Пророк Иоиль, глава 1. - Андрей Десницкий профессор

Приблизительное описание лекции:.

Как всегда, начиная новую книгу, мы должны что-то сказать об этой книге: кто этот пророк, когда он жил. К сожалению, про Книгу пророка Иоиля я этого не скажу, потому что я не знаю, и никто не знает. В этой книге нет никаких датировок. Обычно это имена царей, какие-то уникальные события, которые описываются, предсказываются или еще каким-то образом обсуждаются; иногда это какие-то ссылки на людей, может быть, не самых главных, но тем не менее участвовавших в истории, которые позволяют нам понять, где и что происходило. Даже география может нам дать некоторые подсказки, если упоминаются местности, например, Израильская долина, в которой что-то произошло.

А здесь нет ничего. Здесь просто такая история, которая, наверное, происходила не один раз в жизни Израиля. И, собственно говоря, пророк Иоиль описывает нашествие саранчи, которое может быть нашествием саранчи, может быть нашествием вражеского войска. Это происходило многократно. Удобнее всего привязать к VIII веку до н.э., когда ассирийцы нападали с севера, уничтожили Самарию – Северное Царство, и готовы были уничтожить Южное – Иудейское, но Южному удалось отбиться. Но это повторялось многократно.

Может быть, даже хорошо, что до нас не дошли эти датировки. И мы ничего не знаем о пророке Иоиле: его имя, происхождение… Его имя – просто имя, ничего особенного не дает. И никаких указаний, откуда он был, какого он рода-племени, что обычно бывает, конечно, в библейских книгах. Может быть, это просто такая абстракция, которая, конечно, была когда-то конкретной: что-то произошло, и пророк описал происходящее, но одновременно эта история стала типовой историей нашествия, типовой историей бедствия. Итак, Книга Иоиля, первая глава, мой собственный перевод.

Слово Господне, которое было к Иоилю, сыну Петуэла. (Иоил. 1:1)

Тоже еще одно имя, которое ничего не скажет. Дальше идет его весть.

– Выслушайте это, старцы, внимайте, все жители этой земли! Бывало ли такое во дни ваши или во дни отцов ваших?

Расскажите об этом своим детям, ваши дети пусть поведают вашим внукам, ваши внуки – следующим поколениям:

(Иоил. 1:2-3)

То есть он описывает как некое абсолютно уникальное событие: никогда такого не было и впредь никогда не будет, об этом будут пересказывать. И только что я сказал: это же многократно происходило. Где же правда? Может быть дело в том, что, когда происходит некоторое великое событие, особенно бедствие, страшное, которое постигает людей, они его воспринимают как уникальное. Те, кто пережил войну, имею в виду Великую Отечественную или Вторую мировую, или что-то такое очень-очень тяжелое и страшное, им кажется, что это абсолютно уникальный опыт, потому что до этого и после этого в их жизни ничего подобного не было, и у многих людей вообще такого ничего не было. Но одновременно, оглядываясь на историю человечества, мы видим: да, войн бывало много; да, периодически бедствия, и даже если они не охватывают огромные территории, но места, где прошел пожар, наводнения – это не такая уж большая редкость даже и в наши дни, когда, казалось бы, войн мало. Да и сейчас, к сожалению, войны есть. Я не знаю, в какой год, в какой месяц вы будете это смотреть, но могу быть абсолютно уверен, что какая-то война на Земле в этот момент идти будет. Дай Бог, чтобы она, конечно, никого лично из нас не коснулась.

И вот само это бедствие становится для нас уникальным. Может быть, уникальность повторяема – вот такое странное сочетание одиночного, того, что никогда больше не повторилось у нас с тех пор, и общечеловеческого — потому что что-то подобное происходило многократно, и много было жизней, в которых были эти бедствия. Но что же случилось-то? Дальше очень трудно переводить, потому что у них много было слов для саранчи, для этих насекомых. А саранча на Ближнем Востоке, не только там, но на Ближнем Востоке мы сейчас находимся, довольно распространена, и нашествие саранчи – это полное уничтожение всей растительности. Да, много есть насекомых-вредителей, но саранча сжирает абсолютно все. И она в разных стадиях, я не энтомолог, я не могу это правильно назвать: куколка и так далее, называлась разными словами в древнееврейском языке. В русском нет такого изобилия слов, наверное, у нас саранча не так часто попадается. И в оригинале это все здесь пересказано.

