Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Августин Иппонийский блаженный

Когда иудеи стали кричать, что они не хотят отпускать Иисуса на Пасху, но разбойника Варавву, — не Спасителя, а убийцу, не Дарователя жизни, но разрушителя, — тогда Пилат взял Иисуса и бил Его. Надо думать, что Пилат поступил так исключительно ради того, чтобы иудеи сочли себя удовлетворенными беззаконием, совершенным против Него, и не стали в бесновании требовать убиения Его. С этой же целью этот самый наместник послал также когорту свою сделать то, что случилось далее, или, возможно, приказал, хотя евангелист молчит об этом. Ибо он сразу сказал, что воины сделали после этого, и не сообщил при этом, что это приказал Пилат.

Иоанн, прежде чем сказать о предании Иисуса на распятие, упоминает об этом так: «Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его. И воины, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову, и одели Его в багряницу, и говорили: радуйся, Царь Иудейский! И били Его по ланитам» (Ин. 19:1—3). Отсюда ясно, что Матфей и Марк сообщили об этом задним числом, (т.е.) что все это произошло не тогда, когда Пилат предал Иисуса на распятие, (а раньше); (Матфей и Марк, Мф. 27:27-31, Мк. 15:16-20) здесь вставили то, что прежде пропустили.

О согласии Евангелистов, 3.9

***

Так исполнилось то, что предсказал в отношении Себя Христос; так были подготовлены мученики к тому, чтобы перенести все, что вздумают учинить преследователи; так, сокрыв ненадолго Свое поразительное могущество, Он прежде показал тер-пение, которому следует подражать; так Царство, которое не от мира сего, одолело горделивый мир не в жестоком сражении, но через смиренное терпение; так зерно, которое должно было умножиться, было посеяно среди страшного поругания, чтобы принести урожай в удивительной славе.

Col. 1942 Отсюда ясно, что воины делали это не без ведома Пилата: он либо приказал это, либо позволил; по той, конечно же, причине, о которой мы сказали выше, — чтобы недруги Его с упоением насладились поруганием Его и не жаждали еще и крови Его. Иисус вышел к ним в терновом венце и в багрянице, исполненный не власти, но поношения, и было сказано им: «Се, Человек! если вы ненавидите Царя, то пощадите Его, ибо вы видите, что Он уже низвергнут; Его подвергли бичеванию, увенчали тернием, облачили в смешные одежды, унизили горькими издевками, били по ланитам — пусть же пылает бесчестие Его, но остынет ваша ненависть». Но она не остыла, а скорее распалялась и только разрасталась.

Вот другая, более важная причина ненависти. Та, разумеется, была ничтожной, а именно незаконное намерение захватить царскую власть. И тем не менее Иисус не приписывал Себе ложным образом и то и другое, но как то, так и это было правдой: Он — и Единородный Сын Божий, и Царь, поставленный Им над Сионом, горою святою (ср. Пс. 2:6). И то и другое было бы явлено уже теперь, если бы Он не предпочел тем более проявить Свое терпение, чем большим могуществом обладал.

Ст. 6 - см. толк. под Ин. 19:16

Если сравнить рассказы всех евангелистов, то обнаружиться, что такое молчание Господа нашего Иисуса Христа было не единожды: и перед первосвященниками, и перед Иродом, к которому Его, как указывает Лука, отправил Пилат, и перед самим Пилатом (см. Мф. 26:63; 27:14; Мк. 14:61; 15:5; Лк. 23:7—9; Ин. 19:9). Так что не зря о Нем предвестило пророчество: как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих (Ис. 53:7), — разумеется, тогда, когда не отвечал вопрошающим. Ведь хотя Он часто давал ответы на различные вопросы, все же в тех случаях, когда Он не хотел отвечать, используется сравнение с агнцем, чтобы в Своем молчании Он виделся не виновным, а безвинным. Поэтому, когда Его осуждали , Он там, где не отверзал уст Своих, не отверзал их, как агнец, то есть не как тот, чья совесть нечиста и кто изобличен в прегрешениях своих, но как кроткая жертва, приносимая за чужие грехи.

Вот видите, Он ответил, и все же там, где Он не отвечал, Он не отверзал уст Своих не как виновный или лукавый, но как агнец, то есть как безвинный и бесхит-ростный. Поэтому, когда Он не отвечал, Он молчал, как агнец; когда отвечал, учил, как Пастырь. Давайте же уразумеем, что Он сказал, чему учил также через апостола: что нет власти не от Бога (Рим. 13:1) и что более согрешает тот, кто из зависти отдает невинного в руки власти, Col. 1943 чтобы убили его, нежели сама власть, если она убьет его из-за страха перед другой, большей властью. Такую, конечно же, Бог дал власть Пилату, что выше ее стояла власть кесаря Имеется в виду император Тиберий Юлий Цезарь Август, правивший с 14 по 37 г. — Пер. . Поэтому Он сказал: «Ты не имел бы надо Мною никакой власти, то есть той, которую имеешь, если бы то, что в нее входит, не было дано тебе свыше. Но поскольку Я знаю ее пределы, что воля твоя не во всем, посему более греха на том, кто предал Меня тебе. Он, конечно же, по зависти предал Меня власти твоей, ты же из-за страха намереваешься проявить эту власть ко Мне». И хотя даже из-за страха человек не должен убивать человека, тем более невинного, однако же делать это с искренним рвением — зло гораздо большее, чем делать это из-за страха. И поэтому не сказал правдивый Учитель: «Кто предал Меня тебе, тот имеет грех», как если бы сам он греха не имел. Но сказал: более греха на том, — чтобы Пилат уразумел, что и на нем самом грех. Ибо грех не перестает быть грехом на том основании, что чужой более велик.

