Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Филарет Московский (Дроздов) святитель

См. толкование на Лк. 9:28

Последствия молитвы, с неправильною целию приносимой, изображает другой Апостол, когда говорит: «просите и не приемлете, зане зле просите, да в сластех ваших иждивете» (Иак. 4:3). Он показывает молитву безплодную: «просите, и не приемлете». Но почему она безплодна? – Потому что не имеет потребной доброты и достоинства: «зане зле просите». А почему она недостойна? – Потому что молящиеся имеют неправильную цель, дабы удовлетворить собственным вожделениям: «да в сластех ваших иждивете». Предупреждая сие злоупотребление и, можно сказать, осквернение святыни, какова есть молитва, святый Павел предписывает, чтобы мы при молитвах и прошениях наших имели в виду не собственные вожделения, но общее всех Христиан житие, благосостояние Церкви и отечества; чтобы предметом желаний наших была не жизнь приятная, для угождения грубому или тонкому сластолюбию, не жизнь изобильная, для удовлетворения корыстолюбию, не жизнь блистательная и славная, которая питала бы нашу гордость и честолюбие; но жизнь тихая и безмятежная; чтобы наконец и сия самая не была последнею целию желаний, так как мы, не имея в сей временной, внешней жизни «пребывающаго града» (Евр. 13:14), не можем здесь поставить последней меты для нашего стремления, но чтобы мы, достигая тихаго и безмятежнаго состояния временной и внешней жизни, тем безпрепятственнее простирались к достижению дальнейших успехов в жизни внутренней, для приобретения права на жизнь вечную в грядущем небесном граде: «да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте».

***

Кто не старается Свой путь к Богу очистить от нравственных претыканий: тот сам для себя уменьшает надежду достигнуть желаемого. Привычные помыслы страстей и пороков следуют за его молитвою, и смущают ее, ослабляют, воспящают; неумиренная совесть лишает молитву свободы и дерзновения пред Богом; неочищенное сердце просит благ от Отца небесного не для того, чтобы употребить их по воле Его, но для того, чтобы свободнее удовлетворять своим страстным и пристрастным желаниям. Молитвенников сего рода и участь их молитвы строгими чертами изображает апостольское слово: «просите, и не приемлете, зане зле просите, да в сластех ваших иждивете»

См. толк. на Мф. 2:13

Если Господь, верный в покровительстве Своей вере и «не оставляющий искуситися паче, еже мощи» (1 Кор. 10:13), в наше время, на нашу немощь не попускает столь сильных искушений, как прежде: мир однако имеет и ныне свои стрелы против тех, которые истинно Христовы суть, или деятельно желают быть таковыми. И хотя это суть, по выражению Псалмопевца, «стрелы младенец»: но и оне могут наносить «язвы» (Пс. 63:8) младенчески немоществующим в вере. Например, когда облеченные в ум Христов «глаголют премудрость Божию в тайне сокровенную» (1 Кор. 2:7), проповедуют учение о глубоком греховном повреждении человеческаго естества, о самоотвержении, о возрождении, о внутреннем человеке, о жизни созерцательной, о действиях «Святаго Духа», Которым, по изъяснению св. Иоанна Дамаскина, «всяка душа живится и чистотою возвышается», и наконец «светлеется Тройческим единством священнотайне» Октоих. Степенна 4 гласа : не возстает ли против сего глубокаго учения поверхностная мудрость мира, как будто против мечтательства и опаснаго нововведения, хотя сие учение может назваться новым по тому только, что оно есть учение новаго, а не ветхаго человека, и опасным только для греховной плоти, пoелику в нем заключается ея распинание? Или, если бы кто из людей, по своему положению в обществе, находящихся в глазах мирa, совершенно предавшись влечению христианскаго духа, решился отвергнуть всякий внешний блеск, роскошь, зрелища, увеселения, развлечения, расточать имение только на нищих, прилепиться исключительно к храму Божию: не станет ли мир сего своего беглеца преследовать уязвляющими взорами? не направит ли на него стрел остроумия? Не найдутся ли люди, которые усомнятся в его здравомыслии по тому только, что он не применяется к миру и его нездравым понятиям и неправым правилам?
Итак надлежит признать, что Христом обличенная ненависть мира против последователей Христовых не только была прежде, но продолжается и доныне. И если хотим быть безпристрастны, надлежит признаться, думаю, многим из нас, что есть и ложный страх, производимый сею ненавистию, и малодушное угождение миру, именно для того, чтобы не подвергнуться сей ненависти. Для сего люди благоразумные позволяют себе дела легкомысленныя; люди, которые высоко ценят честность, попускают себе дела, которыя честность очень не высоко ценит.
Самое обыкновенное благоразумие может разсудить, что игра есть упражнение детское, и потому людям зрелаго возраста и ума едва изредка позволительное, для облегчения сил после долгаго напряжения во время важной деятельности. Как же изъяснить сие странное явление общежития, что общества людей зрелаго возраста и ума, в уреченные часы каждаго дня, игрою занимаются, едва ли не больше неопустительно, нежели делом звания и служения? Не иначе можно изъяснить сие, как тем, что разсудительные, хотя внутренно признают суетность сего упражнения, но боятся быть отлученными от общества, в котором суета сделалась законом, и потому раболепствуют суете, и убивают ею время, и более, нежели одно время.
Не трудно христианскому благоразумию по достоинству оценить искусство, награжденное некогда в лице Иродиады усеченною главою проповедника покаяния и целомудрия, уже по сему одному воспоминанию неприятное для размышляющаго, и вообще не заслуживающее уважения, как игра, и притом не дружная «с тихим и безмолвным житием» (1 Тим. 2:2), к какому располагает христианство. Почему же на поприще сего искусства, так часто, в таком множестве, как бы неминуемо, идут христиане и христианки? Не к осуждению, а к извинению многих, можем полагать, что это по опасению, чтобы мир не наказал презрением за презрение к законам мира.
Почтенный в обществе званием начальника или судии знает и чувствует, как хорошо иметь руки чистыя от неправды и мздоимства. Но он боится, чтобы мир не уничижил его благородной бедности: и после сего нельзя ручаться, что он не отверзет своей руки для даров благодарности, а за сим трудно ручаться и за то, что не отверзет ея для мзды неправедной.
Вот случаи, которые показывают, как в самом обыкновенном течении жизни христианин искушается опасением ненависти мира, и как чрез сие может он сделаться или по некоторой неволе рабом мира, или охотно его другом. Но что далее? Страшась быть отвержен миром, он может дойдти до того, что будет отвержен Богом. Ибо «никтоже может двема господинома работати» (Мф. 6:24). «Иже восхощет друг быти миру, враг Божий бывает» (Иак. 4:4).
Научись же подлинно, христианин, не страшиться ненависти мира, если она возстанет против тебя за то, что ты последуешь Христу, что стараешься мыслить благочестиво и жить добродетельно.

