«Люди, которым мы отрезаем желудок, молодеют на десять лет»

https://s0.tchkcdn.com/g-USZGeIBiD2Hn1QzIw9bjqg/17/172596/1200x800/r/0/02_zaboroneni_produkty_shutterstock_12982894.jpg

Хирург-онколог Татьяна Хоробрых о психологической помощи пациенту и неправильном питании.

Татьяна Витальевна Хоробрых – хирург-онколог высшей категории, профессор, доктор медицинских наук, автор двух патентов, 120 научных работ, соавтор двух монографий.

Татьяна Витальевна, вы часто работаете с пациентами. Некоторые из них узнают о страшном диагнозе лично от вас? Как вы с ними общаетесь?

- Это целая наука, целое направление психотерапии. Вы помните из Евангелия слова про слепца: «Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии» (Ин. 9:2).

На сегодняшний день рак – это не всегда приговор. С другой стороны, нам нужно идти своим путем, и совершенно необязательно, что он оборвется именно от рака. Как сказала одна тверская игуменья в какой-то кризисный момент: «Собирайся: там будет лучше!» Может быть, и так. Это все очень больно и сложно: положиться на Промысл Божий. Но делай все, что ты можешь. Важно не отказываться от обследований. Нужно идти вместе с врачами и не считать себя святее Папы Римского. В традициях русской школы никогда не было прерогативы переложить на больного ответственность за принятие окончательного решения. Поэтому мы всегда говорим родственникам всю правду и, одновременно, стараемся не убить своим диагнозом больного. Больному мы всегда оставляем надежду. Душа бессмертна. Когда больной говорит: «скажи мне правду» – это фразу можно истолковать следующим образом: ври мне так, чтобы я ни в чем не усомнился. Лично я не буду говорить больному ту правду, которая убьет у него всю надежду. Это тяжесть, которая должна остаться на враче.

На Западе медицина переложила это бремя с врача на больного. Это моральная тяжесть моей профессии, но я не считаю необходимым перекладывать эту тяжесть на больного. Его не надо ломать. Нужно дать надежду, нужно создать условия условия для того, чтобы пациент хотел жить дальше. В этой области есть целое направление в психологии. Есть люди, которые специально занимаются психологической поддержкой онкологических больных.

– На ваш взгляд, как сегодня обстоят дела с уровнем психологической поддержки пациентов?

– Он падает. Опять же, если больной остается один на один со своими проблемами, то понятно, что ему тоскливо и одиноко – приходит это уныние. А если это человек православный, если он пытается держаться за молитву, за храм, то ему становится значительно легче. Человеку проще, если он не впадает в уныние, если он продолжает жить и чем-то заниматься. Но это очень сложно: не сложить крылышки. В то же время ты же понимаешь, что, если ты придешь в онкодиспансер и тебе будут продолжать что-то делать – это одно, а, если там не будут заниматься лечением – это другое.

– А крупные центры, у которых есть огромные ресурсы в лечении онкобольных?

– Несмотря на высокий профессионализм и колоссальный накопленный опыт сотрудников крупных центров, теряется индивидуальный подход. Психологически пациент чувствует себя одиноко, потому что это целый конвейер. Пациент ценит уделенное время: даже лишние три минуты, проведенные с врачом, – это большое дело.

– А психологи у вас работают?

– Есть кафедра медицинской психологии. Конкретно у меня сейчас здесь нет психологов, но Сеченовский Университет (первый МГМУ им. И. М. Сеченова) имеет полноценный онкологический кластер. В него входят не только специалисты, которые лечат, но и теоретики, которые занимаются основами канцерогенеза. В нем есть возможности для реабилитации, в частности, и для психологической реабилитации.

– Мы можем утверждать, что рак пищевода, желудка связаны с неправильным питанием.

– Да, это на сегодняшний день совершенно очевидно. Эта проблема экономически неразрешима. Проблема некачественной еды: всего, что приготовлено с использованием ГМО, усилителей и заменителей вкуса. Они неизбежно являются канцерогенами. Почему человек сидит на хлебе и макаронах? Потому что они дешевле качественных овощей и фруктов. Это углеводы, которые легко усваиваются. Значит, будет ожирение и все сопутствующие проблемы. Есть дорогие магазины, есть доступные.

– Сейчас популярны диеты. Как вы к ним относитесь?

– Легких путей не бывает и в здоровом образе жизни тоже. Сейчас идет Рождественский пост. но пост как православная аскеза ничего общего с диетой не имеет. Говорить о ней можно с людьми, которые хотя бы немного понимают, что такое христианство. Диеты бывают иногда небезопасные, иногда глупые. Часто нужно просто ограничить себя в чем-то – это хорошо. Больно смотреть, как взрослые приучают детей к сладкому и фастфуду. Как это все красиво лежит на полках.

– Рак помолодел?

– Да. И это, опять же, связано с едой. Все, что касается пищеварительного тракта – это пищевые канцерогены. Количество генетически опосредованных наследований рака – это пять процентов, не более. Все остальное – это еда.

– Как меняется жизнь ваших подопечных после операций?

– Люди, которым мы отрезаем желудок, молодеют на десять лет. Это происходит, потому что они перестают есть, как хорошая английская мясорубка. Они себя ограничивают. В результате они себя начинают чувствовать значительно лучше. Они уменьшают порцию. Он начинает думать: что есть, а что не есть. Уходит сахар, уходят проблемы с толстой кишкой, уходит сахарный диабет. Сахарный диабет второго типа – это все эти несчастные плюшки.

Татьяна Викторовна, что бы вы могли пожелать нашим читателям?

- Я желаю всем здоровья милостью Божией на многие лета.

Автор Никита Филатов

Вернуться к списку новостей

Новость добавлена

23 дек. 2019