Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Евфимий Зигабен

Никодим думал, что он знает Иисуса Христа и имеет правильное понятие о Нем; но Иисус Христос, показывая, что он слишком далек от истины, говорит: кто не возродится возрождением Божественного Крещения, тот не может увидеть, т. е. познать Его достоинство и величие (здесь Он называет Себя Богом, но прикровенно, чтобы избежать подозрения в гордости). Божественная благодать, сообщаемая через Святое Крещение, укрепляет ум и сообщает правильное знание, рассеяв омрачавшую его слабость.

Говорит не о плотском рождении, а о духовном: рожденное от плоти бывает плотским, а рожденное от Духа бывает духовным. Плотское рождение есть чувственное, а духовное рождение — разумное. Но того, что духовно, не должно испытывать чувственно и о Божественном судить по-человечески. Так как первое рождение сделалось бесполезным, то дано было второе рождение, выше и драгоценнее первого; но и первое, и второе рождение — дар Божий, потому что Дух есть Бог. Когда услышишь, что Дух возрождает, то не спрашивай о способе. Если не постижимо образование во чреве, то тем более, конечно, не постижимо рождение водой; но если мы не сомневаемся относительно первого, то, веруя во всемогущую мудрость Божию, тем более не должно делать этого относительно второго... Как в начале была взята стихия земли, хотя все принадлежало Творцу, так и здесь берется стихия воды, хотя все принадлежит Духу. Если ты спросишь меня: зачем здесь вода, то я со своей стороны спрошу: зачем там земля, если и без земли человек мог быть сотворен? Но я утверждаю, что Бог ничего не делает без причины, и твердо верую, что Он один только вполне знает причины всего. Что при плотском рождении — утроба, то при духовном — вода; но там для рождения нужно время, а здесь — не так, потому что все плотское получает совершенство со временем, а духовное — тотчас же является совершенным. Настоящая причина употребления воды известна одному только Богу, а святые Отцы понимали ее так, что этим выражаются символы погребения и воскресения. Когда мы погружаемся с головой в воду, как бы в некотором гробе, то и ветхий человек наш погребается и потопляется; а когда затем мы выныриваем, то новый человек воскресает и показывается. Как для нас легко погрузиться и вынырнуть, так и для Бога нетрудно погребсти ветхого человека и воскресить нового. Совершается это трижды, чтобы ты знал, что все совершает сила Отца, Сына и Святого Духа. У некоторых является недоумение такого рода, что если рожденное от Духа дух есть, то значит и тело Иисуса Христа духовное, потому что, говоря о Пресвятой Деве, Ангел сказал: «рождшеебося в Ней от Духа есть Свята» (Мф. 1:20) («родившееся в Ней есть от Духа Святого;") Таким мы скажем, что слова Ангела показывают только то, что Иисус Христос произошел не от мужа, а не то, что и не от жены; и апостол Павел (Гал. 4:4) говорит: «рождаемаго от жены», т. е. как плоть от плоти. Он родился от Девы, чтобы не быть чуждым человеческому естеству. Если и после того, как это совершилось, некоторые не верят, что Он воплотился, то как же они могли не впасть в нечестие, если бы этого не было? В Деве Он родился от Духа Святого, т. е. сверхъестественно, потому что не от мужа: это и значат слова — «от Духа Свята».

Видя, что Никодим еще не отрешился от грубых представлений и смутился этим, Иисус Христос успокаивает его, и затем с премудрой целью приводит ему следующий пример, который был, с одной стороны – чувственный, вследствие слабости Никодима, а с другой — стоял уже на средине между телесной грубостью и бестелесной тонкостью, чтобы этим возвысить мысль его. Он говорит: Дух, идеже хощет, дышет, и глас его слышиши, но не веси, откуду приходит и камо идет: тако есть всяк человек, рожденный от Духа.

