(Евангелие от Матфея, 3 зачало, глава II, стихи 1-12) Сегодняшняя беседа будет посвящена Рождеству Христову. Сейчас, когда мы уже отпраздновали Богоявление Господне, тема эта как будто неактуальна. Но в Москве в настоящий момент должны проходить так называемые Рождественские чтения, на которых обсуждаются различные богословские, педагогические вопросы, вопросы церковной эстетики и так далее. Проводятся они по прошествии относительно долгого времени после праздника Рождества, но приурочены к этому дню. И я думаю, что мы тоже не слишком погрешим, если спустя уже столь долгое время вспомним Рождество Христово и связанные с ним события, описанные в Евангелии. Тем паче что в глубокой древности Восточная Церковь праздновала Рождество и Богоявление в один и тот же день. Свидетельства об этом сохранились, например, в Слове на Рождество Христово святителя Григория Богослова. Только спустя века приняли западную традицию разделять эти праздники, и Рождество стало праздноваться раньше. Сделали так для того, чтобы еретики, пользуясь тем, что эти два события вспоминаются в один день, не утверждались в своем мнении, будто Господь соединился Своим Божеством с человеческим естеством в день Богоявления. Нужно понимать, что дата празднования Рождества условна. Конечно, она выпадает приблизительно на то время года, когда происходили события, связанные с рождением Спасителя. Но точных сведений у нас нет. Подсчитана дата празднования Рождества, после него на восьмой день празднуется Обрезание (по иудейским законам было положено обрезывать младенца именно на восьмой день). В свою очередь, за определенное время до Рождества празднуется Благовещение и так далее. Дата не имеет никакого принципиального значения. В течение многих столетий святые отцы устанавливали праздники в те или иные дни года для того, чтобы воспитывать паству. Целью отцов было не сохранение исторической достоверности, а воспитание паствы при помощи воспоминания самых значительных событий из жизни Господа Иисуса Христа, Божией Матери и святых угодников. Поэтому они иногда даже пренебрегали исторической точностью. Например, точно известно, в какие дни страдал и воскрес Господь Иисус Христос. Но ради того, чтобы православные христиане не соблазнились совпадением даты этого праздника с датой иудейской Пасхи, празднование Пасхи в Православной Церкви, если происходит такое совпадение, всегда переносится на неделю позже. Иудейская Пасха вычисляется по лунному календарю, а христианская Пасха – и по лунному, и по солнечному. Итак, некоторая условность не должна приводить нас в замешательство, нужно понимать, что дело не в точности. Конечно, Евангелие – это точная историческая правда, потому что все события описаны в нем так, как они и происходили. Никакой фантазии нет. Но в чем может быть неточность? Один евангелист запомнил так, другой – несколько иначе. Один сообщил одни подробности, казавшиеся ему наиболее важными, другой – иные, более значимые, с его точки зрения. А может быть, каждый из евангелистов, понимая, что другой евангелист что-то сообщил, а что-то опустил, восполнял опущенное в своем описании. Эта человеческая ограниченность, проявившаяся в некоторых неточностях, не должна нас смущать. Наоборот, это свидетельство беспристрастности евангелистов, рассказывающих нам, например, о Рождестве Христовом. Нужно еще сказать о той исторической неточности, которая существует из-за ошибки одного западного историка, Дионисия Малого. Он составил так называемую хронологию от Рождества Христова, которой мы сейчас пользуемся. На самом деле она неточно отражает подлинное течение событий. Дело в том, что Рождество произошло на несколько лет раньше того времени, которое мы официально считаем годом Рождества Христова. Поэтому сейчас, может быть, не 2002, а 2003, или 2008, или 2007 год от Рождества Христова, если говорить о подлинной дате. Но это опять же не должно иметь для нас никакого принципиального значения. Мы понимаем, что это условность. Хронологическая сторона событий, которые мы вспоминаем в дни праздников, является той или иной условностью (имею в виду даты и тому подобное). Безусловна вечная истина. Я не хочу сказать, что только нечто духовное, бесплотное имеет подлинность, а реальные события не подлинны. Но одно дело само событие, а другое – его конкретная хронологическая отнесенность к определенному году или дню года. Здесь присутствуют и человеческие ошибки. Разница между подлинным летосчислением и условным, которым мы сейчас пользуемся, состоит