Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Феофан Затворник святитель
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 1-1
Течение речи само собою привело к такому вопросу. Пред судом Божиим иудей поставлен наравне с язычником, так что и обрезание его не в обрезание. Иудей, слыша сие, не мог воздержаться от вопроса: как же так? ведь это Божие учреждение. Не мы придумали; все узаконил Сам Бог. Бог не стал бы учреждать с такою настойчивостию того, что ничего не значит. «Апостол предвидит естественно рождающееся возражение и предотвращает оное. Какое же это возражение? Скажут: если во всем том нет никакой пользы, то на какой конец призван народ и дано обрезание?» (святой Златоуст).
Что убо лишшее Иудею? — Лишшее, περισσόν, — большее, чем у язычника, особенное, преимущественное. Или «под: лишшее Иудею — Апостол разумеет предпочтение пред язычниками» (блаженный Феодорит). Иудею — всему народу иудейскому, избранному от всех язык. Избран, особым заветом почтен: ужели это ни во что? А сколько потом явлено милостей и чудесных руководств и избавлений по всей истории? Нельзя не видеть, что иудей состоит под особым Божиим покровительством. Ужели же и это ни к чему?
Или кая польза обрезания? Обрезание — дверь в завет Божий и печать его. Оно началось раньше всего закона; и когда пришел он, то установлялся весь на обрезании. О нем одном и поминается, как главном. Ибо если оно стоит, то стоит и все ветхозаветное служение Богу; если оно падает, падает и все прочее. Обрезание вводит в завет Божий, делает обрезанного своим Богу и причастником всех Божиих обетовании: как же можно, чтоб обрезание было не в обрезание и никакой от него не было пользы?
Вопросы эти не могли не родиться и не смутить иудея, слышавшего: явный иудей — еще не настоящий иудей, и обрезание во плоти — еще не настоящее обрезание. Истины сего он не мог не сознать; но не мог избежать и недоумения: что же иудей? и что обрезание? Что убо? — воззвание души, ищущей разъяснения недоумения и умиротворения смущенного сердца. Но ответ на это уже дан в предыдущей речи, родившей вопрос. Там ясно, что есть иудей и что есть обрезание. Иудей — ценное лицо пред Богом, если исполняет закон, и обрезание имеет великую силу при обрезании сердца. Каждый иудей, сознавая, что в нем нет ни верного исполнения закона, ни обрезания сердца, должен был сознать вместе, что и обрезание, и иудейство в лице его, для него, теряют всю свою силу, и он остается ни при чем. Естественно бы спросить: что убо сотворю? А здесь мысль отводится на иудея и на обрезание вообще, — что же они суть? — возбуждается отвлеченное рассуждение о значении ветхозаветного домостроительства.
Вопрос Апостол задает от себя; но надо полагать, что он всегда его слышал от иудеев, когда они были им доводимы до крайности сознаться, что кругом виноваты и опереться им не на что. — Что же делает Апостол? При личных беседах, верно, он пространно изъяснял значение ветхозаветного домостроительства; пространно говорит он о сем и в настоящем Послании ниже (см.: Рим. 9:1 — Рим. 11:36). Здесь же полное рассуждение о сем отвлекло бы его от главной цели; почему он делает только такое указание, помощию которого всякий иудей уже сам собою мог найти себе полный ответ на родившийся у него вопрос. Прямо бы сказать, что все это домостроительство — на время. Кончилось время, и ему конец. Но Апостол не говорит этого, а указывает только на слово Божие, которое само могло привесть их к такому выводу. Так и Спаситель отсылал иудеев к Писанию, говоря: испытайте Писания... и та суть свидетельствующая о Мне (ср.: Ин. 5:39).
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 2-2
Он говорит как бы: не отвергаю преимуществ иудеев, содержавших истинное Божие домостроительство. Их много. Я мог бы помянуть, что Бог, избрав их предков, освободил от владычества египтян, соделал пресловутыми (Пресловутый — здесь: славный, повсюду известный), совершил чудеса всякого рода, дал в помощь закон, воздвиг Пророков. Но из всего этого поставляю на вид одно то, что им вверены словеса Божия (блаженный Феодорит).
Первее бо. Подается мысль, будто Апостол намерен перечислять подряд преимущества и говорит: πρώτον μεν — и во-первых. Но как такого перечисления нет, то: πρώτον μεν — стоит здесь в значении: и преимущественно, — наипаче же.
Яко вверена быша им словеса Божия. «Что значит: έπιστεύθησαν? Даны, поручены, вверены. Бог признал иудеев достойными и потому вверил им небесные откровения» (блаженный Феофилакт).
«Знаю, что некоторые слово: έπιστεύθησαν — толкуют: ими словеса Божии уверованы были — или что: они уверовали словесам Божиим; но течение речи не допускает сего. Апостол говорит то, что Бог вверил им слово Свое, а не то, что они уверовали слову» (святой Златоуст).
Сказав это, Апостол сказал все. Возьмем сии слова отвлеченно, и они наведут на следующие мысли. «Это — высокая честь, что, когда другие народы имели только естественную способность — познавать (истину), иудеи получили закон (словеса Божии)» (блаженный Феодорит). Преимущество сие в том, что Божественное откровение сообщало им точные и полные познания о всем потребном, решало все те вопросы, которые неотразимо стоят в уме и не дают ему покоя, пока не найдет он решения их, — что Бог, что мир, что человек, как жить и чего ожидать впереди, — решало и свои решения скрепляло Божественным авторитетом, не допускавшим никаких колебаний и сомнений. Сколь многоценно такое преимущество, знают и делом свидетельствуют те, которые или не имеют такой опоры убеждениям своим, или сдвигаются с нее. И язычники многое знали, то по преданию, то по собственному исследованию и рассуждению; но ни тот, ни другой путь не сообщал их ведению непоколебимого убеждения, и они увлекались всякими учениями. — Так и это драгоценное преимущество — иметь Божие откровение вообще; но оно становится несравненно выше при той истине, что в нем сообщаемы были и суть верные предуказания о имеющем прийти в мир Спасителе мира, — предуказания, на которых должна была первоначально опираться вера в Спасителя — неотложное условие спасения. Поелику сие спасение предназначалось и для язычников, то благо от вверения иудею словес Божиих было семенем благ, имевших раскрыться и в отношении к язычникам. В этом отношении и сами язычники должны были признавать великое преимущество иудея, и они действительно признавали его, коль скоро узнавали о словесах Божиих.
Таким образом, преимущество иудея выставлено ясно. Но, удовлетворяя иудея, Апостол не хотел, чтоб чувство виновности, возбужденное предыдущею речью, иссякло в нем. Почему выставил сие преимущество так, что оно прямо указывало только на Божие к иудею благоволение, относительно же себя самого, иудея наводило на мысль об ответственности пред Богом в силу сего самого благоволения. Вверение словес Божиих тогда только сочтено может быть преимуществом лично и иудея, когда окажется, что он верно хранит и содержит вверенное ему сокровище; а так, само по себе, это лишь Божие благодеяние, Божия милость. И очевидно, что, при мысли о сем, у иудея могло родиться не какое-либо самодовольство и возношение, а скорее, смиренное самоосуждение. С сей преимущественно стороны смотрит на ответ Апостола святой Златоуст и другие наши толковники.
