Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Филарет Московский (Дроздов) святитель

 Сказую же вам, братие, благовествование, еже благовестих вам, еже и приясте, в немже и стоите; имже и спасаетеся, кацем словом благовестих вам, аще содержите: разве аще не всуе веровасте. (1 Кор. 15:1-2).
Если св. Апостол Павел братиям своим, чадам церкви Коринфской, «сказует благовествование», которое уже благовестил им, то есть, напоминает, повторяет, подтверждает Евангельское учение, прежде преподанное, и уже известное: то прилично и нужно, чтобы и мы братия святой, соборной и апостольской церкви, тоже приявшие благовествование, и того же служения причастниками по благодати Божией соделавшиеся, признавая свое несовершенство и недостаточество, благовременно друг другу напоминали, повторяли, подтверждали Евангельское учение, которому при святом крещении обещались веровать и последовать; и следственно не по Апостольскому чину то делается, что некоторые наставники преподавать и некоторые братия церквей слушать Евангельское учение нерадят, не опасаясь погрешностей и заблуждений от невежества, не страшась осуждения за нерадение. Сего беспорядка страшась, а порядку и примеру Апостольскому последуя, не посланием из далека, но лицем к лицу с вами беседуя, как посланник церкви, «сказую... вам, братие, благовествование», от предков еще вам благовещенное.
Апостол прежде, нежели произносит самое содержание своего благовествования, приготовляет к оному внимание Коринфян, описывая некоторые обстоятельства оного. Какое же сие благовествование? «Еже ...приясте», говорит он, «в немже и стоите, имже и спасаетеся». Нет сомнения, что и ваше, братия, внимание сильно возбуждается, когда слышите, что хотят сказать вам благовествование, чрез которое можно спастися. Кто не желает спастися? А желая спастися, кто не пожелает узнать верное средство получить спасение? Будьте же внимательны к учению Апостола, который возвещает вам сие верное средство для сей вожделенной цели, который сказует вам благовествование, «имже ...спасаетеся».
Вот как он, продолжая свою беседу к Коринфянам, излагает самую сущность своего спасительного благовествования: «предах бо вам исперва, еже и приях, яко Христос умре грех наших ради, по писанием: и яко погребен бысть, и яко воста в третий день по писанием» (1 Кор. 15:3-4). Вот, братия, в чем состоит апостольское благовествование, которым спасаются истинные христиане; оно все состоит в сих немногих словах, что Христос умер за грехи наши, и воскрес в третий день, сообразно с тем, как сие предсказано было в писаниях пророческих. Кто узнал благовествование о спасительной смерти и живоносном воскресении Христовом: – тот узнал верное средство к своему спасению. Кто сим благовестием воспользуется, как должно: – тот непременно спасется.
Как? скажут некоторые, – неужели так краток путь ко спасению? Подлинно, братия, бесконечный в милосердии Бог дивно сократил нам грешным путь спасения, смертию и воскресением Единородного Сына Своего Иисуса Христа. Ибо тогда, как все мы, чрез грех прародителей наших, от сопредельного с небом рая удалились к самым пределам ада, и Христос в смерти Своей отверз нам ближайший ход в рай, что и возвестил Сам, еще со креста Своего сказав покаявшемуся разбойнику: «днесь со Мною будеши в раи» (Лк. 23:43), а воскресением Своим, «восходя к Отцу Своему» по естеству, по благодати же и «Отцу нашему» (Ин. 20:17), открыл нам с Собою вход и в самое небо, так что, по сказанию Апостола, Бог Отец «сущих нас мертвых прегрешеньми», по вере, «сооживи Христом», и по упованию, «с Ним воскреси и спосади на небесных» (Еф. 2:5-6). Надобно только, чтобы каждый из нас свободно и решительно вошел в тот порядок, каким спасительное для всех благовествование о смерти и воскресении Христовом ведет ко спасению каждого.
На сей порядок указывает Апостол, когда Коринфянам о своем благовествовании говорит: «еже и приясте, в немже и стоите, имже и спасаетеся, кацем словом благовестих вам, аще содержите». Из сих слов ясно видно, что для достижения спасения каждому надобно, во-первых, принять спасительное благовествование; во-вторых, твердо стоять в сем благовествовании; в-третьих, содержать оное так точно, как оно преподано.
Принятие спасительного благовествования не в том только состоит, чтобы умом признать благовествование за истинное. Ум есть око души, ему свойственно усматривать истину и различать от лжи, а принимать и, так сказать, усвоивать оную есть дело сердца и воли. Посему Апостол принятие спасительного благовествования описывает так: «аще исповеси усты твоими Господа Иисуса, и веруеши в сердце твоем, яко Бог Того воздвиже из мертвых, спасешися: сердцем бо веруется в правду, усты же исповедуется во спасение» (Рим. 10:9-10). К верованию сердцем он присовокупляет исповедание устами, потому что, как сказал Сам Начальник спасения: «от избытка... сердца уста глаголют» (Мф. 12:34): и потому если сердце твое исполнено духом веры, силою спасительного благовестия, то, без сомнения, и уста твои отрыгнут исповедание спасения во время благопотребное; а если ты не имеешь ревности исповедать веру твою во свидетельство истины, то сие показывает, что сердце твое недовольно исполнено силою веры, что спасительное благовестие не совершенно тобою принято. Но как и устное исповедание может быть явлением веры несовершенным, и даже ничтожным, пoелику некоторые, как обличает Апостол, «Бога исповедуют ведети, а делы отмещутся Его» (Тит. 1:16): то действительно принятое благовестие, согласно с устами, должно быть исповедуемо делами веры и всею жизнию христианскою. Если вы приемлете, что «Христос умре грех наших ради» (1 Кор. 15:3): то, по Апостолу, и «вы помышляйте себе мертвых убо быти греху, живых же Богови, о Христе Иисусе, Господе нашем. Да не царствует убо грех в мертвеннем вашем теле, во еже послушати его в похотех его» (Рим. 6:11-12). Если приемлете, что Христос, «Иже предан бысть за прегрешения наша, и воста за оправдание наше» (Рим. 4:25): то вы «представляйте себе Богови, яко от мертвых живых, и уды ваша оружия правды Богови» (Рим. 6:13). «Аще... воскреснусте со Христом, – вышних ищите, идеже есть Христос одесную Бога седя: горняя мудрствуйте, а не земная» (Кол. 3:1-2).
