Толкование Книга пророка Исаии 41 глава 0 стих - Экзегет

«Умолкните предо Мною острова... «станем вместе на суд». Вместо «умолкните» в LXX и славян. – «обновляйтесь», что произошло благодаря смешению переводчиками двух, весьма похожих по начертанию букв – ר и ש, вследствие чего получилось два, совершенно разных слова. Но смысл от этого не пострадал, так как призыв к обновлению имеется дальше и в еврейском тексте, т. о. 41-ая глава начинается с той же речи об обновлении, какой заканчивалась глава 40-ая. «Умолкните предо мною». Когда Бог говорит, человек должен молчать (Иов. 33:31), «Станем вместе на суд» – говорит Всемогущий языческим народам, надеявшимся на свою силу, призывая их стать перед нелицеприятным судом истории.

«Кто воздвиг от востока мужа правды... предал ему народы и покорил царей?» Бессилие и ничтожество гордых языческих наций Господь доказывает и обличает пророческим указанием на предстоящую вскоре полную гибель их под ударами нового завоевателя, Которого вскоре Он воздвигает, в качестве исполнителя Своей премудрой воли. По прямому грамматическому смыслу слов, речь как будто бы идет о событиях не будущего, но, главным образом, прошедшего («воздвиг..., призвал..., покорил..., обратил») и отчасти, настоящего времени («гонит», «идет»). Но это – обычный пророческий прием, употребляемый для большей картинности и изобразительности речи, а также для утверждения ее несомненности. Правильность такого понимания оправдывается и последующим контекстом речи, именно, содержанием Ис. 41:25 стиха, где о том же самом факте говорится уже языком будущего времени. «Мужа правды». Несколько произвольный перевод: в еврейском подлиннике стоит слово cedek, что значит – «правда», а не ceadik, – как бы должно стоять, если бы нужно было сказать «муж правды» или праведный человек. Отсюда LXX и слав., а также и Пешито, пишущие вместо личного определения, общее понятие – «правда» – точнее передают мысль еврейского текста.), Кир (Ис. 45:1) и Александр Македонский (Anitiquit. XI, VIII, 5), своими победами потрясавшие силу язычества и подготовлявшие человечество ко вступлению в Церковь Христову» (Толк. СПб. проф.). Однако, соображаясь с историческими обстоятельствами и принимая во внимание последующий контекст речи (Ис. 45:1–4; Ис. 46:2), можно, вслед за большинством древних и новых комментаторов (Абен-Езра, Витринга, Розенмюллер, Делич, Дилльман, Орелли, Кондамин, настольн. англ. коммент. и др.) видеть здесь указание на великого и славного завоевателя – Кира, царя персидского. Это не исключает, разумеется, возможности и иного, прообразовательного толкования блаженного Иеронима, который все сказанное здесь о славном победителе относит к лицу Христа и Его делу, за что Он, между прочим, получил у пророка титул не только «мужа», но даже «солнца правды» (Мал. 4:2). Что касается Кира, то он «мужем правды» мог быть назван в том смысле, что явился исполнительным органом праведного суда Божия над нечестивыми народами. «Кто воздвиг от востока?» И дальше в стихе Ис. 41:25 читаем: «Я воздвиг его от севера» Если, согласно почти общему мнению, видеть здесь указание на Кира, то в географическом определении его восхода не будет противоречия, так как Персия, Эдом и Мидия – страны, из которых вышел Кир – лежали на Востоке, или точнее на Севере-Востоке от Вавилона, по адресу которого, главным образом была направлена эта обличительная речь пророка.¹

Ис. 41:3 и Ис. 41:25 дают картинное, драматическое изображение победного шествия нового грядущего победителя, который, в спокойном сознании своей силы, грозно пройдет сквозь все могущественные в то время государства, превратит их «в прах и солому, развеваемую ветром», а владык и царей их будет попирать «как грязь и топтать, как горшечник глину». Все это, как известно, нашло себе блестящее оправдание в истории Кира, прошедшего со своим победоносным войском чрез все монархии древнего мира и превратившего их царей в своих послушных данников.