Но сей ответ естественно мог привесть иудея самого и к узрению временного лишь значения ветхозаветного домостроительства. Ибо если, вместо отвлеченного представления преимущества — иметь словеса Божии, мы обратимся вниманием к тому, что должно было произойти при сих словах Апостола в душе иудея; то увидим там такой ряд помышлений. — Словеса нам вверены! — Вот слово Бога к Аврааму, Исааку и Иакову о семени от них, имеющем разлить благословение на все народы. Вот слово Иакова о чаянии языков, имеющем явиться по престатии князя от чресл Иудиных; вот слово Моисея-законодавца о имеющем прийти ином Пророке, коего слушать должно; вот неисчетное множество пророческих указаний о грядущем Начальнике и Отце будущего века и установлении нового закона; вот седьмины Даниила, вот Малахиино указание об Ангеле пред лицем Господа и внитии Самого Господа в Церковь Свою. Все сие видим сбывшимся на глазах наших. Престал князь от Иуды, миновали седьмины Данииловы, был Предтеча и вслед за ним Некто, Муж силен словом и делом, учивший, яко власть имеяй, больший субботы и Соломона. — Итак, нет сомнения, что престал закон. Се возвещается Новый, прореченный Пророками завет. Долг всякого истинного иудея вступить в него, чтоб не оказаться противником Божиим.
Такой ряд помышлений мог породить ответ Апостола. Можно думать, что Апостол в личных беседах с иудеями сам проводил его пред сознанием их и чрез то победительно действовал на них. Как некоторые из тех, к коим писано Послание, были лично знакому Апостолу и знали такой образ его воззрения на ветхозаветные словеса, то можно полагать, что, поминая здесь о сем, Апостол имел в мысли заставить и их припомнить, при сих словах, о его беседах и передать другим, что значит и к чему должен приводить иудея этот ответ о вверении ему словес Божиих.
Святой Апостол, Духом Божиим водимый, действовал здесь так же, как Господь, когда в первый раз явился Он по воскресении Своем всем Апостолам. Евангелист пишет, что Господь, вместо того, чтоб приводить пророчества о Себе, отверз Апостолам ум разумети Писания. И когда по действию сему они узрели умом, что написано, Господь только заключение приложил от Себя. И рече им: яко тако писано есть и тако подобаше пострадати Христу и воскреснути от мертвых в третий день, и проповедатися во имя Его покаянию и отпущению грехов во всех языцех (ср.: Лк. 24:46-47). Так и святой Павел, сказавши, что иудеям вверены словеса Божии, не стал разъяснять, к чему это приводило, а предоставил самим сим словам породить в душах их, что желательно ему было видеть там порожденным. Представляется, что Апостол видит уже все сие порожденным в умах читающих его иудеев. Ибо следующие слова Апостола относятся прямо не к предыдущим словам, а к тем помышлениям, которые видит он породившимися в умах иудеев.
Ряд мыслей, порожденных ответом Апостола в уме иудея, приводит его к заключению: итак, закон престал; надо принять, не смущаясь, Новый завет, возвещаемый посланниками Божиими, подобно Пророкам. Но тогда как так успокоивались мысли иудея, восставал новый смутительный помысл: как же это из наших-то многие и многие не верят новой проповеди, и притом перваки, коим должно бы быть впереди? Встречает этот помысл Апостол и отражает его.
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 3-3
Не смотри ты на это неверие. Оно не мешает делу Божию, издревле предначертанному. Не веруют: пусть их. Но Бог не смотрит на это неверие, а делает Свое дело. Обетовал Бог, что придет Избавитель; Он и пришел, и благовестие о Нем разносится по всей вселенной. То, будто Ветхий Завет неотложим, есть не Божия вера, а ложная вера ваших перваков. Божия же вера та, чтоб завет тот стоял до времени и в свое время престал, уступив место лучшему завету. Вот он ныне и престал, по Божию устроению, и мы о сем возвещаем вам. Таким образом вера Божия входит в дело и самим сим явлением своим на деле обличает лживость веры тех и лишает всякого веса то, что они не верят Новому завету. Их неверие никакой не наводит тени на веру Божию. Не колеблись их неверием и твердо держи в сердце, что престал закон и уже вошел в силу Новый Завет.
Надо заметить, что в первое время распространения Евангелия неверие иудеев, особенно знатнейших и ученейших, естественно возмущало покой веры верующих, и они, и сами для себя, и для других, держали наготове противовесные тому указания истории, что неверие предержащих не есть несомненно верное доказательство правоты их неверия и, следовательно, неправоты веры. Замечательна в сем отношении речь святого Стефана-первомученика в синедрионе. По всей истории проводит он цепь опытов упорного противления сильных иудеев намерениям и распоряжениям Божиим, — что самими слышащими его в настоящее время признается неправым. Потом заключает: жестоковыйнии и необрезаннии сердцы и ушесы, вы присно Духу Святому противитеся, якоже отцы ваши, тако и вы (Деян. 7:51). Из этого представления прямо следовало, что неверием предержащих иудеев нечего смущаться. Они всегда были таковы. Их неверие не должно колебать нашей веры и побуждать нас отвергать веру Божию. Такого рода оправдания веры, надо полагать, нередко происходили у христиан из иудеев как в беседе с другими, так и в размышлениях с самими собою. Это же восставляется в сознании иудея и здесь Апостолом. Что же, говорит, что некоторые не веровали? Некоторые только не веровали, а некоторые уверовали. Те знатны, богаты и славны; а эти невидны и не богаты. Две стороны пред тобою. Как первые уже не раз оказывались не стоящими в истине противниками Божиих повелений, то тебе, по другим побуждениям склоняющемуся к вере или уже склонившемуся к ней и принявшему ее, нечего смущаться по причине их неверия. Ибо это предполагало бы в тебе такое помышление, что Бог может не исполнить Своих предначертаний и отменить Свои преднамерения, встретив неверие некоторых. Но это значило бы, что Бог отступился от Своего слова в силу неверия их, что неверие их пересилило планы Божии и сделало, что Он оказался неверен Своим обетованиям. А так думать можно ли? (см.: Фотий у Экумения).
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 4-4
Да не будет — желательная форма речи, которая, однако ж, есть решительно утвердительная. Быть этому нельзя. Против этого восстают все религиозные чувства и помышление то подавляют в самом его возникновении. Не буди кому-либо так подумать о Боге и делах Божиих
Да будет же. Да содержит же всякий в уме своем и в сердце своем, никакого не допуская в сем колебания, что Бог истинен всегда и во всем, — как обетовал, так и делает; и ничто в мире не может помешать Ему исполнить Свои преднамерения.