Из сказанного теперь о принятии благовествования само собою открывается, что сие принятие не должно быть действием преходящим, но что принятое благовествование должно сохранять постоянно, или, по выражению Апостола, «стоять в оном». Бог Спаситель наш есть вечен, и спасение уготовляет нам вечное: но все непостоянное, колеблющееся и преходящее противоречит самому понятию вечности, и потому не достигнет вечности: следственно, в порядке спасения по необходимости заключается, чтобы человек всемерно старался соделать в себе постоянными те свойства и расположения духа, которые требуются в нем, как приготовление ко спасению. «Буди верен даже до смерти и дам ти венец живота», глаголет в откровении Живущий во веки, не одному «Ангелу церкви Смирнския» , и не одним «имеющим скорбь» мученическую, но всем подвизающимся для спасения: ибо «Дух глаголет» ко всем «церквам» (Откр. 2:8:10–11).
Сверх постоянства веры в ея продолжении, Апостол указует еще неизменность ея в качестве, как особенное условие спасения, «Спасаетеся, – говорит, – кацем словом благовестих вам, аще содержите»; вы спасаетесь чрез благовествование в том только случае, когда содержите оное точно в том слове, каким я благовестил оное. Дабы определить, что разумеет здесь Апостол под именем «слова», различим «слово слуха, слово письмени и слово разума». Одно «слово слуха» Апостол признает безполезным, когда говорит об Израильтянах, что «не пользова онех слово слуха не растворенное верою слышавших» (Евр. 4:2). А упорно содержимое «слово письмени» он почитает даже убийственным: «писмя... убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3:6). Итак, слово, которое содержать неизменно находит он необходимым для спасения, без сомнения, есть «даемое духом святым слово разума» (1 Кор. 12:8), самый дух благовествования, самая сущность веры, главные догматы, коренные правила христианства. Их-то надобно содержать так точно, как оные нам преданы от апостолов Христовых, яко божественный глагол веры, яко духовное слово разума. Должно содержать оные так, чтобы мы и не увлекались «словом слуха», когда оно не имеет свидетельства от божественного писания, или, как иначе изъясняется Апостол, чтобы мы не «скитались всяким ветром учения, во лжи человечестей, в коварстве козней лщения» (Еф. 4:14), и чтобы без разума не привязывались к «слову писмени», когда оно не от животворящего духа Евангельского происходит, и не приготовляет нас к принятию сего духа.
Се, под руководством Апостольским, вкратце напоминательно, «скаал" я «вам, братие, благовествование, еже благовестиша» нам богомудрые отцы наши, «еже», как то видимо есть, «и приясте, в немже», уповательно, «и стоите, имже» – о, если бы и остальное мог я присовокупить с полною уверенностию о всех вас! «имже и спасаетеся!» Ведут меня к вожделенному о вас упованию и чистое исповедание веры, вами содержимое, и святыми ее таинствами в вас запечатлеваемое, и древнее благочестие, плодоношением и добродеянием во святых храмах, и делами человеколюбия, до ныне между вами свидетельствуемое. Но как и водимые Богом руководители наши, доколе были на земле, не почитали себя достигшими совершенства в деле спасения: то кольми паче нам должно со страхом и трепетом спасение свое соделывать, и святою заботливостию помышлять даже о том, положили ль мы благое начало нашего спасения. «Себе искушайте, – скажу вновь с Апостолом, – аще есте в вере» (2 Кор. 13:5); испытывайте себя часто, внимательно, точно ли прияли в сердце вы дух веры, коея исповедание носите в устах молитвословящих или славословящих; утвердилось ли сердце ваше во Господе, за вас Умершем и для вас Воскресшем; действует ли ваша вера во всем житии вашем; живет ли во всех делах ваших; и таковым испытанием, как истинные ученики Евангелия, ежедневно поощряйте себя к новым успехам в учении Христовом.
Не пропустите в сем самоиспытании без особенного внимания и того, на что Апостол особенным образом обращает испытательное внимание Коринфян: «аще содержите» благовествование в точности, «кацем словом благовестили» нам в начале сами Апостолы Христовы, а потом верные преемники служения их. Ибо, к прискорбию, недалеки от нас примеры того, что люди, которые в предках своих одним с нами благовествованием о Христе Иисусе, от единой Матери, Восточной Церкви, рождены и воспитаны, теперь не столько содержат истинное слово Христово и Апостольское, сколько увлекаются лицемерием лжесловесников, как безвесельная лодка ветром и волнами, либо держатся только слова писмени, не помышляя искать в нем слова жизни. Не Христово ли слово гласит о Церкви, что «врата адова не одолеют ей» (Мф. 16:18)? А они лжесловесят, будто она одолена, и почти разрушена. Не Апостольское ли слово уверяет, что Господь «дал есть... пастыри и учители к совершению святых в дело служения в созидание тела Христова: дóндеже достигнем вси в соединение веры и познания Сына Божия» (Еф. 4:11-13). А они, сделав сами себя беспастырными, силятся уверять, будто пастыри уже отняты, не рассуждая, что уничтожая дело служения пастырского, лишают себя надежды достигнуть и соединения веры, и познания Сына Божия, до коих должно было довести служение пастырей. Не Апостол ли говорит о таинстве тела и крови Христовы: «елижды ...аще ясте хлеб сей, и чашу сию пиете, смерть Господню возвещаете, дóндеже приидет» (1 Кор. 11:26)? А они хотят, чтобы сие прекратилось прежде, нежели пришел Господь. Что может быть решительнее, как сие слово Господне: «аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крове Его, живота не имате в себе» (Ин. 6:53)? А они бегут от трапезы Господней, и все еще думают достать себе живот вечный мимо сего слова Господня. Не перстом ли на некоторых из них указует Апостол в сих страшных глаголах духа: «яко в последняя времена отступят нецыи от веры, внемлюще духовом лестчим и учением бесовским в лицемерии лжесловесник, сожженных своею совестию, возбраняющих женитися, удалятися от брашен, яже Бог сотвори в снедение со благодарением верным и познавшим истину» (1 Тим. 4:1-3). Но сожженные совестию не чувствуют силы сих огненных глаголов духа, и, после столь открытого обличения, не стыдятся лицемерить в надежде на невежество своих последователей, преподают то самое учение, которое Дух Святый приписывает отступникам от веры; «возбраняют женитися» так, что не целомудрие тем сохраняют, но распространяют разврат; велят «удалятися от брашен», снедаемых верными и познавшими истину; заповедают своим ученикам искать спасение не в очищении своего ума и сердца, но в отлучении для себя особой сткляницы и блюда.
Верные и познавшие истину братия! В глазах наших один из признаков последних времен: тем паче «бодрствуйте, стойте в вере, мужайтеся, утверждайтеся», вооружаясь, впрочем, против разномыслящих не враждою, но молитвою и любовию: «вся вам любовию да бывают///» (1 Кор. 16:13-14). Аминь.

