Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Ианнуарий (Ивлиев) архимандрит

Начинаем последовательное чтение Евангелие от Матфея. Но начнем мы с того, что сравним все наши четыре Евангелия по первым их строчкам. Это интересно. Евангелие от Марка начинается простыми словами: «Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия», и далее это «начало Евангелия» образует просто и кратко изложенная проповедь Иоанна Крестителя, Предтечи Иисуса. Евангелие от Луки начинается изысканным греческим посвящением некоему Феофилу: «Поскольку многие уже брались составлять повествования о событиях, совершившихся среди нас, … счел за благо и я, … связно изложить это для тебя, достойнейший Феофил…» Перевод С.С.Аверинцева. и так далее. Совсем иначе звучит торжественное начало Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть…». Всем нам известны эти знаменитые слова. Наконец, Евангелие от Матфея начинается с длинного списка имен, с перечисления предков Иисуса Христа, которому предшествует как бы заголовок, который в привычном нам Синодальном переводе звучит так: «Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова». И далее следует: «Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его…» и так далее и так далее. Какие разные начала! Уже первые строки Евангелий дают нам какое-то представление о целях, какие преследовали все четыре евангелиста: Марк, Лука, Иоанн и Матфей. Поскольку мы будем изучать последнего из них, то попытаемся постепенно ответить на вопрос об основной цели его Евангелия.

Начнем издалека: Сегодня все люди, в том числе церковные, знают, что христианство – не единственная религия в мире, которая владеет помыслами людей и способна придавать смысл человеческой жизни. Для многих и многих миллионов достаточно убедительные ответы о жизни, о ее смысле, о посмертном существовании дают другие религии: ислам, иудейство, буддизм. Так что быть христианином – вовсе не что-то само собою разумеющееся. Даже традиционный христианин, если он мыслящий человек, Homo sapiens, может, наверное, время от времени задаваться вопросом: Что меня удерживает именно в христианстве? В чём превосходство христианства над всеми другими религиями и мировоззрениями?

Но не только мы задумываемся над этим. Куда как острее эти вопросы стояли перед первыми христианами, для которых христианство не было чем-то привычным, но напротив, оно было чем-то новым и необычным. Эти вопросы ставил перед собой и евангелист Матфей. Он был из иудеев, так называемым иудеохристианином. А уверовавшие в Иисуса Христа иудеи, какими были, скажем, все апостолы, вовсе не стыдились своих отеческих преданий, не отвергали веру своих отцов. Для них, как и для всех иудеев, Бог был «Богом Авраама, Богом Исаака и Богом Иакова» (Исх. 3:15). Более того, они считали себя истинным Израилем! Это для них и о них Бог сказал о Себе через пророка Осию: «Когда Израиль был юным, Я возлюбил его, Я воззвал сына Моего из Египта» (Ос. 11:1).

Так почему же первых апостолов и их учеников больше не удовлетворяло принадлежать к традиционному иудейскому обществу? к обществу тех, кто так старался подражать отцам, так старался быть послушными заповедям их Бога? Почему надо было покинуть это общество, оставить Синагогу, и примкнуть к тем, кто целиком связал себя с личностью Иисуса из Назарета, чтобы образовать Церковь Иисуса Христа? В чём было превосходство начинающегося христианства над другими религиями?

На этот принципиальный вопрос Матфей и пытается ответить уже в первых главах своего Евангелия и даже в самом начале, с помощью повествования о происхождении Иисуса Христа, о том, Кто Он и откуда Он пришел. Естественно обратить внимание на первые слова нашего Евангелия, которые составляют как бы торжественный заголовок книги.

Заголовок книги (1:1).

Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова.

