<i>Слово на день Благовещения Пресвятой Богородицы</i> ... Почему нынешний день называется днем Благовещения? Очевидно, по какой-либо благой вести для всех нас. Что это за весть? Та весть, что к нам, бедным, на землю нисшел ныне Единородный Сын Божий, вечное Слово, Коим сотворено и держится в бытии все видимое и невидимое, нисшел до того, что облекся естеством нашим, соделался во всем, кроме греха, подобным нам Человеком, и это не на время токмо какое-либо, малое или великое, а на всю вечность. Та весть, что Сей воплотившийся Сын Божий соделает для нашего спасения все, что нужно: озарит нас светом истины и укажет путь к жизни вечной, восприимет на Себя грехи наши и загладит их Своими страданиями, низойдет во гроб и воскресением Своим рассеет для нас мрак гроба и страх смерти, подаст нам Духа Святаго и с Ним всю полноту даров благодатных, да очистившись от всякой скверны, соделаемся способными к сожитию на небе с Ангелами. Та весть, что мы посредством сего беспримерного снисхождения к нам и соединения с нами Сына Божия, из врагов Богу – соделались близкими и паки своими Богу, из изгнанников рая, пришельцев земли – наследниками неба и благ вечных, что все бедствия, коими исполнен мир, нас окружающий, прейдут невозвратно, все возвратится к первобытному совершенству, так что самая тварь неодушевленная, воздыхающая теперь вместе с нами, освободится от тяжкой работы нетления в свободу славы чад Божиих. Видите, сколько радостей и надежд принес нам день настоящий! Сравните все радостные вести, какие только можем мы получать от кого-либо, и все они окажутся малы и незначительны. Радостен бывает день, в который врач страждущему от тяжкой болезни и потерявшему надежду скажет: «Успокойтесь, с вашим недугом произошел переворот благотворный, и вы непременно будете здоровы». Нам всем ныне сказано гораздо больше, ибо сказано, что не только все болезни тела и души, от коих страдал безнадежно весь род человеческий, исчезнут наконец навсегда, но что и самая смерть, этот неотразимый враг, будет побеждена и уничтожена, и мы паки соделаемся чисты, светлы и бессмертны. Радостен бывает день, когда находящиеся в осаде от неприятелей и доведенные до последней крайности узнают, что враг, осаждавший их город, потерял силу, что он прогнан и рассеян, что им остается только пользоваться плодами победы. Ныне возвещено всем нам большее, ибо возвещено, что древний и непримиримый враг наш, изгнавший нас лестью из рая и всеми силами своими влекший во ад, поражен во главу, что он связан от великого Вождя и Победителя, что с сих пор у него нет власти над нами, так что каждый из верующих может попирать безвредно сего дракона адского. Радостен бывает день, когда сын, потерявший всю любовь отца, изгнанный из дома его, лишенный всех прав рождения и наследства, услышит, что отец, по великодушию своему, простил его, готов принять его в свою любовь и отдать ему все, что имеет. С нами произошло большее: мы, отверженные за грех и находившиеся под гневом и проклятием, примиряемся ныне с Отцом Небесным, делаемся паки Его сынами возлюбленными, вступаем во все права детей и предназначаемся к обладанию Царствием Небесным. Измыслите какие угодно радостные известия, – и все они обретутся в благой вести, принесенной нам ныне от Архангела. Достойно и праведно именуется день настоящий днем Благовещения, достойно и праведно небо и земля призываются ныне к радости и прославлению Господа, ибо небо и земля будут действительно участвовать в Его милосердии и торжестве нашем. Но, братие мои, радуясь и прославляя Господа за великую и беспредельную милость Его, не забудем, что благая весть тогда бывает совершенно действительна и достигает своей цели, когда, получив ее, сообразуются с нею и действуют именно так, как того требует существо ее. Сколько ни уведомляйте блуждающего по чуждым домам и странам сына, что он прощен отцом, но если сей сын не оставит своего блуждания, не пойдет к отцу, и не начнет вести себя, как прилично наследнику цареву, то благая весть останется без действия и не облаженствует его. Сколько ни извещайте содержимых в осаде о бессилии врага их, о возможности поразить его и воспользоваться свободою, но если они, забыв свое горестное положение, вместо брани и отпора растворят своему врагу врата и позволят делать с собою что ему