Последняя речь Иисуса делится на две части: первая, так называемая апокалиптическая (гл. 24), и вторая, состоящая из притч, иллюстрирующих содержание первой части.

Эта речь сильно отличается от остального Евангелия потому, что у нее совершенно особое содержание: здесь Иисус говорит о конце мира на языке апокалиптики, а с этим мы встречаемся впервые. Что касается самой речи, то она явно носит составной характер, так как в ней соединены воедино речения, которые, вероятно, некогда были самостоятельными. Этот вывод можно сделать из Марка и Луки, у которых некоторые речения находятся в другом месте и помещены в другой контекст (ср. Мф. 10:19‑20; Мф. 10:22; Лк. 17:31). Второй ее особенностью является трудность в определении ее жанра, так как в ней соединены элементы речи‑завещания, пророчества и апокалиптического видения.

В Священном Писании великий человек перед смертью произносил речь, обращенную к сыновьям или последователям, как, например, Иаков (Быт. 48:21‑49:28), Моисей (Втор. 31:28‑30; 32), Иешуа бен Нун (Ис Нав 23‑24), Самуил (1 Цар 12), Давид (1 Пар 28‑29:20) и др. В Писании есть также много пророческих книг, и люди обычно имеют представление о том, что такое пророчество. Но надо помнить, что в пророчестве предсказание будущих событий является не самым главным, оно может и отсутствовать. Бог устами пророка наставлял людей, предостерегал их, требовал одуматься и измениться.

Апокалиптика же заинтересована в другом – в конечных судьбах мира. Она говорит о том периоде истории, когда Бог Своим непосредственным, прямым вмешательством, Своим вторжением в ход истории побеждает зло и кладет истории конец. Жанр апокалиптической литературы был очень популярен в междузаветный период (книги Еноха, Ездры, Юбилеев и многие другие), но и в канонических Писаниях сохранились достаточно большие апокалиптические тексты: отдельные главы Исайи, Иезекииля, Иоиля и, прежде всего, Даниила. 24‑ю главу Матфея, во многом повторяющую 13‑ю главу Марка, многие даже называли «малым апокалипсисом», в отличие от большого иоанновского, и считали его произведением, вышедшим из кругов иудео‑христиан непосредственно перед восстанием или даже в начале великого восстания против Рима в 66 г.

По мнению таких толкователей, подобный текст не мог принадлежать Иисусу хотя бы потому, что здесь предлагаются «знаки», а их, как известно, Иисус отказывался давать (Мф. 12:39). Но после внимательного изучения главы становится ясно, что этот «апокалипсис» только напоминает собой произведение такого жанра. В классическом апокалипсисе повествование обычно ведется от имени великого человека древности, которому некогда было дано откровение о событиях, которые являются современными для читателя. Такого человека обычно ангел ведет с собой на небо, он сопровождает его и показывает грядущие события и предшествующие им знаки. В апокалипсисах много тайнописи, которую надо расшифровывать. Таким образом, тайнозрителю заранее известен сценарий будущего, а также вся система особых знаков, указывающих на завершение одного периода и начало нового. Таков, например, Апокалипсис Иоанна, за исключением того, что тайнозрителем является современник, а не великий герой прошлого, как, скажем, Енох или Адам.

В этом же «апокалипсисе» многие существенные черты апокалиптической литературы отсутствуют (священная война, уничтожение Рима, чувство ненависти и мести, собирание диаспоры, обновление Иерусалима, власть над язычниками, изобилие и роскошь жизни Нового Века и др.)¹. Вот почему этот текст лучше определить как пророческую речь с некоторыми апокалиптическими элементами (родовые схватки; бедствия; Конец).

Этой речью Иисус заканчивает обучение учеников и завершает Свое земное служение, поэтому вполне естественно, что ее содержанием является конец Иерусалима и конец мира.

У 24‑й главы очень сложная композиция и необычная, непривычная для нас логика развития мысли. План ее примерно таков: 1) введение (ст. 1‑3); 2) «знаки», которые на самом деле не являются знаками (ст. 4‑8); 3) гонения на учеников (ст. 9‑14); 4) «второй знак», или пророчество о судьбе Иерусалима (ст. 15‑22); 5) появление лжепророков (ст. 23‑ 25); 6) «третий знак», или пророчество о конце мира (ст. 26‑ 31); 7) «четвертый знак», или притча о смоковнице (ст. 32‑ 35); 8) необходимость быть в постоянной готовности, так как знаки не будут даны (ст. 36‑44).

Если читатель внимательно изучит главу, он поймет, почему слово «знак» здесь стоит в кавычках. В отличие от современных Иисусу апокалиптических писаний с их знаками – признаками Конца, Иисус полностью отверг такое употребление знаков, благодаря которым человек якобы мог вычислить сроки наступления конца. Сын Человеческий придет внезапно, и поэтому люди должны быть постоянно на страже, а не жить беспечной жизнью, а затем, в преддверии Конца, быстро покаяться.

Глава завершается притчей о неверном слуге (ст. 45‑51). Эту же тему – необходимости постоянного бодрствования и награды и наказания – продолжают две притчи 25‑й главы: о десяти девушках (ст. 1‑13) и о зарытом таланте (ст. 14‑27). Речь завершается величественной картиной последнего Суда (ст. 31‑46).

