Читать толкование: Псалтирь, Глава 118, стих 53. Толкователь — Амвросий Медиоланский святитель

Давайте теперь рассмотрим, что еще для святого мужа является главным предметом его внимания, и сделаем выводы из следующих строк: ПЕЧАЛЬ ОХВАТИЛА МЕНЯ ПРИ ВИДЕ ГРЕШНИКОВ, ОСТАВЛЯЮЩИХ ЗАКОН Твой (Пс. 118:53). Такое состояние присуще немногим. Ведь большинство людей печалятся, когда их кто-нибудь обижает, если они терпят обиду или подверглись оскорблению, нападкам, клевете. Когда причина нашей немощи в нас самих, мы печалимся, что кто-то причинил нам вред. А тот, кто сильнее, печалится не о своей обиде, но о чужих грехах, и, когда подвергается оскорблению, он скорбит о падении обидчика и плачет о том, что послужил причиной проступка обидчика. Посмотри на апостола! Павел плакал о грехах других, как он сам говорит: От великой скорби и стесненного сердца я писал вам со многими слезами (2 Кор. 2:4), и хотя сам он был огорчен, однако не хотел огорчать тех, кого обличал. Он даже добавил: Не для того, чтобы огорчить вас, но чтобы вы познали любовь, какую я в избытке имею к вам (2 Кор. 2:4). Он желал, чтобы павшие терпели огорчение вплоть до раскаяния, а не до глубокой печали, а печаль обличаемых сделалась радостью для обличающего. Поэтому апостол говорит: Если я огорчаю вас, то кто обрадует меня, 

как не тот, кто огорчен мною? (2 Кор. 2:2). Итак, апостол обличает, чтобы уменьшить продолжительную печаль, из-за которой возникает раскаяние во спасение; он осуждает, чтобы простить; изгоняет, чтобы снова принять; не прощает, чтобы освободить. Потому великий Павел, прекрасный знаток закона, постиг наставление сказавшего: ПЕЧАЛЬ ОХВАТИЛА МЕНЯ ПРИ ВИДЕ ГРЕШНИКОВ, ОСТАВЛЯЮЩИХ ЗАКОН ТВОЙ.
Давид скорбел не потому, что был презираем, не потому, что сам подвергался нападкам, но потому, что закон Божий не исполнялся. И скорбел он о вреде для тех, которые поступали так, п отому что они погибали для Бога. Как добрый отец, когда обезумевший сын осыпает его проклятиями, ударами и оскорблениями, он оплакивает не свои мучения, а мучения больного, и скорбит не о своей обиде, не о том, что она ему нанесена, но потому что из-за безумия больной не знает, что делает. Так и добрый человек, когда видит, что грешник не чтит и не уважает даже седины старца, делая что-то недостойное в его присутствии и не понимая в неком греховном безумии, насколько безобразно и непристойно он поступает, — праведник скорбит о безумце как об умирающем и оплакивает его как безнадежно больного. Как благой врач, праведник сначала увещает и даже терпит тяготы, поскольку грешник болен; он поддерживает грешника, даже если тот пытается напасть на него; он не оставляет грешника, даже если тот злословит, не отказывая ему ни в чем, что способно принести облегчение. Праведник не отказывается от грешника как от закоренелого преступника, но старается со всем усердием вылечить, словно больной оказывает ему благодеяние, показывая не только свои опыт и знание, но и кротость духа.
Итак, праведник, даже когда его презирает грешник, не отворачивается от него и, когда подвергается оскорблению, относит это к его безумию, а не к нечестию, желая поскорее приложить лекарство к его ране. Он сострадает и печалится не о себе, но о том, кто мучается от неизлечимой болезни, говоря так: «Это один из братьев так страдает, так изнемогает, что обижает меня. Если бы он узнал меня, он, конечно же, отнесся бы ко мне 

