Премудрости Соломона. Глава 16 - Александр Сатомский иерей

Приблизительное описание лекции:

Сегодня перед нами шестнадцатая глава. Она продолжает тему Израиль и Египет.

Посему они достойно были наказаны чрез подобных животных и терзаемы множеством чудовищ.

Вместо такого наказания Ты благодетельствовал народу Твоему: в удовлетворение прихоти их Ты приготовил им в насыщение необычайную пищу – перепелов,

дабы те, мучимые голодом, по отвратительному виду насланных гадов, отказывали и необходимому позыву на пищу, а эти, кратковременно потерпев недостаток, вкусили необычайной пищи.

Ибо тех притеснителей должен был постигнуть неотвратимый недостаток, а этим только нужно было показать, как мучились враги их.

(Прем. 16:1-4)

Библия содержит разные примеры рецепций событий прошлого. На примере Давида можно увидеть, что есть книги Царств, а есть книги Паралипоменон. И в Царствах Давид и переживает, и бежит, и делает многие ошибки — действует как обычный человек. В Паралипоменоне через несколько сотен лет написанной книги, он уже идеальный герой, рыцарь без страха и упрёка. Время прошло и геройское усилилось, а просто человеческое понемногу ушло под ковёр. Также и здесь. Дистанция между исходом как событием и написанием книги Премудрости огромна, почти полторы тысячи лет. И понятно, что по прошествии времени эти события оцениваются совершенно по-другому. Что такое исход? Не как выстрел из Египта, а как остальной процесс. Это история долгой и безболезненной педагогики. Мы хотим одного, мы не хотим другого, мы пойдём сюда, не пойдём туда. И случай с перепелами — это не лучший случай израильской истории, о котором вообще стоило бы вспоминать, потому что отчего он происходит? От ропота на отсутствие разнообразия в меню бредущего по пустыне Израиля. Но на этот ропот Бог посылает перепелов.

Причём другая книга, которая тоже написана позже описанных событий, но ближе по времени к исходу, Псалтирь, вспоминает это линейно. Псалом говорит: но ещё не прошла прихоть их, ещё пища была в устах их, гнев Божий пришёл на них. Мы можем предположить, что от долгого поедания манны, тонкой крупообразной вещи, потом наевшись перепелов, люди получили, конечно, однозначный эффект. Событие, которое имело совершенно негативный смысл изначально, по прошествии полутора тысяч лет выглядит почти как героизм. И то, через что Бог показал, что это прихоть, выявляется как хороший пример к нашим регулярным молитвенным воздыханиям, когда мы говорим: Господи, Господи, почему же нет, почему же не сейчас? Мы периодически слышим, что мы реально как ребёнок, который говорит: мама, мама, мороженое. На что мама отвечает, что нужно сначала выздороветь. Но ребёнок говорит, что я понимаю сначала мороженое, потом выздороветь. И вот мы находимся в похожих отношениях с Богом. И мы не получаем то, что просим не потому что оно плохо, а часто просто потому что не своевременно. Ведь также и с перепелами. Зачем они? Ведь через месяц Израиль придёт в Палестину, где стоят виноградники, которых Израиль не сажал, города, которых Израиль не строил. И вы войдёте и получите их, потерпите. Но народ отвернётся от границ святой земли и на сорок лет уйдёт в пустыню, и претензии не к Богу, Который кормит манной, а к людям, которые не хотят брать того, что Он своевременно предлагает. Этот фрагмент также напоминает о том, что человеческая память — вещь своеобразная. Мы при большом желании можем вспомнить события именно в том ключе, в котором оно нам удобно, в котором нам выгодно его вспомнить. Далее пример из последующего пути.

И тогда, как постигла их ужасная ярость зверей и они были истребляемы угрызениями коварных змиев, гнев Твой не продолжился до конца.

Но они были смущены на краткое время для вразумления, получив знамение спасения на воспоминание о заповеди закона Твоего,

ибо обращавшийся исцелялся не тем, на что взирал, но Тобою, Спасителем всех.