Так первая строчка звучит в русском Синодальном переводе. В переводе на церковнославянский язык она звучит несколько иначе: «Книга родства Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамля». И надо сказать, что это почти буквальный перевод с греческого оригинала «Βίβλος γενέσεως Ἰησοῦ Χριστοῦ υἱοῦ Δαυὶδ υἱοῦ Ἀβραάμ». Ну, что касается слова «βίβλος», то оно понятно каждому хотя бы из слова «Библия». «Βίβλος» означает «книга», или «свиток», «писание», «грамота», «документ», «свидетельство о чем-то» и тому подобное. Выражение «βίβλος γενέσεως», переведенное по-славянски как «книга родства», или по-русски «родословие», взято из ветхозаветной традиции. В греческом переводе Библии это выражение мы находим, например, в следующих местах: «Вот происхождение (ἡ βίβλος γενέσεως) неба и земли, при сотворении их» (Быт. 2:4). Здесь «βίβλος γενέσεως…», как мы видим, переведено по-русски как «происхождение (неба и земли)», а по-славянски как «книга бытия (небесе и земли)». И еще одно место для примера: «Вот родословие (ἡ βίβλος γενέσεως) Адама: когда Бог сотворил человека, по подобию Божию создал его» (Быт. 5:1). Здесь то же самое выражение «βίβλος γενέσεως…» переведено по-русски как «родословие (Адама)», а по-славянски как «книга бытия (человеча)». Разумеется, русский перевод «родословие Адама» неверен не только по букве, но и по смыслу. Ведь речь там идет не о предках первого человека Адама, – никаких «предков», согласно Библии, у него не было и быть не могло, – а о его сотворении, о его происхождении от Бога. Так что буквальный (или почти буквальный) церковнославянский перевод точен.

Далее в тексте Евангелия стоит греческое слово γένεσις, – которое у нас, кстати, иногда и не переводится, но так по-гречески и звучит «генезис», и которое означает «происхождение», – на церковнославянском звучит как «родство» – «книга родства Иисуса Христа», а в Ветхом Завете, как мы видели, звучало как «бытие» – «книга бытия». А вообще-то должно было бы звучать и не «родство» и не «бытие», а «происхождение»: «Книга происхождения Иисуса Христа», или просто «Происхождение Иисуса Христа». Да, таковы особенности перевода. Но зачем я привел этот сопоставление? – Вспомним, о чем мы упомянули в прошлой беседе, когда говорили о структуре Евангелия от Матфея. Мы говорили о том, что существует гипотеза, согласно которой евангелист Матфей написал свое Евангелие как некое подражание Пятикнижию Моисея. Мол, в Ветхом Завете первые пять книг составляют старую Тору – Закон Моисея. В Новом же Завете должна быть как бы новая Тора – Закон Иисуса Христа. А теперь вспомним, как называется первая книга Моисея, которая и открывает Священное Писание. По-гречески она называется Γένεσις, то есть «Происхождение». Имеется в виду «Происхождение неба и земли» и вообще всего, что есть. В других европейских языках это слово и не переводится. Поэтому, скажем, по-английски первая книга Библии называется Genesis, так же и по-немецки – Genesis, а по-славянски и по-русски – Книга Бытия. Любопытно, не правда ли? Первая книга Закона Моисея называется «Книга Бытия», и первую книгу Нового Завета евангелист Матфей открывает словами Βίβλος γενέσεως, или – если вспомним церковнославянский перевод – «Книга Бытия», то есть так, как называется первая книга Пятикнижия! Этот факт если и не подтверждает гипотезу о «новом Пятикнижии», то во всяком случае занимателен.

Ну, а в русском Синодальном переводе фраза «Книга Происхождения», или, как по-славянски, «Книга Бытия», переведена одним словом «Родословие», «Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова». То есть переводчики, к сожалению, отбросив всякие тонкости, сочли, что первая строчка Евангелия – просто заголовок к следующему далее длинному родословию Иисуса Христа, начиная от праотца Авраама. Однако сначала почему-то упоминается не Авраам, а царь Давид. Почему? Да потому что выражение «Сын Давидов» было общепринятым у иудеев обозначением Мессии. Мессия, по всеобщему убеждению, должен был происходить из рода царя Давида. Почему «должен был»? Да потому что так говорит Писание, в словах которого у иудеев не было никакого сомнения, ибо Писание есть Слово Божие!

