В сегодняшнем отрывке из Послания к Ефесянам святой апостол Павел пишет своим духовным чадам: «Итак, я, узник в Господе, умоляю вас поступать достойно звания, в которое вы призваны» (Еф. 4, 1). Имеется в виду какое звание? Христианское. «Со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг ко другу любовью, стараясь сохранять единство духа в союзе мира» (Еф. 4, 2-3). Так читаешь и, конечно, хорошо понятно, что это не про нас. Потому что у нас как-то каждый сам за себя. У каждого свои какие-то отношения с Богом. Бывает ещё, что с кем-то из членов семьи какие-то отношения. А с другими всегда есть некая напряжённость. Не наблюдается вот этот духовный союз мирный, ну никак. О том, что такое долготерпение… Это… Я не знаю, что сказать, если даже просто терпение, во всяком случае, я – не наблюдаю. А уж смиренномудрие с кротостью – этого уж давно не встречал. Попадается, конечно, но как некоторые эпизодические проявления. Ну, а так, в целом, мы весьма, к сожалению, далеки от того, чтобы, как говорит апостол Павел, быть достойными христианского звания. Поэтому наша такая христианская, может быть, даже активность, она эфемерна. Это, скорей, такая мечта о самом себе или, может быть, вообще о той ситуации, в которой мы находимся. Человек размечтается, ну, как детки играют – то в водителя экскаватора, то, может быть, в какого-нибудь сыщика, в зависимости от того, какой фильм посмотрел, или какую игрушку подарили. Мы, в общем, по нашему возрасту Христову, недалеко ушли от детей. То есть, у нас ещё возраст христианский детский. Как дети не могут собой управлять: раздражаются, капризничают, орут, друг друга перекрикивают, толкаются, так и у нас происходит. Но дети, обычно, так вот смотришь (некоторых детей наблюдаю вообще постоянно), каждый месяц они меняются, то есть взрослеют. А вот с нами как-то это, к сожалению, не происходит. Вот есть такие слова: «снисходя друг ко другу любовью» (Еф. 4, 2). Они, не знаю, как вас, а меня особенно трогают. У нас вообще такая задача даже не стоит. Мы довольствуемся тем, что есть. Апостол считает это очень важным. Потому что в любви всегда есть снисходительность. Иногда – буквально. В полтретьего ночи ребёнок кричит, мать снисходит к нему со своего ложа, идёт к нему, смотрит, что не так. Устраняет, потом укачивает. Если надо, может быть, даже немножко покормит или даст водички. Вот он успокоился – она отходит. Что её понуждает вставать? Только любовь к нему, а что ещё? «Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас» (Еф. 4, 4-6). Апостол как-то подводит такую богословскую базу под это. Ну, как Бог един, и Церковь едина, и Дух един. Если в нас единый Дух, то и мы должны быть едины, потому что так нас задумал Бог. Не как группа индивидуумов, со своими правами, особенностями, имущественным положением (там ещё много у нас всяких различий). Это всё вторично. Потому что всём в человеке управляет дух. И очень важно, чтобы этот дух был от Бога «иже от Отца исходящего...». Может, помним? Вот именно этот дух – он должен управлять нами, нашей жизнью. Это – главное, то, что нас объединяет, делает нас похожими, исправляет наше поведение, наш взгляд на то, что происходит вокруг нас, понуждает нас к молитве, к снисхождению друг ко другу любовью. Потому что это – дух кротости, дух милосердия, дух терпения, дух снисходительности – Дух Свят. А в силу того, что с этим у нас большие проблемы, то нами владеют совершенно другие духи: дух раздражительности, дух уныния, дух обиды, дух лени и множество-множество всяких духов. И они, эти духи, понуждают нас к тому, чтобы вести себя так, как соответственный дух нам повелевает в той или иной ситуации. Апостол Павел в другом месте сказал: «Если мы живем духом, то по духу и поступать должны» (Гал. 