Толкование Иов 31 глава 2 стих - Экзегет

Стих 2. Какая часть от Бога Сверху во мне, и какое наследие от Всемогущего с Небес? Иов. 31:2. 6. Как бы он сказал простыми словами: «Если бы я осквернил мой ум в мысли, я никогда не мог бы «наследовать» от Него, Того, Кто автор чистоты». Ибо у них нет хороших вещей вообще, если в глазах тайного Судьи они не имеют свидетельство целомудрия. Ибо все вместе добродетели поднимаются в глазах Творца по взаимной помощи, и одна добродетель без других почти что не существует, или очень-очень мала, потому они должны взаимно поддерживается их союзом вместе. Ибо, если либо смирение оставляет целомудрие, либо целомудрие отказывается от смирения перед Творцом смирения и целомудрия, то, что какую помощь для нас имеет либо гордое целомудрие, либо оскверненное смирение? Итак, чтобы святой человек мог получить от его Творца в остальных добродетелях, сохраняя чистоту сердца, пусть он скажет: Я положил завет с глазами моими, чтобы даже не помышлять мне о девице. Какая часть от Бога Сверху во мне, и какое наследие от Всемогущего с Небес? Как будто он сделал признание в простых словах, сказав: Создатель Вещей откажется владеть мной, если в Его глазах мой ум загниет в низких желаниях. 7. Но здесь это должно быть известно, что это одна вещь, когда разум встречается с искушениями плоти, и другая вещь, когда по своему согласию он связывает себя с ее удовольствиями. Ибо часто он поражается неправильной мыслью и сопротивляется, но очень часто, когда он воспринимает какую-либо мысль так, что она врастает в него и он становится на путь желания. И, конечно, нечистая мысль ни в коей мере не оскверняет ум, когда пытается поразить его, но оскверняет только когда подчиняет его себе захватывающим восторгом. Таким образом, и великий проповедник говорит: Вас постигло искушение не иное, как человеческое 1 Кор. 10:13. Потому что это «искушение человеческое», которое очень часто достигает нас в мысли сердца, даже против нашей воли, потому что запрещенные вещи иногда приходят на ум, ибо мы имеем их в нас самих, полученные от бремени человеческой природы, подверженной тлению. Но это уже дьявольское, а не «человеческое» искушение, когда к тому, что тленная плоть подсказывает, ум привязывается согласием. Отсюда он снова говорит: да не царствует грех в смертном вашем теле Рим. 6:12, ибо он предупреждает не о том, что «греха не должно быть» в нашем смертном теле, но о том, что он не должен «царствовать» в нашем смертном теле. Потому что из-за природы тленной плоти он действительно может «не царствовать», но не может не быть. Но это разные вещи, быть тронутым искушением греха, и сам грех, ибо потому что так долго, как мы живем, мы не можем стать полностью совершенными, и святая проповедь, видя, что она не может полностью изгнать это из нас, забирает хотя бы «царствование» греха из жилища нашего сердца, но незаконное желание все равно часто тайно появляется, как вор, в наших добрых мыслях, но оно не должно, даже если вошло в нас, получить над нами владычество. Соответственно слова святого человека: Я положил завет с глазами моими, чтобы даже не помышлять мне о девице, не следует вообще понимать, что грех не коснулся его ума в мысли, но следует понимать, что он никогда не принимал его в согласии. Ибо он защищает свою душу, как владения Бога, от противника, который непосредственно приобщает: Какая часть от Бога Сверху во мне, и какое наследие от Всемогущего с Небес? Как будто он сказал простыми словами: «В моей смертной плоти действительно я подлежу природе тления; но как я могу служить Творцу, если для Него я не защищаю весь мой ум от согласия грешить?»