Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Феофилакт Болгарский блаженный

<...> и, увидевши камень отваленным от гроба, с большою поспешностью идет к Петру и Иоанну. Господь воскрес тогда, когда камень лежал еще на месте, и печати были целы. Но как нужно было кому-нибудь быть свидетелями воскресения и войти во гроб, то камень отвален Ангелом. Мария, ничего еще не знающая о воскресении, называет это событие похищением и переложением.

Затем ученики приходят ко гробу и видят лежащими одни пелены; а это было знаком истинного воскресения. Ибо, если бы кто-нибудь переложил тело, тот не обнажил бы его; и если бы кто украл, тот не позаботился бы свивать плат и класть отдельно на особом месте, но взял бы тело просто, как было можно. Посему евангелист предварительно сказал, что тело Христово погребено было со многою смирною, которая не хуже смолы приклеивает пелены к телу, чтобы мы, когда услышим, что плат лежал на особом месте, нисколько не верили тем, которые говорят, будто тело Христово украдено. Ибо вор не был бы так глуп, чтобы на дело излишнее употреблять столько старания и не подозревать, что чем долее будет им заниматься, тем скорее может быть пойман. В котором часу последовало воскресение, о том никто не знает, подобно как неизвестно и время второго пришествия. Если евангелист Матфей говорит, что землетрясение совершилось в глубокий вечер, а Иоанн говорит, что Мария пришла и увидела отваленный камень утром, когда было еще темно, то в этом нет разногласия. Ибо, во-первых, по Матфею, поздно в субботу пришли женщины, а у Иоанна теперь не упоминается о женщинах, когда сказал об этом Матфей, излишне было бы о том же говорить и Иоанну; но Мария Магдалина приходит утром. Различны пришествия ко гробу: то Мария приходит с прочими женами, то одна только она. Отсюда и представляется разногласие между евангелистами, что они говорят о разных приходах, каждый о своем. Так, во-первых, говорим, что Матфей говорит об одном приходе — жен, а Иоанн о другом, о приходе жены — Магдалины. Потом, "глубокий вечер и утро, когда еще темно", что иной назвал бы глубоким утром, совпадающим в одно и то же, так что все это время есть средина ночи. Если спросишь, каким образом Петр и Иоанн, и жены входили во гроб, когда тут были стражи, то ответ простой, что когда Господь воскрес и с землетрясением предстал при гробе Ангел, тогда стражи ушли объявлять об этом фарисеям и таким образом гроб освободился от военной стражи, и ученики бесстрашно могли приходить.

Примечай, пожалуй, смирение евангелиста, с каким он свидетельствует о тщательности исследования Петрова. Сам он пришел прежде, увидел лежащие пелены и ничего более не исследует, но дожидается Петра.

А пламенный Петр вошел внутрь гроба и тщательно осмотрел все. <...> — Ты же пойми, как Петр деятелен и горяч, а Иоанн проницателен и способен к уразумению Божественных предметов. Чисто созерцательный предваряет знанием и даровитостью, а деятельный отстает, однако же усердием и старанием побеждает остроту его, и деятельный первый усматривает какую-нибудь Божественную тайну. Не подобное ли нечто бывает и в науках? И здесь из двоих мальчиков малоспособный и медленный старанием превосходит того, который по природе быстрее и способнее. Так и в духовных предметах деятельный и неискусный в слове нередко понимает лучше, чем созерцательный. — Всякая душа, господствующая над страстями, называется Мариею. Очистившись посредством бесстрастия, она видит в Иисусе Бога и Человека. Ибо один из Ангелов, сидящий в головах, указывает на Божество, а другой, сидящий в ногах, на уничиженное воплощение Слова.

Тогда и он (Иоанн), вошел после него (Петра), увидел погребальные пелены лежащими отдельно одни от других, и уверовал, впрочем, не тому, что Господь воскрес, а тому, что Его украли. Он поверил словам Марии, что взяли Господа.