не в том, что первое подтверждает, а второе отрицает рождение Господа Иисуса Христа, но в том, что, по данным одного, Он родился 2003 года назад, а по данным другого, – 2008 лет назад. Я думаю, для человека верующего это непринципиально и не вызывает у него серьезного недоумения. В той книге, которой я хочу воспользоваться для беседы, Евангельском синопсисе, дата рождения Спасителя означена 5 годом до н. э., то есть пятым годом до той даты, которая неправильно установлена как дата Рождества Христова. По мнению составителя этого синопсиса, на самом деле Рождество было на пять лет раньше. Но сказать точно, на пять лет или на четыре года раньше, мы не можем. Знаем только, что на несколько лет ранее общепринятой условной даты. Вот как начинается в Евангелии повествование о Рождестве Христовом (текст, который я сейчас буду читать, взят из Евангелия от Матфея): <i>«Рождество Иисуса Христа было так: по обручении Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святаго. Иосиф же муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее. Но когда он помыслил это, – се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго»</i> (Мф. 1, 18–20). Намереваясь провести эту беседу, я колебался, с Благовещения ли начинать или непосредственно с повествования о Рождестве Христовом, и все-таки для краткости рассказ о Благовещении решил опустить. Может быть, стоит лишь немного вернуться, чтобы понять, что чудесное бессеменное зачатие произошло задолго до описываемого события. Сначала Иосиф принял Марию, некоторое время жил с Ней как опекун, как всего лишь обручившийся с Нею и вдруг обнаружил, что Она имеет во чреве. Конечно, обнаружил тогда, когда, спустя определенное время, это проявилось во внешности Божией Матери, как всегда бывает у женщин, носящих во чреве. Евангелист говорит здесь: «<i>по обручении</i>», то есть, по предположению многих толкователей, законного брака еще не было, потому что в древности обручение и вступление в брак отстояли друг от друга по времени. Собственно, и сейчас, по Церковному Уставу, они также должны быть разделены временем. Конечно, не нужно думать, что Иосиф намеревался взять Марию себе в жены в полном смысле слова. Из Священного Предания мы знаем, что он был старцем, происходил из рода царя Давида, то есть имел то же происхождение, что и Пресвятая Дева. Он был чудесным образом избран из нескольких мужчин (о чем я сейчас не буду подробно говорить), для того чтобы стать фактически опекуном Божией Матери, давшей обет девства. Так как института монашества еще не существовало, рассудили, что Ее воздержание нужно прикрыть видом супружества. Для мужчин существовал, по крайней мере, обет назорейства, то есть обет безбрачия и воздержания, который давался на определенное время, хотя некоторые ветхозаветные подвижники соблюдали его постоянно. Например, пророк Илия или ближайший предшественник Господа, которого мы называем Предтечей, Иоанн Креститель. Но для женщин ничего подобного не было, и потому не представлялось возможным найти иной выход, кроме как прикрыть подвиг Пресвятой Девы обычным, привычным для всех образом жизни. Евангелист говорит: «<i>Прежде нежели сочетались они</i>». Это не значит, что они впоследствии сочетались. Он говорит так, чтобы лишний раз нас удостоверить в том, что зачатие Господа Иисуса Христа было сверхъестественным. Ведь евангелист Матфей не повествует нам о Благовещении и чудесном непорочном зачатии. О том, как обнаружилось чудесное зачатие, он рассказывает с точки зрения Иосифа. «<i>Прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святаго</i>». Конечно же, то, что произошло с Пресвятой Девой, нельзя назвать зачатием в полном смысле слова. Хотя мы говорим о непорочном зачатии, это не совсем подходящее слово. Правильнее сказать, Всетворческий Дух Святой, заимствовав от Божией Матери начатки человеческой плоти, сотворил из человеческого естества некий храм, в котором вместилось безначальное Божество, Божество второй Ипостаси Пресвятой Троицы. Евангелист Матфей говорит об этом очень кратко: «Оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святаго». В тот момент Иосифу было непонятно, что произошло на самом деле, но Евангелие, предупреждая наши сомнения и недоумения, говорит о случившемся прямо. <i>«Иосиф же муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее».</i> Иосиф хотел отпустить Божию Матерь потому, что предполагал, будто совершилось нечто предосудительное. И Евангелие говорит о его подозрениях честно и откровенно, для того чтобы вся эта правда, переданная такой, какая она есть, убедила нас в действительности события. Ничто так не может убедить человека, как высказывание оппонента, предупреждающее его возражения. Поскольку у любого человека, привыкшего наблюдать естественный ход вещей, могло возникнуть сомнение в том, что действительно произошло чудо непорочного зачатия, постольку Евангелист и говорит, что не только все вы сомневаетесь, но и сам Иосиф праведный сомневался. Более того, как любой обыкновенный человек, он был совершенно уверен в своем предположении. К тому же Иосиф был уже человеком преклонного возраста, обремененным многолетним жизненным опытом. Он и не мог представить себе ничего иного. И он не желал, будучи праведным, подвергать Пресвятую Деву какому-либо осмеянию, осуждению или тем паче наказанию. А наказания за прелюбодеяние были страшными, вплоть до побиения камнями. У нас может возникнуть вопрос: почему Пресвятая Дева не объяснила Иосифу, что с Ней произошло? Нужно понимать, что Ее объяснение не могло быть принято обычным человеком и не могло быть преподано обычным способом. Как доказать то, чего еще никогда нигде не было? Как убедить человека в том, с чем он никогда не сталкивался, о чем никогда ни от кого не слышал? Возьмите любого пожилого человека и попробуйте убедить его в том, что его многолетнему жизненному опыту в чем-то нельзя доверять. Сделать это почти невозможно даже тогда, когда речь идет о каких-то обычных вещах. Тем более – когда речь идет о чем-то сверхъестественном. Пресвятая Дева понимала, что тот, кто возвестил Ей о бессеменном зачатии, Архангел Гавриил, должен каким-то образом открыть это чудо и Иосифу. Почему Ангел не открыл его прежде, чем обнаружилось, что Пресвятая Дева непраздна? Потому что Иосиф не поверил бы. Потому что, пока человек не увидит, он не сможет убедиться в том, чего доселе никогда не испытывал. Но в то же время Иосиф желает избежать позора, и в этом состояла его праведность. Евангелие не упрекает его в том, что он не мог вместить чудо непорочного зачатия и поверить в него, а, наоборот, говорит о праведности Иосифа, выразившейся в нежелании кого-либо осуждать, даже такого человека, который, по его мнению, совершил тяжкий грех. Может быть, Иосиф сподобился откровения еще и благодаря тому, что с человеческой точки зрения, вел себя безупречно. Он постигал все настолько, насколько может постигнуть обычный человек такие необыкновенные события. <i>«Но когда он помыслил это, – се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго».</i> Пресвятая Дева, понимая, конечно, что Иосиф хочет Ее отпустить, не могла ничего ему сказать и, наверное, только молилась о том, чтобы Господь как-то все устроил. И Ангел явился Иосифу во сне, потому что он, может быть, не способен был воспринять обычное явление Ангела, какое было Пресвятой Деве. Ей Ангел явился воочию, как и Захарии. И мы помним, что Захария онемел после этого явления. Иосифу же Ангел явился во сне и сказал: «Иосиф, сын Давидов», то есть «потомок Давида» или, правильнее сказать, «достойный потомок царя Давида», потому и названный сыном Давида. «Не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго». Что значит «принять»? Это не значит сделать Ее женой в подлинном смысле слова. Иосиф должен принять Пресвятую Деву как святыню и как человека, нуждающегося в покровительстве, в опекунстве, в том, чтобы столь необыкновенное дело было укрыто не только от людей, но и от дьявола. Представьте себе, что Пресвятая Дева не была бы прикрыта браком. Как бы восприняли люди совершившееся с Нею непорочное зачатие? Кто мог бы вместить известие о нем, если сам праведный Иосиф не сразу смог поверить в то, что это от Бога? И потому Иосиф должен был принять Марию как жену, чтобы создать видимость привычного для всех образа жизни, чтобы заботиться о Ней и о Богомладенце Христе. Но никак нельзя понимать это в том смысле, что Иосифу следовало вступить в обычный брак. Так, некоторые протестанты кощунственно говорят о том, будто бы Пресвятая Дева Мария, после того как родила Богомладенца Христа, еще имела детей, потому что в Евангелии упоминается о братьях и сестрах Господа Иисуса Христа. Святая Церковь толкует эти упоминания просто: Иосиф был старцем, вдовцом, и от первого брака он имел сыновей и дочерей. Это были, как бы мы сейчас сказали, сводные братья и сестры Господа Иисуса Христа. Но все иудеи, не знавшие о Божественном происхождении Спасителя, считали их Его братьями и сестрами в собственном смысле слова. Нигде не говорится, что они были младше Его. Существует даже такое мнение, что апостолы Иаков и Иоанн Зеведеевы были племянниками Спасителя, то есть происходили от Его названой сестры. И потому она, считая, что, как родственница, имеет право просить за них, с дерзновением приступила к Господу с просьбой о том, чтобы ее сыновья воссели от Него справа и слева в Царствии Его (см. Мф. 20, 20–21). В таком случае ее поведение становится для нас понятным. Еще нужно обратить внимание на следующие слова: <i>«Ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго».</i> Появившееся в Ней обладало полнотой человеческого естества. На этот счет есть мнение (мне не совсем понятное), что Богомладенец Христос сразу получил полноту естества и что в Нем не было постепенного развития от зародыша до младенческого состояния. Другое мнение состоит в том, что с Богомладенцем Христом происходило все то же, что обычно происходит при развитии человеческого плода во чреве матери. Но несомненно, что Его человеческая душа сразу была соединена с Божественной Ипостасью. Не отвлекаясь от Евангельского повествования, немного объясним, как произошло Боговоплощение, насколько это может вместить человеческий разум. Чудесным образом, как выражается Андрей Критский, во чреве Богоматери была соткана багряница, то есть царская одежда. Как царь одевался в Риме в особую одежду, так и Господь Иисус Христос облекся в человеческое естество, безгрешное, не имевшее в себе никаких последствий грехопадения. Если Божия Матерь, по учению Православной Церкви, имела первородный грех, но очистилась от него Своим подвигом, молитвою и, в особенности, наитием на Нее Святого Духа в день Боговоплощения, то в Господе Иисусе Христе никогда не было этой наклонности ко греху, которую мы называем первородным грехом. Он был совершенно безгрешным человеком, таким, каким был Адам до падения. Для того чтобы искупить человека, нужно было совершить тот подвиг, который не смог понести Адам: нужно было претерпеть искушение и остаться при этом преданным Богу. Адаму предстояло испытание очень легкое: воздержаться от вкушения плодов с древа познания добра и зла. Спасителю – наиболее тяжелое, какое только можно себе представить, но цель его была та же: остаться послушным Богу Отцу. Спаситель должен был стать новым Адамом, имевшим то же самое безгрешное естество. Адам является всечеловеком по той причине, что от него произошли все люди, включая даже и супругу его Еву, взятую из ребра Адамова, из его плоти сотворенную Богом. Господь Иисус Христос – Всечеловек по той причине, что Он не имеет, как бы мы сейчас выразились, человеческой личности (хотя это очень неточное слово, но общепринятое). Его личность – Божественная Ипостась Пресвятой Троицы. Но в то же время Он обладает всей полнотой человеческого естества. Если бы какой-либо части этого естества в Нем не было, то Он ее не искупил бы. Если бы у Него была призрачная плоть, как говорили древние еретики докеты, то Он не искупил бы человеческую плоть. Если бы в Нем не было души, как рассуждали другие ересиархи, и ее замещало бы Божество, то Он искупил бы только тело, но не искупил бы душу, являющуюся по сути источником греха и вообще грехопадения. Если бы в Нем были душа и тело, но не было ума человеческого, как говорил Аполлинарий и его последователи, то остался бы неискупленным ум, высшая, но, к сожалению, наиболее отравленная грехом часть нашего естества. Именно через ум человек воспринял искушение дьявола и поддался ему. Мы же говорим, что Господь обладал всей полнотой человеческого естества. «Но почему же, – спросите вы, – Он не имел человеческой личности и почему получилось так, что в Нем только одна личность, Божественная? Ведь Он полноценный, совершенный человек». Потому, что Господь Иисус Христос Своим человеческим естеством ни одного мгновения не существовал самостоятельно (слово терминологически не совсем правильное). Своим человеческим естеством Он возник сразу в соединении с Божественной Ипостасью. Он не был создан из земли, но вместо первозданной земли была плоть Пресвятой Девы. Требовалось согласие человеческого рода на то, чтобы явился в мир Сын Божий. И согласие получено от Пресвятой Девы: «Се, Раба Господня; да будет Мне по глаголу твоему» (см. Лк. 1, 38). Эти великие слова, сказанные Ангелу, позволили Сыну Божию войти в мир, позволили Богу начать дело человеческого спасения. Господь Иисус Христос не был сотворен подобно Адаму, Он родился в обычной человеческой среде, но необычным