Духом называет здесь ветер. Мысль здесь такая: как ветер, где хочет, дует, т. е. движется (так как воля ветра обнаруживается в его движении), и голос его, т. е. шум, слышишь, но не знаешь, откуда приходит и куда уходит, так бывает со всяким, рожденным от Духа: он становится неузнаваемым после такого рождения. Если ты не можешь знать движения и путей чувственного ветра, который ощущаешь, когда слышишь его шум, чувствуешь его теплоту или холод, то тем более — духовного. И если ты, не зная действия этого телесного дыхания, однако не высказываешь никакого сомнения относительно его, то почему же, не понимая действия этого бестелесного Духа, сомневаешься в Нем?
*** И Господь сказал о ветре и воздухе: Дух дышит, где хочет, и глас его слышишь, а не знаешь, откуда происходит, и куда уходит: потому что и ветр есть движение, стремление воздуха; почему и Григорий Богослов сказал: я разумею воздух — это великое обильное богатство, не соразмеряющееся с достоинствами и благосостояниями, но, подобно манне, разделяемое и приемлемое в достаточном количестве и равною мерою подаваемое, эту колесницу пернатых существ, это седалище ветров.

Никодим все еще остается при своей иудейской немощи, не будучи в состоянии понять ничего сверхчувственного, хотя ему был представлен такой ясный пример. Он говорит: «како могут сия быти», т. е. все сказанное относительно возрождения? Поэтому Иисус Христос говорит ему с упреком.

Обличает его не в лукавстве, но в тупости и непонятливости. Ему, как учителю, следовало бы знать это из Писаний, так как книги иудейские содержат в себе образы духовного возрождения; например, переход через Чермное море, где море служило образом воды, а облако — образом Духа (сказание о Неемане прокаженном: как он омылся в Иордане, и возвратилось к нему тело его, как молодого отрока, и многие другие). В Писаниях этих были и пророчества; Давид, например, сказал: «и возвестят правду Его людям рождшымся (родитися имущым), яже сотвори Господь» (Пс. 21:32); «блажени, ихже оставишася беззакония, и ихже прикрышася греси» (Пс. 31:1) («Блажен, кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты.») «обновится яко орля юность твоя» (Пс. 102:5) («обновляется, подобно орлу, юность твоя.») Пророчества других по причине их множества мы теперь пройдем молчанием.

Аминь, аминь глаголю тебе, яко, еже вемы, глаголем... Или о Себе и об Отце говорит это, или об одном только Себе: хотя ты не веришь этому, но мы достоверно знаем то, о чем говорим. и еже видехом, свидетельствуем Для большего подтверждения опять говорит то же самое: «и еже видехом, свидетельствуем», потому что нельзя понимать здесь чувственного зрения, так как это еще не исполнилось. и свидетельства Нашего не приемлете» Сказал это не негодуя, но кротко высказывая то, что происходило, и спокойно предсказывая то, что еще произойдет, и таким образом научая нас в беседе с другими не сердиться, не кричать и свирепствовать, если мы их не убеждаем (крик есть уже выражение гнева), но терпеливо отвечать им и стараться сделать слова свои более убедительными.

Часто намереваясь высказать что-либо о Своем величии, Иисус Христос по снисхождению к немощи и грубости слушателей сначала умалчивает об этом и с премудрой целью говорит о предметах не столь возвышенных, что Он сделал и здесь. Говоря о духовном рождении Иисус Христос желал сказать и о Своем — предвечном и превосходящем всякий ум и слово; но видя, что Никодим не может понять даже духовного, Он ничего не говорит о Своем рождении и показывает причину такого молчания, именно — неверие слушателей. Поэтому, если Иисус Христос часто говорит о предметах простых, ничтожных и как бы недостойных Своего Божества, то при этом всегда нужно принимать во внимание неверие и немощь слушателей. Некоторые говорят, что «земное» здесь нужно относить к словам о ветре. Если Я, говорит Иисус Христос, представил вам земной пример, и вы не верите, то каким образом поверите, если Я скажу о чем-либо небесном, т. е. более возвышенном? А некоторые говорят, что «земное» здесь относится к словам о возрождении, при этом поясняют, что Иисус Христос назвал возрождение земным, хотя оно небесное и Божественное, или потому, что оно совершается на земле, или же по сравнению с неизреченным Своим рождением. По отношению к высоте последнего, то действительно есть как бы земное и низкое.

И никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе Так как выше Никодим сказал: «Мы знаем, что Ты Учитель, пришедший от Бога», — то Иисус Христос здесь поправляет это мнение и как бы так говорит: «Не считай Меня таким учителем, как будто бы Я один из пророков; никто из них не восходил на небо, кроме Меня одного, сшедшего с неба. Поэтому Я приношу высокое учение». Или — сказал: «сшедый с небесе», потому что в Ветхом Завете по различным мудрым причинам часто говорится, что Бог нисходит и восходит; так, например, «сошед убо узрю, аще по воплю их... совершаются» (Быт. 18:21) («сойду и посмотрю, точно ли они поступают…») сконча же (Бог) глаголя к нему, и взыде Бог от Авраама» (Быт. 17:22) и многое другое. Сын Человеческий.... Так называется по Своему человечеству Сын Божий. Следует знать, что иногда Он называет Себя по Божеству, а иногда по человечеству. Сый на небеси находящийся по Своему Божеству на небе, или небесный. Обрати внимание на то, насколько слова эти, хотя они и кажутся возвышенными, не выражают всего величия Иисуса Христа, потому что находясь на небе, Он не оставлял земли, и, сходя на землю, он не отсутствовал на небе, но был везде, так как Божество — беспредельно. Однако Иисус Христос говорит это, снисходя к немощи слушателя и желая мало-помалу возвысить его ум.

Сказав о величайшем благодеянии для людей, даруемом через Крещение, говорит о другом, не меньшем благодеянии, — через Крест. И апостол Павел вместе поставил их, когда писал к Коринфянам: «еда Павел распятся по вас; или во имя Павлово крестистеся?» (1 Кор. 1:13) Оба эти благодеяния показывают неизреченную Его любовь, потому что возрождение Он даровал, чтобы очищать нас от наших грехов, и распят был, чтобы мы жили вовеки. Предсказал свое распятие, показывая, что Он наперед знает о нем и что добровольно идет на него ради спасения людей. И не прямо сказал о распятии, но привел в пример воздвигнутое Моисеем изображение змея, показывая, что древнее родственно новому и служит образом последнего. История этого змея такая: некогда в пустыне змеи укушением истребляли израильтян; поэтому Бог повелел Моисею сделать медного змея и выставить его на дереве, чтобы ужаленные взирали на него и оставались живы. (Чис. 21:8–9). Медный змей служил прообразом твердого и недоступного для греха тела Иисуса Христа; этот змей, не имеющий яда, служил прообразом Иисуса Христа, не имеющего яда греха, поднятый на дерево прообразом Поднятого на дерево Креста, дающий жизнь ужаленным змеями и взирающим на него прообразом Дарующего вечную жизнь ужаленным духовными змеями и взирающим на Него с верою. Вследствие такого сходства евангелист и сказал: «Моисей вознесе змию» и т.д. Затем указывает и причину такого вознесения. Как Моисей поднял вверх змея, чтобы взирающие на него сохраняли жизнь, так и Иисус Христос был поднят, чтобы взирающие на Него, или верующие, имели вечную жизнь. Там был змей, потому что жалили змеи, а здесь человек, потому что были ужалены люди. Так как там вред являлся от змеев, то через змея же происходило и исцеление, а здесь, так как смерть пришла в мир через человека, то через человека же приходит и жизнь, и через человека умершего, чтобы умертвить то, что умерщвляет. Словами: «да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный», ясно показал, что Тот, Чья смерть дает другим вечную жизнь, несомненно, есть Бог, умирающий как человек, а дарующий жизнь как Бог, — и что Тот, Кто не допускает погибели других, Сам никогда не может погибнуть. Итак, Крест есть источник вечной жизни, что, однако, нелегко принимает разум, но зато принимает вера, укрепляющая слабость разума. Отсюда очевидна польза веры.

