Платон (в миру Петр Егорович Левшин) (12[23].07.1737—21.11[6.12].1812), митрополит Московский (1787), основатель и глава учено-монашеской школы, прозванный Вольтером «русским Платоном». В 1758 окончил Славяно-греко-латинскую академию и принял монашество. Был законоучителем цесаревича Павла. С 1766 — архимандрит Троице-Сергиевой лавры. В 1770 — архиепископ Тверской, а в 1775 — Московский. В 1792, благословив открытие Оптиной Пустыни, отошел от епархиальных дел, целиком посвятив себя православной философии и духовному просвещению. В конце жизни удалился в Спасо-Вифанский монастырь, став одним из первых старцев России. Православно-философское творчество Платона можно условно разделить на 2 периода: первый — «метафизический» (1757—75); второй — «апологетический» (1775—1806). Первый период определяется созданием оригинальной метафизики на основе анагогического метода. Уже в своём первом труде «Пространном катехизисе» (1757—58; издан в 1781), Платон закладывает фундамент оригинальной философско-богословской мысли в России, сделав акцент на апофатико-катафатической постижимости Святой Троицы («самого Бога») для естественного («ветхого») разума. В последующих своих работах («Православное учение, или сокращённое христианское богословие» (1765); «Увещевания раскольникам» (1766) и в многочисленных проповедях) Платон развивает этот метафизический подход, применяя его к познанию тварного мира и человека. Здесь он активно использует святоотеческую концепцию синергизма, которая предполагает обязательное содействие человеческих сил действию Святого Духа, или благодати. Её всегда внезапное, независимое ни от каких земных обстоятельств, таинственное и по сути апофатико-катафатическое пребывание в данный момент времени раз и навсегда предопределяет предел и свободного существования, и свободного философствования человека (по Платону). Др. дело, что вдруг и действительно приходит благодать, и потомок Адама обретает однозначно-положительную бытийность. Только таинственное безмолвие, только невыразимый исихазм предлагает Платон для человека, приобрётшего положительное бытие. Т. о., Платон нашёл эффективное средство противостояния заявившему о себе в полный голос как раз при Екатерине II отечественному секуляризму в его просветительской, точнее, масонской форме. Естественному «я», не желающему смиряться перед апофатико-катафическим пределом своей греховности, ничего не оставалось, по Платону, как открыто прибегать к какому-нибудь заведомо идолопоклонническому и рабскому единству в истинной, а у масонов — и спасительной форме. Платон не уставал подчёркивать рабскую и, как следствие, секулярную суть своих горделивых оппонентов, противопоставляя им синергическую свободу и таинственную для любых культурных форм благодать и самого Бога. Глава учёно-монашеской школы разработал концепцию подлинной и мнимой духовной власти: первая требует от человека внутренней (синергической) свободы для апофатико-катафического покаяния и соответствующей ему культуры слова-поступка-социума — вплоть до настоящего — исихастского — просвещения и обожения от самой благодати; вторая — мнимо-духовная власть стремится подменить собой действие благодати, обещая своему рабу и «истинное» «просвещение» (= «обожение»), и даже «истинное» «спасение», причём без «жестоких» и «варварских» усилий покаяния и в целом вне «потерявшей» свой авторитет церкви, настаивающей на их необходимости. Платон и его учёно-монашеская школа первыми в России осознали всю опасность и соблазны секулярных «просвещений» и «спасений», прикрывающих под человеколюбивыми и миролюбивыми «истинами» ни много ни мало как антихристианскую значимость, так что сам упор на ясность и доступность того или иного культурного феномена стал для православных творцов во главе с Платоном несомненным признаком подмены благодатного просвещения исключительно секулярным и антихристианским, что наглядно подтвердила вся история русской интеллигенции. Помимо разоблачения «свободолюбивого» начала своих секулярных оппонентов Платон создал анагогическую методику, которая адекватно и антиномично определяла естественное и покаянное состояние человека и раскрывала его подлинную оригинальность не в культуроносной — заведомо вторичной — форме, а в глубинах первородной, изначальной греховности, отягощённой личностным произволом. В результате секулярная претензия на культуроносную оригинальность приобрела наивный, если не смехотворный вид. Т. о., анагогическая методика Платона обусловила рождение антисекулярного типа православной рациональности, включающего в себя антиномические формы мышления: понятия и соответствующие им суждения: с логической связкой «есть и не есть зараз» (позднее выделенной Н. А. Васильевым) — что как раз отвечало смиренному познанию естественного разума. В результате была разрушена и секулярная монополия на рациональность с якобы обязательным