Апокалипсис. Глава 1. - Антоний Лакирев иерей

Приблизительное описание лекции:

В рамках проекта, представленного библейским порталом «Экзегет» мы приступаем к изучению Апокалипсиса Иоанна Богослова. Сегодня перед нами 1-я глава.

С одной стороны данная глава сообщает важные для читателя вещи, которые касаются, в том числе, жанра и контекста, с другой же стороны глава содержит совершенно удивительные и чрезвычайно важные для современного читателя выражения и формулировки, раскрывающие то, как думают и говорят о Боге, о своей вере люди, связанные с апостолом и евангелистом Иоанном Богословом.

«Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное через Ангела Своего рабу Своему Иоанну, который свидетельствовал слово Божие и свидетельство Иисуса Христа и что он видел» (Откр. 1:1-2).

Здесь перед нами предстаёт совершенно обычная картина для каждой апокалиптической книги. Важно обратить при этом внимание на то, что всё время и, в том числе, в первой главе, автор, с одной стороны, говорит о Боге, а с другой – об Иисусе Христе и не стремится различить одно от другого.

В то время, когда Иоанн Богослов писал текст Апокалипсиса, ещё не была сформулирована современная христология, сложившаяся в эпоху вселенских соборов. С точки зрения терминологии вселенских соборов многие выражения этой эпохи подверглись бы осуждению. Тем не менее, апостол Иоанн использовал достаточно простой приём, с помощью которого читатель понимает, что данное откровение исходит от Бога через Ангела. Данный приём является возможностью того времени говорит о своей вере в присутствие Божества во Христе Иисусе. Христианство ещё только вставало на путь своего становления, многие люди не дерзнули бы говорить о божественности Иисуса Христа, для них, как и для иудеев, это было очень трудно. Но, тем не менее, им могли быть известны слова апостола Павла о том, что во Христе «пребывает вся полнота Божества телесно» (Кол. 2:9), или слова Самого Иисуса Христа из Евангелия от Иоанна: «Я и Отец – одно» (Ин. 10:30). Для автора Апокалипсиса в самом начале представился способ сказать об Откровении, которое Бог даёт через Иисуса Христа. Да, кстати сказать, для христиан того времени, вообще говоря, любой другой способ дать Откровение, кроме как через Иисуса Христа, фактически уже становится не представимым.

Иоанн Богослов говорит, что передаёт «свидетельство Иисуса Христа» (Откр. 1:2). Затем он обращается к своим адресатам – семи малоазийским христианским общинам.

«Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко. Иоанн семи церквам, находящимся в Асии: благодать вам и мир от Того, Который есть и был и грядет, и от семи духов, находящихся перед престолом Его» (Откр. 1:3-4).

«Благодать вам и мир от Того, Который есть и был и грядет» (Откр. 1:4) – это чрезвычайно важная формулировка, на которую стоит обратить внимание. Дело в том, что священное имя Божие для людей, относящихся к иудейской традиции и, в том числе, для христиан из иудеев, совершенно не произносимо. Люди привыкли заменять имя Божье эвфемизмами, поэтому здесь присутствует такая формулировка имени Бога: «Я есть Тот, кто Я есть», «Я есть Тот, Который буду». Своё имя Бог открыл Моисею – «Яхве». Оно практически никак не переводится. Вероятно, что текст Апокалипсиса адресован, по крайней мере, части греко-христианского мира, поэтому выражение: «Тот, Который был и есть и грядет» является способом передать на греческом языке священное Имя Божие.

«Тот, Который был и есть и грядет» ˗ это имя Бога, которое само по себе является Откровением и одним из самых важных, ключевых откровений, в том числе для автора Апокалипсиса. Он в основном говорит о том, что Бог никуда не делся и, несмотря на драматизм и трагичность происходящего и в прошлом, в настоящем и в будущем Бог есть «Тот, Который был и есть и грядет». Весь этот мир всё равно находится в руке Божьей, Бог всё равно уже победил.

«И от Иисуса Христа, Который есть свидетель верный, первенец из мертвых и владыка царей земных. Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею и соделавшему нас царями и священниками Богу и Отцу Своему, слава и держава во веки веков, аминь» (Откр. 1:5-6).

Здесь, по-видимому, присутствует литургическая формулировка: «Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею и соделавшему нас царями и священниками Богу и Отцу Своему, слава и держава во веки веков, аминь» (Откр. 1:5-6). Данные слова являются гимном, который воспевался в те времена при совершении Таинства Евхаристии.