угодно, то благая весть о его изнеможении останется втуне, враг соберет силы и снова поработит их. Сколько ни обнадеживайте отчаянно больного, что тяжкий недуг его может пройти, что опасность смерти миновала, но если он не послушает вас и не станет делать, что необходимо для его выздоровления, тем паче если будет поступать напротив и предастся зловредному невоздержанию, то благая весть исцеления останется без плода, и болезнь возвратится со смертью. То же и с благою вестью, нам ныне принесенною. Все – и сошествие на землю Сына Божия, и Его вочеловечение ради нас, и Его смерть и воскресение за нас, все сие останется втуне, если мы не оставим своей греховной жизни и не начнем вести себя, как требует новое, великое и святое предназначение наше. В таком случае, христиане истинные, следуя за нисшедшим с неба Спасителем и творя волю Его, примут все, что Он принес и стяжал для них, достигнут благ вечных и вселятся с Ним в Царствии Отца Его, а мы, нерадящие о своем спасении, не последующие заповедям и стопам Его, мы, продолжающие ходить по дебрям греха и похотей, мы и с благою вестью, нам принесенною, яко ни к чему не способные, останемся во грехах наших и явимся под конец, яко ничтоже имуще. Не остановимся же, братие мои, подобно малым детям, на благой вести о нашем спасении, как она ни велика и ни радостна, постараемся узнать, чего она требует от нас и что нам должно делать для нашего спасения, исполним потом все требуемое, дабы таким образом благая весть обратилась в благое дело: тогда, – и только тогда, – день сей для нас воистину будет днем Благовещения, еже да сбудется над всеми нами благодатью Господнею! Аминь. <li>**</li> <i>Слово на день Благовещения Пресвятой Богородицы</i> ... «И рече муж ко искреннему своему: не тако мы творим: день сей, день благовещения есть, мы же молчим и медлим до света утренняго, и обрящем беззаконие: и ныне приидем и внидем, и возвестим в дому Цареве» (4 Цар. 7:9) У израильтян была некогда жестокая брань с сириянами. Успехи последних дошли до того, что самая столица израильская, Самария, будучи обложена со всех сторон сириянами, умирала от голода. Среди сей крайности, у врат городских, находились четыре человека, пораженных проказою, кои, вследствие закона о прокаженных, были отлучены от всякого сообщества человеческого. Подвергаясь видимой смерти от глада, сии несчастные решились идти лучше в стан неприятельский, в надежде, что, может быть, враги будут великодушнее соотечественников. Входят, и вместо оружия и воинов находят одни бранные кущи, наполненные брашном и сокровищами. Ибо в прошедшую ночь, как пророчествовал о том Елисей, на сириян напал такой ужас от необыкновенного шума оружия, ими слышанного, что они, оставив все, ради единой души своей, как выражается священный историк, бежали стремглав из пределов земли Израильской. Сделавшись таким образом владетелями целого богатого стана, прокаженные сначала предались было мыслям и действиям непохвальным: утолив голод, начали собирать сокровища и закапывать их в землю. Но потом совесть пробудилась, они вспомнили о братиях своих во граде, умирающих от глада и жажды, устыдились самого благодеяния Божия, видимо последовавшего не для них одних: «и рече муж ко искреннему своему: не тако мы творим: день сей, день благовещения есть, мы же молчим и медлим до света утренняго, и обрящем беззаконие: и ныне приидем и внидем, и возвестим в дому Цареве». Так поступили прокаженные! Хотя не вдруг, но поняли смысл и цель чудесного события, уразумели, что тогда было время не своекорыстных действий и расчетов, а день всеобщей радости и благовещения. Событие и пример сей весьма поучительны, братие, и для нас, в день настоящий. С тех пор, как мы за преслушание заповеди удалены от плодов древа жизни и изгнаны из рая сладости, весь род человеческий находился в жестокой осаде от врага Божия и нашего: все терпели глад духовный, и никто не мог положить конец ему. Но вот, в настоящий день, видимо нисшел с неба хлеб жизни вечной, явилось для спасения нашего само ипостасное Слово, силою Коего все враги наши рассеяны и низложены, так что мы свободно можем исходить теперь на дело спасения нашего, взимать, сколько угодно, манны небесной для препитания духа и сердца нашего. Что же? Воспользовались ли мы сим чрезвычайным благодеянием Божиим? Вошли