Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Ианнуарий (Ивлиев) архимандрит

Эта притча рассказана только у Луки, который определяет и смысл ее: она «о том, что должно всегда молиться и не унывать». Это сказано в первом же стихе. В контексте речей об ожидании Царства Божьего призыв «не унывать» имеет особый смысл: иудеи страстно ждали наступления Царства Божьего, христиане ранней церкви тоже страстно ждали Второго Христова пришествия, молились, как и мы молимся: «Да придет Царствие Твое». Но оно медлит, срок его пришествия неизвестен. Об этом нетерпении в ожидании праведного Суда свидетельствует Книга Откровения святого Иоанна, где христианские мученики Римской империи конца I века «возопили громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» (Откр. 6:10) Вот притча и призывает всегда с верою «молиться и не унывать». «Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит, защищать их ?» 

Какая простая и прекрасная притча! Ее сообщает нам только евангелист Лука. Хотя она говорит о фарисее и о мытаре, Иисус Христос направляет ее своим ученикам, тем «некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других». Иудейское богословие делало праведность непременным условием принадлежности Царству Божьему. А праведность достигается исполнением требований Закона Моисея, усложненного в те времена множеством дополнительных требований и толкований.

В притче противопоставлены два образа: фарисея, как представителя иудейской праведности по Закону, и мытаря, то есть человека, всеми признанного как грешника, которого людям благочестивым следует сторониться. Фарисей, стоя в храме, молился. Делал он это, скорее всего, со взглядом, воздетым горе, и с воздетыми руками, как это было положено. Сказано также в нашем Синодальном переводе, что он «молился сам в себе», то есть молился молча, не демонстративно, а про себя. Возможно, это совсем не так. Оригинальный греческий текст скорее предполагает иное понимание. Там буквально сказано следующее: «Фарисей, став, к себе (προς εαυτον) так молился». То есть он молился не «в себе», или «про себя», а «к себе», иначе говоря, молился «себе». Фактически фарисей пришел в храм не молиться, а сообщать Богу, какой он праведный. Его слова, исполненные самодовольной веры в себя, в свои достоинства, были лишь по форме молитвой к Богу, а на самом деле были монологом, который остался не услышан Богом. Да, фарисей традиционно начинает молитву с благодарения Богу. Но за что? За то, что он, фарисей, такой праведный, такой хороший и безупречный. И он перечисляет грехи, которыми он не осквернился, с презрением указывая пальцем на стоявшего в отдалении мытаря. Нет, он «не таков, как прочие люди... или как этот мытарь». Он гораздо лучше! Затем фарисей перечисляет достижения своего благочестия. Сначала он вспоминает свой пост: «пощусь два раза в неделю». Напомню, что для иудея обязательным был только один пост - в День очищения. Но некоторые брали на себя еще и добровольный пост по понедельникам и четвергам. Считалось, что этот пост служит искуплению грехов безбожного народа и приближает Царство Божье. Потом фарисей упоминает, то он дает «десятую часть из всего», что приобретает, то есть не только из того, что предписано Законом, но «из всего».

Вообще говоря, странная «молитва» фарисея не была чем- то необычным. До нас дошли письменные свидетельства о похожих «молитвах». Вот, например, (в сокращении и приблизительном переводе) запись молитвы одного почтенного равви: «Благодарю Тебя, Господь Бог мой и Бог отцов моих, что Ты уделил мне место среди тех, кто сидит в училище и в синагогах, а не среди тех, кто сидит в театрах и в цирках; ибо я гружусь, и они трудятся; я усердствую, и они усердствуют; я бегу, и они бегут; я бегу к саду Эдемскому, а они бегут в ров преисподний»18.

Итак, перечислив свои достоинства и заслуги, фарисей ни о чем Бога не просит. Мытарь же, напротив, просит. Он ничем не может похвалиться перед Богом и людьми. Униженно стоя в отдалении, он, в отличие от фарисея, «не смел даже поднять глаз на небо», раскаивался в своих грехах и просил у Бога прощения, как мы это делаем (только искренно ли?), читая 50-й Псалом: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости твоей...», «Боже! будь милостив ко мне грешнику!»

И вот Иисус Христос выносит суждение. В притче о блудном сыне суждение было вложено в уста отца, в притче о богаче и нищем Лазаре - в уста Авраама. Теперь Иисус выносит суждение сам, от имени Бога. Именно это в Евангелиях всегда означают слова «говорю вам». И суждение таково: мытарь «пошел оправданным в дом свой», а фарисей - нет. Именно так, а не как в нашем Синодальном переводе: мытарь, мол, «пошел оправданным в дом свой более, нежели» фарисей. Как будто фарисей тоже был оправдан, но поменьше, чем кающийся мытарь. Это логически невозможно. Суд либо выносит оправдательный приговор, либо не выносит его. Да ведь фарисей и не просил об оправдании. Он уже сам себя оправдал! Зачем ему еще оправдание от Бога? Он вообще ни о чем не просил. Итак, Бог благоволит к кающемуся грешнику, Он дарует ему свою милость и прощение.