способом. Если бы Он родился обычным способом, то Ему было бы сообщено и страшное последствие грехопадения – первородный грех. Вот что заключается в этих кратких словах: «Ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго». Евангелист уже не может подробно объяснить произошедшее, по той причине что это неудобопонятно. Краткое же изъяснение таково: «от Духа Святаго». Иначе говоря, все это чудесно, сверхъестественно, непостижимо, но в то же время реально. Все это духовно и превосходит всякий человеческий разум, но вместе с тем вполне достоверно. Достоверно по той причине, что событие это произошло не в какие-то непостижимо далекие времена в неизвестном месте, но в определенном месте, с определенным человеком, и были тому свидетели. Самый первый из них – Иосиф, который тогда еще сомневался, но вскоре был вразумлен самим Ангелом, явившимся ему во сне. <i>«Родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их»</i> (Мф. 1, 21). Сейчас при помощи медицинских приборов можно установить, сына или дочь должна родить женщина. В то время это было совершенно невозможно, и потому узнать, кто родится, можно было только через особое Откровение. «Родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус» (ст. 21). «Иисус» означает «Спаситель», как мы обычно переводим с еврейского, а более точный перевод – «Бог спасает». «Он спасет людей Своих от грехов их» – это тоже очень важный момент. Кто они, люди Его? Это все те, кто к Нему прибегает. Он знает их от века (см. Рим. 8, 29–30; Деян. 15, 18). Мы, конечно, не имеем никакой возможности сказать, кто из нас принадлежит к Его людям, а кто чужой Ему. Мы должны думать только о себе самих, страшась за собственную участь, и прилагать все старание к тому, чтобы нам действительно оказаться среди Его людей. Это зависит от нас. Будем мы вести себя правильно – будем вписаны в книгу жизни, как говорит апостол Иоанн Богослов в Апокалипсисе (см. Откр. 21, 27). Будем вести себя неправильно, значит, будем вычеркнуты из нее. Не нужно думать, будто все заранее предопределено в том смысле, что от нас ничего не зависит. Мы можем вписать себя в книгу жизни, а можем и исключить себя из нее собственными делами. Но Бог, как всеведущий, конечно, знает нашу будущую участь, хотя и скрывает ее от нас ради того, чтобы мы были более усердны, чтобы тот, кто сейчас является рабом Божиим, не предавался нерадению, а, устрашаясь мысли, что он может отпасть от Господа, трудился и подвизался изо всех своих сил и даже сверх своих сил. «Спасет людей Своих от грехов их». От чего мы должны быть спасены? От дьявола, от соблазнов мира, как мы часто думаем? Нет, мы должны быть спасены от наших собственных грехов. Это единственное, что нас губит. Дьявол не мог бы причинить нам никакого вреда и мир не мoг бы обольстить нас никакими соблазнами, если бы в нас не было дурных наклонностей, назовем ли их страстями, пороками, грехами, дурными привычками или как-то иначе. В данном случае Евангелие именует их грехами. И Господь должен спасти нас от наших собственных грехов. В древности невозможно было отделить человека от его грехов, они как бы срастались с ним, а иногда, для того чтобы истребить грех, необходимо было физически уничтожать грешников, что и делали, например, израильтяне, входя в землю обетованную, или пророк Давид, захватывая языческие города. Но с тех пор как явился Господь, и самого страшного грешника можно отделить от его собственных грехов, спасти от его грехов, в которых он утопает, словно в каком-то бурном море. А в спасении нуждаются, по словам святителя Игнатия, погибающие. Итак, эта беда, гибель, смерть находится внутри нас самих, и Господь Иисус Христос пришел спасти нас от наших собственных грехов. <i>«А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог</i> (Ис. 7, 14)» (Мф. 1, 22–23). Непонятно, сказал ли это Ангел во сне Иосифу или евангелист от себя приводит доказательство для читателей. Евангелие от Матфея было адресовано прежде всего евреям, которые знали пророческие книги. Поэтому для них величайшим доказательством было не какое-то убедительное логическое рассуждение, а свидетельство из пророков. Вот апостол Матфей и приводит одно из самых убедительных и вместе с тем непостижимых свидетельств. Однако для иудеев слова эти настолько удивительны и даже неприемлемы, что сейчас они стараются понимать их иначе. Как объяснить выражение «Се, Дева во чреве примет»? Это совершенно невозможно, и если бы иудеи признали точность приведенного текста, то им пришлось бы признать и правильность христианского учения о воплощении Сына Божия, иначе говоря Евангелия. Поэтому они всячески стараются перетолковать это точное пророческое выражение, говоря, что здесь имеется в виду не Дева, а молодая женщина, что не надо воспринимать это в буквальном смысле и так далее. <i>«Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог».</i> Еммануил в переводе и означает «с нами Бог». Не нужно понимать эти евангельские слова примитивно, в том смысле, что Господь должен был получить имя не Иисус, «Бог спасает», а Еммануил, «с нами Бог». Имя Еммануил в кратчайшей форме говорит о таинстве Боговоплощения, о том, что родился Бог, а не просто какой-то необыкновенный пророк, праведник, спаситель еврейского народа, или судия, или реформатор нравственности и религии. Оно говорит о том, что в этом человеческом естестве, словно в некотором храме, или, как выражается о плоти Спасителя Андрей Критский, под прикрытием этой таинственной багряницы находится Само Божество. Когда Господь Иисус Христос пребывает с нами, то с нами пребывает Бог. Вот что означает имя Еммануил, вот для чего оно было предсказано еще пророком. Тем самым он прикровенно говорил об очевидном для нас, христиан, ныне уже совершившемся Боговоплощении. Боговоплощении в точнейшем смысле слова. Прочитанная нами главка составителем синопсиса названа «Благовестие Иосифу о Боговоплощении», и происходили все эти события в Назарете. Следующая главка называется «Рождество Иисуса Христа», и события, которые там описаны, происходили уже в Вифлееме. Матфей говорит об этом так: <i>«Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою, и не знал Ее. <span class="is-important">Как</span> наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус»</i> (Мф. 1, 24–25). Здесь не рассказывается о странствовании в Вифлеем, по той причине, что евангелист Матфей вообще повествует о рождении Спасителя кратко, даже не упоминая, где это происходило. Впоследствии он будет говорить о пришествии волхвов и тогда скажет о Вифлееме, месте Рождества. Евангелист не называет место, где произошло явление Иосифу во сне Ангела, благовестившего ему о Боговоплощении, однако обратившись к евангелисту Луке, мы узнаем, что это происходило в Назарете, и только потом Иосиф ради переписи вынужден был пойти в Вифлеем. Но сначала мы попробуем кратко объяснить прочитанные два стиха. «Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою». Я уже говорил, в каком смысле Мария была женой Иосифа. Скорее Она была ему как дочь, о которой он заботился. Другого способа оградить Богомладенца и Саму Деву от опасности в то время не нашлось. Конечно, можно возразить, что Господь был силен оградить Христа Своего каким-то чудесным образом (впоследствии эта мысль понадобится нам для объяснения некоторых событий). Например, зачем нужно было бежать в Египет, когда Ирод захотел убить новорожденного Богомладенца Христа? Чудесным образом Ангелы могли бы сохранить Богомладенца и истребить всех Его врагов. Но тогда Его Божество обнаружилось бы прежде времени и, для того чтобы уверовать в Спасителя, не требовалось бы свободного человеческого произволения. Итак, чтобы тайну Боговоплощения до времени оставить тайной, необходимо было прибегнуть к таким человеческим средствам: сначала к видимости брака, потом к бегству. Спаситель никогда не пользовался Своим могуществом с целью поразить Своих врагов какой-то сверхъестественной силой. Был только один случай, когда Он сделал это, но сделал не для того, чтобы наказать врагов, а скорее для того, чтобы вразумить Своих учеников, дать им понять, что Он добровольно предает Себя на смерть. В Гефсиманском саду, когда пришли Его арестовывать, Он спросил: «Кого вы ищете?» Толпа ответила: «Иисуса Назорея». Он сказал: «Это Я» – и тогда вся толпа отступила назад и упала на землю. Во второй раз этого уже не произошло. Ясно, что здесь нам явилось сверхъестественное могущество Господа Иисуса Христа, до времени скрываемое. Может быть, ученики поняли это лишь впоследствии, когда они вспоминали и рассуждали об этом случае, недаром евангелист Иоанн подробно рассказывает нам о нем (см. Ин. 18, 1–12). Собственно, Господь никогда не пользовался Своим могуществом для того, чтобы нанести вред Своим врагам. Помните, когда Господь Иисус Христос входил в самарянскую весь, то есть селение, самаряне не хотели Его принимать, и апостолы Иаков и Иоанн, возгоревшись человеческой ревностью, желанием защитить своего великого Учителя, сказали: «Господи, хочешь, мы, подобно