Вот те места Священного Писания, на которых в иудейском сознании утвердилось такое убеждение. Во-первых, это пророчество о царе Давиде, данное пророку Нафану в ночном видении. Бог в пророчестве предрекает Давиду: «Когда исполнятся дни твои, и ты почиешь с отцами твоими, то Я восставлю после тебя семя твое, которое произойдет из чресл твоих, и упрочу царство его. Он построит дом имени Моему, и Я утвержу престол царства его навеки. Я буду ему отцом, и он будет Мне сыном» (2 Цар. 7:12-14). Во-вторых, все помнили пророчество Исаии: «И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; и почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия» (Ис. 11:1-2). Напомню, что Иессей – отец Давида. «Отрасль», или «ветвь от корня Иессея» и есть обещанное Богом «Семя Давида», «Сын Давида» – Мессия. Таково было общее понимание этих пророчеств.

Иисус отвечает этому необходимому для мессианства условию. Доказательству этого и посвящено описание происхождения Иисуса Христа. Иисус и есть «Сын Давидов». Но ведь далее стоит еще «Сын Авраамов»: «Происхождение Иисуса Христа Торжественное «Иисус Христос» в Евангелиях встречается очень редко, только четыре раза: Мф. 1:18; Мк. 1:1; Ин. 1:17; 17:3. А в прочих писаниях Нового Завета оно встречается часто. «Христос» – это греческий перевод еврейского «Мессия». Когда в Новом Завете этот титул связывается с Иисусом, он в грекоязычном христианстве превращается уже в часть имени собственного. «Иисус Христос», возможно, просто двойное имя. Когда Евангелист желает подчеркнуть «Христос» как титул, он ставит перед эти словом определённый артикль: не просто Cristo,j, а o` Cristo,j., Сына Давидова, Сына Авраамова». Упоминание Авраама может показаться странным и излишним. Уж если Иисус – Сын Давида, то Он, естественно, и Сын Авраама. Ведь Давид, как и всякий иудей, – уже был «сыном Авраама»! Но, – и это нам надо всегда иметь в виду, – излишних слов в Евангелии нет. Каждое слово стоит на своем месте и имеет определенный смысл. Так какой же смысл после Давида называть еще Авраама? Смысл в том, чтобы напомнить читателям, что именно Аврааму, родоначальнику избранного народа, было дано первое обетование о Мессии. Такими обетованиями считались те места из книги Бытия, где Бог обещает Аврааму: «Благословятся в тебе все племена земные» (Быт 12:3) и далее: «Благословятся в семени твоем все народы земли» (Быт 22:18). Иисус, будучи потомком Давида, и есть то «семя Авраама», через которое исполнилось благословение Божие для всех народов Земли, то есть Спаситель, Мессия, Христос. Об этом напоминает и Апостол Павел: «Аврааму даны были обетования и семени его, … которое есть Христос» (Гал. 3:16). Чтобы подчеркнуть это, евангелист Матфей и возводит родословную Иисуса не только к Давиду, но и к первому объекту мессианского обетования Божия – к Аврааму. 

Итак, первый стих Евангелия оповестил о том, что в дальнейшем речь пойдёт об истории происхождения Иисуса, о «книге происхождения». Перед мысленным взором Матфея стояли исторические процессы, воплощающие Божественный промысл и Божественные обетования. Поэтому выглядит логичным, что генеалогию Иисуса Матфей заканчивает так сказать историческим наблюдением: Итак всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов; и от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от переселения в Вавилон до Христа четырнадцать родов». Вообще говоря, структурирование времени, да еще по. 14, то есть по числу, кратному семи, в Писании всегда свидетельствует о разумном и планомерном движении истории. А здесь к тому же называются важные для народа Божия исторические вехи: царство Давида, Вавилонский плен, возвращение из плена, явление Мессии, Сына Давидова. С помощью родословия Матфей говорит об Истории. В Священном Писании мы находим множество примеров именно такого изображения истории. Это и список потомков Ноя от потопа до строительства Вавилонской башни (Быт. 10:1-32), и список потомков Сифа вплоть до Авраама (Быт. 11, 10-32), и особенно целые девять глав Первой книги Паралипоменон с длинным перечнем родов в истории Израиля от Адама до Давида (1 Пар. 1:1 – 9:44).