Отсюда Пилат искал отпустить Его . Что означает сказанное здесь «отсюда» Латинское наречие exinde имеет несколько значений: оно может указывать на пространство, то есть «отсюда» в значении «от этого места», на время, то есть «отсюда» в значении «с этого момента», что в первую очередь и берется обсуждать блж. Августин, и на причину, то есть «отсюда» в значении «от этой причины», как в конечном счете и предлагает понимать блж. Августин. — Пер. , как будто бы он не искал этого прежде? Прочитай то, что было выше, и ты найдешь, что уже тогда он искал отпустить Иисуса. Стало быть, «отсюда» следует понимать так: «Отсюда, то есть по этой причине, чтобы не иметь греха, убивая невинного, приведенного к нему, согрешая тем самым меньше, чем иудеи, которые предали Его ему на убиение». Так вот, отсюда (то есть чтобы не совершать этого греха) не только сейчас, но и с самого начала он искал отпустить Его.

Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю. Они полагали, что, напугав его кесарем, они исполнят Пилата большим страхом, нежели когда говорили выше: мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим (Ин. 19:7), и тем самым добьются, чтобы он убил Христа. Конечно же, он не боялся этого их Закона настолько, чтобы он убил Его, но больше боялся Сына Божия, страшась убить Его. Но теперь он не мог пренебречь кесарем, источником собственной власти, в той степени, в какой — законом чужого народа.

Но теперь он не мог пренебречь кесарем, источником собственной власти, в той степени, в какой — законом чужого народа.

Однако пока евангелист продолжает и говорит: Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа.

В который час распят Господь (поскольку из-за свидетельства другого евангелиста, который сказал: был час третий, и распяли Его (Мк. 15:25), — обычно возникают серьезные споры), мы рассмотрим, насколько сможем, по воле Господа, когда дело дойдет до того места, где рассказывается о распятии См.: Блж. Августин Гиппонский. Толкование на Евангелие от Иоанна. 117, 1—2. — Пер.

***

После суда и осуждения Пилатом на судилище Господа Иисуса Христа около шестого часа взяли и повели. И, неся крест Свой, Он вышел на место, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа; там распяли Его (Ин. 19:17—18). Так вот, евангелист Марк говорит: был час третий, и распяли Его (Мк. 15:25). Что это значит, кроме того, что Господь в час третий был распят языками иудеев, а в шестой час — руками воинов? Чтобы мы поняли, что пятый час уже прошел и было какое-то начало шестого, когда Пилат сидел на судилище, что выражено у Иоанна словами «около шестого часа», а когда Его привели, прибили к древу вместе с двумя разбойниками и у креста случилось то, о чем рассказывается в Евангелии, полностью завершился шестой час,] с которого часа вплоть до девятого солнце затмилось, и сделалась тьма, — об этом есть свидетельство трех евангелистов: Матфея, Марка и Луки (Мф. 27:45; Мк. 15:33; Лк. 23:44). Но поскольку иудеи стремились переложить убийство Христа с себя на римлян, то есть на Пилата и его воинов, Марк, умолчав про тот час, в который Христос был распят воинами, Col. 1945 что происходило уже с шестого часа, упомянул только третий час, в который они, надо полагать, могли кричать перед Пилатом: распни, распни Его! (Ин. 19:6), — чтобы стало очевидно, что не только те распяли Христа, то есть не воины, которые повесили Его на древе в час шестой, но и иудеи, которые в час третий кричали, чтобы Он был распят.