 

 

ОТКУДА ВЗЯТЫ СЛОВА «ВОСКРЕСШЕГО В ТРЕТИЙ ДЕНЬ ПО ПИСАНИЮ»?     Слова Символа веры «воскресшаго в третий день по Писанием» взяты из Послания к коринфянам: «предах бо вам исперва, еже и приях (я первоначально преподал вам, что и сам принял), яко (что) Христос умре грех наших ради, по Писанием; и яко погребен бысть, и яко воста (воскрес) в третий день по Писанием» (1 Кор. 15:3-4). ЧТО ОЗНАЧАЮТ СЛОВА «ПО ПИСАНИЮ»?   Словами «по Писанию» обозначается то, что Иисус Христос умер и воскрес именно так, как о том пророчески написано в книгах Ветхого Завета. ГДЕ, НАПРИМЕР, ОБ ЭТОМ НАПИСАНО?   Например, в 53-й главе книги пророка Исаии многими и подробными чертами изображены страдание и смерть Иисуса Христа: «Той язвен бысть за грехи наша и мучен бысть за беззакония наша; наказание мира нашего на Нем, язвою Его мы изцелехом» (Ис. 53:5). <...> Пространный Православный Катeхизис Православной Кафолической Восточной Церкви. Часть вторая. О вере. О пятом члене Символа веры.

 Вот, братия, в чем состоит апостольское благовествование, которым спасаются истинные христиане; оно все состоит в сих немногих словах, что Христос умер за грехи наши, и воскрес в третий день, сообразно с тем, как сие предсказано было в писаниях пророческих. Кто узнал благовествование о спасительной смерти и живоносном воскресении Христовом: – тот узнал верное средство к своему спасению. Кто сим благовестием воспользуется, как должно: – тот непременно спасется.

См. ст. 3

Впрочем, в Писаниях Апостолов виден утвердившийся обычай – не только в особенных знаменательных случаях, но и вообще, называть смерть «успением и сном». Так, Апостол Павел об очевидцах воскресшего Господа пишет: «множайшии пребывают доселе, нецыи же и почиша» 