5, 25). Мы духовные, но не знаем, какого мы духа. К сожалению, не христианского. Поэтому нами движут какие-то совершенно другие духи. Вот такая ситуация – она и лицемерная, потому что Господь сказал: «берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие» (Лк. 12, 1). В чём опасность фарисейства? В том, что человек находится в заблуждении. Или, выражаясь по-старинному, в прелести. Он думает, что он христианин, а он, на самом деле, боевой авангард сатаны. Вот в чём опасность. Как на войне, самое обидное – это когда твоя авиация бомбит твои же окопы, танки давят свою пехоту, а артиллерия расстреливает свои резервы. Не противник, а сами. Вот это – самое обидное. Да, как даже на футболе, когда свой игрок обводит своего вратаря и забивает ему гол. Ну, это уже вообще! Говорят, что это невыносимо. Я как-то не привержен футбольной страсти, но говорят, это очень как-то обидно. Но нечто подобное происходит и с нами. И вот получается, что, вместо того, чтобы послужить Богу, служим его антиподу. И самое тяжёлое, что человек находится в полной уверенности, что он... Некоторые так и о себе и заявляют: «Раб Божий Вася, или Петя, или Маша». Прямо вот он думает, что он – раб Божий. Пардон, а если сейчас по правой тебе дать – сразу оно и вылезет, всё твоё рабство Богу. Снисходительность твоя, милосердие твоё, твоя любовь, твой мир в душе – всё. Твоё единство со всем, кротость. Особенно полезет кротость, такая с клыками, с рогами, с хвостами. Вот даже ни один хвост – их, наверное, будет несколько. Сразу кротость начнёт проявляться. И вот, если она проявляется, не надо в уныние впадать, а надо радоваться, как заповедовал апостол Иаков, говоря: «С великой радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения» (Иак. 1, 2). Потому что «искушение» в переводе на латынь значит «экзамен». По экзамену получил кол – значит, ничего не знаешь. Если ты в искушение впал – значит, ты, как христианин... Ну, ноль – это ничего ещё, но ты – отрицательная величина. И вот это есть правда. И вот это уже, если ты это понял, это тебе открылось, это значит духовное зрение. Что такое духовное зрение? Когда человек видит о себе правду. Не о другом человеке видит правду, потому что это – всегда ложь. Потому что человек, у которого глаз, око, прямо, как сказано в Евангелии, он не видит грехи другого, он видит грехи свои. Потому что он, следуя совету Ивана Андреевича Крылова, на себя обращается, а кумушек не считает. «Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?» Вот такой человек обращён как раз на себя. А если видит грехи других – это уже болезнь, извращение, извращение всякой христианской жизни. Поэтому нужно нам тоже стремиться, чтобы видеть себя, просить об этом Господа. Нас не должно устраивать то положение, в котором мы пребываем. И внутри собственной семьи, которая должна быть домашней церковью. Но мы даже такую задачу себе, к сожалению, не ставим. То есть Евангелие для нас, оно остаётся так, втуне. Мы как-то вот не совершаем попытку сделать Евангелие вот такой путеводной нитью в нашем бытии. А апостол Павел нас к этому призывает. Тогда, в Ефесе, наверное, была другая ситуация, чем сейчас у нас в Москве. И он поэтому и говорил об этом такими словами (даже удивляешься). Он пишет, и раз пишет, значит, предполагает, что люди его понимали. У нас же, к сожалению, это не так. И он дальше говорит: «Каждому же из нас дана благодать по мере дара Христова» (Еф. 4, 7). Потому что наше исправление – оно ведь невозможно какими-то нашими усилиями. Если человек из той дряни, которой он является, мог бы сам сделаться лучше, тогда Христос бы и не приходил. Чтобы человек окончательно не оскотинился, а сохранил человеческие свойства, для этого достаточно было снабдить пророка Божия Моисея