что оставили личинки – доела саранча, что оставила саранча – доели ее детеныши, что оставила молодая саранча – доела взрослая. (Иоил. 1:4)

Вот, соответственно, четыре стадии. Что это такое? Конечно, можно представить себе саранчу, которая не просто налетела, но оставила там свои яйца, свою кладку, и в результате это уничтожение продолжили следующие поколения саранчи. Можно представить себе некое нашествие. Потому что саранча очень похожа на вражеское войско: ее много, стая саранчи действует достаточно слаженно, и она действительно все сжирает, как вражеское войско уничтожает или грабит и ничего не оставляет.

Да, все очень плохо. Что же по этому поводу можно сказать? Дальше, конечно, плач, дальше описание того, как все плохо, и уже сам этот плач дает некоторые подсказки пророку. На то он и пророк, что он не просто рассказывает о происходящих событиях и даже не просто говорит о будущих событиях, но старается дать какую-то перспективу сверху, то есть он рассказывает: почему, собственно, все так получилось и что нужно делать, чтобы это изменилось.

Пробудитесь, пьяницы, и плачьте, все, кто любит вино, рыдайте –виноградного сока вам не досталось. (Иоил. 1:5)

Соответственно, пьянство как первое, что названо в плаче. Вряд ли имеется в виду, что всем остальным плакать не надо. А вот уже некоторая подсказка: «как вы дошли до жизни такой – да вот допились».

На землю Мою вторгся народ могучий, неисчислимый, зубы у него, как у льва, клыки у него, как у львицы.

Лозу Мою он опустошил, смоковницу Мою ободрал, донага ее обнажил и бросил, ветви ее побелели.

(Иоил. 1:6-7)

Если кору ободрать с дерева, то под корой древесина светлая, белая. Конечно, саранча, наверное, не обдирает кору, я по крайней мере такого не слышал. Но здесь тоже – народ с зубами льва: то была саранча, здесь, скорее, народ. Так кто это все-таки, ассирийцы или насекомые? Насекомые или ассирийцы? А так ли нам важна разница? Если мы говорим, что это история обобщенная, что это некое бедствие, которое в разных вариантах случалось, наверное, многократно. То есть: есть нечего, страна разорена, все плохо – как конкретно это выглядит, это уже не очень важно.

Рыдай, как одетая в рубище дева рыдает о юном женихе.

Прекратились в доме Господнем хлебные приношения и возлияния, в трауре священники, служители Господа.

(Иоил. 1:8-9)

Смотрите, сначала пьянство и только потом священнослужение. Может быть, это ответ на вопрос: почему так все получилось. Часто пророки, Исаия из них, конечно, первый, но не только он, объясняют: «Это вам за то, что…» Но можно же не всегда так в лоб, можно просто описать, как вы живете при этом. Вот это и делает Иоиль.

Опустело поле, горюет земля: истреблен хлеб, засох виноград, увяла маслина.

Стыдитесь, пахари, рыдайте, виноградари, о пшенице и ячмене: погиб на поле урожай!

(Иоил. 1:10-11)

Вот уже какой-то позитив пошел, а то пьяницы плачут, что им выпить нечего, а тут пахари, земледельцы плачут, что их урожай пропал – это, конечно, вызывает большее сочувствие. Видите, такая перевернутая картина: сначала веселье и разгул, потом богослужение и только в конце труд. Зато поля пострадали полностью:

Засохла лоза, смоковница увяла, и гранат, и пальма, и яблоня, и все садовые деревья засохли – так иссякла и радость у сынов человеческих. (Иоил. 1:12)

Объяснять, наверное, ничего не надо.

Препояшьтесь и плачьте, священники, рыдайте, служители алтаря, в рубищах проводите ночи, служители Бога: прекратились в доме Божьем хлебные приношения и возлияния. (Иоил. 1:13)

Препояшьтесь – тогда носили довольно просторную одежду: значит, чтобы действовать, неважно что делать: пойти куда-то, начать работать, вести священнослужение, надо было подпоясаться, собрать эту длинную одежду, чтобы она не развевалась, не мешала. И подпояшьтесь и плачьте – собственно, начните действовать, начните плакать. Что это означает? Может быть, какую-то траурную церемонию, какой-то особый обряд покаяния, мольбы, чтобы действительно Господь изменил это положение — имеет в виду автор. Может быть осмыслить и оплакать – это как раз та работа, которую священнослужители должны в этом случае сделать. То есть у них прекратились их обычные функции, у них уже нет жертвоприношения, и все плохо, и поэтому есть повод плакать. Но можно понять это иначе: что вот эти самые жертвоприношения, вот это самое священнодействие – это лишь часть того, что делают священнослужители, а вторая их часть – это такое их деятельное покаяние или по крайней мере оплакивание состояния дел. То есть когда все плохо, то важно, чтобы это было не просто рыдание земледельцев или тем более этих самых пьяниц – естественный плач человека, у которого все плохо в жизни, но чтоб это было как-то осмыслено свыше, чтобы это было перед Богом.