«Христос воскресе!» – Сказав сие, что могу сказать вам более? Все сказано.
Надобно ли основать веру, сотворить надежду, воспламенить любовь, просветить мудрость, воскрилить молитву, низвести благодать, уничтожить бедствие, смерть, зло, дать жизненность жизни, сделать, чтобы блаженство было не мечта, но существенность, слава – не призрак, но вечная молния вечнаго света, все озаряющая и никого не поражающая? – На все сие найдется довольно силы в одном чудодейственном слове: «Христос воскресе».
«Аще Христос не воста, суетна вера ваша» (1 Кор. 15:17), признается один из несуетных Проповедников веры. Какое разрушительное предположение! Но чем более оно разрушительно, тем более созидательна противоположная оному истина: понеже Христос воста, то вера наша и непоколебима, и спасительна. Верует и язычник, но мертвым божествам, или тварям, также как сам он, смертным и тленным: как же может быть прочна вера, когда божество ея тленно, или живоносна, когда оно мертво? Верует Иудей, и верует Богу живому, но по «писмени» закона, которое грешника «убивает», а воскресить не может: чего ждать от сея веры, кроме того, что мы от нея видим? Она убила христоубийственный народ Иудейский, разсыпала кости его по вселенной, и с ним вместе сама себя разрушила так, что Иудей и вера его не имеют никакой надежды, разве в Христианстве. Некоторые мудрецы древности, уразумевшие нелепость язычества, но не проникшие во Святилище истины Божественной, изобрели было еще веру неведомому Богу, и воздвигли сему имени олтарь, может быть, некоторым и новейших времен мудрователям не неугодный, потому что он не назначает для себя великих жертв: но если неведом Бог, то неведомо и то, как должно служить Ему, и в сем случае может ли наше служение быть Ему приятно, а нам спасительно? Так – неведением основанная вера тем же неведением и разрушается. Мы, Христиане, веруем в Бога живаго, по закону «духа жизни о Христе Иисусе», свобождающему нас «от закона греховнаго и смерти» (Рим. 8:2). Мы «вемы», дерзаем сказать со Апостолом, «Емуже веровахом, и известихомся», «яко силен есть предание наше сохранити» (2 Тим. 1:12). Как «известихомся?» – Всего вернее воскресением Того, «Емуже веровахом». Если Он веру Свою, в самом Лице Его, врагами Его низринутую во гроб, и низведенную во ад, воскресил, возвел, воцарил: то «известихомся, яко силен есть», и нашу веру и утвердить, и сохранить, и оправдать.
«Аще в животе сем точию уповающе есмы во Христа», говорит еще твердый Проповедник веры, «окаяннейши всех человек есмы» (1 Кор. 15:19). Неверующие находят для себя в неверии ту выгоду, что могут безпечно наслаждаться приятностями жизни настоящей и пользоваться приязнию мира: незавидная, по правде, выгода, и не больше, как «окаянство»; ибо когда сказано: «окаяннейши всех человек есмы», чрез сие сказано и то, что все человеки, то есть, неверующие, больше или меньше «окаянны». Но если бы у нас, верующих во Христа, отнять уверение о воскресении: то подлинно мы были бы окаяннее всех окаянных человеков. «Мир», по слову Господню, «свое любит: а не сущих от мира», следственно и Христиан, если не всегда открыто гонит, то верно всегда внутренно «ненавидит» (Ин. 15:19). Миролюбцы наслаждаются: Христиане, или, отрекаясь от наслаждений, страждут лишением, или, попуская себе наслаждения, должны страдать раскаянием. Но, да не льстится мир злым удовольствием, сделать нас отчаянными, подобно ему. Если и все, по чему ценится настоящее, потеряно; еще не все погибло для нас, или лучше сказать, еще ничего не погибло. Надежда наша основана глубже настоящаго мира, и выше его воздвигнута. «Христос воста от мертвых, начаток умершим бысть» (1 Кор. 15:20). «Аще ли же Дух Воскресившаго Иисуса от мертвых живет в вас, Воздвигий Христа от мертвых оживотворит и мертвенная телеса ваша живущим Духом Его в вас» (Рим. 8:11). Потребуете ли больше для совершенной надежды? – Если угодно: мы уже имеем то, что нам обещается в будущем в замену настоящаго. «Бог, богат сый в милости, за премногую любовь Свою, еюже возлюби нас, и сущих нас мертвых прегрешенми, уже сооживи Христом, и с Ним спосади на небесных, да явит в вецех грядущих презельное богатство благодати Своея благостынею на нас о Христе Иисусе» (Еф. 2:4-7).
Когда же «премногая любовь Божия», чрез воскресение Христово, и в вере нас непоколебимо утверждает, и совершенною надеждою утешает: что должно при сем чувствовать сердце наше, если грубая чувственность не сделала его неспособным чувствовать влияния духовныя? Что, как не ту же любовь Божию, которою Бог, как вечное Солнце, сияет для нас, воспламеняющую нас для Бога? «Любы Божия обдержит нас», изъясняется Апостол, «суждших сие, яко аще един за всех умре, то убо вси умроша» (2 Кор. 5:14). И в другом случае, как скоро наименовал он «Христа Иисуса умершаго, паче же и воскресшаго, Иже и есть одесную Бога, Иже и ходатайствует о нас», – тотчас, в неудержимом восторге, восклицает: «Кто ны разлучит от любве Божия» (Рим. 8:34-35)? Подлинно, если, по изречению самой Любви, «больши сея любви никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» (Ин. 15:13); но без меры великая любовь, еще и врагами ей бывших, нас возлюбила даже до смерти за нас, и смерти крестныя: можем ли мы быть столько неблагодарны и безчувственны, чтобы ради нас воскресшая любовь не воскресила нашей любви ради Себя?
Не стану далее изъяснять различныя чудеса, какия производит одно чудодейственное слово: «Христос воскресе». Если оно воскресит в нас святую любовь Божию, непрестанно убиваемую греховною любовию мира и плоти: довольно сего чуда для совершенства настоящия радости, и для того, чтобы все прочия чудеса открылись нам сами собою. В ком воскресший Христос, на сем празднственном поприще, как в учениках на пути в Эммаус, возжег сердце сладким желанием, и неким сокровенным ощущением Его Божественнаго присутствия: того не праздным словом, и более нежели по одному обычаю, можем приветствовать, как Эммаусских путешественников приветствовали Апостолы: «воистинну воста Господь!» (Лк. 24:34) «воистинну воскресе!» Аминь.