Всяк же человек ложь, — то есть да будет же, — да будет он таким признаваем. Ложь, ψεύστης, — лжив. Бог всегда истинен и неложен в словесах Своих; а человек бывает лжив, заблуждается и упорствует в своем заблуждении, себя обманывая и других вводя в обман, нередко и с намерением. Потому если уже видеть ложь, то полагай ее не на Божией стороне, а на людской. В том, что видишь ты совершившимся пред очами твоими, понуждаешься ты видеть исполнение Божиих обетовании. Стань на сию сторону и признай то истинным, поколику Бога, явно свидетельствующего истину сию, исповедуешь истинным. А этих нецыих признай лживыми, претворяющими в себе истину Божию во лжу. То, что они, как видишь, берут будто верх, незначительно. Это только на время. И здесь еще Бог посрамит их, прежде чем пред всем миром обличит на суде Своем. Истина Божия восторжествует: ибо Бог всепобедителен. — Амвросиаст пишет: «оба положения, что: Бог истинен — и что: всяк человек ложь, — взяты из книги Псалмов (см.: Пс. 85:15; Пс. 115:2). Лживым называет он человека, поколику он не верит тому, что обетовал Бог; ибо, отрицая, что Бог даст то, что обетовал, он лжет. Будучи сам лжив, он по разным поводам и Бога представляет лживым, когда не верит обетованиям Его. Апостол называет лживым всякого человека, не верующего обетованиям Божиим. Но больше это наименование прилично иудеям, о которых здесь рассуждает он, в том отношении, что они, видя Христа, отвергли, что Он есть Тот, Которого обетовал Бог. За это справедливо признать их лживыми. Бог же истинен, ибо Он послал Христа, как обетовал».
В подтверждение высказанной истины Апостол приводит слова пророка Давида из покаянного псалма: яко да оправдишися во словесех Твоих и победиши, внегда судити Ти (Пс. 50:6). Ты всегда оправдываешься, или Ты всегда прав во словесех Твоих, и остаешься победителем, внегда судити Ти, — когда произносить станешь суд над кем; то есть когда станешь судить кого, то сей судимый сам сознается и исповедует, что Ты прав. Применительно к течению речи Апостола будет: неверие иудеев не опровергает истинности Божией. Бог всегда истинен в обетованиях Своих, всегда исполняет, что обетовал. Кто говорит иначе, тот лжив. Это подтверждает и пророческое слово, по коему Бог всегда прав бывает в словах Своих и победителем оказывается на суде. Святой Златоуст говорит: «если рассудить и сравнить, что Бог давал иудеям и как иудеи вели себя пред Богом; то победа на стороне Божией, Бог прав во всем. Бог сделал все с Своей стороны; но иудеи не стали от того лучшими». — Блаженный Феодорит приводит следующие примеры, как Бог оправдывается на суде. «Так и Израилю сказал: людие Мои, что сотворих вам? Или чим оскорбих вас? Или чим стужих вам? Отвещайте Ми (ср.: Мих. 6:3); потом (чтоб заградить уста им) подробно напоминает о благодеяниях. Так и устами Иеремии взывает: кое обретоша отцы ваши во Мне погрешение? яко удалишася от Мене, и ходиша в след суетных и осуетишася (ср.: Иер. 2:5) — и также прилагает перечисление благодеяний». Так Бог всегда оправдывается на суде обилием благодеяний, — тем, что всегда верно исполняет обетования Свои. «Побеждает Он, внегда судити, тем, что исполняет то, в исполнение чего не верят: ибо когда Ему не верят, значит, почитают слово Его лживым. А Он, исполняя то, о чем думают, что Он не исполнит того, побеждает, показывая, что Он истинен, а не верующий словам Его лжив» (Амвросиаст).
Можно несколько и расширить пределы сего слова так: пусть некоторые не уверовали; Бог же, несмотря на то, исполнил Свое обетование, — послал Сына Своего Избавителем миру, — и тем, что многие уверовали, показал, что точно словеса, вверенные иудеям, содержали предречения о Нем и все ветхозаветное учреждение служило приготовлением к принятию Его. Идет проповедь, Евангелие распространяется, — и дело входит в меру предречения о Нем. Но пусть иные останутся неверными: это только здесь. Настанет суд, и истина Божия восторжествует. «Узрят Сына Божия во славе, которой не хотели воздать Ему, и сознаются, что их неверие обетованиям побеждено истиною события» (Амвросиаст).
Так рассеявает Апостол недоумение, навеваемое неверием нецыих, и восставляет убеждение в победоносности истины Божией. В уме печатлеется славное течение вещей по предначертанию Божию и возвеличивается Бог во славе Своей, а иудей видится за неверие свое тем паче оскудевающим и обездоливающим себя. «Говоря о величии обетовании в словесах Божиих, Апостол по-видимому защищает иудеев; но при всем том выставляет на вид новое обвинение, доказывая, что они не уверовали словесам Божиим, которые служили к их чести» (блаженный Феофилакт). Но этим они не только не повредили славе Божией, а напротив, еще более возвысили ее.
Такое течение мыслей привело Апостола к новому возражению, которое, может быть, приходилось ему слышать и в самом деле, в своих рассуждениях с иудеями, особенно коринфскими, привыкшими, среди греков, к утонченностям.
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 5-5
Предыдущее поминание о неверии иудеев главным образом останавливает мысль на неверии во Христа Господа, которое в ту пору было на деле и всем явно. — Но неверие во Христа Господа, по пророческим обетованиям, должно сопровождаться страшными бедствиями для неверующих. Хоть эти бедствия тогда еще не последовали, но Апостол не сомневался, что они вот-вот настанут, или, может быть, он уже прозревал начатки их. Приводя место из пророка Давида: победиши, внегда судити Ти, — он, может быть, на это намекал. Но как пред этим он разъяснил, что неверие иудеев явило истину Божию к славе Божией; то у иудея, научившегося схоластике у греков, могли родиться такие мысли: если наша неправда возвеличивает правду Божию, то за что же на нас наносить гнев? Это было бы несправедливо. Как ни нелепо такое помышление, но оно могло умалять страх суда Божия, успокоивать начавшего смущаться невера и тем пресекать путь его к вере. Провидя это, Апостол говорит как бы иудею: ты не веруешь и думаешь, что это — ничего. Нет, грозные суды Божии падут на главу твою. Да не прельщает тебя и тот изворот лжи, что будто поелику твоя неправда Божию являет правду, то Бог не наведет на тебя заслуженной тобою кары за твое неверие. Разве можно так рассуждать, что поелику наша неправда Божию правду составляет, то Бог был бы неправеден, нанося гнев и потому не нанесет его? Не изволь так рассуждать. Не миновать тебе кары Божией, и Бог, нанося на тебя гнев, нисколько не окажется неправедным. Такая мысль прямо идет к цели Апостола — поколебать самоуверенность иудея и, возбудив чувство опасения за себя, расположить к покаянию и вере.
По человеку глаголю — прибавил Апостол, чтобы показать, что у него самого не повернулся бы язык сказать так и на мысль бы это никогда не пришло; но люди, как я слышал, иногда так рассуждают. В греческом такая мысль: если наша неправда правду Божию являет в славе, то не будет ли несправедлив Бог, наводя гнев? Это, говорит, я по человеку говорю. «Заметь благоговение Апостола! Сказав: не будет ли неправеден Бог наносяй гнев? — присовокупил он: по человеку глаголю. Так сказал бы всякий, рассуждая по человеческому разуму» (святой Златоуст). «Не о себе, говорит, произношу это, но привожу рассуждения других» (блаженный Феодорит). Или по человеку глаголю — лучше соединять с следующим: да не будет, — в той мысли, что если и по-человечески рассуждать, то этого никак сказать нельзя. У Бога же могут быть такие основания, до которых нам и не домыслиться. «Так, говорит, я отвечаю в оправдание Божие по человеческому разуму, то есть как только может отвечать человек здравомыслящий: ибо действия Божии имеют некоторые непостижимые для нас основания, и превосходят человеческий разум, и не нуждаются в защите нашей» (блаженный Феофилакт). «Ибо праведный суд Божий несравненно превосходит то, что справедливо по нашему рассуждению» (святой Златоуст).