Если бы кому неясным казалось, почему смирение, добродетель не блистательная, высоко ценится пред Богом, и Он преимущественно «смиренным дает благодать» (1 Пет. 5:5): таковый пусть размыслит об отношении смирения к прочим добродетелям, и о его противоположности порокам.
Если нет ничего противнее Богу, как гордость, потому что в ней скрывается обоготворение себя: то, по противоположности, всего паче должно быть приятно Богу смирение, которое, вменяя себя за ничто, всякое благо, честь и славу восписует Богу. Гордость не приемлет благодати, потому что наполнена собою: смирение удобно приемлет благодать, потому что упразднено как от себя, так и от всякой твари. Если гордость Ангелов с неба низринула во ад; то, по противоположности, надлежит заключить, что смирение от самаго ада, то есть, от самой глубины греха, может возвести на небо. Если высшая из добродетелей, «любовь, – по слову Апостола, – долготерпит, не завидит, не превозносится, не раздражается, николиже отпадает» (1 Кор. 13:4-8): то это потому, что ее поддерживает и ей споспешествует смирение.
Смирение есть соль добродетелей. Как соль придает пищам вкус: так смирение сообщает добродетелям совершенство. Без соли пища удобно повреждается: без смирения добродетель удобно растлевается гордостию, тщеславием, нетерпеливостию, и погибает.
Есть смирение, которое человек стяжавает своим подвигом, познавая свою немощь, недостоинство, ничтожество, тайно укоряя себя за свои погрешности и недостатки, не позволяя себе судить ближних, укрощая себя трудом и послушанием, избирая во всем простое и неизысканное. И есть смирение, в которое вводит человека Бог судьбами Своими, попуская ему испытывать оскорбления, укорения, уничижение, лишения.
С надеждою подвизайтесь деятельно смирять сами себя, возбуждая себя словами Апостола Иакова: «смиритеся пред Господем, и вознесет вы» (Иак. 3:10). С доверием предавайте себя смиряющему Богу, внимая увещанию Апостола Петра: «смиритеся под крепкую руку Божию, да вы вознесет во время» (1 Пет. 5:6).
Господь да призрит благодатию на всякую душу смиряющуюся, и да дарует нам опытно познать, что «близ Господь сокрушенных сердцем, и смиренныя духом спасет» (Пс. 33:19). Аминь.