Какое разрушительное предположение! Но чем более оно разрушительно, тем более созидательна противоположная оному истина: понеже Христос воста, то вера наша и непоколебима, и спасительна. Верует и язычник, но мертвым божествам, или тварям, также как сам он, смертным и тленным: как же может быть прочна вера, когда божество ея тленно, или живоносна, когда оно мертво? Верует Иудей, и верует Богу живому, но по «писмени» закона, которое грешника «убивает», а воскресить не может: чего ждать от сея веры, кроме того, что мы от нея видим? Она убила христоубийственный народ Иудейский, разсыпала кости его по вселенной, и с ним вместе сама себя разрушила так, что Иудей и вера его не имеют никакой надежды, разве в Христианстве. Некоторые мудрецы древности, уразумевшие нелепость язычества, но не проникшие во Святилище истины Божественной, изобрели было еще веру неведомому Богу, и воздвигли сему имени олтарь, может быть, некоторым и новейших времен мудрователям не неугодный, потому что он не назначает для себя великих жертв: но если неведом Бог, то неведомо и то, как должно служить Ему, и в сем случае может ли наше служение быть Ему приятно, а нам спасительно? Так – неведением основанная вера тем же неведением и разрушается. Мы, Христиане, веруем в Бога живаго, по закону «духа жизни о Христе Иисусе», свобождающему нас «от закона греховнаго и смерти» (Рим. 8:2). Мы «вемы», дерзаем сказать со Апостолом, «Емуже веровахом, и известихомся», «яко силен есть предание наше сохранити» (2 Тим. 1:12). Как «известихомся?» – Всего вернее воскресением Того, «Емуже веровахом». Если Он веру Свою, в самом Лице Его, врагами Его низринутую во гроб, и низведенную во ад, воскресил, возвел, воцарил: то «известихомся, яко силен есть», и нашу веру и утвердить, и сохранить, и оправдать.

Неверующие находят для себя в неверии ту выгоду, что могут безпечно наслаждаться приятностями жизни настоящей и пользоваться приязнию мира: незавидная, по правде, выгода, и не больше, как «окаянство»; ибо когда сказано: «окаяннейши всех человек есмы», чрез сие сказано и то, что все человеки, то есть, неверующие, больше или меньше «окаянны». Но если бы у нас, верующих во Христа, отнять уверение о воскресении: то подлинно мы были бы окаяннее всех окаянных человеков. «Мир», по слову Господню, «свое любит: а не сущих от мира», следственно и Христиан, если не всегда открыто гонит, то верно всегда внутренно «ненавидит» (Ин. 15:19). Миролюбцы наслаждаются: Христиане, или, отрекаясь от наслаждений, страждут лишением, или, попуская себе наслаждения, должны страдать раскаянием. Но, да не льстится мир злым удовольствием, сделать нас отчаянными, подобно ему. Если и все, по чему ценится настоящее, потеряно; еще не все погибло для нас, или лучше сказать, еще ничего не погибло. Надежда наша основана глубже настоящаго мира, и выше его воздвигнута.

 «Аще ли же Дух Воскресившаго Иисуса от мертвых живет в вас, Воздвигий Христа от мертвых оживотворит и мертвенная телеса ваша живущим Духом Его в вас» (Рим. 8:11). Потребуете ли больше для совершенной надежды? – Если угодно: мы уже имеем то, что нам обещается в будущем в замену настоящаго. «Бог, богат сый в милости, за премногую любовь Свою, еюже возлюби нас, и сущих нас мертвых прегрешенми, уже сооживи Христом, и с Ним спосади на небесных, да явит в вецех грядущих презельное богатство благодати Своея благостынею на нас о Христе Иисусе» (Еф. 2:4-7).
Когда же «премногая любовь Божия», чрез воскресение Христово, и в вере нас непоколебимо утверждает, и совершенною надеждою утешает: что должно при сем чувствовать сердце наше, если грубая чувственность не сделала его неспособным чувствовать влияния духовныя? Что, как не ту же любовь Божию, которою Бог, как вечное Солнце, сияет для нас, воспламеняющую нас для Бога? «Любы Божия обдержит нас», изъясняется Апостол, «суждших сие, яко аще един за всех умре, то убо вси умроша» (2 Кор. 5:14). И в другом случае, как скоро наименовал он «Христа Иисуса умершаго, паче же и воскресшаго, Иже и есть одесную Бога, Иже и ходатайствует о нас», – тотчас, в неудержимом восторге, восклицает: «Кто ны разлучит от любве Божия» (Рим. 8:34-35)? Подлинно, если, по изречению самой Любви, «больши сея любви никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» (Ин. 15:13); но без меры великая любовь, еще и врагами ей бывших, нас возлюбила даже до смерти за нас, и смерти крестныя: можем ли мы быть столько неблагодарны и безчувственны, чтобы ради нас воскресшая любовь не воскресила нашей любви ради Себя?
Не стану далее изъяснять различныя чудеса, какия производит одно чудодейственное слово: «Христос воскресе». Если оно воскресит в нас святую любовь Божию, непрестанно убиваемую греховною любовию мира и плоти: довольно сего чуда для совершенства настоящия радости, и для того, чтобы все прочия чудеса открылись нам сами собою. В ком воскресший Христос, на сем празднственном поприще, как в учениках на пути в Эммаус, возжег сердце сладким желанием, и неким сокровенным ощущением Его Божественнаго присутствия: того не праздным словом, и более нежели по одному обычаю, можем приветствовать, как Эммаусских путешественников приветствовали Апостолы: «воистинну воста Господь!» (Лк. 24:34) «воистинну воскресе!» Аминь.