На этом фоне священной традиции мы понимаем, почему Матфей открывает своё Евангелие упорядоченной генеалогией от Авраама до Иисуса. История, которая началась с того, что Бог обещал Аврааму: «В тебе благословятся все племена земные» (Быт. 12:3), эта история теперь достигла своей цели. Вот почему теперь всё, в том числе и история избранного народа, просто не может протекать по-прежнему. Всё должно измениться. И это – исходный пункт Евангелиста.

То, что это не преувеличение, Матфей доказывает следующим рассказом о более важном аспекте происхождения Иисуса Христа, о Его происхождении от Духа Святого, то есть от Бога. Но это уже далее, в. 18-м стихе: «Рождество Иисуса Христа было так…». Только не «рождество», как в нашем переводе, а «происхождение». Снова появляется слово γένεσις, которое никогда не означало «рождество», «рождение». 

В Синодальном варианте первое предложение отрывка – «Рождество Иисуса Христа было так». И здесь сразу следует сделать немаловажную оговорку. В оригинале речь идет не о «рождестве», не о «рождении» (о рождении сказано всего лишь в конце, в кратком предложении «Она родила Сына Своего первенца» – вот и всё!). Речь идет снова, как и в первом стихе Евангелия, о «происхождении». Там начался рассказ о человеческом происхождении Иисуса Христа, о Его связи с долгим рядом многих поколений людей: «Книга происхождения Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова». Теперь начинается новый рассказ о Его Божественном происхождении. В переводе С.С. Аверинцева. 18-й стих выглядит так: «Что до Иисуса Христа, происхождение Его совершилось так».

Итак, начинается новое происхождение Иисуса. Читатель узнает об этом удивительном происхождении, на которое намекал стих. 16. Причем узнает раньше Иосифа, так как ему о чудесном зачатии младенца Ангел Господень поведает только в. 20-м стихе. Далее следует очень важное сообщение: «По обручении Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святого».

Надо сказать два слова об обручении. По Закону обрученные (в нашем представлении жених и невеста) считались мужем и женой. Однако обрученная невеста жила в доме своих родителей и не имела плотских сношений с женихом. Обручение могло быть расторгнуто только официальным разводом с соблюдением всех юридических процедур. Например, разводным письмом, которое давал муж-жених жене-невесте. Что означают слова «прежде нежели сочетались они»? Это неудачный перевод, который может даже смущать читателя. Речь идет о переселении невесты в дом жениха. Это происходило в день свадьбы. – И вот еще до наступления этого дня «оказалось», то есть обнаружилось, стало видно, что Мария ожидает Дитя от Духа Святого. –

Стало это видно и Иосифу. Как же он к этому отнесся? Об этом сказано скромно и кратко: «Иосиф же муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее». Остается открытым вопрос: Знал ли Иосиф о том, что его невеста «имеет во чреве от Духа Святого» до того времени, как об этом чуде ему возвестил Ангел? Ответы на этот вопрос были разными уже в древности:

1. Такие толкователи древности как мученик Иустин Философ, блаженный Августин и святитель Иоанн Златоуст считали, что Иосиф не знал этой тайны, страдал и подозревал Марию в прелюбодеянии. В этом случае Закон требовал жестокого наказания – побиения камнями, но Иосиф хотел из милосердия просто отпустить Марию. Пожалуй, логически такая точка зрения предпочтительна.

2. Была и другая точка зрения, которая представлена, например, историком Евсевием Кесарийским и святым Василием Великим. Иосиф, мол, уже знал об особом характере беременности Марии и хотел отпустить её из благоговейного страха прикасаться к Ней, ибо Она освящена Самим Богом.