Почему же поверил Марии, а не помыслил о воскресении? Потому, что они еще не знали Писания, что Ему надлежит воскреснуть из мертвых, и поверили Марии, подозревавшей похищение и переложение тела.

Итак, они возвратились к себе, то есть сами по себе, ничего более не узнавши.

Мария, по свойственной женщинам чувствительности и любви к слезам, стоит у гроба и плачет. Не находя Иисуса, смотрит на то место, где положено было любимое тело, и в этом одном находит утешение. За то и удостаивается видеть больше, чем ученики.

Она увидела то, чего они не видели, именно: двух Ангелов. Видение Ангелов было для нее величайшим утешением. И светлое их одеяние, и сидение их, одного у головы, а другого у ног, показывало, что они знают нечто большее, и, если будут спрошены, могут наставить. <...>  Всякая душа, господствующая над страстями, называется Мариею. Очистившись посредством бесстрастия, она видит в Иисусе Бога и Человека. Ибо один из Ангелов, сидящий в головах, указывает на Божество, а другой, сидящий в ногах, на уничиженное воплощение Слова.

И они говорят ей: жена! что ты плачешь?    И слова «что ты плачешь?» полны искреннего участия. Чтобы Мария не смутилась, как женщина, вопросом этим утишают ее смущение. Спрашивают с таким участием и кротостью: «Жена! что ты плачешь?» Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его.    Она же с жаром и любовью отвечает: «Унесли Господа моего, потому и плачу; не знаю куда и переложили Его; я пошла бы туда помазала бы тело Его, и в этом, по крайней мере, нашла бы некоторое утешение».

Для чего Мария обратилась назад? Когда она беседует с Ангелами, что ее побудило обратиться назад? Вероятно, пока она говорила с Ангелами, Иисус внезапно явившись позади ее, привел их в изумление, и они, увидев Владыку, и видом, и движением, и взором тотчас обнаружили, что они увидели Господа, и женщина сия (Мария), заметивши это, обратилась назад. Быть может, Он Ангелам явился в поразительном виде, а Марии не в таком, но в смиренном и обыкновенном, почему она и сочла Его за садовника, именно того сада, в котором был гроб.

Посему же она и говорит: Господин, "если ты вынес Его", то есть если ты украл Его, и не говорит: Иисуса, но: "Его", говорит как бы знающему, в чем дело. Итак, если ты унес, то есть взял и украл отсюда, то скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его и переложу в другое место, где Он будет погребен великолепно. Быть может, она боялась, чтобы иудеи не наругались и над мертвым телом, и потому желала, чтобы оно переложено было в другое место, им неизвестное. «Она, обратившись, говорит Ему»: как это? она вела с ним речь и говорила: скажи мне, где ты положил Его; а теперь евангелист говорит, что она «обратилась»? Мне кажется, что она, сказав: «где ты положил», обратилась к Ангелам, быть может, с намерением спросить их, чему они изумились.

Намерение жены полно любви; но она не может представить себе ничего высокого. И как она сама по себе не могла помыслить ничего высокого, то Господь голосом своим дает ей знать Себя. Ибо Он произнес только имя ее и тем вложил знание, подобно как иудеям иногда давал узнавать Себя, а иногда при них был, и они не узнавали Его. Так и в речах, когда хотел, тогда давал узнавать Себя. Подобным образом и теперь, когда захотел, тогда дал Марии узнать Себя по голосу. Без сомнения, Он и прежде гласно говорил ей: "жена, что ты плачешь?" Но Мария не узнала, ибо не было на это воли Иисусовой. А когда Он восхотел, она узнала Его по голосу.«Она, обратившись, говорит Ему»: как это? она вела с ним речь и говорила: скажи мне, где ты положил Его; а теперь евангелист говорит, что она «обратилась»? Мне кажется, что она, сказав: «где ты положил», обратилась к Ангелам, быть может, с намерением спросить их, чему они изумились. Потом, Христос, назвав ее по имени, изумил ее Своим голосом и от них обратил к Себе, и она, узнавши Его теперь, сказала: Учитель! — Она желает подойти к Нему, обращаться с Ним, как и прежде, и, быть может, обнять, как возлюбленного. Но Он возводит ее мысль, чтобы она помыслила нечто высшее и внимала Ему с большим почтением.