 Сие правило, которое Апостол, от лица не знающих, или не хотящих знать воскресения мертвых, произнес в поругание им, которое очень годилось бы для нравственной философии безсловесных, если бы они имели преимущество философствовать, в самом деле составило бы и у людей всю мудрость, всю нравственность, все законы, если бы удалить от них мысль о будущей жизни. Тогда, не прогневайся, ближний и брат, если и ты сделаешься пищею людей, которые любят ясти и пити: ибо если не стоит труда благоучреждать собственную жизнь, потому что «утре умрем»; то также не стоит труда щадить и жизнь другаго, которую завтра без остатка поглотит могила. Так забвение о будущей жизни ведет к забвению всех добродетелей и обязанностей, и превращает человека в скота, или зверя.
О человек, непременно безсмертный, хотя бы ты о том не думал, хотя бы и не хотел того! Берегись забывать твое безсмертие, чтобы забвение о безсмертии не сделалось смертоносною отравою и для смертной жизни твоей, и чтоб забываемое тобою безсмертие, не убило тебя на веки, если оно тебе, не ожидающему его, и не готовому, внезапно явится.
Не говори отчаянно: «утре умрем», чтобы тем необузданнее устремляться за наслаждениями смертной жизни: говори с надеждою и страхом: утре умрем на земли, и родимся или на небесах, или во аде; и так надобно поспешать, чтобы положить, надобно подвизаться, чтобы питать и укреплять в себе начало к небесному, а не к адскому, рождению.

Что, если услышишь или увидишь в чтении В рукоп. автора эти слова вписаны после.  слова неблагонравия, неблагоговения, неверия? – Поспеши заградить ухо твое и закрыть око твое В рукоп. автора эти слова вписаны после.  от тлетворного ветра. Не прельсти себя мыслию послушать или прочитать В рукоп. автора эти слова вписаны после.  из любопытства, или для забавы. Не касайся сажи. Не играй огнем. Не желай узнать вкус В рукоп. автора вместо сего стояло прежде: «не отведывай».  яда. «Тлят обычаи благи беседы злы» 

Где ныне первый человек? – быв отторгнут от Бога преслушанием заповеди, он исторжен из святыя земли райския, повержен на сию землю пораженную проклятием, где сие славное некогда древо тщетно до бесчисленности умножает листвие и ветви, непрестанно увядающие, и не может произвести никакого плода в жизнь вечную. Все те, которые по происхождению от первого Адама называются «сынами человеческими» (Пс. 4:3), по истинному достоинству их деяний и самого естества, в Слове Божием именуются «семенем змия» (Быт. 3:15) древнего, прельстившего человеков, «древом злым» (Мат. 7:17), «при корени коего лежит секира» (Мф. 3:10) осуждения вечного, «плотию», в которой «не... пребывает Дух Божий» (Быт. 6:3) и «уподобляются скотом несмысленным» (Пс. 48:13). И где же человек? Веки и тысячелетия произвели ли его? Общества сложили ли его в один состав? Законы начертали ли образ Его? Мудрецы вдунули ли ему душу живу? – Если бы род Адамов мог ощутить себя единым общим ощущением, – оно было бы ощущением беспомощного Иерусалимского расслабленнаго, и весьма естественно изобразилось бы его же словами: «человека неимам» (Ин. 5:7)!
Но се пришел, наконец, столь долгое время ожиданный, человек, долженствующий исцелить расслабленнаго или, лучше сказать, от смерти, которая по тому только могла называться жизнию, что была ощущаема, воздвигнуть к истинной жизни, превышающей чаяния и желания расслабленнаго. Явился второй человек, Господь с небесе, дабы первого человека, перстного, возвращаемого «в землю, от нея же взят бысть» (Быт. 3:19), возвести на «новый и живый путь» (Деян. 2:28) возвращения к Богу, «вдунувшему в лице его дыхание жизни» (Быт. 2:7). Произрасла Лоза истинная, долженствующая отпадшее рождие соединить с собою, увядшее прозеленить, дивие удобрить, да будет в ней, и «сотворит плод мног» (Ин. 15:5). Бысть последний Адам, который един животворящим духом своим силен проникнуть и, проникнув, разрушить царство смерти, основанное на разрушении первого Адама, «возглавить себе всяческая» (Еф. 1:10) и сочетать конец с началом.
Сей небесный и Божественный человек, в высоком имени Единородного Сына Божия и в таинственном имени Богочеловека, представляемый Евангелием нашему верованию и созерцанию, указуется также и в простом имени человека нашему подражанию: «се человек!» и хотя таким образом во всяком состоянии, во всяком действии, во всяком мгновении святейшия жизни Иисусовы мы можем видеть чистейшие образы истинного совершенства человеческого, впрочем судьбы особенно указуют Его в то мгновение, когда Он «изшел» из дома судии к народу, «нося терновен венец и багряну ризу» (Ин. 19:5). Мгновение великое и подлинно требующее особенного указания, дабы оно в сокращенном своем величии не укрылось от нашей непроницательности! Иисус в таком состоянии, в которое приведен волею других; в чуждей одежде; не видно никакого действия Его; не слышно никакого слова Его; Его как бы нет. Что же здесь нам указуется в Нем? – то самое, что Иисус является без воли, без действия, без слова. Сие молчание, которое Он сохраняет между восклицаниями защитника, и между воплями клеветников и хулителей, сей глубокий взор, сквозь смятения человеческие погруженный в судьбы Божии, сии неподвижные члены, так сказать, почивающие в страданиях, – все сие представляет нам образ человека высочайше терпеливого, мужественного, кроткого, смиренного, никакою всеобщею враждою непобедимого в любви, непоколебимого в мире со всеми, человека бесстрастного, чистого, святого, и – чтобы соединить сии черты в одну их объемлющую, – человека всесовершенно преданного Богу.