ли, подобно оным прокаженным, в град души нашей, возвестили ли «в дому цареве», внутреннему человеку нашему об окончании нашей осады духовной, о возвращении нам всех средств к исполнению заповедей Божиих, об избавлении от всех зол, нас окружающих? Ах, сколь многие, подобно самарийским прокаженным, и в день Благовещения предаются суете, забывая, что сделано для нас Господом и что нам, вследствие того, делать должно! Ибо, как бы нам после сего поступать надлежало? Надлежало бы употребить все время, обратить все силы и способности на то, чтобы, пользуясь всемогуществом нашего Искупителя, для нас ныне плоть приимшего, свергнуть с себя все узы греха и страстей, восстановить в себе все первобытное благолепие и достоинство природы нашей, стяжать и упрочить за собою все права на блаженство вечное, отданное нам в наследие. А мы? Мы, забыв, что для нас сделано и какое величие и блаженство ожидает нас на небе, вновь обращаемся к земле, погребаем душу и сердце наше в собрании благ мирских и тленных сокровищ, гоняемся за почестями и забавами, утопаем в роскоши и сладострастии, тогда как внутри нас господствует «глад крепок» (3 Цар. 18:2), тогда как совесть и сердце наше стонут от язв греховных. Не довлеет ли посему и нам, подобно оным прокаженным, сказать: «не тако мы творим: день сей, день благовещения есть, мы же молчим и медлим до света утренняго» – до нашей смерти. Поступая таким образом, и мы «обрящем беззаконие: и ныне приидем и внидем, и возвестим в дому Цареве». Внидем убо, братие мои, внидем и мы во град души нашей и возвестим нашему уму, чтобы он спешил за познаниями истины к воплотившемуся Спасителю мира и Его Евангелию: в нем обрящется в изобилии все, что нужно нам на земле знать и делать, все, во что надлежит веровать и чего можно надеяться. Внидем во град души нашей и возвестим воле нашей, чтобы они спешили за свободою и мощью духовною к великому Разрешителю всех уз и всех немощей. Облекшись Его силою, она получит возможность победоносно сражаться со всеми искушениями и соблазнами мира, быть твердою и неотступною в Законе Божием. Внидем во град души нашей, и возвестим нашему сердцу, что явился наконец Тот, у Коего можно обрести покой и отраду всем страждущим и обремененным. Внидем в град души нашей и возвестим всему внутреннему человеку нашему, что время уз его кончилось, что день воскресения приспел, что он может поднять главу, взять паки в руки скипетр, исторгнутый у него врагом, и начать жить и действовать по образу Создавшего его. Аминь. <li>**</li> <i>Слово на день Благовещения Пресвятой Богородицы</i> ... Благовествуй, земле, радость велию! Хвалите, небеса, Божию славу! (Припев праздника по 8-ой песни) Что это, слова восторга или выражение истины действительной? Как бы кто ни изъяснял их, а для нас в сих словах нет ничего преувеличенного, ибо что говорится в них, то самое давно сказано еще святым Давидом, который также в одном из псалмов своих призывает все стихии на прославление имени Господня, и не только стихии, но и то, что нам кажется в них как бы некиим замешательством и злом. «Хвалите, – восклицает он, – Господа от земли, змиеве и вся бездны: огнь, град, снег, голот, дух бурен, творящая слово Его!» (Пс. 148:7–8). Видишь, что у Давида хвалит Господа – самый град и дух бурен, от коего мы не знаем куда укрыться. Но Давид, скажешь, в святом восторге своем олицетворяет тварь неодушевленную, так что хвалят Господа не стихии, а в стихиях он же сам. Хорошо, обратимся к другому свидетелю. У святого Павла, когда он писал Послание к Римлянам, не было в руках лиры Давидовой, а одна простая книжная трость апостола, но послушай, что говорит он о всей, так называемой, неразумной и бесчувственной природе. «Вемы, яко вся тварь с нами совоздыхает и сболезнует даже до ныне. Чаяние бо твари откровения сынов Божиих чает. Суете бо твари повинуся не волею, но за повинувшего ю на уповании. Яко и сама тварь свободится от работы истления в свободу славы чад Божиих» (Рим. 8:19–22). Видишь, как он смотрит на всю тварь, именно на всю, не исключая ничего! В ней, по замечанию апостола, то же самое, что в людях: страдания и надежда на освобождение. Если же вся тварь, как открывает святой Павел, сочувствует нашей бедности и бренности, потому что разделяет их с нами, если притом вся тварь ожидает