«Кто сделал и совершил это?» Вопросом этим Господь хочет ввести языческие народы (а также, конечно, и Израиля) в настоящее разумение исторических событий, как откровения Премудрости и Всемогущества Творца, с Которым никто не должен дерзать сравняться. «Тот, Кто от начала вызывает роды». Вот единственно разумный ответ на предшествующий вопрос; конечно, все исторические передвижения народов, гибель одних, некогда могущественнейших наций и появление на исторической сцене других, прежде неизвестных, все это – дело не слепого случая, а какой-то Всемогущей разумной воли (Втор. 32:8; Дан. 2:21). Ее же действию должно приписать и надвигающееся нашествие Кира, как это видно из сопоставления данной главы с одной из предыдущих (13 гл. – пророчество о судьбе Вавилона). «Я Господь первый, и в последних – Я тот же». Среди быстротекущего и измененного потока истории, бесконечно возвышаясь над ним, стоит один только Господь, Который существовал раньше этого потока и, не подвергаясь его влиянию, вечно остается одним и тем же. «Я... первый и в последних». Прекрасное определение единства, вечности и самосущие Божия, почти буквально повторенное позднее в Апокалипсисе: «Я Альфа и Омега, начало и конец, первый и последний» (Откр. 22:13). Само указание на эти свойства существа Божия имело в данном случае очень важное и разнообразное значение: оно, во-первых, резко оттеняло абсолютность Бога (вечность, самостоятельность и неизменность), по сравнению с ограниченностью человека (изменчивость времен в жизни не только отдельных людей, но также и целых наций); во-вторых, давало представление о Боте, как первом Виновнике и последнем Совершителе всего (первый и в последних), и наконец, уверяло всех, верующих в Господа, крепкой надеждой, что Он, как вечно Самому себе равный, по слову апостола «Себя отречься не может» (2 Тим. 2:13) и, следовательно, рано или поздно, но непременно исполнит все Свои обетования относительно Израиля.

«Увидели острова, и ужаснулись... Они сблизились и сошлись». Применяя все рассматриваемое пророчество, прежде всего, к Киру, легко видеть в данном стихе указание на то страшное смущение, которое вызвано было среди тогдашних народов необыкновенным успехом Кира и на стремление их царей путем заключения союзов противодействовать его победному шествию (союз трех царей: египетского – Амазиса, вавилонского – Набонида и мидийского – Креза).

Шестой ст. еще яснее говорит о последнем обстоятельстве¹.

«Кузнец ободряет плавильщика... и укрепляет гвоздями, чтобы было твердо.» Про два последних стиха (6–7 ст.) наши комментаторы говорят, что «они остаются довольно темными» (Власт.). Действительно, ни попытка одних – видеть здесь речь о сооружении идолов, на которых уповают тупые язычники (The pulp. Comm.; Еп. Петр), ни догадка других, что тут говорится о приготовлении военных доспехов и машин (СПб. проф. и Властов) – не выдерживают критики, так как резко расходятся с предыдущим контекстом речи: только что шла речь о полной растерянности и страхе всех народов (5 ст.) и вдруг такие бодрые надежны (на идолов) и такие энергичные приготовления (военного снаряжения и доспехов)! Ясно, что одно с другим здесь не согласуется. Ввиду этого, мы склонны больше следовать указаниям новейшей текстуальной критики, не только отрицательной (Duhm, Cheyne, Marti, Orelli); но также и умеренной (Lagarde, Condamin), которая находит, что здесь произошла некоторая путаница и перестановка (alteration) стихов 40 и 41 гл. и что, в частности, 6 и 7-й стихи 41-й главы и по логическому смыслу и по стихометрическому плану (Condamin) должны быть помещены между 19 и 20 ст. XL-й главы, где точно так же шла речь об идолах и употреблены те же самые главные термины: haras – древоделатель, художник и cereph – позолотчик. В возможности подобного предположения нет ничего недопустимого или противоречащего ортодоксальным взглядам: ведь известно, что наше деление на главы и стихи не принадлежит самим библейским авторам, а составляет продукт гораздо позднейшего времени. Принимая во внимание своеобразные особенности древнего письма и самого его материала, различие списков и их редакций, легко допустить и возможность некоторой порчи и перестановки текста. Поводом для данной перестановки могло служить содержание 6-го стиха, в котором так же, как и в предыдущем, идет речь о союзной, товарищеской помощи. Второй отдел данной главы и 8–20-й стих содержат в себе специальное утешение Израилю обещанием божественной помощи в наступающий смутный период. В частности, оно состоит в указании на богоизбранный характер Израиля (8–9), на особую, благодатную помощь ему (10 ст.), на слабость и посрамление всех его врагов (11–12), на внешнюю Божественную поддержку Израиля (13–14 ст.), и на его судьбу, как орудие внешнего наказания одних (15–16а.) и внутреннего возрождения и спасения других (17–19).