Умствование, — будто Бог был бы неправеден, если бы наказывал тех, неправда коих Его правду являет, — истины не составляет, а есть хитрая изворотливость лукавого ума (адвокатского). Неправда означает здесь то же, что впереди неверие. Не уверовали иудеи, после того как были к тому руководимы во всю свою историю, потому неправы. Но Бог, несмотря на то, исполнил Свое обетование: пришел Господь и устроил спасение всех. Это оправдало истину обетовании и явило в сильном свете беспредельную благость Божию, — что и означают слова: Божию правду составляет. — Составляет — с греческого: представляет, являет, — делает то, что над нашею неправдою ярко сияет правда Божия; но, осиявая ее, сама с нею не сочетавается, не составляет одно с нею. Апостол здесь выставляет именно это несочетание, и правде Божией отдает свое, и неправде нашей — свое. Наша неправда по своей ли природе и по нашему ли намерению являет правду Божию? Нет, неправда наша существенно есть неправда; и мы, предаваясь неправости, думать не думали, что чрез то проявится правда Божия, да и странно было бы так думать; мы только своему мудрованию следовали и свою волю творили. Если теперь над таким родом действования нашего воссияла правда Божия, то сия последняя никак не может быть относима к первому, как плод, и, следовательно, придавать ему право на вознаграждение или по крайней мере прикрывать его от праведного гнева и наказания. Бог по беспредельной премудрости и благости Своей делает, что наша неправда являет Его правду. Ему и слава; нам же гнев. Ибо это никак не превращает нашей неправды в правду.
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 6-6
К общему верованию в беспредельную правду Божию и относится Апостол в опровержение того хитроумия. Как можно какую-нибудь неправду в каком-либо отношении видеть в Том, Кто всеми исповедуется Судиею всей вселенной? Это верование неразделимо с чувством правды Божией и убеждением в Его правосудии; потому одно сильно рассеявать всякую тень, наводимую хитроумием на правду Божию. Если Бог исповедуется Судиею вселенной, то Он беспредельно правосуден. Если правосуден, то нельзя видеть какую-либо неправду в том, что Он присудил вам наказание за ваше неверие и наведет его на вас вскоре.
В словах: како судити имать? — можно видеть и такую мысль: иначе и суду незачем быть. Наказывает ли нас здесь Бог или не наказывает, то и другое являет Его славу: если наказывает, это являет правду Его, если не наказывает, это являет Его долготерпение. В первом случае правосудие удовлетворено, потому не для чего быть суду; во втором явлена слава Божия, потому не за что обвинять, следовательно, и судить. — Если такое умствование справедливо, то как же веруем, что Бог имеет судить миру? И наоборот, если это верование так обще и так глубоко укоренено в умах и сердцах наших, что мы не можем отказаться от него или допустить мысли, противные ему; то надобно признать ложным то умствование и его отвергнуть (см.: Амвросиаст).
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 7-7
Повторяет Апостол предыдущее ложное умствование яснее и полнее. Это вопрошение надо ставить в связи с предыдущим так: как Бог имеет судить мир, если справедливо такое умствование, что поелику истина Божия с избытком проявилась в моей лжи к славе Божией, то меня не следует осуждать как грешника? Апостол поставляет себя на месте иудея неверующего и от своего лица излагает его хитроумие. Если истина Божия, Божия истинность — то, что исходящее из уст Божиих есть всегда совершеннейшая истина, — если это неотъемлемое свойство Божеского естества избыточествова — с избытком проявилась: в моей лжи, — в том, что я не поверил обетованиям Божиим и извратил их смысл. Бог ясно предвозвестил, что придет Избавитель, и как придет, и каков Он будет. Иудеи, особенно знать их предержащая, все эти предречения извратили и таким образом превратили истину Божию во лжу. Несмотря на это, Бог исполнил Свое обетование: в лице Христа Спасителя скончалось все написанное во пророцех и псалмех. Ложь иудейская не затмила сей истины; а напротив, послужила только к тому, что Бог, в явление Своей истины, усугубил вокруг Лица Господа Иисуса поразительнейшие свидетельства того, что Он есть истинно обетованный, — и притом как в жизни Его земной, так и после нее во время проповеди Евангелия о Нем. Это избыточество свидетельств истины о Христе Иисусе в блистательнейшем свете явило истину Божию и являет, и все, кои от истины, приемлют ее. Круг верующих расширяется, и вместе с тем множится слава Божия. Все исповедуют сие и прославляют всеблагого Бога, спасающего нас чрез такое торжественное утверждение на земле истины Божией, несмотря на неверие иудеев. Все сие оправдывалось тогда самыми событиями.
Так Бог устроил; но это никакого не дает оправдания неверию иудеев. Слава Божия славна, а неверие иудеев остается бесславным. Умствование иудея: поелику мое неверие извлекло у благости Божией разительнейшие свидетельства истины Божией, которые чрез подтверждение ее и убеждение в ней явили славу Божию в блистательнейшем свете; то за что меня осуждать? — скорее, следует наградить меня (см.: блаженный Феофилакт), — такое умствование остается нелепейшим, — и, следовательно, наказание иудея за неверие — праведнейшим, — пред лицом того одного всеобщего убеждения, что Бог имеет судить миру.
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 8-8
Итак, умствовать таким образом никак нельзя, и Бог, наказывая иудея за неверие и превращение истины во лжу, не неправеден. Пусть Бог против неправды нашей проявляет вящую правду Свою, пусть истину Свою среди мрака лжи нашей облиставает ярчайшим светом к славе Своей, пусть из нашего зла извлекает большее добро, — все сие служит к одному лишь прославлению Бога, а не к нашему оправданию. Несмотря на такое устроение дел промышлением Божиим, правда остается правдою, а неправда — неправдою, истина — истиною, а ложь — ложью, добро — добром, а зло — злом. Если бы было иначе, если б то, что Бог из нашего зла извлекает добро, служило в оправдание нам и не только уничтожало достойную кары злобу зла, но и делало его достойным награды; тогда следовало бы: делай больше зла, чтоб пришло больше добра. А это возмутительная нелепость, которая вызывает отвращение к себе, вместе с тем, как произносится.
Вот мое учение, вот что я внушаю и на чем настаиваю! Так учу, а не так, как иные говорят про меня, будто я говорю: сотворим злая, да приидут благая. Это явная на меня хула и клевета. Враги мои придумали это, чтоб распространить предубеждение против меня и, прежде чем кто услышит что от меня, заградить слух его к принятию проповедуемой мною истины Божией. Если в сей истине Божией — спасение людей, если то, чтоб проповедовать ее всем всюду, есть непременная воля Божия; то распространяющие такие лживые о мне слухи противятся благим намерениям Божиим и пресекают пути добра во спасение людей, то есть суть богоборцы и человеконенавистники. На таковых воистину праведен суд Божий!