3. А вот и еще одна точка зрения, предложенная блаженным Иеронимом. Иосиф, мол, был уверен в целомудрии Марии, но не знал о причине её беременности, ожидая откровения по этому предмету.

Как бы то ни было, но Иосиф стоял перед выбором предписанного Законом разводного процесса или предъявления разводного письма. Разводный процесс был очень жесток. Книга Второзакония, в частности, гласит: «Если будет молодая девица обручена мужу, и кто-нибудь встретится с нею в городе и ляжет с нею, то обоих их приведите к воротам того города, и побейте их камнями до смерти» (Втор. 22:23-24). Предъявление свидетельства о разводе тоже не может быть «тайным», так как при разводе требовалось два свидетеля, но всё-таки это происходило менее публично, чем побиение камнями. Евангелист же пишет, что Иосиф «будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее». Но, как мы знаем, Матфея мало интересуют реалистические детали. Он пишет «словесную икону». И для него важнее то, что Иосиф – «праведный». Однако в чём состоит «праведность» Иосифа? Праведным назывался тот человек, который соблюдает Закон. Но ведь Иосиф в целом Закон нарушает: он не наказывает Марию. Значит, Матфей называет Иосифа праведным в каком-то другом смысле. В каком же? Конечно, в смысле его доброты и милосердия! Для евангелиста Матфея весь Закон сводится к новой заповеди любви и милосердия. Поэтому Иосиф у него «праведен» не в ветхозаветном, а в новозаветном смысле: он добр и милосерден!

Итак, в то время как Иосиф стал раздумывать о своих серьезных семейных проблемах, «се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: «Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого»». Эта характерная для Евангелиста Матфея указательная частица «се» (так в Синодальном переводе, хотя в других случаях та же частица переводится словечком «вот»). Признаемся, что ни «вот», ни тем более никому не понятное «се» никакого особого смысла не имеет, в то время как в греческом оригинале стоит слово, сигнализирующее Божественное откровение. Это коротенькое слово ἰδού. Его можно было бы буквально перевести как «смотри! смотри-ка! гляди!». Итак: «смотри: Ангел Господень явился ему во сне». И если в Евангелии от Луки Ангел явился с Благой Вестью Деве Марии, то в Евангелии от Матфея Ангел является праведному Иосифу, который в церковной традиции именуется еще Иосифом Обручником. Примечательно обращение Ангела: «Иосиф, сын Давидов!» Здесь, конечно, не имеется в виду мессианский титул «Сын Давидов». Таковой закреплен за Иисусом. Но здесь Матфею важно было подчеркнуть, что зачатый Марией Младенец через пусть и не биологического, но все же законного Своего отца Иосифа как бы «врастает» в род Давида. Итак, «Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою». «Принять» подразумевает свадьбу и переселение Марии в дом Иосифа. Ни о каком разводе Иосиф не смеет и думать. Таково повеление Божие. «Ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого». Разумеется, снова не совсем удачно переведено. Ведь Младенец еще не родился. Там и стоит совсем другое причастие: не «родившееся», а «зачатое в Ней», «то, что зачато в Ней». Появление новой жизни – действие Духа Святого. Вспомним слова благовествующего Ангела Гавриила:

«Дух Святой найдет на Тебя,

 и сила Всевышнего осенит Тебя» (Лк. 1:24).

Разумеется, это действие Святого Духа напоминает нам первые строки Книги Бытия, говорящие о творении мира Богом, о том, как Дух Божий носился над глубинами вод (Быт. 1:2), вызывая к бытию еще несуществующее. Так древнее толкование и понимало зачатие и рождение Иисуса – как новое творение под воздействием Святого Духа. Потому в Акафисте Пресвятой Богородице Дева Мария приветствуется: «Радуйся, глубино неудобозримая!». Из этой непроницаемой для человеческого взора глубины и появилось нечто принципиально новое.