 Приближи ко Господу дела твоя и утвердятся помышления твоя (Притч. 16:3).
Вот одна из притчей Царя Соломона, которыЕ он, по собственному его сказанию, написал для того, чтобы человек мог «познати премудрость и наказание, ...уразумети же правду истинную» (Притч. 1:2-3), то есть, посредством основательного наставления узнать истинную добродетель и ею направить жизнь к блаженству.
Почему сия притча пришла мне на мысль для настоящего слова, вы усмотрите вскоре: но прежде всмотримся в притчу.
Приближение к Богу, по благотворному намерению Творца, соответственно потребности существа сотворенного по образу Божию, есть для человека истинная и законная цель стремления на поприще жизни. Сотворенный по образу Бесконечнаго, человек не удовлетворяется конечным: и если гоняется за тем, что ему представляется желательным в тварях, то, и по достижении желаемого, не остается довольным, вскоре находя оное для себя маломерным и недостаточным. Ум, сотворенный по образу Бесконечного, только вечною истиною может утолить жажду ведения. Сердце, сотворенное по образу Бесконечного, только бесконечным благом может насытить алчбу благополучия и блаженства. Так, конечно, мыслил Царь-пророк, когда взывал к Богу: «насыщуся, внегда явитимися славе Твоей» (Пс. 16:15). Посему и увещавает другой Пророк: «приближайся к Богу своему присно» (Ос. 12:6). И Апостол поощряет к сему обещанием облегчающей сие взаимности: «приближитеся Богу, и приближится вам» (Иак. 4:8).
Но как может человек приближиться к Богу – невидимому и непостижимому? Очевидно, не может лететь, как скоро пожелает, всем существом своим от земли на небо, из видимого в невидимое: а может и должен направлять к Богу движения своих сил и способностей, преимущественно ознаменованных образом Божиим, не связуемых телесным, не ограничиваемых пространством; может и должен устремлять к Богу помышления и желания, приближаться к Богу умом и сердцем, созерцанием и молитвою, верою и любовию.
На сем правом пути встречаются затруднения, которые происходят частию от прирожденного повреждения нашей природы, удобно простирающегося и на наш произвол, частию от приражения сил, действующих вне нас, также поврежденных и уклоненных от благустроения Творческого. Хотя мы сознаем, что мы властны думать, о чем хотим: однако не случается ли, что, воскриляя помышления наши к Богу, не можем долго и постоянно удерживать их на высоте, что оне, то как бы ненарочно ниспадают, то, даже вопреки нашим усилиям возвысить их, низвергаются долу, на предметы низкие, суетные? Хотя чувствуем, что не какая-либо посторонняя сила движет наши желания, а мы сами произвольно простираем их к тому или другому предмету: однако не случается ли, что направляя желания наши к благам духовным, небесным, вечным, мы испытываем сильное противоборство других желаний, которыя влекут нас к предметам земным, тленным, к удовольствиям чувственным, и ослабляют и задерживают наше стремление к Богу?
Против таких и подобных затруднений хочет подать нам помощь притча, которая предлагает приближить к Богу дела наши, и обнадеживает, что чрез сие утвердятся помышления наши. «Приближи ко Господу дела твоя, и утвердятся помышления твоя». В самом деле, можем ли мы не колеблясь приближаться к Богу нашими помышлениями, желаниями, духом, когда небрежем о соответственном сему направлении наших дел? Хотя дух должен быть сильнее плоти, – «дух ...бо бодр» по самому естеству, «плоть же немощна» по естеству ее (Мк. 14:38): однако может ли иметь полную силу духовная мысль, когда ей противоборствуют чуждые духовного направления дела, с которыми соединена сила таких же мыслей и желаний, произведших оные, и, в случае учащения оных, и сила привычек и пристрастий? Итак, если желаешь нехрамлющими и неколеблющимися стопами приближаться к Богу и твердо предстоять Ему в богомыслии, в молитве, в вере, в любви: то старайся всем делам твоим дать духовное направление, одушевляя их мыслию, стремящеюся к Богу. «Приближи ко Господу дела твоя, и утвердятся помышления твоя».Спросишь ли: как могу приближать к Богу дела свои? – Я уже сказал: одушевляя их мыслию, устремленною к Богу.
Не говорю теперь о делах беззаконных и злых: их нельзя приближить к Богу; их должно всею силою воли отражать и отвергать, как удаляющие от Бога.
Говорю о делах добрых, или по крайней мере безвинных, обыкновенных в жизни, но не представляющихся в непосредственном отношении к Богу; подвизайся не делать их в забвении о Боге, по своеволию, по прихоти, по страсти; потому что чрез сие удаляешь их от Бога, и они, приметно или неприметно, удаляют тебя от Бога.