Есть и другое решение этого вопроса, а именно что не следует здесь понимать шестой час дня, ибо Иоанн не говорит: «Было же около шестого часа дня» или просто: «около шестого часа». Но говорит: «Тогда была пятница (parasceve) перед Пасхою, около шестого часа. Parasceve же по-латыни — praeparatio (приготов-ление), но это греческое слово иудеи охотно используют в подобного рода случаях, даже те из них, которые больше говорят на латыни, нежели на греческом. Итак, было приготовление Пасхи; Пасха наша, как говорит апостол, есть закланный Христос (см. 1 Кор. 5:7). И если мы подсчитаем приготовление этой Пасхи от девятого часа ночи, ибо тогда, по-видимому, первосвященники вынесли приговор Господу, сказав: повинен смерти (Мф. 26:66), еще когда Его слушали в доме первосвященника (отсюда уместно предположить, что приготовление истинной Пасхи, тенью которой была Пасха иудейская, то есть приготовление заклания Христа, началось с того момента, когда первосвященники вынесли приговор о том, что Он должен быть заклан), так вот, от того часа ночи (а это, как предполагается, был час девятый) до третьего часа дня, когда, по свидетельству евангелиста Марка, был распят Христос, прошло шесть часов, три ночных и три дневных В древности суточные часы считали отдельно: двенадцать дневных и двенадцать ночных. Поэтому девятый час ночи — это девятый час от заката, третий час дня — третий час от рассвета. Таким образом, синедрион вынес свой приговор за три часа до рассвета, а казнь произошла через три часа после рассвета. — Пер. .

Отсюда это приготовление Пасхи, то есть приготовление заклания Христа, которое началось с девятого часа ночи, длилось около шести часов, то есть пятый час уже завершился и начинался шестой в момент, когда Пилат поднялся на судилище; так вот, это самое приготовление, которое началось с девятого часа ночи, длилось до тех пор, пока не произошло заклания Христа, которое и приготавливалось, а это произошло, по Марку, в третий час, но не в третий час приготовления, а дня, так же как шел шестой час не дня, а приготовления, если считать, разумеется, шесть часов от девятого ночного до третьего дневного.

Из этих двух решений данного трудного вопроса пусть каждый выберет то, который захочет. Но с большим основанием решит, какой из них лучше выбрать, тот, кто прочтет серьезные рассуждения «О согласии евангелистов»См.: Блж. Августин Гиппонский. О согласии евангелистов. III, 13, 40—50. — Ред. . Если же смогут быть обнаружены другие решения, пусть еще лучше будет защищена незыблемость евангельской истины от клеветы неверующей и нечестивой тщетности.

Теперь же после этого краткого рассуждения давайте вернемся к рассказу евангелиста Иоанна.

Он пока еще пытался перебороть страх, который они вселяли в него, упоминая кесаря, пытаясь уличить их в их собственном бесчестии, спрашивая: Царя ли вашего распну?— не будучи в силах смягчить их через посрамление Христа. Но вскоре страх взял верх. Col. 1944

Ибо первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря. Тогда наконец он предал Его им на распятие. Казалось вполне очевидным, что он выступил бы против кесаря, если бы вздумал вопреки их словам, что у них нет царя, кроме кесаря, поставить другого царя, освободив от наказания Того, Кого они передали ему, чтобы он убил Его за такое намерение стать Царем.

Так вот, шел Иисус к месту, где должен был быть распят, неся крест Свой. Удивительное зрелище! Но если его лицезрит нечестие, то это — удивительное посмешище, если лицезрит благочестие, то — удивительное таинство; если его лицезрит нечестие, то это — удивительное свидетельство бесчестия, если лицезрит благочестие, то — удивительный оплот веры; если его лицезрит нечестие, то оно смеется над царем, несущим вместо царского скипетра древо Своей казни, если лицезрит благочестие, то видит Царя, несущего древо для собственной казни, которое Col. 1946 утвердит даже на царских челах То есть крестное знамение. — Пер. ; за то Он получил презрение в глазах нечестивцев, чем будут славиться сердца святых. Ибо Павлу, который скажет: я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа (Гал. 6:14), — Он вверил крест Свой, неся его на плечах Своих, и поставил подсвечник со свечой, которая должна будет гореть и которую не следует ставить под сосудом (ср. Мф. 5:15).

И даже крест, если посмотришь внимательно, был местом судилища. Судия был помещен между разбойником, который поверил и был прощен, и разбойником, который посмеялся и был осужден¹. Уже тогда Он показал, что делать будет с живыми и мертвыми: одних поместит по правую руку, других — по левую.

***

Это были, как мы узнаем из рассказа других евангелистов, два разбойника, с которыми был распят и между которыми был повешен Христос (см. Мф. 27:38; Мк. 15:27; Лк. 23:33), о чем было сказано пророчески: и к злодеям причтен был (Ис. 53:12).

Начертанный над крестом титул Царь Иудейский показывал, что они даже смертью не в состоянии были заставить Его прекратить быть их Царем.

***

Царь Иудейский (см. толк. на ст. 21, 22)

Три языка выделялись из всех прочих: еврейский, потому что иудеи славились законом Божиим; греческий, потому что среди язычников были мудрецы; и латинский, потому что римляне в то время правили многими — почти всеми —народами.

***

Дело в том, что именно эти три языка использо-вались там больше остальных: еврейский из-за евреев, которые хвалились Законом Божиим, греческий из-за мудрых мужей среди язычников, латинский из-за римлян, уже правивших тогда многими и чуть ли не всеми народами.