Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Илия (Минятий) святитель

Отговорка, что хочешь не давая милостыни удержать имущество для содержания твоей семьи, не имеет силы, потому что не для этого только Бог дал тебе имущество. По зависти вавилонских вельмож Даниил был брошен в ров львиный. Прошло шесть дней, как он не ел, и Бог, имевший о нем попечение, послал в Иудею ангела к Ав­вакуму, который нес на свою ниву в корзине хлеб на обед сво­им жнецам. «Остановись, Аввакум, — сказал ему ангел, — Бог повелевает тебе нести эту пищу в ров вавилонский, куда бро­шен Даниил». С этими словами берет его за темя, переносит в Вавилон и ставит его над рвом, где Аввакум и воскликнул: «Даниил, раб Божий, прими эту пищу, которую послал тебе Бог». В этом случае не имел ли законного ос­нования Аввакум сказать ангелу: «И у меня жнецы ожидают обеда, а ты мне велишь отнести его Даниилу? Это хлеб для мо­их работников, а его будет есть какой-то чужой человек? А те, которые обрабатывают мои нивы, что станут есть?» Но он не сказал этого; Бог повелел ему идти напитать заключенного, го­лодного, и он сделал это без всяких отговорок. О, сколько есть таких заключенных, сколько таких голодных, как Даниил! Сколько таких, которые не имеют даже насущного хлеба, сколько обремененных долгами, сколько дрожащих от наготы! Бог повелевает тебе заботиться о них и питать их тем, что име­ешь. «Тебе оставлен есть нищий, сиру ты буди помощник!» После этого можно ли еще отговариваться? Всесильный Бог, конечно, мог устроить так, чтобы Даниил не подвергся такому злоключе­нию; Он мог пропитать Даниила в этой нужде небесной пищей, а не хлебами Аввакума, но Его высочайшему Промыслу угодно, чтобы, когда один утеснен, другой шел ему на помощь; чтобы нищий был в нужде, а ты, богатый, помогал ему. Для чего так? Для великого блага того и другого, чтобы бедный получил ве­нец за свое терпение, а ты, богатый, — награду за милосердие; «чтобы ты получил мзду за полезное и верное употребление имущества, а тот за терпение был почтен великими наградами». Итак, ты обязан давать. А чтобы ты умел давать, держись тако­го правила: во-первых, давай там, где следует; во-вторых, давай сколько следует; в-третьих, давай как следует; в-четвертых, да­вай когда следует. Другими словами, принимай в соображение и личность, и меру, и образ, и время даяния. Слово на Евангелие от Луки. О наследовании вечной жизни

См. комм. к Дан. 14:37

В делах наших я не нахожу святости, среди христиан не нахожу христианина, которого имеет в виду наш Спаситель. Наоборот, я нахожу сребролюбие иудея, блуд языч­ника, распущенность эпикурейца, скотское непотребство и зверское безумие. Нахожу убийство, месть, разбои, прелюбодейства — грехи, даже названий которых не знали древние хри­стиане, эти люди невинности и любви, не виноватые перед язычниками ни в чем, кроме разве своей веры. Странное дело! Новейшие христиане так похожи на язычников в их заблужде­ниях, как древние христиане превосходили всех языческих богов в добродетели. Таким образом, вся наша вера в конце концов ограничивается внешними делами веры, делами, ли­шенными всякой заслуги, которые совершаются скорее по привычке, чем из любви, которые имеют снаружи действитель­но изображение, как монета, но в веществе не имеют настоя­щей ценности. Поэтому мы сильно заблуждаемся, если надеем­ся с такой верой достигнуть вечного блаженства. В таком же за­блуждении был и нечестивый царь Валтасар, который, веруя, что чтимый в Вавилоне идол Вил есть живое божество, с него­дованием сказал Даниилу: «Не мнится ли ти Вил быти жив бог? Почто не покланяешися ему?» (Дан. 14:4, 6). О, не заблуждайся, царь, ответил с презрительной улыбкой добрый пророк: тот, кому ты кланяешься, конечно, есть не живой Бог, а бездушный идол без божества, без жизни и силы. Совне он имеет велико­лепную наружность, вследствие блеска покрывающего его ме­талла, но изнутри он — грязь и пыль. «И рече Даниил посмеявся: не прельщайся, царю! той бо внутрьуду прах есть, а внеуду медь». Мне обидно, что я должен сказать то же самое и о нас самих. О христиане, не будем заблуждаться, эта наша вера не есть вера живая, а лишь образ, даже мертвые останки веры. Она не имеет духа своего Основателя, не движется, не действует, лишь мнимо обнаруживается во внешнем действии, — на самом же деле она мертва, «ибо вера без дел мертва есть» (Иак. 2:26). И мы, братья, нося только обличие христианства, похожи на тех лживых верующих, обличенных апостолом Павлом, которые на словах исповедали Бога, а на деле отрицали Его. «Бога исповеда­ют ведети, а делы отмешутся Его» (Тит. 1:16). Как говорит свя­той Иероним: «Своим исповеданием свидетельствуют об од­ном, а поведением — о другом». Христиане, у коих вера и жизнь неравны и несогласны между собой, или, что еще хуже, греш­ники, облеченные в личину святости, и даже, может быть, не­кие демоны в ризах Иисуса Христа. Отвратительное зрелище, которое мы из себя представляем, являясь извне со столь пре­красной верой, а изнутри — с такой нечистой душой, по види­мости — со столькими святыми заслугами, а по существу — со столь развращенными деяниями. Это безобразное зрелище, по­вторяю, возбуждает в наших врагах смех, даже ругательства и поношения. Так, действительно, говорит и Сальвиан: «В нас Христос терпит поношения, в нас закон Христов поругается».