Читать толкование: Второзаконие, Глава 19, стих 13. Толкователь — Амвросий Медиоланский святитель

Таким образом, существует праведное милосердие, но также существует и неправедное. В законе написано о ком-то: Да не помилуешь его! (Втор. 19:13) — и в книгах Царств читаешь, что Саул потому впал в немилость, что пощадил вражеского царя Агага, которого Божественный приговор запретил оставлять в живых. Так что судья, тронутый мольбами детей разбойника и слезами его жены, решит отпустить злодея, в котором еще живо стремление к преступлениям, разве таким образом он не предаст на погибель невинных, освободив замышляющего погубить многих? Если он удерживает меч, отменив казнь, и снимает узы, то почему освобождает от ссылки? Почему более мягким способом судья не лишает преступника возможности совершать разбой, будучи не в состоянии принудить его волю? Кроме того, если на суде между двумя, то есть между обвинителем и обвиняемым, которым в равной степени грозит смертный приговор — одному, если он не докажет, другому, если будет полностью изобличен, — неужели судья поступит вопреки справедливости и, сочувствуя подсудимому, осудит обвинителя, или, имея расположение к обвинителю, не способному доказать вину, приговорит невиновного? Тогда такое милосердие не может называться праведным.
В самой Церкви, где наиболее пристало миловать, в полной мере должно присутствовать некое право, чтобы грешник, отлученный от причащения, вовремя пустив заготовленную слезу или даже зарыдав, благодаря мягкости священнослужителя не до-бивался причастия, о котором он должен просить по истечении долгого времени. Неужели потворство одному недостойному не подтолкнет многих к падению? Излишняя снисходительность в прощении дает повод к совершению проступков. Так было сказано, чтобы мы знали о том, что согласно Слову Божьему и согласно разуму, следует оказывать милость должникам. Вот и врач, если он находит глубокий след от змеиного укуса, хотя должен рассечь болезненный нарыв, чтобы тот не увеличился еще больше, под влиянием слез больного отказывается от своего намерения вскрыть и прижечь рану и накладывает лекарства на нарыв, который необходимо было разрезать при помощи инструмента, и разве это не бесполезная милость, когда из-за боязни временной боли от разреза и прижигания все тело чахнет и жизнь угасает? Вот и епископ, как хороший врач, должен отделить язву от всего церковного тела, чтобы она не разрослась еще больше, и скрытый яд греха выпустить наружу, а не согревать его, чтобы, пока священник раздумывает о необходимости удалить из Церкви одного, не появилось множество других, заслуживающих удаления.