Такую клевету возносили на святого Павла враги его, надо полагать, из иудеев. Святой Павел учил, что для принятия в Царство Христово не требуется никакая заслуга предварительная. Как кто ни будь праведен, не правда его вводит в сие Царство, а вера; и, напротив, как кто ни будь грешен, не грех заключает ему вход в сие Царство, а то, если не уверует. Все сие есть дело благодати Божией, и бывает так, что идеже умножися грех, преизбыточествует благодать (ср.: Рим. 5:20). — Но, уча так, Апостол имел в виду только вступление в Царство благодати; от тех же, которые вступили в него, требовал совершеннейшей святости, даже и называл их не иначе как святыми, показывая, что быть в Царстве Христовом и быть грешну — вещи несовместимые и немыслимые. Что убо? Пребудем ли во гресе (по принятии благодати, или вступлении в Царство Христово верою)? Да не будет (ср.: Рим. 6:1). Так учил Апостол; и так это самым делом совершалось. В Царство Христово принимались все без различия; но от вступивших в него требовалась совершенная святость, и кто не являл ее и падал в грехи, изгонялся вон. — Но враги святого Павла смешали эти два пункта, совершенно различные, и взводили на него хулу, будто он учил вообще: сотворим злая, да приидут благая. Он и припомнил это теперь: из вашего хитрословия прямее выходит то положение, которое вы мне навязываете. Но если оно, по вашему суду, нелепо, то бросьте и то умствование, будто Бог неправеден, если наводит гнев на тех, которые неправдою своею являют правду Его в славе.
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 9-9
Кто спрашивает? Можно полагать, что Апостол от себя спрашивает, ставя и себя в ряд иудеев; и можно полагать, что спрашивают иудеи. — Иудей предложил вопрос: что убо лишшее Иудею? — надеясь прикрыться от осуждения преимуществом иудея. Отвечая на этот вопрос, Апостол прямо сказал: много, по всякому образу; но потом в дальнейшем объяснении представил такие соображения, из которых выходило, что это многое не служит в оправдание иудеям, что при всем том не избежать им суда или по тому самому паче и подлежат они ему. Предполагая, что это ясно вообразилось в уме иудеев, он обращается к совопроснику своему и от себя дает ему вопрос: после всего сказанного мною, как думаешь, имеем мы преимущества? Можем спрятаться за них и ими прикрыться от суда Божия? Он и себя ставит в ряд их, чтобы смягчить очевидный ответ, — неприятный.
Но так же могли спросить и иудеи. Апостол не сказал прямо, что преимущества не укрывают от суда, а такую вел речь, чтобы иудеи сами то вывели; а им этого не хотелось. Вот они и задают вопрос: и так что же? Скажи нам прямо, преимеем ли? Имеем ли мы какое преимущество? Апостол удовлетворяет их желание и говорит теперь прямо: никакоже. — Преимущества и были, но дела наши отняли у них все значение; по причине этих дел мы и остались без всяких преимуществ. Блаженный Феофилакт пишет: «хотя и имели они (то есть иудеи) некоторое преимущество, как избранные Богом; но как делами своими они обесчестили почтившего их честию и избравшего их Бога, то не только уже не имеют никакого преимущества, но и подвергаются большему осуждению. Говорит как бы от лица иудеев: что убо? Преимеем ли? — то есть имеем ли какое преимущество, превосходим ли других, угоднее ли прочих Богу мы, иудеи, которые получили закон и обрезание? Никакоже, — то есть нисколько. Ибо иудеи, чтобы не сказать больше, согрешили так же, как и язычники».
Такой приговор из уст апостола Павла мог показаться жестким и помешать благотворному действию его обвинительной речи. Почему он спешит отклонить это, говоря: не я это говорю; Пророки гораздо прежде меня предукорили нас в этом. Предукорихом, προητιασάμεθα, — может быть переведено и так: предукорены, прежде обвинены есмы, — как и делает славянский наш перевод в подстрочном замечании. И это как по течению речи, так и по намерению Апостола должно почесть ближайшим к подлиннику переводом. Апостол и себя ставит в ряд иудеев, хотя уже давно вышел из них, чтоб показать, что он и себя никак не исключает из-под этих предосуждений и что они-то послужили ему побуждением укрыться от гнева Божия на основании их под покров благодати, показав же это, и их расположить к скорейшему подражанию себе в сем деле. Он говорит как бы: давно уже это было предвидено; нечего потому этому дивиться или этого дичиться и отрицаться, а скорее, следует, сознавши истину сего, поискать вернейшего способа, как избыть от обвинения.
Нет нужды восставать и против строчного перевода: предукорихом, — то есть мы пред сим укорили, обвинили, доказали виновность. Если так, то будет значить, что Апостол указывает здесь на свою предьщущую речь, в коей точно он доказал, что и язычники, и иудеи равно под грехом суть. — Под грехом быти, — что грешны и безответны в грешности, подлежат за нее суду и осуждению. Ибо не по неволе какой грешили, а по своему злому произволу, не по насильственному игу подведены под грех, а по самоугодию устремились к нему и погрязли в нем. Под грехом быти — может означать: и грешат, и под гневом Божиим за грех состоят. — Иудеи же и Еллины. Мысль такая: иудеи не меньше еллинов, или подобно еллинам, или так же, как еллины. Ибо речь об иудеях; к ним и пророческие обличения обращаемы были. Еллины здесь стоят в виде сопоставления.
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 10-10
«Апостол обвинил язычников, обвинил иудеев; следовало уже говорить об оправдании, — об оправдании чрез веру. Ибо если не помог закон естественный, не больше сделал и закон писанный, напротив, тот и другой послужили бременем для людей, которые не воспользовались ими как должно; то нет уже иного средства спастися, кроме благодати. Итак, скажи и открой нам оное, Павле! Но Апостол еще не дерзает, опасаясь бесстыдства иудеев, а снова обращается к их обвинению. И сперва представляет обвинителем Давида, который пространно изображает то, что Исаия выразил кратко. А сим хочет наложить на слушателей крепкую узду, дабы всякий из них, по заграждении ему всех путей обвинениями Пророков, не мог уже вырваться и ускользнуть, когда будет пред ним раскрыто вполне учение о вере. Пророки же выставляют три самые тяжкие вины, именно: что все без исключения делали зло; что делали зло без всякой примеси добра, предаваясь единственно порокам; и, наконец, делали зло со всем усилием» (святой Златоуст).
Якоже есть писано — прямее идет к переводу; предукорены, прежде обвинены есмы. Предобличения берет святой Павел из псалмов и из пророка Исаии. Сначала приводит такие проречения, которыми обличается неправость вообще, а потом такие, которыми обличаются главнейшие виды неправости — нечествование пред Богом, нелюбие и злотворство в отношении к ближним. Замечательно, что нечестие пред Богом поставляется в начале и в конце, надо полагать, как источник и плод неправостей пред ближними.
Слова: несть праведен никтоже — буквально не содержатся в приводимых местах. Они выражают общий смысл их и принадлежат святому Апостолу, как надписание пророческих изречений, сводимых воедино. Понимая это так, слову: праведен — надлежит дать обширное значение: праведен во всем, и пред Богом, и пред людьми, а по противоположности — неправеден, — тоже во всем и пред Богом, и пред людьми. Потому в: несть праведен — надо видеть не ту мысль, что иногда грешит или бывает неправеден, а ту, что совсем погряз в неправде, только и замышляет, только и делает, что неправду. И таковы все, — никакого исключения.