«А ты Израиль, раб Мой... семя Авраама, друга Моего... Я избрал тебя и не отвергну тебя». Возвещая Свой грозный суд языческим народам и заставляя их в страхе трепетать за свою участь, Господь с исполненной любви нежностью обращается к своему избранному народу и преподает ему утешение. «Израиль, раб Мой». Здесь мы в первый раз встречаемся с тем термином «раба Господнего», который играет такую видную роль во всей второй части кн. пророка Исаии. Позднее, как это мы увидим, данный термин служит у пророка Исаии специальным предикатом Лица – страждущего Мессии, – являющегося как бы Представителем Израиля, а чрез него и всего человечества (Ис. 43:1–5; Ис. 49:5–7). Но здесь, равно, как и еще в нескольких местах (Ис. 42:18–22; Ис. 44:1–21; Ис. 48:20; Ис. 49:3) его книги, термин «раб Господень» пока еще не концентрируется на одной определенной Личности, а берется в общем смысле, т. е. относится ко всему израильскому народу. Название Израиля «рабом Господним», встречающееся и у других пророков (Иер. 30:10; Иер. 46:27; Иез. 28:25; Иез. 37:25), должно быть признано одним из самых выразительных и сильных: «все достоинство и историческое назначение Израиля обнимается таким определением» (Dillm.), т. е. Израиль определяется им и как Истинный, нелицемерный почитатель Всевышнего (верный раб) и как Его самый ближний соратник и любимый домочадец. «Семя Авраама, друга Моего». Через указание на родоначальника Израиля – Авраама, удостоившегося за свою веру даже дружбы с Богом (2 Пар. 20:7; Иак. 2:23 ср. в коране – chalil – «друг Божий»), еще сильнее поддерживается мысль о том, что и Израиль, как потомок «друга Божия» («семя Авраама») особенно близок и дорог Богу.

«Я избрал тебя и не отвергну тебя». Израиль, так часто забывавший о верности Господу, отличавшей его родоначальников – патриархов (Авраама, Иакова) и многократно нарушавший завет с Богом, естественно, мог думать, что этот завет уже уничтожен, и что Всевышний свой вероломный народ давно уже покинул. Но вот, в утешение и ободрение Израиля Сам Бог устами пророка говорит ему, что измена и преступления сынов Израиля не могли поколебать неизменности Божественных предопределений обо всем народе; что хотя народ еврейский за свои неоднократные, тяжкие преступления и несет воспитательную кару, однако он никогда окончательно не будет отвергнут Богом (ср. Рим. 11:26).

«Не бойся... Я с тобою... Я укреплю тебя и помогу тебе и поддержу тебя десницею правды Моей». Этот стих теснейшим образом примыкает к двум предыдущим и является как бы их заключением. «Я с тобою» – этот образ очень близок и родственен термину – «Эммануил», что значит «с нами Бог» (Ис. 7:14; Ис. 9:6 и др.). «Я укреплю... и помогу и поддержу тебя». Ближайшим образом здесь имелась в виду, вероятно, поддержка, необходимая Израилю для перенесения всех трудностей предстоящего вавилонского плена; а также, конечно, и вообще Божественная помощь еврейскому народу, благодаря которой, несмотря на все исторические невзгоды, только один он из всех народов древности еще и продолжает существовать до настоящего времени.

Не давая никакой новой мысли, эти стихи усиленно подчеркивают и развивают предыдущую – о совершенной безопасности Израиля пред его врагами и даже об его полном торжестве над ними. Последнее изображено в таких ярких и густых красках, что, по справедливому замечанию одного из наших комментаторов, в полной силе эти слова невозможно отнести к каким-либо событиям, кроме торжества церкви Христовой над миром (Властов). Здесь, следовательно, мы имеем пример пророческой гиперболы (если относить все сказанное к одному плотскому Израилю), которая, однако, получает свой полный, реальный смысл, если распространить ее и на духовного Израиля, т. е. на церковь Христову.

