«Истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас…» (Мф. 17:20) В конце 1941, начале 1942 года кровопролитные бои шли в Подмосковье. Немцы, отступая, сжигали деревни и выгоняли женщин, детей, стариков на мороз. Те искали укрытие, где придется. Нескольким десяткам беженцев посчастливилось найти большую, хорошо обустроенную землянку в траншеях, оставленных германскими солдатами. Беда была в том, что землянка та располагалась в нейтральной полосе между передовыми позициями советских и немецких войск. Люди днем сидели в подземелье, а по ночам выходили на поиски пропитания, выручало то обстоятельство, что рядом была недавно сожженная деревня и там, среди пепелища, был обнаружен запас мороженой картошки. Картошки оказалось мало, беженцы ссорились. Среди них была скромная женщина – многодетная мать, не участвующая в распрях. Вместе с ней в землянке оказались четыре ее дочери и совсем крошечный сын. Ее звали Татьяна и она не расставалась с Библией, которую всегда носила в руках, потому что боялась ее потерять. Окружающие насмехались над ней. Как-то соседка сказала, что они с голоду умирают и не до Библии сейчас. А книгу можно сжечь в печи, прок будет в том, что всем станет хоть немного теплее. На что Татьяна спокойно ответила: «Не одним хлебом живет человек, но и словом Божиим». У входа в землянку была установлена небольшая чугунная печь. Дрова в нее подбрасывал один старичок, который прямо возле печи и обосновался. Несколько матерей подступили к нему и потребовали топить жарче, больше подбрасывать дров, потому что грудные дети мерзли. Старик ответил, что топить надо аккуратно иначе их могут заметить не немцы, так наши, и чем это закончится одному Богу известно. Матери не унимались, и старик сдался. Он забил топку до отказа дровами и прикрыл чугунную дверцу. Печь весело загудела, выбрасывая язычки пламени из просвета. Труба печи задымила, и в землянке стало заметно теплее. Беда не заставила себя долго ждать. Чуть время перевалило за полдень, и обитатели подземелья услышали сильный взрыв, затем раздался другой. Укрытие сильно встряхнуло. Земля со стен и потолка сыпалась большими комьями. Едкий дым заполнил все пространство внутри землянки. Послышался приближающийся гул. Удар пришелся по накату прямо над входом. Ухнуло так, что все оглохли. Потолок у лаза обвалился, землей и обломками бревен присыпало входное отверстие и печь. Стало темно и страшно, лучины не горели, едкий дым проникал во все уголки убежища. Наступила тишина, не долгая, но ужасная и давящая. И вот в этой тишине Татьяна начала читать молитву: «Отче наш, иже еси на небесах…». Сначала она читала одна, затем к ней присоединились еще несколько голосов в разных местах землянки, они доносились из кромешной тьмы и слышались какими-то неестественными и не членораздельными. «Да будет царствие твое, яко на небе, тако и на земле», – речитатив молящихся, звучащий сначала вразнобой, стал принимать подобие стройности, люди, наконец, услышали друг друга! «Хлеб наш насущный даждь нам днесь…», – эти слова покрыл разрывающий барабанные перепонки грохот очередного взрыва, снова сотряслись стены землянки, осыпалась кровля. Далее оглушающие хлопки сыпались подряд, без всякой периодичности, земля колебалась с большой амплитудой и казалась, что она вот-вот похоронит в недрах своих этих, перепуганных насмерть, сидящих в полной темноте людей. Но, как только наступал хоть небольшой промежуток в канонаде, возрождалась молитва и она с каждым разом звучала все громче и громче. Вот, пожалуй, и все! Одно хочу добавить, к уже сказанному, в той землянке, в тот день и в следующий за ним день никто не погиб. А на третий день война покинула то место и переместилась далеко на запад, беженцы смогли безбоязненно покинуть свое укрытие. Главное, что люди уверовали в Господа. «По вере вашей да будет вам» (Мф.9:29). Эту историю я услышал из уст моей бабушки Татьяны, которая часто говорила мне: «и все, чего ни попросите в молитве с верою, получите» (Мф 21:22). Александр Шарковский