 

 Первый человек от земли, перстен: вторый человек, Господь с небесе (1 Кор. 15:47).
Предлагаю для размышления изречение святого Апостола Павла о первом и втором человеке, а почему предлагаю ныне, можно будет усмотреть из самого размышления.
«Первый человек от земли, перстен: вторый человек, Господь с небесе». Кого разуметь под наименованием первого человека? – Естественно разуметь праотца Адама. Он, по телу, взят был от земной персти Богом Творцем: и, хотя, с тем вместе был и духовен, потому что Бог от уст Своих вдунул в лице его дыхание жизни, но потом его духовность омрачена и ослаблена грехом, стеснена, подавлена и закрыта плотию; а потому он утратил право называться духовным, и по справедливости подвергся уничижительному наименованию «перстного». Кого разуметь под именем второго человека? – В порядке сотворения вторым человеком была Ева: но, очевидно, что к ней не может относиться изречение Апостола. Она не с небесе, а из ребра Адамова, и сотворена не для господства, но в помощь и в послушание Адаму; а за то, что на минуту возгосподствовала над ним, и вовлекла его во грех, отдана ему даже в повелительное обладание.
Хотите ли искать второго человека в порядке естественного происхождения от первого человека? – Пройдите веки и тысящелетия, пересмотрите тысячи и миллионы людей, всмотритесь в избранных и высоких между ими: не найдете второго человека, которого созерцает, и желает нам показать Апостол; нет между ими «человека Господа с небесе». Показалось было Пророку, что он нашел таких людей: но он вскоре усмотрел, что это призрак. «Аз рех: бози есте, и сынове Вышняго вси: вы же яко человецы умираете» (Пс. 81:6-7). Что же такое сии тысячи и миллионы сынов Адамовых? – Все они суть отрасли первого человека, следственно, все одинакой с ним природы, все, как он, перстны, все, как он, заражены язвою греха, все, как он, должны заплатить греху «оброк» (Рим. 6:23) смертию телесною, временною, и смертию духовною, которая может сделаться вечною.
Здесь встречается грозный вопрос: что же должно последовать с первым человеком перстным и со всеми отраслями его, к которым и все мы принадлежим? Может ли человек, может ли род человеческий исцелить себя от смертоносной заразы греха, проникшей в самую природу? – Не может. Вы можете переломить или перерубить дерево у корня; оно завянет и засохнет: но потом уже не можете сделать его зеленым, цветущим, плодоносным; для сего потребна творческая сила. Подобно сему и древо рода человеческого, в корне сокрушенное грехом, не может изнести цвет и плод истинной, духовной жизни: для произведения сего потребна творческая сила. Посему-то и вопиял к Богу один из лучших сынов Адама перстного: «сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови в утробе моей» (Пс. 50:12). То есть: сознаю нечистоту моего сердца; но не имею довольно силы, чтобы сделать его чистым; оно требует не только исправления, но и пересоздания: Ты вновь «сердце чисто созижди во мне», Боже! Признаю себя повинным за грех: и не нахожу в себе средства возобновить утраченную правоту: Ты, беспредельный в правде и милосердии, «дух прав обнови» во внутренности моей.
Молитва Пророка Давида о воссоздании сердца и о внутреннем обновлении духа должна быть всеобщею молитвою сынов Адама перстного, поколику они неповерхностно познают себя и глубокое повреждение своей природы и ее деятельности. Но никто из них, без особенного откровения Божия, не мог постигнуть, как молитва сия могла бы исполниться, как в человека, грехом не только зараженного и оскверненного, но и умерщвленного, может быть введена благодатная жизнь и святыня, как осужденный на веки вечным правосудием может быть избавлен от сего осуждения без оскорбления вечного правосудия, как может человек, при наитии силы творческой, сделаться «новою тварию» (2 Кор. 5:17), пребывая одною и тою же личностию. Это, как говорит Апостол, «тайна сокровенная от веков в Бозе» (Еф. 3:9), «тайна сокровенная от век и от родов» (Кол. 1:26).
Но Апостол возвещает и открытие сокровенной от веков в Боге тайны. «Ныне же, – говорит, – явися святым Его» (Кол. 1:26). А нынешний день, заимствуя у Апостола слово, торжественно воспевает в церкви: «днесь спасения нашего главизна, и, еже от века, таинства явление: Сын Божий Сын Девы бывает» Тропарь Благовещению. .
И сей есть «вторый человек, Господь с небесе», поставляемый Апостолом в соответствие «первому человеку, от земли перстному», дополняющий и разрешающий судьбу его, и обращающий бедственную участь в блаженную. Иисус Христос есть «человек», по естеству человеческому, от предочищенной Духом Святым, Пресвятой Девы восприятому; и вместе есть «Господь с небесе», по естеству Божескому, яко единородный Сын Божий, единосущный и сопрестольный Отцу, сошедший с небеси, чтобы явиться на земли Богочеловеком, и явить в Себе живый примирительный союз Божества с человечеством. Он есть «вторый человек», минуя миллионы людей, не в соответствии первому человеку стоящих на нисходящей лестнице естественных, не свободных от греха, рождений, – «вторый человек» без последующих, потому что он един среди рода человеческого является в соответствии «первому человеку», происходя от Бога непосредственно, чудесно, неприкосновенно греху, открывая в себе новый источник благодатного рождения для рода человеческого. «Господь с небесе», соделавшись «человеком,» вводит в человечество посредством веры благодатную божественную жизнь духа, света, чистоты, святыни, пред которою темная плотская жизнь греха ослабевает и умирает. Приняв на себя все, принадлежащее первому человеку, кроме греха, Он приемлет и его повинность и его смертное осуждение, и тремя днями крестной смерти, которые, по соприсутствию Божества, не меньше вечности, удовлетворяет за повинного вечному правосудию; и крестом отстраняет пламенное оружие, преграждавшее человеку вход в рай. Как грех, глубоко повредив природу человека, сделав его ветхим, тленным, даже мертвым, не мог однако разрушить его бытия и личности: то Господь с небесе наитием на сие бытие, на сию личность, Своей творческой силы, Своего Духа, подобно как над водою первого творения, носящагося над водою крещения возрождает ветхого человека в новое творение, в образ Божий, из плотского соделывает его духовным, из земного способным к небесной жизни.
Рассматривая таким образом черты первого человека, перстного от земли, и второго человека, Господа с небесе, не можем, братия, не усмотреть, как бедственна была бы судьба первого, если бы не пришел ему на помощь вторый. Помыслим же, что все мы естественные отрасли человека, перстного от земли, и что, следственно, его бедственная судьба есть и наша неизбежная судьба, если не прибегнем, и не предадим себя совершенно пришедшему на землю спасти нас Господу с небесе; если не прилепимся к Нему верою в Него, любовию к Нему, последованием Его учению и примеру, исполнением заповедей Его.
Да не прельщаемся блестящими призраками Адамской плотской, чувственной, страстной жизни. Призраки вскоре изчезнут: разочарование прельщенных будет горько: и если не образумимся благовременно, то падем уже не из рая на землю на время, но с земли в адскую пропасть на веки.
Возлюбим истину Христову; взыщем жизни во Христе. Если она не без скорби в начале, то радостна и блаженна бесконечно.
«Якоже облекохомся во образ перстнаго, да облечемся и во образ небеснаго» (1 Кор. 15:49). Аминь.