Если, например, хочешь благотворить ближнему, не делай сего для славы или почести, потому что чрез сие приближаешь свое дело к людям, а не к Богу; не делай сего без внимания, без мысли и чувства, потому что такое дело будет без жизни, и следственно без движения к Богу; подай твою лепту нищему с сердечною мыслию о Рекшем: «будите... милосерди, якоже и Отец ваш милосерд есть» (Лк. 6:36), и твоя лепта пойдет чрез нищего к Богу, и тебя поведет к Богу.
Если призываешься к делам звания и служения общественного: не ищи возбуждения твоей ревности в желании наград и в надежде возвышения над другими; найди для себя движущую силу в мысли, что должностное в обществе лице «Божий ...слуга есть ...во благое» (Римл. 13:4); служи Царю и царству верою и правдою, чтобы тем принести службу Богу, и твои дела для Отечества земного будут приближать тебя к Отечеству небесному.
Если трудишься для потребностей и благосостояния земной жизни: берегись поставлять себе целию то, чтобы наконец сказать с богачем притчи: «душе, имаши многа блага, ...яждь, пий, веселися» (Лк. 12:19): притча уже сказала, что это путь безумия и ведет ко внезапной погибели. Возьми себе в руководство Апостольское слово: «есть... снискание велие» – великое приобретение – «благочестие с довольством» (1 Тим. 6:6), и учись «богатеть в Бога» (Лк. 12:21) правдою приобретения, умеренностию в употреблении приобретенного, служением от избытка твоего, а иногда и от скудости твоей, нуждающимся ближним.
«Аще ...ясте, – говорит Апостол, – аще ли пиете, аще ли ино что творите, ...в славу Божию творите» (1 Кор. 10:31). Примечайте, как и то дело, которое чревоугодника унижает до самых низких между бессловесными, благоразумный может одушевить возвышенною мыслию и, по выражению Соломона, «приближить ко Господу». Видишь ли дело, которое надобно начать: прежде нежели введешь оное в область событий, приближи оное к Богу молитвою о благословении на его начатие, о помощи для его совершения.
Смотришь ли на дела, которые ты уже совершил с успехом, с достоинством, с пользою для себя и других, со славою; не приближай их слишком к себе, не питай ими своего самомнения; приближай их к Богу, исповедуя над ними благость Его Провидения, вознося к Нему фимиам благодарного сердца.
Сие последнее значение и применение притчи Соломоновой ныне особенно, к утешению и назиданию, мы можем видеть в живом, величественном действии.
От начинающегося ныне нового лета жизни Благочестивейшего Самодержца нашего обращаясь к лету прошедшему, там видим мы день, на который с ожиданием смотрели дни предшествовавшие, на который с благоговением смотрят и смотреть будут дни последующие. Это день, в который совершилось Его двадесятипятилетие в качестве Богом венчанного и помазаннаго Царя. Сколько воспоминаний приносил Ему сей день о подвигах и достопамятных делах, которые он совершил, ко благу Церкви и царства, в войне и мире, в законодательстве и управлении, в возвышении благоустройства званий и состояний, в излиянии милостей и щедрот, в призрении страждущего и беспомощного человечества, в облегчении неотразимых человеческою силою частных и общественных бедствий, в укрощении бурь и волнения моря народов, иногда единственно Своею личною непоколебимостию и силою духа! Как же торжествовал Он сей день? Чем ознаменовал сии воспоминания? Дух Его вознесся превыше всякой торжественности земной: Он «приближил ко Господу дела Свои». С совенчанною Супругою и собором второго и третьего рода Своего семейства, на крилах огня Он перенесся из Своей новой в Свою древнюю столицу единственно для того, чтобы принести Богу фимиам благоговеющего и благодарного сердца в том самом храме, в котором приял от Него священное венчание и помазание. Торжество, бесспорно, самое высокое! Потому что восходит непосредственно к Богу. Торжество в высшей степени радостное! Потому что радость в нем небесная.
Праведно, Россия, ты нарицаешь Царя своего благочестивейшим. Радуйся о сем, и храни для себя свою радость, непрестанно подвизаясь и сама быть достойною наименования, которым Его украшаешь. Подвизайся быть и пребыть деятельно благочестивою, «приближая ко Господу дела» твои, живою верою и неуклонным последованием заповедям Его, да возможешь с твердою надеждою взывать к Нему пророческим гласом: «тогда не постыжуся», не поколеблюся, утверждуся в силе и славе, «внегда призрети ми на вся заповеди Твоя» (Пс. 118:6). Аминь.

См. толкование на Рим. 6:23