Бог так возлюбил мир, т. е. настолько человеколюбив, что Своего возлюбленного Сына Он отдал на смерть за людей, чтобы всякий верующий в Него вечно жил блаженной жизнью, какая приличествует святым. Этим показал, что распятие на Кресте было согласно и с волей Отца, потому что одна и та же воля у Отца и Сына и Святого Духа. Опять прибавлено: «да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный» — для большего подтверждения этих слов. Но почему же Бог возлюбил мир? Конечно, ни по чему-либо другому, как по чрезмерной Своей благости. Устыдимся же и мы такой Его любви. Он не пощадил для нас и Единородного Своего Сына, а мы щадим для Него даже свое имение: как первое свидетельствует о чрезмерной благости, так второе — о чрезмерной неблагодарности. Подобное же безрассудство мы обнаруживаем и по отношению к Сыну: человеку, подвергающемуся за нас опасности, мы охотно отдаем все свое имущество, а умершему за нас Иисусу Христу мы не оказываем и такого благоволения, но презираем братьев Его меньших, жаждущих, голодающих, претерпевающих всякие другие бедствия, и этим, конечно, гораздо более презираем Его, Который по Своему состраданию их бедствия считает Своими...

Показывает и другого рода неизреченное человеколюбие Божие и попечение о нас. Он не только дал Своего Единородного Сына, но и отсрочил суд и отложил до Второго Пришествия. Пришествий Христовых — два: одно уже было, а другое еще будет; но цели не одни того и другого. Первое было не для того, чтобы требовать у людей отчета в их делах, но чтобы простить все, а второе будет не для того, чтобы простить все, но чтобы потребовать отчета. Здесь говорится о первом пришествии. Хотя, по всей справедливости сказать, и первое могло бы быть пришествием суда, так как и до него был закон естественный, закон писанный и пророки, учение и явление чудес и многое другое, устрояющее жизнь, и было поэтому вполне справедливо потребовать отчета во всем; но, как бесконечно человеколюбивый, при первом пришествии Своем Он не произвел суда, но все простил; и если бы Он судил, то все без изъятия были бы осуждены, «вси бо согрешиша» (Рим. 3:23) («потому что все согрешили»). Итак, теперь Он пришел, чтобы простить все прошедшее и уверить относительно будущего; а потом придет судить и наказать не уверовавших. «Аще не бых пришел», говорит Он, и глаголал им, «греха не быша имели: ныне же вины не имут о гресе своем» (Ин. 15:22).

Верующий в Него не судится, — верующий искренно, или соблюдающий заповеди Его. Не таковы те, о которых апостол Павел говорит: «Бога исповедуют ведети, а делы отмещутся» (Тит. 1:16) а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия. Как того вера освободила от осуждения прежде суда, так и этого неверие осудило прежде осуждения, потому что человекоубийца и другой преступник тотчас осуждается самим родом преступления, а потом уже и приговором начальника. Или иначе: так как суда еще не было, но он будет, то сейчас же наступает страх осуждения. «Во имя» поставлено вместо: в Него. Это особенность еврейских писаний, где говоря о Боге, из благоговения ставят: «имя Его», вместо: «Его».

Сей же есть суд, яко свет прииде в мир, и возлюбиша человецы паче тьму, неже свет Вот в чем состоит осуждение неверующих: они сами себя осуждают тем, что при появлении Света Разума и Истины (это Иисус Христос говорит о Себе) возлюбили больше тьму неразумия и лжи, чем свет. Кто при отсутствии света пребывает во тьме, тот может будет иметь еще оправдание, хотя и ему не следовало оставаться в таком положении, а искать света; но кто пребывает во тьме даже тогда, когда к нему приходит свет, тот не имеет никакого оправдания. Имея совершенно развращенную душу, он закрывает пред светом глаза и добровольно пребывает во тьме, и не только не идет к свету сам, но наоборот — когда свет ближе идет к нему, он убегает и отвращается от своего спасения. Затем Иисус Христос представляет и причину, почему люди возлюбили тьму. беша бо их дела зла Они убегали от света, чтобы он не открыл дел их. Но Он пришел не для того, чтобы потребовать отчета в делах, а чтобы все простить; тем более поэтому следовало им прибегнуть к свету.

Всяк бо делаяй злая ненавидит света… — пока будет делать злое, пока будет пребывать во зле. ... и не приходит к свету, боясь, конечно, да не обличатся дела его, яко лукава суть.