Евангелист Лука добавляет к рассказу божественный принцип: гордый будет унижен, а смиренный возвышен. Во второй раз встречается нам это изречение Господа Иисуса Христа, который выступает здесь как Вестник приговора эсхатологического Суда Божьего: «всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится» (ср. Лк. 14:11). Об этом пела в своем хвалебном гимне Богу и Пресвятая Дева Мария: «низложи сильные со престол, и вознесе смиренныя» (Лк. 1:52).

Теперь мы приступаем к новому отрывку, речь в котором идет о завершении пути Иисуса Христа в Иерусалим. В этом разделе Лука снова возвращается к Евангелию от Марка, как это было в начале его повествования, с 5-й по 9-ю главы. Но Лука не делает копию того исторического материала, который он нашел в Евангелии от Марка. Он не просто объективист-историк, но историк, по-богословски осмысляющий излагаемые факты и события. Поэтому мы увидим особую редакционную работу, которую Лука проделал с материалом Евангелия от Марка. Нет, он не искажал материал, но немного редактировал его, расставляя в нем особые акценты.

Основная идея, которая пронизывает все Евангелие от Луки, - идея Царства Божьего. Об этом Царстве говорится в самом начале Евангелия, еще до того, как Иисус родился, в Благовещении архангела Деве Марии: «и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца» (Лк. 1:32-33). Идея Царства Божьего составляет основу первых глав о начале служения Иисуса Христа в Галилее. Идея Царства Божьего - центральная тема учения Иисуса в притчах, то есть в средних главах Евангелия. Вот и новый раздел о путешествии Иисуса в Иерусалим начнется с вопроса о том, кто войдет в Царство Божье, и продолжается вопросом о том, кому трудно войти в Царство Божье. Затем мы увидим, как слепой человек приветствует Иисуса как Царя, и, наконец, мы услышим крики толпы, которая станет приветствовать царское шествие Иисуса в святой город Иерусалим: «Благословен Царь, грядущий во имя Господне!» (Лк. 19:38)

Мысль о монархии, о монархе в народе всегда связывалась с представлениями о блеске, силе и величии. Так всегда было, так и в наше время. Λ здесь речь идет не о простой монархии и не о простом монархе, но о Царе, наделенном божественными полномочиями и божественной властью, силой и величием. К тому же народные ожидания окрашивались национально-религиозными красками. Существует такая средневековая латинская поговорка: Vox populi vox Dei, «Глас народа - глас Божий». Но в Евангелиях и, в частности, в Евангелии от Луки эта поговорка опровергается. Глас народа, сколь бы громким и восторженным он ни был, говорит одно, а глас Божий - совсем, совсем другое. В последующих рассказах евангелиста мы увидим, каким образом учение и сама жизнь Иисуса Христа исправляет привычные народные представления о блестящем Царстве ожидавшегося великого Царя, Сына Давидова.

Итак, начинается раздел, в котором евангелист Лука снова следует порядку изложения Евангелия от Марка, с эпизода благословения детей.

Начиная с этого отрывка Лука возвращается к материалу, который он находил в общей синоптической традиции, а именно: он воспроизводит историю, рассказанную в Евангелии от Марка (Мк. 10:13-16). Только что рассказанная притча о мытаре и фарисее заканчивалась следующим изречением: «всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк. 18:14). Мысль о смирении, выраженная в этом изречении, тотчас иллюстрируется идеальным рассказом, который, вероятно, в ранней церкви служил оправданием крещения младенцев. Ведь вопрос о детском и даже младенческом крещении поднимался в христианстве неоднократно, начиная с древнейших времен.

Сравнивая рассказ Луки с тем, что мы читаем у Марка, мы замечаем некоторые особенности. Во-первых, Лука при описании Иисуса Христа опускает некоторые сентиментальные подробности, столь характерные для евангелиста Марка. Иисус в нашем Евангелии не заключает детей в объятия, как у Марка, не возлагает на них руки с благословением, не негодует на учеников, которые не подпускали к Нему матерей с детьми. Конечно, не следует думать, будто ученики Иисуса были суровы и жестоки. Их понять можно: они не хотели, чтобы кто-нибудь тревожил их Учителя, которому и так-то нелегко. Они заботились об Иисусе, не хотели, чтобы люди беспокоили Его, направлявшегося в Иерусалим, разумеется, уставшего и ожидавшего своего решающего и трагического часа. Но Иисус «подзывает», как сказано в Синодальном переводе - а в оригинале стоит важное евангельское слово «призывает», - «младенцев» в свое Царство, говоря при этом свои знаменитые слова: «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие». Почему это сказано? Что ценил в детях Иисус Христос?