Илии, скажем, чтобы огонь сошел на них и попалил их?» Тогда Спаситель ответил: «Вы не знаете, какого вы духа. Сын Человеческий пришел не губить людей, а спасать» (см. Лк. 9, 52–56). В таком духе Господь и действовал на протяжении всей Своей земной жизни, в особенности во время проповеди. Так и сейчас, по Рождестве Своем, Он не мог губить даже тех, кто враждебно к Нему относился, и потому ограждал Себя обычными человеческими средствами, в частности бегством. Для того чтобы защитить Богомладенца Христа и Пречистую Его Матерь, Бог не употреблял сверхъестественных средств, потому что это не входило в планы спасения человеческого рода. <i>«Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою, и не знал Ее. <span class="is-important">Как</span> наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус».</i> Из этих слов Евангелия некоторые делают вывод о том, что Иосиф «не знал Ее» до тех пор, пока Она не «родила Сына Своего первенца». Но толкователи дают этому простое объяснение: не знать до какого-то момента не значит, что после может произойти перемена. Например, Спаситель говорит после Воскресения Своим ученикам: «Я буду с вами во все дни до скончания века» (см. Мф. 28, 20). Это не означает, что после скончания века Он расстанется с ними. Почему евангелист передает слова Спасителя так? Потому что в будущем веке ученики уже не будут нуждаться в таком утверждении, но обретут твердую уверенность в том, что Спаситель с ними. Во время суетной и многострадальной жизни можно сомневаться, что Господь всегда будет с ними, при всех опасностях, трудностях, скорбях, переменчивых обстоятельствах, поэтому в данный момент ученики нуждаются в уверении, в том, чтобы иметь надежду на всегдашнее пребывание с Господом. И в тех евангельских словах, которые мы рассматриваем, употребляется подобный оборот речи. Тот же евангелист Матфей, передающий слова Спасителя по Воскресении, и здесь говорит, что Иосиф «не знал Ее, пока Она не родила Сына». Очень важно, чтобы мы не сомневались, что Пресвятая Дева родила сверхъестественно. И евангелист еще и еще раз подчеркивает: «Не знал Ее, пока не родила Сына Своего первенца», чтобы у нас не возникло предположение, что все произошло обычным порядком; чтобы мы не думали, что после этого у Нее могли быть дети. Если родившийся назван первенцем, это еще не значит, что после него были другие дети, сыновья или дочери, но это значит, что до него их точно не было. Вот в каком смысле нужно понимать слова евангелиста, подтверждающие целомудрие Божией Матери, сверхъестественное зачатие и все чудесное, что было связано с Рождеством. Для того чтобы был понятен ход событий, необходимо совмещать повествования евангелистов Матфея и Луки. Евангелист Марк вообще опускает повествование о Рождестве, а евангелист Иоанн говорит о нем исключительно с богословской точки зрения: «Слово плоть бысть» (Ин. 1, 14), умалчивая о конкретных обстоятельствах. Поэтому совмещение повествований именно Матфея и Луки и создает общую картину того, как происходило Рождество, в какой последовательности развивались события. Евангелист Лука говорит о Рождестве Спасителя так: «В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле» (Лк. 2, 1). Здесь о кесаре Августе сказано кратко. Но, чтобы те, кто не знает истории, имели о нем представление, я поясню. После смерти Юлия Цезаря была длительная гражданская война. Республиканцы, противники монархии, которую фактически установил Юлий Цезарь, и прочие заговорщики убили его и подняли мятеж с целью восстановить республиканский строй правления. Сторонники монархии, как всегда бывает в таких случаях, сначала объединились, победили своих противников, республиканцев, а потом стали выяснять между собой, кто из них более привержен к Юлию Цезарю. Но кесарь Август, или Гай Октавиан Август, в каком-то отношении оказался, может быть, даже наиболее благородным и ответственным государственным деятелем. Все беспрестанно воевали друг с другом, пока не остались Антоний и Август. В конце концов Август победил Антония, и после продолжительного периода гражданских войн между разными диктаторами, между сторонниками и противниками монархической власти в империи водворился мир. У римлян было особое капище, двери которого открывали, когда шла война, а закрывали в мирное время. Прежде эти двери никогда не закрывались, и только Август их закрыл – в ознаменование того, что империи дан мир. Вспомните слова апостола Павла: «Когда рекут вам: мир и утверждение, то внезапно постигнет их