Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Культурно-исторический комментарий

Орел и виноградная лоза

Аллегории и притчи в Древнем мире. В древней литературе широко использовались аллегории и притчи, которые позволяли представить главную мысль в более яркой и выразительной форме и сделать ее более понятной. Это особенно характерно для «литературы премудростей» и пророческих текстов. Так, например, в египетской повести XX в. до н. э., известной под названием «Спор разочарованного со своей душой», душа в глубоком унынии рассказывает человеку притчу о смерти и ее непредсказуемости. В другом египетском тексте, «Наставлениях Анкшешонги» (VIII в. до н. э.), образы незамужней женщины и пустующего дома используются как аллегория бесполезности. Египетские «Любовные песни» (XIII в. до н. э.) изобилуют аллегориями, в которых женские прелести уподобляются бутону лотоса и цвету мандрагоры. В пророческих видениях египетского мудреца Неферти (XII в. до н. э.) вторжение иноземных захватчиков в Египет изображается как появление «чужой птицы» в топях Нижнего Египта и диких зверей, пьющих из Нила. Эти выразительные, построенные на игре слов образы придавали блеск литературным произведениям древности и помогали наиболее полно донести авторскую мысль.

Сказки о животных и деревьях. Самыми популярными были сказки, в которых животные говорят (см. коммент. к Чис. 22:28–31), а деревья беседуют между собой или совершают какие–то действия (см. коммент. к Суд. 9:8). В древней литературе Ближнего Востока широко представлены произведения этого жанра. Так, в ассирийских «Поучениях Ахикара» (VIII в. до н. э.) терновый куст и гранатовое дерево рассуждают о своих достоинствах, пытаясь доказать друг другу свое превосходство. В египетской «Сказке о двух братьях» (XIII в. до н. э.) коровы предупреждают Анубиса о том, что его старший брат Бата задумал убить его.

Земля Ханаанская. См. Иез. 16:29, где речь идет (в оригинале) о «земле торговцев», под которой подразумевается Вавилония. Возможно, в этой аллегории «молодой побег» представляет царя Иехонию, который был захвачен вместе со своими царедворцами в плен в 597 г. до н. э. Вавилонские хозяйственные документы показывают, что они были поставлены на довольствие, находясь под домашним арестом в Ниппуре. Город торговцев. Хотя торговцами обычно называли финикийцев, они, скорее, играли роль посредников, тогда как банкиры и купцы, чьи товары перевозили финикийцы, жили в городах Месопотамии (см.: Ис. 23:8). Именно торговая империя халдеев, используя военные успехи своего царя, осуществляла контроль над всеми видами деловой деятельности в регионе. Эта тема обсуждается во многих официальных документах Месопотамии, в которых описывается, как царь посылает экспедицию к «морю» и получает контроль над «кедрами ливанскими».

Притча о виноградной лозе. См. коммент. к Иез. 15:2—7. Старания садовника, который заботится о виноградной лозе, насаждает ее вблизи источника вод, в плодородной почве, вознаграждаются ее пышным ростом. Однако при появлении второго орла виноградная лоза, по–видимому, отвергает внимание садовника и забывает о своем назначении. Она простирает к нему ветви, словно желая обрести другой водный источник, хотя в этом нет никакой необходимости. Неспособность отвечать благодарностью на проявленную заботу сближает эту притчу с «Песнью о винограднике» в Ис. 5:1—7.

Пленение царя и его князей. Притча о винограднике и орле истолковывается как предсказание о том, что Иехония и его приближенные будут уведены в плен Навуходоносором в 597 г. до н. э. (4 Цар. 24:6–17). Подобно ухоженной виноградной лозе, Иехония встретил подобающий царской особе прием, а список продуктов питания из официальных документов Навуходоносора показывает, что его хорошо кормили. Если использовать в качестве модели историю Даниила и трех его друзей (Дан. 1:3—5), можно предположить, что Иехония и его советники хорошо адаптировались к жизни в Вавилоне, так что в конце концов они могли быть возвращены в Иерусалим в качестве преданных царских управляющих.

Другой из царского рода. Как сообщают вавилонские хроники, после захвата Иерусалима в 597 г. до н. э. Навуходоносор захватил в плен Иехонию, сына Иоакима. Впоследствии Навуходоносор возвел на престол Иудеи дядю Иехонии, третьего сына Иосии. Его настоящее имя было Матфания, но вавилонский царь переименовал его в Седекию, подчеркнув тем самым его зависимый статус (4 Цар. 24:17).

Мятеж Седекии и переговоры с Египтом. Невзирая на уроки 597 г. до н. э. и увод в плен Иехонии, Седекия не оставил мысли выступить против Вавилонии. Он встретился с посланцами из Эдома, Моава, Аммона, Тира и Сидона в самом начале своего правления (Иер. 27:3) и, очевидно, установил контакт с фараоном Псамметихом II (см. коммент. к Иер. 34:21). См. коммент. к Иер. 37:5–8 о походе египетского войска. Фараон Априй откликнулся на просьбу Седекии о помощи, но это не предотвратило падения Иерусалима.

Крепостные валы и осадные башни. Хотя в дошедших до нас вавилонских хрониках нет описания осады Иерусалима (см.: 4 Цар. 25:1), аналогичная операция описывается в анналах Сеннахирима за 701 г. до н. э. Можно предположить, что ожидалась длительная осада, поскольку были произведены трудоемкие работы по сооружению насыпей и башен. Эта тема более подробно обсуждается в коммент. к Иер. 6:6 и Иез. 4:2.

Клятва и договор. Судьба Седекии была предопределена тем, что он нарушил клятву и договор. Договоры между народами обычно включали проклятия, угрожавшие нарушителям договора, и скреплялись клятвой верности соответствующим богам. Тем самым, нарушение клятвы влекло за собой наказание виновных богами–покровителями.

Посадка кедра на высокой горе. Подобно тому, как большой орел сорвал верхний побег кедра (ст. 4), теперь Яхве (Которого символизирует орел) возьмет нежную отрасль, верхушку кедра, и посадит ее на высокой горе. Резонно предположить, что это означает продолжение династии Давида через потомков Иехонии. Сходные растительные метафоры возрождения дома Давидова встречаются в Ис. 11:1 и Иер. 23:5.

Мировое дерево. Образ мирового дерева встречается во многих древних мифологиях. Оно предстает в качестве символа красоты и плодородия, черпая свои силы из земных вод и давая пищу и убежище под своими ветвями всем тварям. В древних текстах Ближнего Востока симметрия и устойчивость мирового дерева противостоят смерти и служат обетованием непрерывности существования. Часто встречающееся в ассирийском искусстве стилизованное изображение дерева жизни, возможно, символизирует заботу царя о своем народе (см. коммент. к Дан. 4:10–12).