«Не прикасайся ко Мне», то есть обстоятельства теперь уже не в прежнем положении, и Я не буду уже обращаться с вами по-прежнему. Хотя Он не сказал этого словами, но таков смысл слов: «восхожу к Отцу Моему». Я туда спешу. А как Я спешу туда и уже не имею такого тела, чтобы обращаться с людьми, то надобно быть благоговейнее ко Мне, к высшему обыкновенной беседы и прикосновения, то есть обращения. Смотри же, сколько мыслей евангелист выразил кратко. Господь сказал: «не прикасайся ко Мне». Потом, как бы кто спросил: почему? потому, отвечает, что у Меня тело уже не такое, какому свойственно быть в жизни земной, но такое, какое прилично небу и горним селениям. Потом вопрошающий как бы продолжает: зачем же Ты ходишь на земле, когда имеешь такое тело? Потому, отвечает, что Я не взошел еще к Отцу Моему, но взойду. Ибо это выражает дальнейшими словами: «иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему», хотя взойдет не тотчас, но спустя сорок дней. Для чего же так говорить? Для того чтобы воскресить ее ум и убедить, что Он отходит на небеса, и тем утешить. Назвав учеников братьями, прибавляет: «и Отцу вашему». Бог и нам — Отец, но по благодати, а Господу Он Отец — по естеству. Наоборот. Он нам Бог — по естеству, а Господу Бог — по Его человечеству. Ибо Он стал Богом Его, когда Он принял на Себя человеческое естество.

Мария, удостоившись таких речей, уходит и возвещает об этом ученикам. Вот, как хорошо усердие и постоянство. Будь и ты усерден и, быть может, узнаешь что-нибудь высшее, и из учеников Слова сделаешься учителем.

Когда Мария возвестила об этом ученикам, естественно было, что они или не поверили ей, или, поверивши, пожалели, что не удостоились видеть Его сами. Посему Он в тот же день является к ним, так как они, с одной стороны, услышав от жены, что Он воскрес, жаждали видеть Его сами, а с другой, боялись иудеев и от того еще более желали увидеть это единственное для них утешение; является "вечером" для того, чтобы имели время собраться все вместе; является "когда двери были заперты" для того, чтобы показать, что Он и воскрес также тогда, как на гробе лежал камень. Иной подивится, как они не сочли Его за призрак? Но прежде всего жена, предварившая их, произвела в них сильную веру. Потом, Он явился им в кротком виде и самым голосом успокоил волновавшиеся мысли их, сказав: "мир вам", то есть не смущайтесь. Этим Он напоминает им то слово, которое сказал им пред страданием: "мир Мой даю вам" (Ин. 14:27). Стоит узнать, для чего Он является ученикам не в Галилее, а в Иерусалиме. Ибо Матфей (Мф. 26:32) и Марк (Мк. 14:28) говорят, что Он обещал увидеться с ними в Галилее. Как же Он является в Иерусалиме? Некоторые отвечают: «Что ж такое? Он ведь не сказал, что Я увижусь с вами только в Галилее, а в Иерусалиме не увижусь. Значит, это богатство любви, а не повод к нареканию во лжи.» Потом можно сказать то, что ведь Он обещает явиться в Галилее всем ученикам, а в Иерусалиме явился только принадлежащим к двенадцати. Итак, нет здесь никакого разногласия. Ибо в Галилее Он явился всем, а в Иерусалиме — двенадцати. И как явлений было много, то одни евангелисты описали одни явления, а другие — другие. Иногда и два евангелиста сообщают об одном и том же, но что у одного сказано сокращенно, то восполняет другой.

Обрадовались ученики, увидя Господа. И об этом Он также предсказывал им пред страданием: увижусь с вами, и возрадуется сердце ваше (Ин. 16:22),