пагуба» (см. 1 Фес. 5, 3). Это как раз связано с политикой римского государства. Римляне, с тех пор как у них утвердились империя и монархия, всегда говорили, что они за мир. Как у нас при советской власти, так и у них, все время была борьба за мир. Но при этом постоянно проходили какие-то войны, которые были как будто не агрессивные. И когда воцарился мир, государство стало нуждаться в деньгах. Понятно, что на войны ушло очень много денег. Страны, где люди занимались сельским хозяйством, составлявшим в то время основу экономики, естественно, были разорены. С кого-то нужно было брать деньги. Значит, возникала необходимость провести перепись. У римлян существовал обычай брать подать с каждого гражданина или, точнее, с каждого подданного (в то время жители покоренных провинций еще не имели гражданства, но тем не менее подать с них тоже брали). С этой простой целью и нужно было всех сосчитать. Если у евреев подать взималась только с мужчин, то у римлян – и с мужчин, и с женщин. Так как было трудно переписать всех, перепись длилась десятки лет, и притом проводилась не раз. Итак, при кесаре Августе были разосланы приказания, и начали переписывать. Но как это делалось? В то время люди носили только имена, фамилий не было. Поэтому, для того чтобы записаться, каждый вынужден был вернуться на свою родину, на то место, где знали, что этот человек оттуда происходит. По крайней мере так сделали в Иудее, где были стойкие родовые обычаи. Иосифу пришлось вернуться в Вифлеем, потому что, по свидетельству Евангелия, «он был из дома и рода Давидова» (Лк. 2, 4), а Давид, как известно, происходил из Вифлеема. Таким образом, кесарь Август, сам того не ведая, создал все условия для исполнения пророчества. Иосиф же, подчинившись приказанию императора, который был совершенно чужд истинного боговедения, исполнил пророчество о том, что Мессия, Христос, должен родиться в Вифлееме. В наше время многие неразумные ревнители Православия имеют прямо противоположное отношение к переписи и вообще ко всем проявлениям лояльности по отношению к государству. Между прочим, можно предположить, что во время этой переписи был записан и Богомладенец Христос, хотя мы не знаем, была ли произведена перепись до того, как Он родился, или после. Я все-таки думаю, что после. Когда Божия Матерь и Иосиф пришли в Вифлеем, они не имели пристанища и сразу должны были пойти в пещеру. Ясно, что они еще не переписывались. Когда женщине нужно рожать, уже не до переписи. Если им пришлось срочно искать убежище, значит, все это происходило очень быстро. А потом, когда все уже миновало, можно было совершить этот акт гражданской лояльности. Впоследствии, спустя несколько десятилетий, проводились переписи и при других государях. Именно тогда появился Иуда Галилеянин, имя которого упоминает в Деяниях апостольских евангелист Лука. Он поднял восстание против переписи: созвал последователей, его воины нападали на римские отряды. Но, конечно, могущество римского государства было так велико, что Иуду и его сторонников уничтожили. Однако его последователи, так называемые зилоты, или кинжальщики, в последующие времена постоянно делали попытки противостоять римской власти. Они всегда носили под плащом кинжал и считали своим долгом при каждом удобном случае вонзить его в римского солдата, если это могло обойтись без всяких последствий для них. В конечном счете такое отношение иудеев к римской власти привело к восстанию, окончившемуся разрушением Иерусалима в 70 году. К тому восстанию, которое предсказывал Спаситель, говоря, что «камня на камне не останется» (см. Мф. 24, 2; Мк. 13, 2; Лк. 19, 44; Лк. 21, 6). Спустя пятьдесят лет, приблизительно в 120 году, восстание повторилось, и тогда уже от Иерусалима не осталось вообще ничего. После первого восстания был разрушен только храм. Но после второго Иерусалим был вспахан и засеян солью, а на местах христианских и иудейских святынь построены языческие здания. Иерусалим превратился в типичный небольшой античный город, который получил название Элия Капитолина. Наиболее благоразумные из иудеев, но не принимавшие Христа, считали сопротивление римской власти бесполезным. Они рассказывали про одного знаменитого раввина. Он хотел выйти из Иерусалима во время осады. Но восставшие никого не выпускали, тем самым сделав людей, нейтрально относившихся к римской власти, заложниками. В конечном счете многие были истреблены или погибли от голода. А этот раввин пошел на такую хитрость (конечно, мы отвлеклись, но ради того, что
