном образе — говорю тебе, что Я не восшёл ещё ко Отцу Моему; следовательно, не дух в телесном образе, а в том же самом теле; наконец, «обстоятельства теперь уже не в прежнем положении, и Я не буду уже обращаться с вами по-прежнему» (Феофил., ср. Злат.). Итак, не прикасайся ко Мне, ибо Я ещё не восшёл ко Отцу Моему. Вместо сего иди, увидев Меня и уверившись Моим словам, что это Я Сам ещё не восшедший ко Отцу, иди к братиям Моим и скажи им о сей величайшей и радостной для них истине, что Я восхожу ко Отцу Моему, из чего они должны увериться и в истине Моего воскресения. — Братиям Моим: см. прим. к Мф. 28:10. — Восхожу ко Отцу Моему: когда пред смертью Своею, в прощальной беседе с учениками, Господь говорил не раз о Своём отшествии ко Отцу (Ин. 14:2—Ин. 4:28; Ин. 16:16 и парал.), то говорил об отшествии к Нему чрез смерть Свою, воскресение и вознесение. Теперь совершились смерть Его и воскресение; остаётся вознесение, и о нём теперь повелевает Господь возвестить ученикам, почему и употребляет слово не — иду, а — восхожу. О Своём отшествии ко Отцу Он говорил им в прощальной беседе, как о величайшем благе для них (Ин. 14:2—3; Ин. 16:17 и парал.) и как о таком событии, которое должно исполнить радостью сердца их (Ин. 14:28); посему о нём и повелевает Он возвестить теперь ученикам Своим. В сем они должны видеть и непререкаемое доказательство Его воскресения действительного, так как отойти ко Отцу чрез вознесение Он может только после воскресения, на что Он и указывал им (Ин. 14:19; Ин. 16:16 и прим.). — Ко Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему: это изречение указывает на величайшее благо для учеников отшествия Господа, о коем Он говорит; оно должно утвердить упование учеников о сопрославлении с Ним, о котором столько говорил Он им в прощальной беседе, так как, по силе их внутреннего духовного общения с Христом, Его Отец есть и их Отец, Его Бог — и их Бог. Но Господь не говорит: ко Отцу нашему и Богу нашему, потому что «Бог и нам Отец, но по благодати, а Господу Он Отец по естеству; наоборот, Он нам Бог по естеству, а Господу Бог по Его человечеству, ибо Он стал Богом Его, когда Он принял на Себя человеческое естество» (Феофил., ср. Злат.).