Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Августин Иппонийский блаженный

Павел говорит, что не будет им никакой пользы от Христа при обрезании, т.е. от такого обрезания, к которому их призывали его противники - плотскому, на которое и возлагали надежду спасения. Христос не был без пользы для Тимофея, хотя сам Павел обрезал его - юношу, уже бывшего христианином, - и сделал это, чтобы не соблазнять людей из своего народа, вовсе не в подражание, а из-за отсутствия разницы; как сам он говорит: обрезание ничто и необрезание ничто (1 Кор. 7:19). Это обрезание ничем не мешает тому, кто не верит, что спасение - в нем.

Поскольку это они страдают, а не Христос, то Павел добавил: отпали от благодати. Ведь если действие благодати Христа таково, что бывшие должниками дел закона освобождаются от своего долга, - то эти люди, не воспринимающие столь великую благодать, предпочитают быть должниками закона. Сейчас этого еще не произошло, но поскольку желание такое начало обнаруживаться, то апостол во многих местах говорит так, будто это уже свершилось.

Такова вера, которая отделяет верующих от нечистых бесов, ибо они тоже, как говорит апостол Иаков, веруют и трепещут (Иак. 2:9); но действуют они не на благо. И нет в них той веры, которою праведник жив будет (Гал. 3:11), т.е. той, которая действует через любовь, дабы Бог ей воздал жизнь вечную по делам ее.

 

 

Поскольку здесь Павел говорит о соблазне, то напоминает: особенно соблазнялись иудеи о Христе потому, что часто видели Его безразличным или пренебрегающим теми плотскими ритуалами, которые они считали необходимыми для спасения. Сказать это - все равно, что сказать: напрасно соблазнившиеся иудеи распяли Христа, когда Он пренебрег этими установлениями, раз они и теперь пытаются убедить в этом тех, за кого Он распят.

С этого момента Павел начинает рассматривать дела закона (о которых, как я сказал выше, он будет говорить в конце послания). Никто не станет отрицать, что они тоже имеют отношение к новому завету, но – с другой целью, соответствующей тем, кто поступает в свободе. Эти дела направлены на достижение награды любви, надеющейся на вечное и ожидающей в вере. Это происходит совсем иначе, нежели у иудеев, принуждавшихся исполнять установления из страха – не того страха праведного, который пребывает во веки, но из страха за жизнь текущую. Потому они выполняли некоторые дела закона, связанные с ритуалами, но совершенно не могли творить дела благонравия. Ибо их нельзя исполнить, кроме как любовью... И вот апостол говорит: К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти; т.е. не думайте, услышав слово свобода, что вы можете грешить безнаказанно.

 

Понятно, что это относится к плоти, ибо закон плоти противится закону ума (См. Рим. 7:25): плоть желает противного духу, хотя ум себе и не подчиняет, потому что и дух противится плоти. И хотя этот закон греха удерживает часть плоти, как пленника, и противостоит закону ума, он все же не царствует в нашем, пусть и смертном, теле, если тело не подчиняется своим вожделениям.
*** Из этого явствует, что он обращается к христианам, которым Бог дал Духа, а значит - к крещеным. Что же, и крещеным свойственна природа греха, и нет в них той способности безгрешия, которая, как говорит Пелагий¹, будто бы неотъемлемо вложена в их природу.

*** Здесь, как думают люди, апостол отрицает, что мы обладаем свободой воли. Но они не понимают, что апостол им говорит: если не захотят удержать полученную благодать веры, через которую только и возможно ходить в духе и не следовать вожделениям плоти, то не смогут сделать то, что хотят. А они хотят делать дела добрые по закону, однако их связывают вожделения плоти, следуя которым они теряют благодать веры. Потому и римлянам Павел говорит: Плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут (Рим. 8:7). Любовь есть исполнение закона (Рим. 13:10)², но благоразумие плоти, ищущее временной выгоды, противо стоит любви духовной. Тогда как же плоть может быть подчинена закону Божию (т.е. свободно и покорно исполнять праведность и не противодействовать ей), когда она, если даже и пытается, должна быть преодолена? Ведь она обнаруживает, что большее временное удобство ей дает неправедность, а если последует праведности, получит меньшее. Итак, первая жизнь человека - до закона, когда никакое злодеяние ничем не ограничивается и желаниям ничто не противостоит, потому что нет того, кто бы ограничивал. Вторая ступень - под законом до благодати, когда человек ограничивается и пытается воздерживаться от греха, но он связан, потому что он еще не любит праведность ради Бога и ради нее самой, но желает ее себе ради снискания земных благ. И вот, видя с одной стороны праведность, а с другой - благо земное, он вынужден взвешивать желания и отказывается от праведности: он стремился к ней, чтобы иметь то, что теперь, как он видит, потеряет, если последует за праведностью. Третья жизнь - под благодатью, когда ничто временное не возвышается над праведностью, и такое не может происходить вне духовной любви, которой Господь научил Своим примером, даровав милостью. Ведь в теперешней жизни, пусть и остаются желания плоти в силу бренности тела, они все-таки не подчиняют разум к согласию на грех.