с уважением и не причинил мне вреда. Какой мой поступок так раздражил его, что он хочет навредить мне? Так как нет основания для обиды, то прегрешение не может быть преднамеренным. Следовательно, если я праведен, то переношу тяготы из-за любви, из-за привязанности, из-за ущерба для Церкви, из-за телесной слабости. Даже если я не обидел обидчика и не помню, чтобы настраивал его против себя какими-либо оскорблениями, тем не менее я могу страдать также из-за того, что стал поводом для его падения, потому что он согрешил, оскорбляя невиновного, так как я стал для него поводом к греху».
Итак, об этом скорбит Давид, и скорбит потому, что когда страдает один член тела, то страдают вместе с ним и другие. Возможно, по этой причине было сказано: Праведник в начале речи обвиняет самого себя (Притч. 18:17). Даже если праведник и может иметь в себе основание для обвинения, все равно он праведен, потому что нет никого безгрешного, кроме одного Бога. Поэтому даже грешник может стать праведным, если обвиняет самого себя, согласно сказанному: Скажи беззакония свои, чтобы оправдаться (Ис. 43:26). Однако возможно кому-то не покажется нелепым то, что эти слова говорят еще о том, что праведник — это тот, кто обвиняет себя вместо другого, не имея в себе причины для обвинения.
Итак, давайте рассмотрим, насколько во всем этом первый образ праведного мужа согласуется со святым Давидом. Он обвинил самого себя, когда его никто не обвинял. Он исповедал собственный грех, когда вздрогнуло его сердце от того, что он сосчитал народ. И сказал он Господу: Согрешил я, Господи, что исполнил это слово. И ныне, Господи, удали беззаконие раба Твоего, ибо я весьма согрешил (2 Цар. 24:10). И хотя Писание говорит, что назначен был гнев Божий, чтобы разгореться против Израиля, чем создавалось впечатление, что проступок царя прощается, однако когда он увидел ангела, поражающего народ смертью, то встал сам под удар губителя, говоря: Вот, я согрешил, и я пастырь, сотворивший зло, а это стадо что сделало?Да будет рука Твоя на мне 

и на доме отца моего (2 Цар. 24:17). Как праведник, он обвиняет самого себя в начале речи; он признал свой грех и исповеданием собственного беззакония был оправдан в самом себе. Также и в другом месте, обличаемый пророком за смерть Урии, он сказал: Согрешил я перед Господом (2 Цар. 12:13), и ему за раскаяние был ответ, что Господь снял с него грех.
Также в другом месте, когда Семей проклинал Давида и бросал в него камни, царь, окруженный воинами, зашитой которых мог бы воспользоваться, переносил это с терпением, не отвечая ни единым словом на оскорбление. И даже когда его военачальник Авесса хотел отсечь голову хулителю, царь сказал: Что мне и тебе, сын Саруин? Что он проклинает меня, это Господь сказал ему проклинать Давида (2 Цар. 16:10). Итак, во-первых, он простил его вину, а причину приписал воле Господней. Во- вторых, он воспринял это для себя как наказание, чтобы показать, что не Семей согрешил, но он сам это заслужил. В-третьих, он напомнил, что ему проклятие Семея не только не вредит, но даже приносит пользу, как написано: И сказал Давид Авессе и всем слугам своим: Вот сын мой, который вышел из семени моего, ищет души моей, тем больше сын Иеминеи (2 Цар. 16:11); так он мощно сокрушил ярость мстителя. Как Авесса мог за оскорбление наказать чужеземца, проклинающего царя, когда еще оставалась неотмщенной измена сына? Конечно, не стоит думать, что проклятие чужака и измена сына уравновешивали чаши весов. Давид также добавил: Оставь его проклинать, ибо Господь повелел ему, доколе не увидит уничижение мое, и воздаст мне Господь благостью за проклятие (2 Цар. 16:11-12). Праведнику также свойственно то, что делает его сильнее всех и превосходящим всех: заступаться за гонителей и прощать согрешающих. Об этом мы читаем в Евангелии, когда Господь Иисус, распинаемый неверными, говорит: Отче, прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23:34). 

Итак, из этих наставлений небесной науки ясно, что праведник предпочитает обвинять самого себя, чем обесславить другого. Об Иосифе, которому была обручена Мария, Матерь Господа, написано, что когда он увидел, что Она носит во чреве, то, будучи праведным, не желал огласить Ее (Мф. 1:19), хотя ему еще не было откровения. Таким образом, праведнику чужды не только жестокая месть, но даже суровое обвинение, и он предпочитает быть обвиненным в слабости за то, что не карает, чем преследовать другого за провинность. Но ты спросишь: «Как же сам Давид сказал: Возвеселится праведник, когда увидит отмщение нечестивым (Пс. 57:11)?» Мне кажется, что он радуется тому, что сам он избежал греха, а не тому, что нечестивых наказывают. Давайте узнаем другой предмет для внимания праведника из последующих строк.