вместе с нами освобождения от зол, гнетущих нас и ее, то не естественно ли следует за сим, что вся тварь должна почувствовать, когда в сем жалком положении произойдет какая-либо перемена на лучшее? Не естественно ли заключить, что стоны ее затихли, и место ожидания заступила у нее радость, когда она увидела, что явился наконец на земле между человеками Тот, Который свергнет бремя проклятия со всех и всего, доставит и земнородным и земле мир и благословение, и таким образом «восставит Собою всяческая»? (Еф. 1:10). Поелику же благотворная перемена сия в судьбе нашей произошла в настоящий день, то нисколько неудивительно, что день сей есть день радости не для человек токмо, а для всей твари, и Церковь, приглашая землю к благовестию, а небеса к похвале, выражает сим только то, что есть на самом деле. Итак, братие мои, когда услышите из уст простолюдина, что ныне играет солнце, не спешите давать знать ему вашею улыбкою, что он ошибается. Нет, простым языком своим он выражает то же самое, что говорит нам о сем предмете самое возвышенное любомудрие христианское. Вместо глумления в сем случае над так называемыми предрассудками народными, вспомните мысль апостола о стенании всея твари вследствие нашего падения, – и вы сами, может быть, будете искать ныне признаков радости и на небе, и на земле. Бедная та мудрость, которая думает ограничивать и наши бедствия и наши радости одними нами, нет, в мире, как не напрасно говорят, все связано между собою, тем паче все связано с человеком, хотя мы по близорукости умственной и не видим подробностей этой связи. Правда, что человек выше всего видимого, правда, что по свободе, ему предоставленной, он составляет великую особенность в ряду существ, и даже нечто противоположное всей, так называемой, неразумной природе, но при всем этом мы есмы только часть, хотя самая важная, целого, и не можем ни страдать, ни радоваться одни. Напротив, поелику человек есть как бы средоточие всего, по крайней мере, видимого творения, то происходящее с ним по сему самому не может не отражаться на всех концах круга, им занимаемого. И вот любомудрие, столь же отрадное, как и вполне достойное ума человеческого, изображенное не Платоном или Аристотелем, а Павлом и Петром или, точнее, Духом Святым! Но играет ли, или не играет ныне солнце – это еще не так важно для дела нашего спасения с тобою, возлюбленный слушатель, а крайне важно вот что – играет ли ныне или не играет, то есть чувствует или не чувствует радость спасения собственное наше сердце? О, как должен быть радостен день настоящий для тех, кои, живя по правилам Евангелия, успели благодатью Божиею освободиться от уз греха и страстей и сподобились приять внутрь себя залог Духа Святаго! Не погрешим против истины, если скажем, что они испытывают ныне подобное тому, что было со святой Елисаветою, когда она встретила Матерь Божию, после Благовещения Ангельского. Как Елисавета почувствовала при сем взыграние младенца во чреве ее, так и они, при гласе к Деве Архангела, чувствуют внутри себя духовное взыграние «потаеный сердца человек» (1 Пет. 3:4), который, по внутреннему существу его, есть то же самое Слово, еже ныне плоть бысть, долженствующее, по уверению апостола «верою вселиться» (Еф. 3:17) в каждого из нас. Какие бы извне несчастия ни окружали ныне таковых христоносцев, хотя бы они находились в бедности и озлоблении, хотя бы сидели в узах и темнице, хотя бы страдали от болезней и мук, – ничто не может отнять у них той радости духа и того веселия по Бозе, кои заменяют для них все. А ты, нераскаянный грешник, как бы ни представлялся радующимся в настоящий день, как бы ни веселился, ни торжествовал, внутри тебя нет и не может быть ни мира, ни радости, ибо откуда бы ты взял ее? Ее может дать токмо Сам Спаситель, а у тебя нет никакого живого союза с Ним, кроме как на словах. Ее может принять и вместить токмо чистая и мирная совесть, а у тебя она и темна, и возмущенна, и болезненна. Если ты придешь ныне (и дай Бог, чтобы пришел!) в себя и очувствуешься от ожесточения во грехе, то вместо радости ты должен исполниться уныния и страха. Ибо что в таком случае увидишь ты? Увидишь снисшедшего на землю для твоего спасения Самого Сына Божия, а себя, яко безумного, убегающим от Сего Спасителя и презирающим дело своего спасения! Увидишь небо и