Апокалипсис. Глава 10. - Антоний Лакирев иерей

Приблизительное описание лекции:

Здравствуйте. В рамках проекта, представленного библейским порталом Экзегет.ру, мы продолжим разговор об Откровении Иоанна Богослова и посмотрим с вами сейчас на текст 10-ой главы Откровения, которая сама по себе несколько короче, чем другие главы.

В ней рассказывается о том, что евангелист видит Ангела сильного, в руках которого раскрытая книга. И вот с одной стороны книга раскрыта, и как кажется, когда читаешь об этом вот сейчас нечто важное, написанное в этой книге, станет нам известным. Но Ангел говорит: скрой и не пиши. Скрой и не пиши того, что ты слышал. Есть какая-то тема, что-то, что открывается Иоанну Богослову, но тем не менее не предназначено для того, чтобы быть открытым людям. На самом деле это одно из самых загадочных мест, которое у читателя вызывает ужасное любопытство, потому что очень обидно знать, что есть нечто, записанное в книге, а ты не можешь её открыть. Но в каком-то смысле это самоцитата, потому что ещё в начале Апокалипсиса Иоанн приводит литургический гимн его эпохи, вкладывая его в уста двадцати четырёх старцев у престола Ангела, которые поют: достоин только Ты открыть эту Книгу и снять с неё печати. Здесь дело не в том, что он что-то должен утаить, подглядел что-то секретное, или случайно ему это открыли, хотя не собирались открывать. Нет, дело в том, что есть, по-видимому, некоторая полнота правды о жизни, о мире, о человеке и о Боге, которая может быть открыта только в Иисусе Христе, только в личной встрече с Ним. И хотя, как кажется здесь в 10-й главе, напрямую об этом не говорится, но отсылка вполне прозрачная. Вот эта Книга, которая раскрыта, Книга, которая открывается Агнцем Божиим. И не принадлежа Ему, не будучи вместе с Ним, не воспевая Ему хвалу, вообще невозможно к этой глубине и полноте правды прикоснуться. И в конце концов для автора отношение к тому, что в этой Книге есть, к этой Божественной тайне, определяется не содержанием тайны, а отношением к Иисусу.

И это тоже на самом деле фундаментальная вещь для веры христиан, в том числе и для той эпохи, когда пишет Откровение Иоанн Богослов. И, конечно же, тоже трудно не обратить внимание на сам по себе этот образ раскрытой Книги, который в христианской культуре, в истории христианской мысли использовался чрезвычайно широко, потому что эта Книга — всегда образ воли Божией. Другой разговор, что до Господа нашего Иисуса Христа мы могли по разному представлять себе эту волю Божию, и вне Иисуса Христа. Но Сам Господь говорит о ней чрезвычайно ясно: нет воли Отца Моего, чтобы погиб один из малых сих. Поэтому это скрытие, сокрытие информации, о котором мы здесь читаем, вовсе не такая пугающая вещь, как можно было бы подумать.

Кроме того, может быть, не менее важно, а даже ещё того важнее, странное, не вполне ясное, с трудом подающееся осмыслению, особенно для современного сознания, слово, которое слышит Иоанн Богослов в устах Ангела. Этот Ангел поднял руку свою к небу и клянётся Живущим во веки веков, Который сотворил небо и всё, что на нём, землю и всё, что на ней. Клянётся, что времени уже не будет, уже не будет этой постепенности, о которой шла речь в предыдущих главах. Но в те дни, когда возгласит седьмой Ангел, совершится тайна Божия, как Он благовествовал Своим пророкам. Исполнится тайна Божия — то, о чём мы на самом деле в молитве «Отче наш» просим, говоря: да будет воля Твоя и на земле как на небе. Вот ровно о том, чтобы совершилась тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам.

В связи с этим тоже нельзя не обратить внимание на то, что благовествование Бога рабам Своим пророкам для современных христиан в огромном большинстве случаев проходит вообще мимо внимание, и это всё же вероятно не есть хорошо. Так или иначе, наверное, нам важно было бы обращать на это внимание, знать, что же именно благовествует Бог рабам Своим пророкам. Когда говорит, скажем: и отрёт Бог всякую слезу с очей страждущих. Когда говорит: благовествуйте нищим освобождение. Когда Бог говорит: Я Сам буду твоим Царём. Когда Бог говорит другие поразительные совершенно вещи о спасении, о том, что уже не будут учить друг друга и брат брата, потому что будут знать Меня, потому что Я простил беззаконие их. Вот собственно о чём идёт речь, о том, что Он уже благовествовал рабам Своим пророкам, и что будет совершаться на земле. Это одновременно отсылка, конечно, к евангельским событиям и к тому, что совершил Господь Иисус в Своей смерти на кресте и воскресении. И вот способ для евангелиста сказать о том, что в какой-то момент всё это движение и колебание мира останавливается и реализуется, совершается тайна Бога на земле. Это на самом деле тоже очень важная вещь — понимать, что для евангелиста в каком-то смысле видна такая двух этапность. Сначала всё по-настоящему важное произошло на Голгофе. И затем отголоски, последствия, воздействия этого События сказываются на всём мире, на всей его истории.

И кроме того, ещё мы здесь видим, может быть, относящееся уже к рассказу следующей одиннадцатой главы, цитату довольно вольную, конечно же, цитату из пророка Иезекииля, когда Ангел подходит к автору Апокалипсиса и даёт ему съесть эту книжку, которую он держит в руках своих. И в устах она сладка как мёд, во чреве же горька. И затем снова он призывается пророчествовать. Примерно совпадает это с тем, что мы читаем в самом начале книги пророка Иезекииля, и дальше уже в одиннадцатой главе мы увидим ещё одну тоже чрезвычайно важную цитату из Иезекииля .