(Прем. 16:5-7)

Вот здесь степень абстрактности достигает апогея. Во всех предыдущих главах мы видели, что Моисей по имени не назван, также как по имени не назван ни Ной, ни Авраам, ни Адам, Ни Давид, никто не поименован. Но здесь в случае с медным змеем анонимность стопроцентная. Они были смущены на краткое время для вразумления. Кто они? Получив знамение спасения. Какое? На воспоминание заповеди закона Твоего. Обращавшийся исцелялся не тем, на что взирал. Какой обращавшийся, на что он взирал? А всего-то навсего смысл. Вспоминается конкретный случай, когда в пустыне на израильский стан было крупное нашествие змей. И Моисей изготовил медного змея как образ и поставил его на шесте. Всякий ужаленный, смотревший на него, исцелялся от яда. Но мы слышим: ибо обращавшийся исцелялся не тем, на что взирал, но Тобою, Спасителем всех. Нам понятно, что человек исцелялся не от того, что он смотрел на медную отливку змеи, а от Бога. Но не забудем, что Израиль потом долго хранил этого змея как реликвию. Но этот вопрос анонимности соблюдён до последней точки. В традиционной экзегезе принято соотносить медного змея с Самим Христом, опираясь на слова Спасителя: как Моисей вознёс змею в пустыне, так должно быть вознесену и Сыну Человеческому, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную. Это говорит Христос в Евангелии от Иоанна.

Однако, для Библии, а в последствии для христианства в целом, образ змеи ассоциируется с негативным проявлением, памятуя, например, о змее, искусившем первых людей. В святоотеческой экзегезе встречаются буквальное соотнесение змея с Христом. Господь искусно выставляется в образе медного змея, ибо Он пришёл в подобии плоти греховной. Ведь как медный змей был подобием ядовитых змей, но не имел никакого яда и исцелял от яда своим воздвижением, так и Искупитель рода человеческого принял на Себя не плоть греха, но подобие плоти греховной. Это говорит преподобный Беда Достопочтенный. Однако, наиболее корректная экзегеза этого сравнения присутствует в творениях святителя Григория Богослова, который говорит: медный же змей, хотя и повешен против угрызающих змеев, однако же не как образ Пострадавшего за нас, но как изображающий противное, то есть дьявола. И взирающий на него спасается не через уверенность, что он жив, но как раз потому, что он низложен, чего и достоин был. Сам умерщвлён и умерщвляет собой подчинившиеся ему силы. И такое приличное ему от нас надгробие: смерть, где твоё жало, ад, где твоя победа? Ты низложен крестом, умерщвлён Жизнодавцем, бездыханен, мёртв, недвижим, бездейственен. И хотя сохраняешь образ змея, но предан позору на высоте.

И этим Ты показал врагам нашим, что Ты – избавляющий от всякого зла:

ибо их убивали уязвления саранчи и мух, и не нашлось врачевства для души их, потому что они достойны были мучения от сих.

А сынов Твоих не одолели и зубы ядовитых змиев, ибо милость Твоя пришла на помощь и исцелила их.

Хотя они и были уязвляемы в напоминание им слов Твоих, но скоро были и исцеляемы, дабы, впав в глубокое забвение оных, не лишились Твоего благодеяния.

Не трава и не пластырь врачевали их, но Твое, Господи, всеисцеляющее слово.

Ты имеешь власть жизни и смерти и низводишь до врат ада и возводишь.

Человек по злобе своей убивает, но не может возвратить исшедшего духа и не может призвать взятой души.

(Прем. 16:8-14)

Тоже важная идея. Нашествие змей на израильский стан случилось неслучайно. Это не был период очередной миграции пустынной гадюки ли чего-то подобного. Это связано с ропотом и отступлением в израильском стане. В виду чего с ними приключилось то, что приключилось. Но и здесь оно осмысливается в рамках, скажем, определённой героизации. Вот они-то, враги, и от саранчи умирали, а нас-то, праведников, и змеи не взяли. Это к вопросу: есть ли здесь чем-то особенным гордиться. Это похоже: кто нас только не завоёвывал. Такой же тезис. Но услышим кроме обвинения врагов и возвеличивания Израиля — текст содержит и прекраснейшее славословие Богу, Владыке человеческой жизни, сильному низвести к вратам смерти, но и вернуть обратно. А из Нового Завета теперь мы знаем, что сильному не просто желанием, волей сделать это, но Богу, Который Сам уничтожит бездны ада, Сам, приняв плоть, сойдёт к падшему Адаму и выведет и его и всех узников ада в свободу славы чад Божиих.

А Твоей руки невозможно избежать,

ибо нечестивые, отрекшиеся познать Тебя, наказаны силою мышцы Твоей, быв преследуемы необыкновенными дождями, градами и неотвратимыми бурями и истребляемы огнем.

Но самое чудное было то, что огонь сильнее оказывал действие в воде, все погашающей, ибо самый мир есть поборник за праведных.

Иногда пламя укрощалось, чтобы не сжечь животных, посланных на нечестивых, и чтобы они, видя это, познали, что преследуются судом Божиим.