землю, всю неразумную тварь с радостью отзывающейся на глас всемогущего Искупителя, а себя, существо разумное, подобного мертвецу, не внемлющему сему гласу и почивающему на ложе страстей сном смертным! Что может быть преступнее и безумнее такового поведения? Перестанем же, погибающий во грехах собрат, обманывать самих себя. Между Иеговой и Ваалом, между Спасителем и грехом нет и не может быть союза. Итак, одно из двух: или оставим навсегда порок и начнем жить как повелевает святая вера и совесть, или перестанем уже носить и имя христианина, и участвовать в Таинствах и празднествах Святой Церкви. Аминь. <li>**</li> <i>Слово на день Благовещения Пресвятой Богородицы</i> ... Мы предполагали, братие мои, побеседовать ныне с вами духовно о настоящем празднестве нашем и поучиться, сколько возможно, из Евангельского сказания о Благовещении Пресвятой Девы от Архангела, но Господу угодно было другое. Под конец самого богослужения, когда уже нам надлежало выйти перед вами на сие священное место, внезапно дошел до слуха нашего из-за Дуная вопль Церкви Болгарской... С радостью великою встретила она победоносное воинство наше, по его переходе за Дунай, встретила как своих собратий по вере и языку, как своих защитников и освободителей! Но, увы, в каком состоянии предстала она нашей рати православной! Предстала униженною, поруганною, нагою, изъязвленною! И во-первых, в Болгарии нечем возвещать всенародно времени и часов богослужения, потому что жестокосердые поклонники Магомета не могли сносить звука церковных колоколов, как бы предвидя в нем знак всеобщего народного пробуждения и конец своего неправедного владычества над сею, некогда славною, страною. Во-вторых, на храмах болгарских нет и того, что по самому простому понятию, составляет главное отличие храмов от зданий обыкновенных, – нет, то есть, знамения святого креста, ибо магометане также не любят видеть его нигде, как обличителя своего нечестия, и потому воспрещается христианам его всенародное употребление. В самых храмах болгарских во всем крайняя скудость от постоянных притеснений: нет в достаточном количестве ни книг церковных, по коим должно совершаться богослужение, ни одежд священных для служителей алтаря, ни даже сколько-нибудь благоприличных сосудов для совершения Таинства Пречистого Тела и Крови Христовой. И вот злополучная Церковь Болгарская, по снятии с нее уз и цепей христолюбивыми войсками нашими, простирает освобожденные руки свои к Церкви Всероссийской, умоляя ее первее всего о помощи бедным храмам своим!.. По близости места и расстояния к нам первым, братие мои, достиг вопль сей, и мы спешим обратиться к слуху и сердцам вашим в сей благознаменитый день празднества. Если Сын Божий оставил славу, которую имел от вечности у Отца, и сошел на землю ради нашего спасения, вселился для сего во утробу Преблагословенной Девы Марии, принял таким образом лицо раба, – и для чего пришел, для чего воплотился? Дабы, восприяв нашу плоть, отдать ее за нас на крест в жертву правосудия небесного, раздраженного грехами человеческими. Может ли быть снисхождение большее, смирение глубже, любовь выше и сильнее? Покажем же, братие мои, и с нашей стороны, что мы любим нашего Спасителя воистину и умеем ценить бесценные заслуги Его. И для сего изберем страждущую Церковь Болгарскую, ибо что мы сделаем для нее во имя общего Спасителя нашего, то будет принято и усвоено Им Самим. Покажем, я говорю, любовь свою к Нему. Се, Он вскоре пойдет за нас на страдание и крест! А мы пойдем спешными стопами, дабы приобрести и устроить что-либо, во имя Его, для страждущих собратий наших по вере. Кто может сделать многое, сделай многое: там воздастся за все сторицею! Кто не в состоянии сделать многое, сделай малое, ибо Господь взирает не на количество и цену приносимого, а на сердце приносящего. Вдовица, упоминаемая в Евангелии, вложила в церковную корвану (казну церковную) не тысячи и сотни, а только две лепты; и Господь возвеличил ее приношение пред всеми прочими, потому что она сделала из любви ко Господу и храму Его все, возможное для нее. Поступим так и мы. Да не скажут собратия наши, что они, находясь под жестоким игом, вопияли к нам о помощи и не были услышаны! Да не скажет некогда Сам Господь наш на Суде Своем: «наг... бех... и не оденете Мене!» (Мф. 25:43). Аминь