Объявите священный пост, созовите собрание, соберите старцев, всех жителей страны в Дом Господа, вашего Бога и взывайте ко Господу. (Иоил. 1:14)

Или: старцы, соберите всех жителей страны – здесь перевод может быть двузначным. Смотрите, пока все было хорошо, в общем, они особенно, наверное, и не собирались в этот Дом Божий. Да, там священники, там они приносят свои жертвы, все идет нормально. Как и всегда бывает. Есть там священнодействия какие-то, в них иногда кто-то участвует, но особенно нет. А когда все плохо, то народ приходит к этому самому священному месту, народ начинает уже сам проявлять какое-то чувство, сам начинает скорбеть, сам начинает что-то делать и объявляет пост. Это священное собрание, которое вообще бывало обычно по праздникам: приходили, может быть, не поголовно все, но многие жители Земли Израиля, и у них были какие-то определенные ритуальные действия. И вот как раз день бедствия – это день, когда ничего обычного не получается, можно хотя бы этим заняться. Оказывается, что бедствие позволяет вспомнить о Боге в каком-то смысле тем, кому, наверное, до этого было хорошо, всего хватало.

Горе этому дню! Близок День Господень, как нашествие, он от Крепкого придет!

На наших глазах иссякла пища, а в доме Божьем иссякли радость и ликование.

(Иоил. 1:15-16)

Так, горе этому дню или близок День Господень? Это две разные вещи для любого нормального слушателя этой пророческой книги. День Господень – день, когда приходит Господь, когда Он устанавливает Свое Царство, когда Он карает нечестивых; нас, конечно, награждает – мы же Его верные служители. А вдруг это день, в который нечего будет есть, а пьяницам даже и пить? Это что же такое? Это и есть что ли День Господень? Вот по Иоилю получается так: что День Господень – это день мрака, день голода, день бедствия, когда Господь посещает Свой народ. Не только у него, но и у Иоиля, вообще, у пророков это довольно частая тема: что на самом деле День Господень – это вовсе не радостное событие. И вот тут он то ли уже наступил, то ли еще наступает, одновременно как будто, в настоящем и в будущем. Вот почему мы еще думаем, что немножко такой обобщенный пророческий дар Иоиля: он о каком-то конкретном событии, но одновременно о тех событиях, которые периодически происходят.

Засохли под глыбами зерна, опустошены амбары, развалились житницы, потому хлеб исчез. (Иоил. 1:17)

Засохли под глыбами зерна – то есть такая спекшаяся на жаре земля, она глыба; обычно земля – пыль, прах, а тут совсем она уже непригодная для обработки. Здесь может быть обратная последовательность: на самом деле, наверное, если хлеб не складывать в эти житницы, они будут пустыми и развалятся постепенно. Здесь как бы наоборот: хлеб исчез, потому что житниц не стало. Видимо, это состояние такого разорения, когда уже даже капитальные строения пропали, некому работать.

Как стонет скот! Разбрелись стада коров, ибо не стало пастбищ для них, заброшены даже овцы и козы. (Иоил. 1:18)

Овцы и козы помельче, понятно. Такая очень конкретная картина сельскохозяйственного древнего общества, где все плохо, урожай никак не вырастет, деревья ободраны этими самыми то ли завоевателями, то ли насекомыми, да и скот мучается. И вот уже вроде бы не про саранчу и не про войско, а про некоторую засуху, про какой-то голод. Такое общее бедствие, бедствие вообще. И ответ на это:

– К Тебе, о Господи, взываю! Огонь пожрал пастбища в степи, садовые деревья опалил жар.

Даже звери полевые зовут Тебя, потому что пересохли потоки вод и огонь пожрал пастбища в степи.

(Иоил. 1:19-20)

И здесь тема, которая появляется довольно редко в Библии, например, в Книге Ионы еще она будет: солидарность животных домашних и людей. Когда у людей нет урожая, то животные, конечно, тоже страдают, их же люди кормят. Даже если их отпустить, они все равно в этой степи ничего не найдут. И солидарность, может быть немножко необычная для древней особенно литературы, где мало было такой сентиментальности по отношению к животным. Тоже такой образ собирания Израиля, народа, который включает даже этих самых домашних животных, и в этот момент бедствия должен обратиться к Богу.

Это была первая глава Пророка Иоиля.