Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Григорий Богослов святитель

А в море, если бы не удивляла меня величина, я стал бы дивиться кротости, как оно и ничем не связано, и стоит в своих пределах. И если бы оно не удивляло меня кротостью, я стал бы дивиться его величине. Поскольку же удивляет тем и другим, то восхвалю силу, какая видна в том и другом. Что собрало в него воды? Что связало их? Отчего море и воздымается, и стоит в своем месте, как бы стыдясь смежной суши? Отчего и принимает в себя все реки, и не прибывает, по преизбытку ли своей величины, или не знаю какую еще сказать на это причину? Почему для него, столь огромной стихии, границей - песок¹? Что могут на это сказать физики, мудрые в пустом, которые действительно меряют море малой чашей, то есть предмет великий - своими понятиями? Не лучше ли мне кратко пофилософствовать об этом из Писания, так как это и убедительнее, и вернее длинных рассуждений? Черту провел над поверхностью воды (Иов. 26:10). Вот узы для влажного естества! Но не дивишься ли, не изумляешься ли мыслью, смотря, как оно ветром несет земного пловца, что на малом древе, чтобы для его нужд и сообщения были связаны и суша, и море, чтобы отдаленное между собой по природе большими пространствами стекалось в одно для человека? А источников какие первоначальные источники? Разыскивай, человек, если можешь, что исследовать и найти! Кто прорыл реки на равнинах и в горах? Кто дал им беспрепятственное течение? Какое чудо противоположностей: и море не переполняется, и реки не останавливаются! Что питательного в водах? Отчего эта разница, что одни растения орошаются сверху, другие получают воду через корни? - Да наслажусь и я несколько словом, рассуждая о богатствах, посылаемых Богом!

Видел я все дела, – говорит Екклесиаст, – обозрел я мыслью все человеческое, богатство, роскошь, могущество, непостоянную славу, мудрость, чаще убегающую, нежели приобретаемую. Неоднократно возвращаясь к одному и тому же, рассмотрел опять роскошь и опять мудрость, потом сластолюбие, сады, многочисленность рабов, величину имения, виночерпцев и виночерпиц, певцов и певиц, оружие, оруженосцев, коленопреклонения народов, собираемые дани, царское величие, и все излишества, и необходимости жизни – все, чем превзошел я всех до меня бывших царей. И что же во всем этом? Все - суета сует, все – суета и томление духа!, то есть какое-то неразумное стремление души и развлечение человека, осужденного на это, может быть, за древнее падение. Сущность всего, – говорит он, – бойся Бога (Еккл. 12:13), – здесь предел твоему недоумению. И вот единственная польза от здешней жизни – самим смятением видимого и обуреваемого руководствоваться к постоянному и незыблемому.