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 11-11
У Пророка говорится, что Бог приник только на землю, чтоб посмотреть, есть ли кто разумеваяй или взыскаяй Бога (Пс. 13:2; Пс. 52:3). Но как он вслед за сим прибавляет: вси уклонишася; то этим дает понять, что Бог, приникши на землю, не увидел никого, кто бы разумевал и взыскивал Бога. — Святой Апостол эту мысль и берет, выражая ее по течению речи не вопросно, а утвердительно: несть разумеваяй, несть взыскаяй Бога.
Этим означается вообще богозабвение, жизнь без всякого внимания к Богу, как будто Бога совсем нет. Но можно различать в каждом из сих терминов особенное значение. Разумение Бога — занятие ума Богом, чтоб познать и созерцать Его беспредельные совершенства, Его творчество и, особенно, промыслительное о нас попечение. Взыскание Бога — устремление к Нему сердцем и направление всей деятельности своей к тому, чтоб стяжать Его и в себе Его иметь, как первое всенасыщающее сокровище. Сие последнее есть цель наша последняя; разумевание Бога, познание Его чрез рассуждение о Нем открывает в Нем наше сокровище; а это открытие вызывает устремление к Нему сердца и возбуждает энергию деятельных сил к достижению Его и обладанию Им. Когда нет разумевания Бога, нет и взыскания Его. Нет взыскания — нет стяжания и обладания, — нет общения с Богом: человек вне цели своей. Почему должен блуждать и влаяться. Не Богом занят ум, не к Богу лежит и сердце. Но как ни ум, ни сердце не могут пребывать праздными, то, отклонясь от Бога единого, устремляются к тварям — многим и, запутавшись среди них, теряют правое свое направление и производят только всякую неправду. В ней только искусны, в ней только находят вкус, к ней только льнут сердцем и устремляют свои деятельные силы.
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 12-12
Это слово в слово 3-й стих 13-го псалма, или 4-й — 52-го. (Пс. 13:3; Пс. 52:4) Он показывает, как за упадком благочестия и богобоязненности последовал упадок доброй нравственности.
Вси уклонишася — откуда и куда? Как выше говорилось о богозабвении и пресечении стремления к Богу, то: уклонишася, — надо полагать, продолжает ту же мысль — уклонились от Бога умом и сердцем. Уклониться же так от Бога — значит: уклониться и от воли Его, и от путей Его, от заповедей Его, — или от богоугождения к самоугодию. Если теперь самоугодие действуется чрез удовлетворение страстей — похоти, гнева, гордыни, своекорыстия, зависти и прочего, то уклонившийся от Бога естественно ниспадает в страстность, которая, держа его в своих узах, делает негожим ни на какое добро. Почему и говорится: вкупе непотребны быша. Вкупе, άμα, — вместе с тем. Вместе с тем как уклонились от Бога, стали непотребными, то есть негожими ни на какое добро; потому что овладевшие ими вследствие уклонения от Бога страсти отбивали их от добра и увлекали на противоположное зло.
Несть творяй благостыню. Благостыня, χρηστότης, — благое, на всякое добро готовое сердце со всяким самопожертвованием. Наблюдай за людьми, когда они бывают в добром расположении духа, и поймешь, что есть эта благостыня. Люди в таком состоянии от какого доброго дела откажутся и от какой жертвы уклонятся? Все у них стали братья и сестры, и все их достояние стало общим; и не достояние только, но и жизнь готовы они отдать, чтоб только благо было другим. Вот это благостыня! Она есть прямое отражение благости Божией и изливается в сердце от богообщения, при богобоязненности и боголюбии. Уклонившийся от Бога и ниспадший в страстность не может уже проявлять сей черты богоподобия. Ибо душа страстности есть эгоизм, который, поставив себя целию, все прочее обращает в средство. Какое потому при нем место благостыни? Благостыня имеет в виду благо только других, а он только свое. Они отрицают себя взаимно. Таким образом работающий страстям естественно несть творяй благостыню.
Творить благостыню — значит: делом исполнять, к чему клонит благорасположенное сердце. Потому в изречении: несть творяй благостыню — можно видеть такую мысль: нет никого, кто бы исполнял делом добрые внушения сердца и совести. Это будет значить, что стали непотребны, но не до того, чтоб ничего доброго уж и на ум им не всходило. Нет, — и на ум всходит добро, и позыв на него чувствуется; но в то же время поднимается страсть, подавляет сие доброе и не дает им творить благостыню. Бог создал наше естество добрым и вложил в него всякого рода добрые расположения. Пришли потом страсти и отодвинули назад сии добротности. Они живы и дают о себе знать каждый раз, как представляется случай; но власти не имеют. Господин их — человек — отталкивает их и дает силу страстям, как иной законную жену загоняет в угол и любодействует с чужими. В этом отношении нетворение благостыни бывает не просто потому, что одни злые помышления и желания роятся в душе, но потому, что в борьбе с благостынею они подавляют всякий раз добрые внушения, возникающие в сердце. Это усугубляет вину.
Несть даже до единого. Один от другого перенимали и стали все как один непотребны и безблагостны. Страсти, обобщившись и завладевши всеми, не давали уже показаться среди них ничему противному страстям, коим служат все. Как внутри отталкивается всякое доброе помышление и чувство, так вне никто в таком обществе не смеет поднять голоса в противность общей страсти. Всякий вновь рождающийся в сем обществе или поступающий в него совне поглощается общим духом или извергается вон.
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 13-13
Первая половина стиха взята из 5-го псалма, стих 10; вторая — из 3-го стиха 139-го псалма. (Пс. 5:10, Пс. 139:3)
Гроб отверст гортань их. Что внутри, то и на языке. Что замышляют, в чем находят удовольствие, на что обращены все планы, о том и речь у них всегда. И как там преобладает непотребство и безблагостность; то это же господствует и в беседах. Гроб отверстый распространяет зловоние и дает знать, что в нем тлеет тело человека. И язык уклонившегося от Бога и впадшего в непотребство и злобу распространяет зловоние нечестия, непотребства и злости и дает разуметь, что душа его тлеет от разлагающего ее действия страстей. — Что в каждом речь, то в обществе — литература. По ней можно узнавать, каково общество.
Языки своими лщаху. То вообще о языке страстных сказано; теперь переходит к перечислению видов непотребства языка. Первое — лесть. Лщаху — έδολωϋσαν. — Δόλος — злокозненность. Злокозненность языка есть искусство прикрывать злые цели доброю речью и чрез то вводить другого в обман и в ущерб своих ради выгод. Это прямое следствие эгоизма. Сходится ли эгоизм с эгоизмом или эгоизм с благостынею, эгоизму без лести нельзя действовать. Там потому, что иначе, раздражив эгоизм другого, возбудит себе противодействие; здесь потому, что иначе, обнажив себя, обнаружит в себе то, от чего отвращается благостыня. Страстному эгоизму неизбежно приходится потому хитрить, прикрывая себя лестию.