подчинением закону непротиворечия и, как следствие, использованием исключительно непротиворечивых форм мышления (в т. ч. — диалектического толка). Платон различал 3 уровня трансцендентного и персонифицированного Сущего: собственно Троицы, или «самого Бога» в Его «тайне»: Божественных свойств («околичностей») и «блаженного» со-бытия ангелов и человеческих душ (духов). Все 3 уровня находятся в антиномической сопричастности друг с другом, что позволяет, с его точки зрения, не подменять «живое» бытие Сущего рационалистическими определениями или мистическими образами, тем самым продолжая метафизическую традицию святых отцов, особенно Августина, Иоанна Златоуста и Псевдо-Дионисия Ареопагита. Существо метафизических взглядов Платона составляет свободно-необходимая, или синергическая взаимосвязь благодати («Христовой власти») и христианской личности («лица») как внутренней «действительности», или «действия» человеческой души (духа). Этот воцерковленно-религиозный динамизм («христианский путь») в чем-то предвосхитил концепцию «конкретного онтологизма» или «конкретного идеализма» как существенной черты русской философии. Будучи сторонником августинианского понимания «спасительной», т. е. сугубо персонифицированной, истины, Платон предвосхитил основные положения славянофильской трактовки «цельного знания», далекой от абсолютизации обезличенных выводов о Боге. Святоотеческий подход позволил русскому мыслителю последовательно сохранить «логизм» (Эрн) православной философии, вобравшей в себя как рационалистические («описательные»), так и интуитивные («воображаемые») приемы познания. Иначе говоря, Платон ввел в метафизику сильный элемент «художественного» мышления, оперируя синтетическими формами «образов-понятий», или «логосов», тем самым как бы предвосхищая приверженность многих русских мыслителей к несистематизированному философствованию, особенно в рамках литературы как искусства слова, или «логоса». Во второй период своей духовной биографии Платон прежде всего разрабатывал нравственный идеал «аристократа синтетического духа» с его «свободо-художественным» исканием персонифицированной истины. Отсюда проистекала веротерпимость Платона, «осторожно» принимающего любое творческое дерзновение на пути к Богу, но без окончательных и, как правило, «абсолютизированных формулировок, или «букв», — без ущерба «духу» православной философии. Вся просветительская деятельность митр. Платона была направлена на осуществление этого идеала, особенно в конфессиональной среде. Т. о., начал реализовываться завет Петра I о воспитании просвещенных русских священнослужителей. При этом во главу угла ставился воцерковленный «духовный опыт» (Тареев) православных христиан. В какой-то степени Платону удалось решить свою главную задачу в области духовного просвещения. Он создал лучшие учебные заведения России в стенах Московской славяно-греко-латинской академии и Троицкой лаврской семинарии. Среди его сподвижников и учеников появились такие православные мыслители, как Феофилакт (Горский), Аполлос Байбаков, Мефодий Смирнов и др. Однако последующая идеологизация духовного просвещения, связанная с именем любимого ученика Платона, митр. Московского Филарета (Дроздова), приостановила процесс воспитания «аристократов синергического духа». Социальные взгляды Платона лежали в русле византийской теории симфонии, предполагающей гармоническое сочетание государства и Церкви в деле внешней заботы по спасению верноподданных. Митрополит признал метафизическую основу Российской империи в синергической действительности христианских лиц и целиком связывал ее утверждение с успехами духовного просвещения. Но поскольку уже с воцарением Александра I обозначилась тенденция к идеологизации последнего и, следовательно, подрыву метафизической основы Российской империи, постольку старец Платон склонился к исихастному (см.: Исихазм) уединению, что в какой-то степени повлияло и на последующее забвение его во многом оригинальных взглядов. Платон пророчески осознал, что без внешне безукоризненного и именно апостольского по духу поведения православных иереев значение церкви в жизни России начнёт уменьшаться и повсеместно возрастут секулярные упрёки по поводу её «сервилизма». А поскольку Платон саму основу исторической России видел в исповедании русских людей Православия, причём в его синергически свободной антиномичности — по примеру не только апостолов и святых отцов, но и современных иереев, постольку свою образовательную и воспитательную деятельность среди будущего клира он связывал с сохранением России. И это платоновское убеждение нагляднейшим образом подтвердилось в период Отечественной войны 1812, когда русский человек смог победить Наполеона именно благодаря своему Православию, которое сызмальства приучало его умирать в покаянном опыте и поэтому сделало бесстрашным перед лицом собственной смерти, перед лицом врага.