И здесь мы замечаем вторую особенность рассказа евангелиста Луки по сравнению с Марком. Лука в самом начале пишет: «приносили к Нему младенцев», а у Марка читаем: «приносили к Нему детей». У Луки матери приносят «младенцев», а у Марка «детей». На первый взгляд разница невелика. Но эта редакция предания характерна для евангелиста Луки. Он подчеркивает беспомощность, несамостоятельность и беззащитность приносимых к Иисусу младенцев. Для Луки вообще важной представляется мысль о том, что верующие - это те люди, которые полностью полагаются на Бога, предстают перед Ним как беспомощные и доверчивые дети, не кичатся собственными достижениями и заслугами, не считают себя праведниками, как фарисей из притчи. Это они в Евангелии от Луки образно именуются малыми, младенцами, нищими, социально незначительными, сознающими собственную греховность людьми. Но именно таковым и принадлежит «Царствие Божие». В него входят не «возвышающие себя» «праведники», а «унижающие себя» грешники. Не те, которые полагают, что они заслужили вечного блаженства Царства Божьего, а те, которые считают себя недостойными такового и ожидают не награды за добродетель, а ожидают, как дети, подарка от своего Отца, дара не по заслугам, а по милости. Таковые и обращаются к Богу, как к Отцу, - «Отче».

Евангелист Лука, производя некоторую редакционную работу, продолжает следовать материалу, изложенному в Евангелии от Марка (Мк. 10:17-31). Этот эпизод рассказан и в Евангелии от Матфея (Мф. 19:18-30). Некий «начальствующий», возможно, начальник синагоги, спрашивает «благого Учителя» Иисуса, что ему «делать, чтобы наследовать жизнь вечную». Надо сказать, что такое обращение к раввину - «Учитель благий» - было не принято. Раввины всегда говорили: «Благ только Закон». Поэтому обращение начальника к Иисусу выглядело как грубая лесть. Это, естественно, не могло понравиться Иисусу, Он не желает, чтобы Его называли «благим», ибо для Него «благ только один Бог». Следует заметить некоторую неточность в переводе. Иисус говорит несколько иначе: «никто не благ, как только Бог Единый». Ведь Он цитирует самое главное исповедание веры иудеев: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь Един есть» (Втор. 6:4). Вот этот Единственный Бог истинно благ. Что же касается «наследования вечной жизни», то ведь людям «благой Бог» дал заповеди Закона. Вот им и надо следовать. На это начальник отвечает, что основные заповеди Закона ему хорошо известны: он с юности следует этим заповедям: не прелюбодействует, не убивает, не крадет, не лжесвидетельствует, почитает отца и мать... Тогда Иисус требует от него полного отказа от имущества как условия быть последователем Христа и войти в Царство Божье: «все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною». Заметим попутно, что и здесь, как в предыдущем рассказе о детях, Лука опускает сентиментальные подробности Евангелия от Марка, в котором сказано, что Иисус взглянул на богатого человека и полюбил его (Мк. 10:21), и только после этого предложил ему следовать за Ним, продав и раздав, что он имеет. Лука усиливает: «все, что имеешь, продай и раздай». Но будучи «очень богатым», начальник «опечалился»: он не был готов отказаться от имущества ради того, чтобы стать полностью свободным от земных уз для Царства Божьего, - и это при том, что ему так хотелось «наследовать жизнь вечную». Альтернатива оказалась для него слишком трудной. Решиться на такое он был не в состоянии.

Иисус выносит суровое суждение об «имеющих богатство». «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие». Метко сказано! Такие гиперболы характерны для Востока. Но почему Он так выразился? Дело в том, что богатство, само по себе не несущее в себе греха, часто, очень часто угрожает закрепостить человека, оно привязывает его к этому миру. Смущенно, разочарованно и сознавая свое бессилие и непонимание, слушатели спрашивают: «Кто же может спастись?» - Смущение их понятно. Ведь Иисус Христос своими словами полностью переворачивал установившиеся иудейские представления. Считалось, что чем богаче человек, тем вероятнее его спасение Богом. Ведь богатство человека - награда за его праведность. А бедность и нищета - наказание за его греховность. И тогда, если слова Иисуса истинны, у человека вообще нет шансов на спасение!

На смущение слушателей Иисус отвечает странными словами: верблюду невозможно пройти сквозь игольное ушко, человеку, привязанному к своему богатству, как Кощею к своему сокровищу, невозможно войти в Царство Божье. «Ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет» (Лк. 12:34). Но... «невозможное человекам возможно Богу». То есть и богатый может войти в Царство Божье? Нет ли здесь противоречия?

Вообще-то слова о том, что Бог «все может», могут быть намеками на некоторые места Писания. Так, в Книге Бытия сам Бог говорит Аврааму: «Есть ли что трудное для Господа?» (Быт. 18:14) И многострадальный Иов отвечал Господу: «знаю, что Ты все можешь» (Иов. 42:2). Но мысль, выраженная в словах Иисуса Христа, намного глубже и принципиальней, чем элементарная мысль о «всемогуществе» Бога. Иисус утверждает, что Бог может для богатого сделать возможным то, что само по себе и невозможно. Он может спасти богатого вопреки той угрозе, которую таят в себе богатство и роскошь. Да и не только богатого. Ведь никакой человек сам себя спасти, то есть обрести «жизнь вечную», или войти в Царство Божье, не может. В этом принципиальная мысль: спасение зависит исключительно от благости, милосердия и благодати Божьей! Эта мысль позднее была развита в посланиях апостола Павла. Сам человек ни за какие заслуги спасти себя не может! Спасение - дар Божий.