«Не бойся, червь Иаков, малолюдный Израиль... говорит Господь и Искупитель твой, Святый Израилев».¹ Если уже предшествующий стих, как мы видели, составляет как бы переход от речей о плотском Израиле к рассуждению о духовном, то настоящий и последующие стихи уже прямо касаются будущих судеб новозаветной церкви. «Не бойся, червь Иаков, малолюдный Израиль». Возглас, почти буквально повторенный Спасителем: «не бойся, малое стадо» (Лк. 12:32). Конечно, было бы грубой ошибкой вовсе исключать из состава этого пророчества судьбы плотского, исторического Израиля, так как пророчества произносились, прежде всего, для него (с целью его утешить), так как он, далее, служил прообразом духовного Израиля и он же, наконец, выделил из своей среды первых прозелитов христианства (12 апостолов и 70 учеников, ставших позднее апостолами). «Господь и Искупитель твой, Святый Израилев». В Израиле обетования, в христианстве спасение, ибо «спасение от Иудеев» (Ин. 4:22 ср. 35–38). Поэтому чрезвычайно знаменательно в ст. 14 соединение характеристик Божиих Искупитель и Святый Израилев. Последнее характеристика, провозглашенная Исаией, связана неразрывно с дорогим нам именем Искупителя, Который после победы над адом и смертью заповедал своим апостолам проповедать спасение всему миру и дал верующим в Него силу – сделаться «молотилом» вселенной (см. след. стих – Властов).

Бедные и нищие ищут воды, и нет ее... Под ними разумеются здесь, главным образом, все те "алчущие и жаждущие правды" в дохристианском мире, которые уже давно томились неправдой язычества и первыми пошли в ограду, христианской церкви (ср. Ис. 55:1). Я, Господь, услышу их, Я, Бог Израилев не оставлю их. Лучшим комментарием к этому месту являются параллельные слова Самого Спасителя: "кто жаждет, иди ко Мне и пей" (Ин. 7:37). "Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него" – поясняет нам евангелист эти слова Господа (Ин. 7:39).

Символически рисуют картину чудесного превращения голой и сухой пустыни в дивный цветущий сад, обильно орошаемый различными водными бассейнами. «Отрою на горах реку, ... пустыню сделаю озером». Один из излюбленных библейских образов (Пс. 106:35), неоднократно встречающийся и у пророка Исаии (Ис. 29:17; Ис. 30:23-25; Ис. 32:15; Ис. 35:7). Несомненно, что гористой и окруженной пустынями Палестине этот образ был хорошо знаком и потому особенно близок. «Посажу в пустыню кедр, ситтим, и мирту, и маслину... кипарис, явор и бук». Ученые авторы английского «Настольного Комментария» после подробного филологического анализа всех названных здесь древесных пород приходят к тому важному заключению, что «писатель этой книги был знаком с Палестинской областью, но не знаком с Вавилонской». Это – очень серьезное показание против вавилонского происхождения данной главы, на чем настаивает большинство представителей современной критической школы. Общий смысл всей этой символической картины тот, что жаждущая пустыня язычества, оживленная благодатными струями Святого Духа, превратится в цветущий сад Господень, так что в форме новозаветной Христовой церкви земле снова будет возвращен некогда потерянный ею рай. А это, разумеется, должно было служить не последним утешением и для плотского Израиля, как первообраза нового, духовного Израиля, т. е. Церкви Христовой. Невольно при этом приходят на память слова известной церковной песни: «неплодящая прежде церковь ныне процвете древом креста в державу и утверждение».

«Чтобы увидели и познали, и рассмотрели и уразумели». Слова этого стиха представляют собой как бы заключительный ответ на ряд вопросов в 21-м стихе предыдущей 40 главы: «разве вы не знаете? разве вы не слышали? разве вам не говорено было от начала? разве вы не уразумели?» И вот, если вы не уразумели истины величия и всемогущества Божия, тогда, сами собой, то должны уразуметь ее теперь после такого всестороннего раскрытия ее Самим Богом».