 

 

Под законом находится тот, кто сознает: он воздерживается от дел греховных из опасения, что закон покарает, но не из-за любви к праведности. Он еще не свободен, ему не чуждо еще желание согрешить. Виновен человек уже в силу желания, ведь он предпочел бы, чтобы воле нечего было опасаться и можно было бы свободно делать то, о чем он скрыто помышляет. Если же вы духом водитесь, говорит апостол, то вы не под законом. Так что через закон, внушающий страх, Бог любовь не даровал; изливается же любовь Божия в сердца наши не буквой закона, но данным нам Духом Святым.
*** Вот и выше Павел не говорит: «Ходите в духе, и не будет у вас вожделений плоти», но: вы не будете исполнять их (Гал. 5:16). Не иметь их совсем, конечно, - не борьба, а награда за нее, если мы одержим победу, стойко пребывая под благодатью. И лишь преображение тела в бессмертное состояние избавит плоть от вожделений.

Пусть никто не сочтет, будто зависть есть то же, что и ревность. Они действительно «соседи», и как раз в силу этого «соседства» одно часто подменяется другим либо зависть ревностью, либо ревность завистью. Но поскольку каждое из понятий здесь отличается от других, то и мы должны провести это различие. Ревность – душевный недуг, наступающий тогда, когда некто приобретает вещь, к которой стремились двое или даже большее число людей, но обладать ею может только один. Ревность исцеляется миром (Гал. 5:22), в котором все могут обрести искомое и тем самым объединиться в одно. Зависть же – такой душевный недуг, когда кажется, что нечто обрел человек недостойный, хотя бы другие этого и не искали. Зависть лечится кротостью, когда человек, призывающий суд Божий, не сопротивляется воле Его и более верит Его справедливости, чем своему суждению о достоинстве других людей.

"Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание" говорит апостол и к этому добавляет: На таковых нет закона — чтобы мы понимали, что находящимися под законом эти свойства не управляют. Ибо те, кем правят эти плоды, законом пользуются открыто: ведь закон им не в принуждение, а праведность для них — наибольшая и сильнейшая потребность. Итак, такие плоды духа царствуют в человеке, в котором не царствует грех. Такие блага царствуют, если они настолько восхищают людей, что сами удерживают ум от искушения, чтобы он не поддался греху. *** Во главе плотских пороков Павел поставил прелюбодеяние (Гал. 5:19), во главе духовных добродетелей — любовь. Любого, кто берется за изучение божественного Писания, разве не заставит это рассмотреть и остальное? Прелюбодеяние — это любовь, оторванная от законного брака и ищущая повсюду удовлетворения своей похоти. Но ничто столь законно не соединяется духовно, как душа с Богом. Насколько крепче она соединяется, настолько непорочнее становится. Ведь соединяется она в любви. Потому справедливо, что прелюбодеянию противополагается любовь — только она хранит чистоту. Вся нечистота — это рождаемые прелюбодеянием стремления, которым противополагается радость безмятежности. Служение идолам — крайнее прелюбодейство души, когда ведется жесточайшая война против Евангелия и примирившихся с Богом; пепел прелюбодейства, пусть давно уже только теплится, все еще может воспылать. Противоположность этому — мир, которым мы примиряемся с Богом. Когда тот же мир приходит к людям, то мы исцеляемся от пороков — волшебства, враждебности, склонности спорить, ревности, упрямства, вздорности, — чтобы сдержанно обращаться и с теми, среди кого мы живем. Долготерпение учит переносить такие пороки, доброта — их исцелять, благость — их прощать. Вера сражается с ересью, кротость — с завистью, воздержание — с пьянством и разгулом.
*** *** Мы должны понимать под этим любые возможные добрые дела. Ведь он говорит: На таковых, — т.е. на эти и на любые похожие на них.