Ст. 1‑2 –В то время когда Иисус покидал Храм, кто‑то из учеников попытался обратить Его внимание на красоту и величие храмовых строений. Иосиф Флавий оставил подробное описание Храма: «Внешний вид Храма представлял все, что только могло восхищать глаз и душу. Покрытый со всех сторон тяжелыми золотыми листами, он блистал на утреннем солнце огненным блеском, ослепительным для глаз, как солнечные лучи. Чужим, прибывавшим на поклонение в Иерусалим, он издали казался покрытым снегом, ибо там, где он не был позолочен, он был ослепительно бел... Каменные глыбы, из которых он был построен, имели до сорока пяти локтей длины, пяти – толщины и шести – ширины» (Иуд. Война, V, 5, 6). Были камни и большего размера: объемом 22,5x2,5x3 м и 12,5x4x6 м. Ворота Храма были также обложены золотом, над ними помещались золотые виноградные грозди огромных размеров. Храм украшала драгоценная древесина, прекрасные вавилонские ковры. Тацит скупо сказал, что это был «храм невероятной роскоши». Его по праву можно было бы назвать одним из чудес света. Строительство его было начато еще Иродом Великим в 20/19 г. до н. э. Иосиф Флавий говорит, что строительство святилища, или собственно Храма, было закончено через полтора года, других же зданий – через восемь лет. Но в другом месте он говорит, что полностью Храм был завершен лишь в 62 г., за восемь лет до его разрушения. О том, что Храм строился долго, сорок шесть лет, говорит также Иоанн (2:20).

Храм был центром жизни Израиля, символом нации, видимым доказательством пребывания Бога в народе, знаком того, что Он всегда защитит Свой народ. Он давал чувство уверенности. Он всем казался вечным, любое сомнение в этом звучало кощунственно и рассматривалось как недостаток патриотизма, почти как отступничество. Еврейская апокалиптика говорила о вечной красоте и процветании Храма, а не о его гибели, в отличие от пророков, которые видели в крушении национальных святынь Божий Суд (Иер. 9:11; 13:9, 27; Иез. 16:2; 24:2; Мих. 1:5; Мал. 2:11).

Но были у Иерусалима и свои Кассандры. Вот как пишет Иосиф Флавий: «Некто Иешуа, сын Анана, простой человек из деревни, за четыре года до войны, когда в городе царили глубокий мир и полное благоденствие, прибыл туда... и близ храма вдруг начал провозглашать: “Голос с востока, голос с запада, голос с четырех ветров, голос, вопиющий над Иерусалимом и храмом, голос, вопиющий над женихами и невестами, голос, вопиющий над всем народом!”... Хотя он повторял это семь лет и пять месяцев, голос его все‑таки не охрип и не ослабевал. Наконец во время осады, когда он мог видеть глазами, что его пророчество сбывается, обходя по обыкновению стену с пронзительным криком “горе городу, народу и храму”, он прибавил в конце: “Горе также и мне!” В эту минуту его ударил камень, брошенный метательной машиной, и замертво повалил его на землю. Среди этого горестного восклицания он испустил дух» (Иуд. Война, VI, 5,3). Из Талмуда также известно, что рабби Йоханан бен Заккай предсказал гибель Храма за сорок лет до его разрушения.

Ученики, любуясь огромными размерами камней, вероятно, испытывали горделивое чувство восхищения и защищенности. В ответ Иисус сказал им нечто неожиданное: здесь не останется камня на камне. Как известно, пророчество это сбылось в 70 г., когда восставший Иерусалим был после осады взят войсками Тита, сына римского императора Веспасиана и в будущем тоже императора. Иосиф утверждает, что Тит не хотел разрушать Храм и что это случилось в результате ошибки, по недоразумению. Сульпиций Север, автор V века, говорит противоположное: «Говорят, что Тит созвал военный совет и спрашивал, должно ли разрушить такое здание, как Храм. Некоторые полагали, что не стоит уничтожать посвященного Богу здания, превосходящего великолепием все другие человеческие сооружения, что сохранение Храма будет свидетельством кротости римлян, а его разрушение опозорит их неизгладимым пятном жестокости. Но другие, и в том числе сам Тит, говорили, что необходимее всего разрушить именно Храм, чтобы совершенно искоренить веру иудеев и христиан; потому что эти два вида веры, хотя враждебны один другому, имеют одно и то же основание: христиане произошли из иудеев, и если истребить корень, то легко погибнет и ствол дерева. По божественному внушению, этим воспламенились все умы, и, таким образом, храм был разрушен» (Хроники, II, 30). Как бы то ни было, Храм и Иерусалим погибли и были стерты с лица земли в прямом смысле слова. На его месте римляне построили новый город, названный Элией Капитолиной.

Примечания

*1 И. Иеремиас, Богословие Нового Завета, с. 147.

Источник

Кузнецова В. Н. Евангелие от Матфея. Комментарий. М.: 2002. С. 452-457

Евангелие от Матфея, Глава 24, стих 1. Толкования