Яд аспидов под устнами их. — Под устнами — под речами или в речах. Яд аспидов — зловредность и пагуба. Послушайся только того, что они говорят, и зло постраждешь. Будет с тобою то же, что с приявшим яда аспидова. — Этим означается высшая степень того, что означает изречение: языки своими лщаху. Когда языком льстят, еще наводят только на зло, вплетают в какие-либо дела и предприятия, от которых тем вред, а им выгода; а когда яд аспидов в речах, то зло впускается в душу вместе с речами. Тут можно разуметь хулителей путей Божиих и распространителей злых учений. Прикрыв ложь красным правдоподобием, вводят ее в душу и, изгнав из нее истину, оядотворяют сею ложью.
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 14-14
(ср.: Пс. 9:28).
Другие два вида непотребства языка: клятва и горесть. — Прежде указано прикрытое зло языка, а здесь открытое. Клятва, αρά, — клятьба; горесть, πικρία, — речь огорчающая, горечь в душу вносящая. Полна суть, γέμει, — кишат, битком набиты. Указывается или особый класс непотребных по языку людей, или особое состояние тех же льстивых и аспидоядных: не всегда успевают прикрывать зло, прорывается оно. И тогда изрыгается то клятьба, — чтоб тебе то и то пострадать и подобное; то горечь — речи уязвляющие, в виде ли тонких намеков или в виде грубой брани. То и другое в среде страстных в ходу. Образованность и цивилизованность не спасает. Когда сердце взяло, пошли и тут клятва и горечь, нередко в более отвратительном виде, потому что более имеется способов выразиться посильнее.
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 15-15
(ср.: Притч. 1:16; Ис. 59:7).
После безблагостности языка — безблагостность дел во взаимных отношениях друг к другу. Ибо ноги, руки, пути — в слове Божием означают поведение людей, обычный им образ жизни и деятельности. Скоры ноги — потому что сильно желание, неудержимо влекущее к делу. Как то, к чему так стремятся, есть пролитие крови; то этим выражается кровожадность. Идти это может только к разбойникам. Но и у них жажда крови не главное, а случайность, главное же — корысть. Прямо пролитие крови имеют в виду только месть и личная вражда. Общим, следовательно, этого вида безблагостности считать нельзя. Итак, если пролитие крови понимать в собственном смысле, то здесь указывается частное некоторых лиц злодейство. Обобщает его Пророк и за ним святой Апостол потому, что если оно является в некоторых, то, значит, доходить до такого неистовства не чуждо иудеям. Но можно под пролитием крови разуметь лишь чувствительное уязвление и у ранение другого. В таком случае здесь будет выражаться состояние гневного и рассердившегося. В гневе и сердцах, как отличительная черта, у всех является желание уязвить другого, дать ему почувствовать не словом, а делом. И тут мелькает маленькое желание пролития крови. Если так понять пролитие крови; то обобщение его не представляет ничего недоуменного. Апостол обличает в иудеях преобладание нелюбовных и враждебных чувств и дел.
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 16-16
(ср.: Ис. 59:7).
Сокрушение, σύντριμμα, — сотрение; озлобление, ταλαιπωρία, — всякого рода беды, чувствительные и болезненные. Где пройдет шайка злодеев, там домы разграблены, разорены и пожжены, жители побиты, изранены и разогнаны. Вот сокрушение и озлобление! Но выдаются такие личности, которые, живя среди других, с кем ни сойдутся, непременно озлобят его и сокрушат, — сделают чувствительное зло. Между тем уличить их бывает не всегда возможно: действует сам озлобляемый, а те будто ничего не знают. Иные, впрочем, оглашаются такими, и народный приговор предостерегает от них: с этим не связывайся, — жалеть будешь. На путех их — вслед за ними идет, или они оставляют по себе. Как огню нельзя пройти где, не пожегши, так им — не сделавши зла.
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 17-17
(ср.: Ис. 59:8).
Это будто сведение воедино всего сказанного о безблагостности языка и обычного поведения. — Когда языком язвят и делом причиняют вред, какой от них мир? Немирность и распространяется ими всюду. Эгоизм, — страсти, — есть разлагающая сила, как симпатия, — благорасположение, — соединяющая. Где эгоизм с страстями, там невозможен мир и миролюбивое настроение: ибо они все к себе тянут; тогда как при мире многим надо жертвовать. — Почему справедливо о них говорится: пути мирнаго не познаша. Ни в мысли, ни в целях не имеют того, чтоб устроять и хранить мир. И не понимают, сколь это нужно, и для чего нужно, и как это делать. Мирность — для них неведомая земля.
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 18-18
(ср.: Пс. 35:2).
Начато изображение худости иудеев, со слов пророческих, богозабвением и кончено бесстрашием пред Богом. То и другое означает отпадение от Бога, вследствие которого извращается нрав. И народное присловие то же выражает, когда в лицо злодею и обидчику говорит: Бога ты не боишься. Бога исповедует, и суд Его признает, и ада не отвергает; а между тем страха Божия не имеет. Как это возможно и в ком? Возможно под прикрытием обольстительного изворота: ныне сделаю по желанию своего сердца, а завтра покаюсь. Можно предполагать, что злодеи не все замышляют до конца злодействовать, а злодействуют будто вынужденные обстоятельствами. Но все же страха Божия и в таких нет, а возможен. И бывает, что многие из них образумливаются. Но бывает и то, что, от злодейства к злодейству переходя, ожесточаются сердцем и по множеству злодеяний теряют всякую надежду помилования: вследствие чего предаются в руки злого произволения своего и появляющуюся мысль о Боге прогоняют враждебно, с неприязнию. Это настроение — сатанинское.
Таково изображение худости иудеев в параллель худости язычников. Сличив то и другое, видим, что и там и здесь все извращение нрава проистекает из отпадения от Бога умом и сердцем. Но замечательно, что, тогда как язычники, отпадши от Бога, ниспали в самую грубую похотливость и потом уже во всякого рода неправды, — иудеи, перестав разумевать и взыскивать Бога, предаются прямо делам неправым и безблагостынным. И по истории видно, что хотя и иудеи впадали в грехи похоти плотской, но среди их не было такого разлияния блуда, как среди язычников. Святой Апостол и не счел нужным особенно выставлять этого порока на вид.
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 19-19
Как будто Апостол слышит возражение со стороны иудеев: да это все, что ты привел, не к нам относится, — и спешит предотвратить его, говоря как бы: не к вам! — К кому же будет говорить закон, как не к сущим в законе, — как не к вам? — разумея под законом все ветхозаветное Писание, так как выше приводил он места из псалмов, притчей и пророка Исаии. — Так разумеет сие святой Златоуст: «иудеи могли возразить: не об нас говорится сие. Апостол и говорит: какая была нужда Пророку, посланному для вашего исправления, обличать других? Закон дан не другому кому, а вам. — Законом здесь называет святой Павел весь Ветхий Завет». Так и все наши толковники. Цель у Апостола та, чтоб отнять у иудеев все предлоги, какими, к своему самообольщению, могли бы они высвобождать себя в мыслях своих от суда и осуждения Божия. К этому направлена вся речь его к иудеям с первого поминания их вместе с язычниками (см.: Рим. 2:9-10) доселе.