заповедями, которые охраняли человека от того, чтобы стать зверем. Там – не убивай, почитай отца, мать, помни о едином Боге. Слышишь, Израиль? Бог твой Един есть. То есть когда будет какой-то соблазн ещё каким-то богам поклониться, ещё кому-то кумир поставить, ты помни, чтобы сохранить вот это главное. Тогда достаточно было пророку прийти, показать скрижали от Бога. Люди дали согласие и стали столетиями к этому стремиться, чтобы как-то походить на людей. Не убивать – это же не есть духовная жизнь. Совсем нет. Даже отнюдь не духовная жизнь. Духовная жизнь – это переход от того состояния, в котором мы находимся, уже в состояние ангельское: любви, кротости, милосердия, единства, снисходительности. Потому что все люди разные. Даже среди тех, которые жили когда-то, не найдётся никого, кто был точно такой же, как кто-то из живущих ныне. Каждый человек абсолютно уникален, абсолютно! И он вот в этой своей уникальности Богу-то и дорог. И Господь любит именно его. Он любит вот именно эту личность конкретную. Но хочет Господь, чтобы все были объединены в одно тело. Чтобы Сын Божий был главой этого тела, а все были через благодать Святаго Духа подчинены этому телу. А в теле ведь каждый маленький член подчиняется сердцу человека. Что сердце пожелает, то ум как бы обрабатывает, облекает это в форму, иногда даже словесную. Так, человек говорит «я хочу» и уже совершает доброе или злое. Конечно, Христос хотел бы, чтобы человек совершал доброе. Но люди, когда Христос к ним пришёл, они, конечно, не были христианами. Поэтому у них была единственная возможная реакция на его приход – они Его, истязав, убили. И, причём, обязательно истязав. Потому что у них никакой снисходительности быть вообще не могло. О любви – тоже речи не шло. Они на Него были очень сердиты и хотели, чтобы Его не было. Но убить, им казалось, – этого недостаточно. Для смерти выбрали самую мучительную казнь, которая на то время была придумана. Но и этого мало – предварительно истязать: били плетьми, били палкой, издевались, плевали в лицо, повесили под палящим солнцем, прибили гвоздями. Ну и потом ещё, когда Он висел на Кресте, издевались. Потому что просто убить – это, конечно, казалось совершенно недостаточным. А если спросить: что Он такое сделал? Одна сплошная клевета. Потому что ничего из того, в чём Его обвиняли, Он не сделал, совершенно к этому не стремился, и самое «приятное», – все об этом знали. И те, кто убивал, знали, что это – Сын Божий. И знали, что Он – Мессия. И знали, зачем Он пришёл. Во всей глубине не понимали, конечно, что такое спасение души, это понятно. Потому что руководили всем саддукеи, а они вообще даже загробную жизнь и воскрешение мёртвых даже отрицали. Ну, так, по-интеллигентски, что это всё вроде как не может быть. Это так, для простых, для народа, а мы-то умные. Мы же книжки читали и не только наши родные еврейские, но и римские, и греческие. Вообще люди такие толковые, всё знают, обо всём судят, всех учат. Все всё знают. А потому Он им и не подошёл. Я как-то рассказывал, когда я одному приятелю в институте дал почитать Евангелие. Говорю: «Ну как, Слав?» – «Книга хорошая. Но это не для меня». Я говорю: «Чего же, Слав, не для тебя? Это вроде для всех. Уже читаем две тысячи лет». – «Но понимаешь, если так жить, то тебя затопчут». А он хотел всё время быть на плаву. То есть человек сознательно выбирает, что он со Христом быть не хочет. Ему предпочтительней топтать, чем быть затоптанным. Он сам делает свой выбор. Всегда сознательно. Вообще, на свете дураков нет. Каждый человек, даже если он ну как-то повреждён органически, он всё равно выбирает: «Вот это буду, это не буду». Если есть матрас, он на бетонный пол не ляжет. Это вот точно. Даже если у него сознание совсем как у