«Зачатое в Ней есть от Духа Святого». Разумеется, древнему читателю этих слов и в голову не могло прийти то, что, увы, приходило в некоторые головы в нравственно более распущенные времена, скажем, во Франции конца. 18-го века, да и в нашем Отечестве. Не могло прийти в головы ничего непристойного хотя бы уже оттого, что Дух по-гречески среднего, а по-еврейски и вовсе женского рода.

Далее Иосиф слышит от Ангела следующее повеление: «Родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их». Нарекать имя должен был отец. Но здесь Иосиф лишается этого права, так как фактически имя даёт через Ангела Бог. Таким образом, даётся указание на то, что истинным Отцом Иисуса является Бог. Имя «Иисус» (по-еврейски Йешуа, или Йеhошуа) означает «Господь спасает». То, что Мессия – Спаситель Своего народа, – распространённое иудейское представление. «Спасет людей Своих». Слово «люди» (по-гречески λαὸς) у евангелиста Матфея всегда означает Израиль, ветхозаветный народ Божий. Здесь, как и в родословии, подчёркивается, что Иисус – ожидаемый Мессия Израиля, который «спасет людей Своих». Однако нигде в иудействе не встречается столь важная для евангелиста Матфея мысль о том, что Мессия будет спасать от грехов. Мессия, как все ожидали, спасёт Свой народ не от грехов, а от грешников, истребив их. Вот, например, молитва о Мессии, Сыне Давидове, в одном иудейском апокрифическом тексте: «Призри на них, Господи, и восставь им царя их, сына Давидова, … да царит он над Израилем, отроком Твоим. И препояшь его силою поражать правителей неправедных. Да очистит он Иерусалим от язычников, топчущих город на погибель» (Пс Соломона. 17:23-25). Так что мысль о спасении от грехов, о прощении грехов была абсолютно новой.

По завершении речи Ангела Господня евангелист Матфей комментирует случившееся: «А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит:

«се, Дева во чреве приимет

 и родит Сына, и нарекут имя Ему Эммануил»,

что значит: с нами Бог».

Здесь вводится первая у Матфея цитата из Писания, называемая в науке «рефлективная цитата», или «цитата исполнения». В данном случае цитируется знаменитое место из Пророка Исаии (Ис. 7:14). Евангелист постоянно использует приблизительно одну и ту же формулу для цитирования пророчеств Ветхого Завета. Если переводить точнее, то эта формула такая: «А всё это произошло, да исполнится предреченное от Господа через пророка, сказавшего…». Отметим на будущее, – ибо это важно, – что глагол «исполняться» в Евангелии от Матфея всегда используется только в смысле исполнения пророчеств Ветхого Завета. «Всё это произошло». Что «всё»? – не только наречение имени, но и вся история благовещения о рождении Девой от Духа Святого: «Се (снова это «се», – сигнал Божественного откровения), Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Эммануил». И Матфей поясняет перевод этого еврейского слова: «что значит: «с нами Бог»». И снова наречение от Самого Господа Бога через пророка, то есть читателю еще раз указывается на то, что Сын Девы – Сын Божий.

Некоторые читатели Евангелия задают вопрос: Как же так? То Бог дает Своему Сыну имя Иисус, то имя Эммануил! Следует разъяснить, что «Эммануил» (а здесь же Матфей дает и перевод с еврейского: «С нами Бог») – это не имя и не титул типа «Сын Давидов», «Мессия», «Христос». «Эммануил» – это пророческое толкование того великого обетования, которое дал Бог Израилю через Моисея при неопалимой купине. Об этом повествует Книга Исход, начало. 3-й главы.

