«Стих об уверении Фомы» - Аверинцев Сергей Сергеевич профессор

“Стих об уверении Фомы”

Глубину Твоих ран открой мне,

покажи пронзенные руки,

сквозные раны ладоней,

просветы любви и боли.

Я поверю до пролития крови,

но Ты утверди мою слабость;

блаженны, кто верует, не видев,

но меня Ты должен приготовить.

Дай коснуться Твоего сердца,

дай осязать Твою тайну,

открой муку Твоего сердца,

сердце Твоего сердца.

Ты был мертв – и вот, жив вовеки,

в руке Твоей ключи ада и смерти;

блаженны, кто верует, не видев,

но я ни с кем не поменяюсь.

Что я видел, то видел,

и что осязал, то знаю:

копье проходит до сердца

и отверзает его навеки.

Кровь за Кровь, и тело за Тело,

и мы будем пить от Чаши;

блаженны свидетели правды,

но меня Ты должен приготовить.

В чуждой земле Индийской,

которой отцы мои не знали,

в чуждой земле Индийской,

далеко от родимого дома,

в чуждой земле Индийской

копье войдет в мое тело,

копье пройдет мое тело,

копье растерзает мне сердце.

Ты назвал нас Твоими друзьями,

и мы будем пить от Чаши,

и путь мой – на восток солнца,

к чуждой земле Индийской.

И все, что смогу я припомнить

в немощи последней муки:

сквозные раны ладоней,

и бессмертно – пронзенное – Сердце.

Описание произведения.

«Стих об уверении Фомы» С. Аверинцева отсылает читателя к Евангелию от Иоанна: «Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин.20:24-25).

Стихотворный рассказ построен как повествование от первого лица. Автор не пересказывает житие Фомы, он выражает в стихах глубинные переживания героя от встречи с Христом после Его Креста и Воскресения, от созерцания Его ран и постижения цены спасения мира. Первая строфа художественно раскрывает евангельский эпизод: «Глубину Твоих ран открой мне, / покажи пронзённые руки, / сквозные раны ладоней, / просветы любви и боли. / Я поверю до пролития крови, / но Ты утверди мою слабость; / блаженны, кто верует, не видев, / но меня Ты должен приготовить».

Сергей Аверинцев трактует неверие Фомы как «слабость», и эта слабость — от огромной любви к Учителю. Этот парадоксальный ход поэта — вполне в Духе Евангелия. Цель Фомы — не осязание раны (некоторые богословы сомневаются, вправду ли он касался Христовых ран), но сочетание движения собственного сердца с сердцем Учителя: «Дай коснуться Твоего сердца, / дай осязать Твою тайну, / открой муку Твоего сердца, / сердце Твоего сердца. / Ты был мёртв, и вот, жив вовеки, / в руке Твоей ключи ада и смерти; / блаженны, кто верует, не видев, / но я ни с кем не поменяюсь».

Далее евангельский эпизод преломляется сквозь призму времён и вечности, ведь именно из вечности ведёт свой рассказ Фома — воскресший, после совершённых им подвигов и смерти от удара копьём. Фома уже знает, как копьё «отверзает» сердце: «Что я видел, то видел, / и что осязал, то знаю: / копье проходит до сердца / и отверзает его навеки. / Кровь за Кровь, и тело за Тело, / и мы будем пить от Чаши; / блаженны свидетели правды, / но меня Ты должен приготовить». — В этих стихах и в следующих сюжет развивается не линейно. Будущее здесь накладывается на настоящее, настоящее растекается в направлении прошлого. — Возможно, в тот момент, когда Фома вложил ладонь в рану, его постигло озарение, которое вспышкой высветило то, что было ранее, и то, что должно ещё произойти. Фома постигал смысл страданий Спасителя на протяжении долгого времени, но этот процесс сконцентрирован у автора в одном мгновении — этот вневременной миг дан в созерцании Христа, Его Креста и Воскресения.

Долгий миссионерский путь, который претерпел апостол Фома, окончился его уподоблением Учителю, ведь он сподобился смерти от удара копьём; копьё же, как известно, после физической смерти пронзило и тело Господа Иисуса Христа на кресте: «В чуждой земле Индийской, / которой отцы мои не знали, / в чуждой земле Индийской, / далеко от родимого дома, / в чуждой земле Индийской / копьё войдёт в моё тело, / копьё пройдёт моё тело, / копьё растерзает мне сердце».

Автор даёт читателю ощутить момент, когда копьё пронзает сердце Фомы, и когда он, коснувшись вечности, в мгновенье припомнив жизнь с Иисусом, осознал цену спасения человечества: «Ты назвал нас Твоими друзьями, / и мы будем пить от Чаши, / и путь мой — на восток солнца, / к чуждой земле Индийской; / И всё, что смогу я припомнить / в немощи последней муки: / сквозные раны ладоней, / и бессмертно — пронзённое — Сердце».

История создания.

Стихотворение было написано в 1982 году. К созданию этого текста Сергея Аверинцева подвигли некоторые автобиографические обстоятельства. Подобно Фоме, он в юности прошёл через сомнения в Воскресении Господа, но, поверив, больше не отступал от Него никогда.