киски. А она ещё батарейку поищет, чтобы ещё и на батарейку забраться. При такой шкуре – да ещё на батарею. Нет вот, чтобы совсем калории не тратить. Чтобы вот растянуться на батарейке, чтобы тёпленько было. Каждый делает свой выбор. Это по телу, по душе – пей душа, веселись. А Христос хочет, чтобы мы выбирали то, что для Него важно, то, что Он считает благом: кротость, смирение, долготерпение, снисходительность, уважение, любовь. Он хочет к этому нас подвигнуть. И Сам, и через Своих святых апостолов. Вот сегодня мы также читали Евангелие про этого замечательного богатого юношу, который уже и начальствовал во Израиле, какая-то у него там должностишка была. И он пришёл к Нему и говорит: «Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?» (Мф. 19, 16). И Господь совсем им не погнушался, попытался его на путь истинный направить. Но, к сожалению, несмотря на прекрасное воспитание, замечательное образование и уже какой-то карьерный рост, всё-таки он выбрал жизнь материальную. Да, трудно богатому войти в Царствие Божие. Не невозможно, нет. Авраам, наш праотец, он был по тем временам человеком богатым. Имел стада многочисленные, для скотовода-кочевника был весьма богатым. Это не препятствовало ему веровать во Единого Бога, и он стал отцом всех верующих. А что препятствует? А когда вот то, чем ты якобы владеешь... Хотя человек ничем не владеет, всё он получает даром, вплоть до своего тела. И вот эти все божественные механизмы, когда он из маленького, трёхкилограммового, превращается в сто пятидесятикилограммового в течение жизни – это не человек придумал, это всё дано Богом. И даже если человек там чего-то достиг – в образовании, в деньгах, ещё в чём-то, в каких-то замечательных знаниях, в искусстве, в мастерстве – то это тоже только дано человеку, притом, на время. Сегодня ты – Ренуар, а завтра – парализованный старичок, который вынужден кисточку чуть ли не кистью руки привязывать и так вот еле-еле мазать. Ну, конечно, мы видим, что это Ренуар по колориту, но рука уже не та. Это всё на время. Всё – на время! А то, к чему Господь этого юношу толкал и о чём спрашивал. Юноша же говорил, что хочет жизни вечной. Если ты хочешь жизни вечной, тогда причём тут деньги-то? Деньги уж никак не вечны. Потому что даже, если половину гроба залить золотом (есть такие люди богатые), то это надо всё кладбище золотом залить. И ещё останется. Ну, похоронят, будешь как фараон там лежать, в Митино. И что? Только до вечера. Дальше понаедут ребята, начнут копать. Кто же это золото оставит? Кому это всё достанется? Ну, уж, по крайней мере, ты попользуешься какой-то частью этого богатства. А так... Будешь ходить животом вперёд, очень важный будешь, первым классом ездить и всё такое. А есть будешь то же самое. Те же креветки. Пить – то же бордо, пока печень не треснет. Всё то же самое! Ничего такого сверх особого... Ну, есть специальная, для больных людей, по пятьдесят тысяч евро, бутылка шампанского. Ну, на, пей. Вот он говорит, я вот пью. Молодец. Попил – и доволен, вот счастье у тебя какое. Подумаешь! Какая ерунда! Уж лучше соку фреш выдавить из апельсина – по крайней мере, пользы будет больше, причём, тысячекратно. Потому что только безумец тратит деньги на то, чтобы уморить свою печень. Но нет, вот, думает, это удовольствие. Или ещё есть такое французское слово «престиж» – это вообще какая-то тоже химера. Причём, умные люди, они, не имея Бога, к сожалению, к этому престижу устремляются. Вот Господь нам показывает, даёт возможность. Поэтому Церковь обновляет наш ум, каждый раз напоминает, рассказывает о том, что Господь говорил, что Он делал, пока жил на земле. Это не для того, чтобы это где-то там существовало, а для того, чтобы мы в своей жизни старались к этому приблизиться.