Напомню, в чем дело. В знаменитой истории с «неопалимой купиной» речь шла о том, что Моисей задал вопрос об Имени Бога, Который Израиль знал как своего родового Бога, Бога Авраама, Исаака и Иакова. И Бог открыл Моисею Свое Имя. Не вдаваясь в подробности этого чрезвычайно важного, но очень специального вопроса, скажу здесь, что Имя Божие (по-еврейски Эхье ашер эхье) можно, упрощая и перефразируя, перевести так: «Я с вами». Иначе говоря, в Своем Имени Бог дает народу обетование Своего постоянного присутствия, помощи и покровительства. Спасающее присутствие Бога было вскоре доказано той помощью Божией, которая была дана Израилю во время его исхода, то есть спасения из египетского рабства. Теперь речь идет о новом исходе, о спасении из рабства греху и смерти. Младенцу дается имя «Иисус, ибо Бог спасет людей Своих от грехов их». Тема спасающего присутствия Бога пронизывает всё Евангелие от Матфея. Вспомним слова Самого Иисуса Христа: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18:20). Где Иисус – там Бог! С нами Бог! И завершающие Евангелие торжественные слова Христа «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28:20) говорят о том, что тема присутствия Бога в Лице Иисуса для евангелиста Матфея – основная. Присутствие прославленного Господа в Его Церкви показывает Его как Эммануила, С-нами-Бога.

Это Матфей усмотрел в пророчестве Исаии: «Сам Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил» (Ис. 7:14). Цитирует Евангелист не еврейский текст Исаии, а его греческий перевод Семидесяти. Именно в этом переводе сказано о рождении Сына Девой, девственницей – Παρθένος.

Матфей подчеркивает послушание праведного Иосифа повелениям Божиим. Проснувшись, он, не уже не раздумывая, поступил так, как ему было сказано Ангелом. Так будет и в дальнейшем. Иосиф еще не раз получит откровение во сне и всякий раз поступит согласно откровению.

Немного отступая от темы: Вообще говоря, иудеи весьма скептически относились к сновидениям и опасались их толкования. Однако, разумеется, не отрицали возможности вещих снов. Существовало мнение, что сновидения вечерние, после засыпания, могут сбивать с толку. Если и стоит обращать внимание на сны, то только на утренние. Русский богослов священник Павел Флоренский в одном из своих размышлений подметил, что сны Иосифа были как раз утренними, так как всякий раз говорится о его пробуждении. А «предутренние сновидения, – согласно Флоренскому, – по преимуществу мистичны, ибо душа … наиболее очищена и омыта ото всего эмпирического, … от пристрастий чувственного мира» (Флоренский. Иконостас).

Наконец, последнее и немаловажное замечание разбираемого нами отрывка: «Иосиф … принял жену свою, и не знал Ее. Как наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус». То, что Иосиф до рождения Иисуса «не знал» Марию, то есть не имел с Нею плотских отношений, соответствует часто встречающемуся в античном мире мотиву в мифических рассказах о рождении «божественных мужей» (о рождении Платона от бога Аполлона; о рождении Октавиана Августа от того же Аполлона; о божественном рождении Александра Македонского и так далее). В этих рассказах всегда говорится о том, что не подобает общаться с женщиной, удостоенной божественного посещения. Разумеется, рассказ евангелиста Матфея не имеет ничего общего с эллинистическими мифами, в которых столь большую роль играет биология. Рождаются ведь некие, так сказать, «гибриды» человека и языческого бога. У Матфея нет и намека на такую мысль. И когда он пишет, что Иосиф «не знал» жену свою, то речь у него идёт исключительно о послушании. Праведный Иосиф послушен Богу и исполняет божественное пророчество Исаии: Мария при рождении Сына остаётся Девой.

Попытаемся сделать основные выводы из отрывка о Божественном происхождении Иисуса Христа. Свой материал евангелист Матфей почерпнул из церковного предания. И в этом предании он усмотрел очень важный смысл. Самым важным для него теперь стало то, что Иисус – Эммануил, С нами Бог. Именно этим утверждением и начинается и заканчивается Евангелие от Матфея (28:20). Тем самым вся история Иисуса Христа вырывается за пределы обычной земной биографии, даже за пределы самой истории. Иисус – не просто историческая фигура из прошлого. Он Тот, Кто всегда живёт в Его Церкви, и во время Его земной жизни, и в вечности.