Апостол Фома, поверивший в Воскресение Учителя, всю жизнь горел этой верой и сумел привести ко Христу тысячи людей. После того, как он лично встретился с Воскресшим, для него не оставалось больше сомнений в том, ради чего он живет. Подобно апостолу Фоме, С. Аверинцев, уверовав, читая в МГУ лекции о византийской эстетике, проповедовал христианство. Это было в эпоху государственного атеизма. Под влиянием этих лекций начинали веровать во Христа никогда не читавшие Евангелие советские люди, подобно тому, как становились христианами слушавшие Фому язычники древности. В этой перекличке эпох есть нечто весьма значимое.

«Он показал христианство как истинную веру, как настоящее Божественное явление, он открыл свою веру», — говорил об Аверинцеве протопресвитер Виталий Боровой после того, как вышел знаменитый том Философского словаря со статьями Сергея Сергеевича о христианстве.

Отношение автора к вере.

Христианством С. С. Аверинцев стал интересоваться ещё до того, как стал выдающимся учёным-византологом, — в четырнадцать лет. То, что он высказывал позже, в своих лекциях по византийской эстетике, прочитанных на Историческом факультете в Московском Университете в 1969-72 годах, можно назвать христианской миссией: известно, что под влиянием этих лекций люди начинали интересоваться христианством и воцерковлялись.

В 1970 году вышел в свет V том «Философской энциклопедии» со статьями Аверинцева «Христианство», «Теизм», «Спасение», «Эсхатология» и др. Публикация этих статей вызвала в советском обществе настоящий скандал, так как в них, впервые в СССР, на страницах официального научного издания прозвучала апология христианства. Протопресвитер Виталий Боровой, известный богословский авторитет, считал появление этих статей апологетическим подвигом.

Православное крещение Аверинцев принял только в 1973 году вместе со своей женой; в мае 1975 года супруги обвенчались в Сионском соборе Тбилиси. Такое позднее крещение объясняется несколькими причинами. Родители не могли окрестить ребёнка, так как в 1937 году это было слишком опасно. Став взрослым, Сергей Сергеевич долго считал себя недостаточно готовым к крещению, поскольку относился к этому духовному акту с серьёзностью и благоговением.

Ещё до крещения Аверинцев регулярно посещал православные храмы, бывал также в католическом храме св. Людовика, ибо по роду своей деятельности знал, что христианство, восточное и западное, имеет единый корень. Вскоре он познакомился с Георгием Кочетковым, тогда мирянином. Позже, когда Г. Кочетков принял священнический сан, Аверинцев стал членом созданной им общины и братства, исполнял служение чтеца на богослужениях, переводил и редактировал церковные службы, продолжая дело, начатое свт. Филаретом (Дроздовым) и утверждённое Поместным собором Русской православной церкви 1917-18 гг. Был преподавателем и членом попечительского совета Свято-Филаретовского института.

Огромная заслуга Аверинцева перед христианством — это защита христианского наследия Европы и обличение безбожных разрушительных тенденций, которые могут довести до окончательного краха современное общество. Будучи приглашённым заведовать кафедрой Византии в Венском университете, Аверинцев мог следить за этим процессом лично. «Я не знаю, — говорил он, — была ли когда-нибудь эпоха, когда силы, угрожающие христианству иногда внутри самих вероисповеданий, внутри самих христианских сообществ, силы, по существу враждебные христианству, и силы, по существу враждебные культуре, до такой степени были бы в союзе». — Этим силам С. Аверинцев и противодействовал «мирно и непримиримо». Скажем ему за это спасибо.

Биография.

С.С. Аверинцев родился 10 декабря 1937 г. в Москве, в профессорской семье. Окончил классическое отделение филологического факультета МГУ.

В 1967 г. защитил кандидатскую диссертацию «Плутарх и античная биография». По окончании аспирантуры работал научным редактором в издательстве «Мысль» (1964-1966), затем — младшим научным сотрудником в Государственном институте искусствознания (1966-1971).

В 1969-1972 гг. читал на истфаке МГУ пользовавшийся большой популярностью курс по византийской эстетике. Член редакционной коллегии серии книг «Библиотека античной литературы».

В 1979 г. защитил докторскую диссертацию «Поэтика ранневизантийской литературы».

В 1971-1991 годах — старший научный сотрудник ИМЛИ им. Горького АН СССР, в 1981-1991 гг. заведовал сектором истории античной литературы.

В 1989—1991 гг. народный депутат СССР.

В 1989-1994 годах — профессор кафедры истории и теории мировой культуры философского факультета МГУ, в 1992-2004 гг. — заведующий отделом христианской культуры Института мировой культуры МГУ.

В 1992-1994 гг. — старший научный сотрудник Института высших гуманитарных исследований им. Е. М. Мелетинского.

С 1994 года — профессор Института славистики Венского университета. Постоянный прихожанин Свято-Николаевского собора в Вене.

В 1998 году С. Аверинцеву присвоено звание почётного профессора Киево-Могилянской академии.

В мае 2003 года в Риме во время конференции «Италия и Петербург» перенёс обширный инфаркт, после которого в течение десяти месяцев находился в коме. Незадолго до его кончины епископ Венский Иларион (Алфеев) совершил над ним таинство Елеосвящения.

Скончался 21 февраля 2004 года в Вене.

24 февраля в Венском Свято-Николаевском кафедральном соборе совершена торжественная панихида по С. С. Аверинцеву, которую совершал епископ Венский и Австрийский Иларион. Похоронен рядом с родителями в Москве на Даниловском кладбище. На могильной плите, по завещанию покойного, начертано: «Сергей Аверинцев, чтец».

Автор текста: Виталий Яровой.