Да всяка уста заградятся. Об язычниках уж и говорить нечего: они безответны. Но и вы, хоть имели бы что-нибудь сказать в свое оправдание, не можете того выставлять; потому что своею неверностию сами себя лишили всех преимуществ и праведно осуждаетесь Пророками. И вы безответны. И таким образом все уста заграждаются, — никто ничего не может представить в свое оправдание. Дает доразуметь святой Павел: Пророки издали провидели, что вы будете вывертываться из-под суда; потому так тяжко и обвинили вас, чтобы заградить вам уста, дабы вы, вникнув в дело, признали их осуждение справедливым, обвинили себя, пришли в раскаяние и искали оправдания в том, в чем искать его указывает вам Евангелие.
Так излагает течение мыслей святого Апостола святой Златоуст: «Апостол доказывает сим, что сие сказано не просто в обвинение, но дабы закон пролагал также путь вере. Таково согласие Ветхого Завета с Новым, что обвинения и обличения имели, без сомнения, целию отверсть в слушателях светлую дверь веры. Поелику иудеев то особенно губило, что высоко о себе думали, что, не разумея правды Божией и свою правду стараясь выставить, не покорялись они правде Божией; то закон и Пророки предварительно укрощали их высокомерие и низлагали надменность, дабы, пришедши в сознание своих грехов, отложивши свое высокомерие и увидевши себя в крайней опасности, притекли они с полным усердием к Давшему им прощение грехов и приняли благодать чрез веру. Сие самое и давал здесь разуметь Павел, говоря: да всяка уста заградятся. Показывает он, что иудеи хотя не смеют похвалиться делами, но хвастливы и бесстыдны на словах. Посему в собственном смысле употреблено выражение: да всяка уста заградятся; им изображается бесстыдное и непомерное хвастовство иудеев, а равно и то, что язык их надлежало всеми силами обуздывать. Он был неудержим, подобно стремительному потоку; но Пророк обуздал его. Когда же Павел говорит: да, — разумеет не то, что для того грешили, дабы заградились уста их; но для того были обличаемы, чтобы, нагрешивши, сознавали то».
И повинен будет весь мир Богови. — Повинен Богови — виновен пред Богом. Язычники и не поперечат тому, сознают себя такими. Если теперь и вы примете на себя обличение пророков и сознаетесь, что не имеете чем оправдаться, то выйдет, что весь мир, не по суду только внешнему, но и по собственному сознанию, виновен пред Богом. Все должны сознать, что открывающийся с небес гнев Божий, — суд и осуждение, — праведен и неминуем. «Не сказал: иудеи повинны будут, — но: весь род человеческий. Ибо как словами: да всяка уста заградятся, — Апостол метит (более) на иудеев, хотя и не сказал того ясно, дабы речь не сделалась колкою; так слова: повинен будет весь мир Богови — относятся вместе и к иудеям, и к язычникам. Но и сие не мало служит к сокрушению высокоумия иудеев, когда они и в сем отношении не имеют никакого преимущества пред язычниками, но, в деле спасения, наравне с ними поставлены. Ибо повинным в собственном смысле называется тот, кто не может защитить сам себя, а имеет нужду в посторонней помощи. Таково и наше (с вами) положение (говорит как бы Апостол), после того, как мы погубили дарованные нам средства ко спасению» (святой Златоуст).
Толкование на группу стихов: Рим: undefined: 20-20
Что иудеи виновны пред Богом безответно, сие доказал Апостол выше несообразным с законом поведением иудеев и пророческими о них приговорами. Теперь на то же наводит из существа самого закона, как бы так: и думать не думайте — оправдаться делами закона; не на то закон дан, а на то лишь, чтоб всегда представлять пред очи ваши познание греха и руководить вас к сознанию грешности. Вполне раскрывает Апостол сие положение ниже, здесь же только выставляет его.
Плоть — человек, плоть носящий; не оправдится всяка плоть — то же, что: никакой человек, плоть носящий, не оправдится пред Богом делами закона. — Дела закона — дела, сообразные с законом. Но какой здесь разумеется закон? Тот ли только, которым определялись жертвы и очищения, или вместе и тот, которым определялись благочестие и добродетель? И тот и другой. Первый не мог оправдывать существенно потому, что не имел в себе самом силы оправдательной, а служил лишь знамением и указанием на то, в чем истинно оправдательная сила. Феодорит пишет: «это все служит знамением иного, а само по себе, будучи исполнено, недостаточно к тому, чтобы совершающего это сделать праведным». — Второй хотя и мог бы оправдывать сам по себе, — ибо в чем и оправдание, как не в полном исполнении законов благочестия и добродетели? — но нет надежды получить сим путем оправдание потому, что по немощи своей не можем мы исполнить сего в должной полноте: так что и сей закон бессилен к оправданию нашему, хотя не сам по себе, а по нашей вине. Почему и выражение такое употребил: всяка плоть, — чтоб указать, где источник бессилия, — не в законе, а в нас. Яко человеки, плоть носящие, не можем мы исполнить закона; потому и думать нечего, чтоб кто-нибудь мог оправдаться сим путем. «Попользовал бы закон, конечно, если б сохранили его те, которые получили заповеди его; поелику же не сохранили, то по сей случайности он больше повредил, не по природе своей, но по злонравию тех, кои не соблюли его, — по их худобе» (Экумений).
Законом бо познание греха. Закон определял все, как надлежало действовать, во всяком случае; но поелику не давал силы к исполнению того, а плоть увлекала к противному, то он освещал только грешность. Приявший закон видел, в каком случае, как грешит, и не мог не сознавать, что грешит, а как выпутаться из этих уз греха, не видел. Только и давал ему закон, что научал познавать свою грешность; но как и при сем познании грех все же действовал и увлекал, то это познание лишь увеличивало грех: «ибо кто грешит с сознанием, тому грозит большее наказание» (блаженный Феофилакт). «Закон больше стыдит тебя, потому что обнаруживает грехи твои. Он был причиною того, что грех стал тебе известен; но в твоей было воле бежать греха. Поелику не бежал, то навлек на себя большее наказание, и вразумление закона привело тебя к большей казни» (святой Златоуст). Но и это последнее, — подлежание вящему наказанию за грешение с сознанием, — соответствует цели закона. Таково и назначение его, чтоб держать в сознании грешности и вследствие того безответности пред Богом.
При всем том, однако ж, никак нельзя думать, чтобы грех был нечто роковое, — такое, что невольно влечет к преступлению — хочешь или не хочешь. Плоть действительно влечет, но преступление всегда совершается потому, что человек сам самоохотно вожделевает противного закону. Почему по преступлении закона человек стыдится и чувствует угрызение совести. Это есть свидетельство того, что согрешивший мог не грешить, но не хотел отказать своему пожеланию злому.
Нельзя также думать, что поелику делами закона не оправдится никакая плоть, то дела закона уже не нужны. Нет; в том и оправдание, чтоб явиться во всем исправным, исполнив все требуемое законом. Исполни всю волю Божию, и спасешься. Так неоднократно говорил Спаситель, так внушали Апостолы. В том и все домостроительство спасения, чтоб возвесть нас в состояние, в коем мы являлись бы совершенно правы пред законом. Затем отпущение грехов, затем благодать на делание всякого добра. И для иудея, и для еллина, и ныне для христианина — одна цель: совершенная верность закону Божию. Ее и в виду надо иметь, нимало не ослабляя чувства обязательства к сему верою; напротив, возгреванием сего чувства непрестанно подновляя и оживляя веру, подающую все, что нужно для удовлетворения сему обязательству.