Кроме того, посмотрите, что всерьёз видят для себя существенного, для своей жизни, в Господе Иисусе Христе христиане того времени. Они говорят, как о свершившемся факте: «Иисус возлюбил нас, при этом, само собой разумеется, мы не слишком этого достойны, но для Бога это не важно, потому что Он победил мир. Он омыл нас Кровью Своей. И спасаемся мы не своими духовными или земными достижениями, а Божией милостью к нам, грешным». Апостол Павел пишет «Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками. Посему тем более ныне, будучи оправданы Кровию Его, спасемся Им от гнева» (Рим. 5:8-9). В этом смысле Откровение Иоанна Богослова вполне находится в русле и контексте христианской традиции первого столетия.

Евангелист говорит о том, что Иисус соделал нас царями и священниками Богу и Отцу Своему. Не следует понимать эти слова буквально, поскольку в то время ещё отсутствовало иерархическое священство в том виде, какое мы привыкли видеть. Тогда царями и священниками назывались все христиане, которые с благодарением и славоловием Бога принимали жертву Иисуса Христа, то есть, причащались Святых Христовых Таин.

«Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные. Ей, аминь» (Откр. 1:7).

Эти слова, хоть и не совсем дословно, повторяют цитату из книги пророка Захарии: «они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном сыне, и скорбеть» (Зах. 12:10).

Главный смысл этих стихов книги Апокалипсиса заключается не в том, что Христа узрит весь мир (это, как раз второстепенное), а в том, что, как пишет пророк Захария, спасение всех племён земных произойдёт тогда, когда сердца людей содрогнутся от ужаса, от жалости и скорби при виде Иисуса, умирающего на кресте, при виде «Того, Которого пронзили» (Зах. 12:10).

«Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель» (Откр. 1:8).

Собственно говоря, всё, что касается нас, как выражается святитель Иоанн Златоуст: «Вся, яже о нас исполнив смотрения», всё то, что предусмотрено о нас Богом, начинается и заканчивается именно в крестной жертве Иисуса Христа, в нашем ужасе и скорби от этой трагедии и в том очищении, которое совершается кровью Христовой.

«Я, Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа, был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа» (Откр. 1:9).

Иоанн Богослов в то время, когда ему было дано Откровение, находился в ссылке, претерпевая узы за свидетельство Христово на острове Патмос.

«Я был в духе в день воскресный, и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний» (Откр. 1:10).

Евангелист Иоанн слышит повеление передать некоторое откровение отдельным семи малоазийским Церквям. В дальнейшем мы увидим, что эти откровения различны между собой. Сегодня современному читателю достаточно трудно представить себе тот факт, что диалог Бога протекал по- разному с христианскими общинами. Нам иногда кажется, что все христианские общины должны идти друг с другом «в ногу», так сказать «под одну гребёнку». Бог же видит в каждой Церкви не некую модельную, гипотетическую общину, больше или меньше отстоящую от идеала, а совершенно конкретных людей, это тоже очень важно. На самом деле, идея унификации, возникшая у христиан всерьёз едва ли раньше пятого столетия, не органична для нашей веры.

Итак, голос повелевает Иоанну к каждой из Церквей написать некоторое послание. Хотя все послания построены по единому плану и единой схеме, но совершенно не идентичны между собой.

«То, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии: в Ефес, и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию. Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и обратившись, увидел семь золотых светильников» (Откр. 1:11-12).

Среди исследователей и толкователей практически нет разногласий о том, что эти семь золотых светильников – аллюзия на семисвечник Иерусалимского храма, тот семисвечник, те семь светильников, которые и мы сегодня, так или иначе, воспроизводим в своей литургической жизни, в своём литургическом обиходе. Это тоже связывается именно с литургическим контекстом, потому что для того века Таинство Евхаристии всегда являлось диалогом между конкретной общиной и Богом, Который отвечает каждой конкретной общине чаще всего через апостолов и пророков, каковым в контексте первой главы и является Иоанн Богослов.

Ещё, я хотел бы обратить наше с вами внимание на последний абзац этой главы, где Иоанн рассказывает о том, что, когда он увидел Стоящего.

«И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся; Я есмь Первый и Последний, и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти» (Откр. 1:17-18).

«Я есмь Первый и Последний, и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь» (Откр. 1:17-18). Эту тройную формулу можно отчасти соотнести со словами о Боге, «Который есть и был и грядет». Это тоже способ передать имя Божье, суть которого в том, что Господь открыл нам Себя в библейской истории, как Ветхого, так и Нового Завета. Слова: «Я есмь живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь» означают, что Христос жил прежде веков, был распят, был мёртвым и воскрес.

Словами: «Имею ключи ада и смерти» (Откр.1:18) Бог говорит о Себе, как об имеющем власть и над адом и смертью. Быть может, если держать эти Его слова в голове, тогда может и получится прочесть эту книгу не столько с ужасом, сколько с надеждой.