 

 

 Апостол Павел в целом мире считает только два человека, из коих одного называет первым, а другого вторым и последним. Он говорит: «первый человек от земли перстен; вторый человек Господь с небесе» (1 Кор. 15:47); «бысть первый человек Адам в душу живу, последний Адам в дух животворящ» (1 Кор. 15:45). Все прочие человеки принадлежат к сим двум, как ветви к древу и корню, или, по точному изречению самого второго человека Иисуса Христа, как рождие к виноградной лозе: «Аз есмь лоза, вы же рождие» (Ин. 15:5).

 

 Надобно, сколь можно, себя отрешать и освобождать от привязанности и пристрастия к земному, плотскому, чувственному; потому что «плоть и кровь царствия Божия наследити не могут» (1 Кор. 15:50).  

Как рыба не может жить в воздухе: так плоть с ее страстями и похотями не может жить в царствии Божием. Надобно сыну Адамову родиться вновь, чтобы соделаться сыном Божиим. «Аще кто не родится свыше, не может видети царствия Божия» (Ин. 3:3).

 

 

 

<...> относительно воскресения мертвых: «вси... не успнем, вси же изменимся» (1 Кор. 15:51). То-есть: мы не все умрем, потому что последний день мира застанет на земли живущих; но все изменимся, потому что тем, которых последний день мира застанет живыми, некогда будет умереть и быть погребенными; их тела, не подвергаясь смерти, изменятся из тленных в нетленныя, какия будут иметь и воскресшие из мертвых. Переименовывая смерть успением и сном, богомудрые Мужи, без сомнения, хотели внушить своим последователям, что христианин должен смотреть на смерть не якоже и прочии, неимущии упования (1 Фес. 4:13), что смерть не есть решительное отрицание жизни и погибель личности и бытия, что как уснувший вечером пробуждается утром с обновленною силою жизни, так уснувший смертию телесною пробудится в новую безсмертную жизнь в день всеобщаго воскресения. Таким образом, если мы внимательны: то произнося слово: успение, мы напоминаем себе учение о безсмертии души и утверждаем себя в надежде воскресения и тела.

Как одно мгновение изменяет лице мира! Я не узнаю ада; я не знаю, что небо и что земля. Ад ли это, заключивший рабов проклятия, который теперь отдает сынов свободы? Земля ли это, где Божество сияет пренебесною славою? Небо ли это, где поселяются земнородные и царствует человечество? Непостижимое «прехождение» от совершенного истощания к полноте совершенства, от глубочайшего бедствия к высочайшему блаженству, от смерти к бессмертию, из ада в небо, из человека в Бога! Великая Пасха! Торжествуйте Пасху сию, счастливые странники страны несчастной! «И будет вам день сей в память, и празднуйте той праздник Господу во вся роды ваша: законно вечно празднуйте его» (Исх. 12:14).