А иногда и среди воды жгло сильнее огня, дабы истребить произведения земли неправедной.

Вместо того народ Твой Ты питал пищею ангельскою и послал им, нетрудящимся, с неба готовый хлеб, имевший всякую приятность по вкусу каждого.

Ибо свойство пищи Твоей показывало Твою любовь к детям и в удовлетворение желания вкушающего изменялось по вкусу каждого.

(Прем. 16:15-21)

Мы видим, как эта мифологизация реально произошедших событий всё нарастает. Вот, в Египте и вода горела огнём, а нам-то Ты и манну посылал, которая могла быть с любым вкусом, кому с каким хотелось, тот с тем и получал. При том, что реально-то события исхода описывают, что Израилю быстро приелась манна, она имела вкус кориандрового семени, ей быстро насыщались, она давала силы, но вкус у неё был конкретный, и был, по всей видимости, очень на любителя. Отсюда и переживания: вот в Египте-то мы сидели у котлов с мясом. Вот такие рассуждения имели место. Но здесь опять прошлое идеализируется.

А снег и лед выдерживали огонь и не таяли, дабы они знали, что огонь, горящий в граде и блистающий в дождях, истреблял плоды врагов.

Но тот же огонь, дабы напитались праведные, терял свою силу.

Ибо тварь, служа Тебе, Творцу, устремляется к наказанию нечестивых и утихает для благодеяния верующим в Тебя.

(Прем. 16:22-24)

Здесь напрашивается новозаветная параллель. Евангельский текст, где Христос говорит: да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми, и посылает дождь на праведных и неправедных. Насколько различное понимание. С одной стороны, нам беда не беда, и вообще всё хорошо, а вот врагам нашим всё в погибель. А с другой стороны Христос, Который говорит: нет, Бог всем даёт равно — и солнца, и дождя, и жизни.

Посему и тогда она, изменяясь во всё, повиновалась Твоей благодати, питающей всех, по желанию нуждающихся,

дабы сыны Твои, которых Ты, Господи, возлюбил, познали, что не роды плодов питают человека, но слово Твое сохраняет верующих в Тебя.

(Прем. 16:25-26)

Это потом будет осмыслено ещё и в Новом Завете. Это ответ Христа дьяволу на вопрос: пусть камни эти сделаются хлебами. И Христос скажет: не хлебом единым жив человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих. Так и здесь параллель с манной. Но идея та же — не роды плодов, то есть не разные произведения земли питают человека, но слово Твоё сохраняет верующих в Тебя.

Ибо неповреждаемое огнем, будучи согреваемо слабым солнечным лучом, тотчас растаявало,

дабы известно было, что должно предупреждать солнце благодарением Тебе и обращаться к Тебе на восток света.

Ибо надежда неблагодарного растает, как зимний иней, и выльется, как негодная вода.

(Прем. 16:27-29)

Здесь имеется в виду идея, что манна, с одной стороны, не горела в огне, а с другой стороны, сходила с земли с первыми лучами солнца. И об этом книга Исхода говорит, что её выходили собирать при рассвете, потому что она как иней покрывала землю и с восходом солнца истаивала. То есть растворялась. При этом параллель чисто религиозного характера, потому что должно предупреждать солнце благодарение Тебя. То есть Бога нужно хвалить ещё когда и солнце не взошло. На самом деле в рамках иудаизма сложно говорить, что в какой-то момент времени в нём присутствовала какая-либо активная ориентированность куда-либо по географии. Так в исламе, весь мусульманский мир молится в сторону Мекки, он центрован в конкретную точку. Соответственно в христианской традиции очень рано мы видим центрованность на восток. Христос — солнце правды, солнце восходящее есть знак Его присутствия в мире. Опять же мы ожидаем, что и второе Пришествие Христа должно взойти как вечная заря нового дня, взойти с востока. Здесь мы видим указание на такую же идею, что солнце предупреждается благодарением Тебя. То есть мы встаём до восхода и воссылаем славословия Богу. И обращаемся к Тебе на восток света. Здесь автор упоминает о практике, которая на тот момент времени либо в его общине, либо шире, в диаспоре, была распространена. То есть что молились в сторону востока. В последствии в иудаизме возобладала идея о том, чтобы молиться в сторону Эрец Исраэль, земли Израиля. А в самом Израиле — в сторону Иерусалима.

Слово о надежде человека, не имеющего благодарения Истинному Богу находится в параллели с первыми главами книги, говорящими о участи нечестивцев как таковых.